Конь-без-всадника. Глава 10

— Ааа, вот ты где, чушка!
Я проснулся от возгласа и сонно уставился на Тигра, плюхнувшегося рядом.
— Ты чего здесь делаешь? Из хором поперли?
— Да нет, я сам ушел. Ну хотя можно и так сказать. — он развалился, оперевшись на меня.
— А ты чего в хоромы не пошел?
— Какие хоромы? — не понял я.
— Ой, только не говори мне, что ты сразу заперся сюда.
— Да, я сам зашёл, не хочу я больше в конюшнях спать.
— Ахаха, балда. Тут единорогов в конюшнях не держат, у Вальманди свой домик есть специальный. Хотя, не думаю что тебе бы там понравилось. Мы же с тобой дикие. А вообще-то, я зашел позвать тебя к нам. Корвин хочет с тобой познакомиться.
— Это ведь у вас называется близнецы? — вспомнилось мне это внешнее сходство.
— Ага. Хоть они и на одну рожу, их и в кромешной тьме не спутаешь. Так ты пойдешь?
— Угу. — я неуклюже поднялся, уронив при этом Тигра. — Вы с ним друзья?
— Скорее приятели. У него все друзья. Кстати. Как тебе местный единорог? Я и не знал, что тут такой появился, — он поднялся с пола и глядя на меня хитро сощурил глазки.
— Нуу… Не знаю. — я понял к чему он клонит. — Он как будто не моей породы. У него рог гнутый. И он красного цвета. И вообще меньше чем я. И по-моему я ему не понравился.
— Почему?
— Да не знаю. Он подошел, когда я ел очистки в том корыте, возле которого козы стояли. Я его понюхать хотел, а он пятится. И вообще он всю дорогу сюда смотрел на меня как-то странно. Наверное, надо было спросить разрешения попить из той бочки.
— Ахаха! Знаешь, если б я, придя в чей то дом, начал есть и пить из помойного ведра и завалился спать в хлеву, на меня бы тоже так смотрели. Ничего, привыкнет. Или ты привыкнешь, но лучше не раскисай, а то станешь такой же изнеженной нюней. У него в хоромах каши и салат в чашках стоят и лежанка мягкая. Слушай, ты ведь не ходил перед ним по-большому, не?
— Не правда, вода была вполне чистая. Нет… а что, для этого тоже место есть?
— Есть, вон тот домик — он указал на приземистое строение с двустворчатыми дверьми. — Ходи туда.
— Тогда подожди.
Я сходил в домик, и мы вместе с Тигром направились к башне. На подходе к дверям я поинтересовался:
— А почему не всех пускает?
— Не знаю. Какой-то защитный механизм.
— А что бывает, если нельзя пройти?
— Начинает мутить, а потом откидывает назад.
— И все? И никак нельзя проскочить?
— Некоторых смельчаков поджаривало, рассказывают. Но это давно было, больше никто не пробовал. Не пускает, так не пускает. Все равно обычно для всех доступ дается в саму башню, а вот в некоторые места уже нет. В каких-то вообще еще никто не побывал. Вот, кстати, *** не везде пускает. Как тебя ещё выясним.
Интересно это всё. И надо будет заглянуть в гости к Вальманди. Может, присмотреться… когда я ещё единорога встречу? Хм, мне казалось, я должен был обрадоваться гораздо больше. Во всяком случае, я так много представлял, как хорошо мне будет среди соплеменников. А теперь что-то…
С такими разговорами и мыслями, слушая вполуха болтающего о еде Тигра — чего и сколько он съел, пока я спал — мы добрели до башни. Внутри я собрал все силы для того, чтобы зайти в лифт и выдержать кратковременную поездку куда-то наверх. Все-таки эта штука не падает. Возможно, я к ней привыкну когда-нибудь. Если представится такой случай.
