Говорим по-нугрински

Кома и Штоф едут в маршрутке, а по радио рекламу передают.
   - Х1а болх не знаю, - говорит ехидно Кома. – Амма, всякий раз, керла 
баьлла вай мотт хезча, восторгаюсь нашими людьми.
   - Да ладно тебе, бицийтахь, - отмахнулся полусонный Штоф.
   - Кто бы возражал, - проворчал тот. – Только слушать этот дешни худар
на ходу небезопасно для водилы и пассажиров.
   После такого заявления водила принципиально тормознул под знаком
«Остановка запрещена» и стал ждать повтора рекламного ролика.
   Наконец из динамика магнитолы донеслось: «Эй, зудберш, свадебни салонехь
«ИРС» йолш ю широкий выбор платьев для невест. Милости просим, наши цены
приятно удивят карманы ваших папочек».
   - Остопирллахь, - прошептал водила.
   После некоторой паузы тот же жизнерадостный голос сообщил миру:
«А также йолш ю в продаже платья на второй день».
   - И харцо ю, – вскричали хором водила и пассажиры. - Почему только на второй день?
     А студент-очкарик аж поперхнулся от возмущения: «Делдахь ма колхоз ю х1о, - просипел он. –
Дахеца архш, продолжай последовательно: и на третий день, и на четвёртый…»
   - Дера х1ети, - подхватил Штоф. - До триста шестьдесят пятого дня.
     Замечание Штофа пришлось по душе, и народ в запарке даже пару раз
проорал: «Расея мощь, аллилуйя».
   А пассажир в помятой шляпе образца времён Каина-Горби отдышавшись добавил:
   «Так хотя бы звучит по-нашему, по-нугрински».
   Но тут уже разнервничался пришедший в себя водила: «Накъостий пасажирш, - сказал он. –
А может, этот клуб «портных» обслуживает девиц, которые собрались провести
первую брачную ночь в платье невесты и не менее бурную ночь в платье на второй день?»
   - Сам-то хоть понял, что сказал? - буркнул Штоф.
   - Массо кхета маттахь ала ахь олург, - сказал колхозник, приехавший в город посмотреть трамвай. 
   А две пассажирки в хиджабах отреагировали на слова водилы жёстко: «Хам».
   - Я раббана, - смутился тот, - пусть тогда не темнят и говорят честно: в чём эта белая лебедь
собирается ходить до конца брачного года?
   - Точно, мы, валла-билла, в депортациях были, ши т1ом сдюжили, и от абы какой информации не смутимся.
   - Вай Дели, не могу, - заржал из-под сидения безбилетный заяц. – В фиговом листочке
от мистера Юдашкина, в чём ещё?
   - Хамло…
   - Кажется, я знаю, почему салон акцентирует внимание мехкри на эти
загадочные платья? - встряла опять в разговор шляпа.
   - Дици валахь, не скромничай…
   - Дык, на третий и последующий дни невесте уже не до фасонных платьев будет.
   - Эт почему?
   - А потому что курс молодицы она будет совмещать с работой в огуречных и
 помидорных теплицах. А там, как мы знаем, не до соблюдения моды.
   - Вах…
   - Ч1ииич1, разбежались они пахать в теплицах…
   - Ага, особенно эти… в хиджабах.
   - Загонишь их в парник, - хихикнул зайчик из-под сидения. – Скорей они тебя загоняют.
   - Хам.
   - Эй, нахи, вай хабар дуьцшаьхь радиочухул нови реклам крутят –
цхьа бутик ю бах желающим «букетик цветов в единственном виде» собрать йирйолш.
   - Это как, что-то не соображу? – занервничал очкарик.
   Но пассажирам уже не до радиошарады, они смакуют в подробностях детали сдачи
зайца из-под сиденья на милость водилы.
   В тот день план дневной выручки маршрутки был с треском провален, и
всё из-за одной безобидной фразы.

29. 09. 2014 г.