Вышли мы на каком-то другом уровне, который Тигр охарактеризовал как последний. Выйдя из лифта, ну точнее я вылетел, а Тигр вышел, мы проследовали через дверь направо, там оказался коридор, освещенный такими же непонятными светильниками, которые Тигр обозвал лампами. С обеих сторон находились двери, мы прошли в первую налево. Внутри оказалось довольно захламлено всякой мебелью и мелкими предметами, стоял большой шкаф с книгами. Я постарался прочесть название на корешке одной из них, но меня прервал Корвин, шумно поздоровавшись.
Тигр, развалясь в кресле, начал читать какую-то книгу, снятую с дальней полки шкафа, а я отвечал на различные вопросы Корвина. Вначале не было в основном ничего серьезного, какие-то расспросы о моем детстве, житье-бытье. Заинтересовался моим возрастом. Долго расспрашивал, что я умею делать. Когда я в первый раз сказал «ничего», вмешался Тигр и в красках описал историю с наемниками. Корвин вначале поперхнулся чаем, а потом пришел в дикий восторг и терроризировал меня еще целый час. В конце концов, так, естественно, от меня ничего и не добившись, он сказал что со следующей недели я уже приступлю ко всевозможному обучению, как только Толстопузый и Зануда вернутся… мда.
—  А чем занимаетесь вы? — поинтересовался я.
— Я бездарь, — с широкой улыбкой сообщил Корвин, — трансформируюсь в разные формы, моей первой был олень. Брат сказал, что это очень на меня похоже, — тут он хохотнул, — меня долго не брали на собрания. Дали разрешение посещать их год назад, а участвовать только с месяц, хотя Карей заправлял там делами уже пять лет. Такая уж между нами разница, — он растрепал себе волосы. — Теперь я изучаю магию душ. Брат говорит, что это слишком сложно и опасно, и мне не следует совать свой нос в такие вещи, однако, не препятствует мне.
— А можно поподробнее про души? И почему опасно?— полюбопытствовал я.
— Это способ взаимодействия через духовную энергию напрямую с душой другого существа. А опасно это всем. Самое безобидное — это прощупывание чужой души, как прикосновение. Но если необходимо длительное взаимодействие или контроль, нужна связка. — Корвин откинулся в кресле, — и это причиняет боль. Всегда. Мы рискуем устанавливать связь напрямую только с животными, которых тщательно готовили к этому, не редко с рождения, и воспитывали лично, чтобы связь не вызвала большой паники у зверя и была стабильно крепкой. Когда душа испуганно рвется, ощущения могут быть не из приятных…
Соприкосновение с душой как прикосновение к огню — если быстро проводишь рукой, ощущаешь лишь тепло, а если задержаться, то можно обжечься.
Но самое опасное заключается в самом понятии связки. Эта привязанность, духовная… и она может стать настолько прочной, что разделиться станет очень сложно. Связь… это словно содрать с себя кожу, и периодически ступать в огонь, — Корвин поежился а потом его передернуло. — Так это ощущение могу описать я. Теса описывает это как нож в сердце, иногда раскаленный. Мы очень чувствительны к малейшим потрясениям и вдобавок ощущаем всю гамму чувств другого существа. Так что к содранной коже и раскаленным ножам можете прибавить эмоциональную усталость и желание, скажем, охотиться за кроликами или набить брюхо травой.
И при расщеплении эта взаимная близость может повлечь за собой смерть обоих или кого-то из связки.  До нас проводили такой эксперимент, и всего один раз — Гризалис Сиволапый оборвал десятилетнюю связь со своим волком. Волк умер в муках через несколько минут, сам Гризалис выжил и продержался еще два года — сильный был человек. Дух его был страшно покалечен. Постепенно он сошел с ума, но ставил очень ценные записи. Поэтому мы заключаем такие связки напрямую лишь временно и только по необходимости.
— А есть обходной путь? Не на прямую?
— У нас есть несколько синтетических кристаллов, изготовленных до катаклизма. Они служат своего рода защищенными проводниками. С помощью них можно держать постоянную связь  со зверем без опаски за здоровье, но разделяться все равно тяжело. Да и нужные ощущения притуплены, сложнее направлять животное. Я как то установил связь через один кристалл со стайкой воробьев. Ощущения презабавные надо сказать, но быстро утомляет.
— А можно на кристалл посмотреть?
— Конечно! — Корвин покопался в ящике стола и показал мне ровный, красиво обточенный камень, прозрачный, с оранжево-красным оттенком. Я принюхался — ничем существенным не пахло. И на вид обычная стекляшка.
— А новые невозможно изготовить?
— У нас нет необходимого материала, а точнее, нам недоступны технологии его изготовления. Увы.
Да, обидно, наверное. Есть еще кое-что интересное в этой магии.
— А с себе подобными вы связь никогда не устанавливали? — осторожно спросил я.
— Это очень опасно. Человеческая душа сильна и сложна, и такая связь слишком болезненна. Люди и так склонны привязываться друг другу. А если связь станет слишком сильной, оборвать ее будет уже не возможно. Когда дело касается душ, воля чаще всего становится бессильна. Официально связь между людьми запрещена законом.
Корвин допил свой чай, мы еще немного поболтали и он пригласил меня посмотреть некоторые интересные вещи — если меня пропустят в ту комнату. Тигр остался читать.
Мы спустились на лифте на уровень ниже, и Корвин повел меня по коридору в архив — так он назвал ту комнату. Прошел я в нее без проблем.
— Забавно, а вот Вальманди сюда не пускает, приходится выносить, — отметил Корвин. — Мы так и не разобрались в этой системе пропуска. Я хотел показать вам одну любопытную вещь… вы ведь не встречали своих сородичей с раннего детства, насколько я знаю?
— Нет. Никогда.
— Тогда, пожалуйста, взгляните вот на это, — он протянул мне лист с картинкой.
На ней был изображен единорог, но он был очень… странным. Сама картинка была странной — все было изображено прямо как настоящее, вот только плоское. И этот единорог на ней — я такого уж точно никогда не видел. По сравнению с ним я был как мул рядом с какой-нибудь чистокровной лошадью из графовских конюшен. Он был чистейше белый, словно сияющий, с красной головой и его длинный хвост и грива словно волновались в воздухе. Он был как будто окружен каким-то непонятным ветром и кое-где его шкура была словно смазана какими-то всполохами.
— Это… настоящий? — недоверчиво спросил я.
— Вероятно да. В архивных записях есть сведения, что люди пытались создать аналог и несколько записей о скрещивании образцов выведенной породы с настоящими единорогами. Скорее всего Вальманди и вы, и все прочие живущие сейчас единороги результат такого искусственного вмешательства.
— Вы хотите сказать, что я… искусственный?
— Да нет, вы полноценное живое создание, если вы об этом, — улыбнулся Корвин, — но да, искусственно выведенное. Ничего в этом нет такого уж особенного и тем более страшного, — успокоил он меня.
— Но этот единорог, он другой. Совсем на меня не похож. В том смысле, что… — я никак не мог выразить, — может это рисунок такой приукрашенный? Мне кажется, будто он горит.
— Это не совсем рисунок, это фотографическое изображение, оно делается специальным аппаратом. Если вам интересно его устройство, я могу рассказать позже, но все что здесь изображено — подлинное. Это точно, — заверил меня Корвин. Что ж, лифт, самостоятельно открывающиеся двери, почему бы и не точная передача действительности на листе бумаги?
— Но он горит.
— Это не совсем так… Волнения вызваны сильным энергетическим полем, а всполохи — это своего рода его всплески, — Корвин очень задумчиво посмотрел на картинку — очень сильное существо. Может и к лучшему, что они исчезли.
— Исчезли? Куда?
— Мы не знаем. Возможно, наши предки разыскивали подобных  существ по всему космосу, поэтому мы и оказались здесь. Мы слишком любопытные, впрочем, как и все живое.
— Мне интересно, почему они позволили людям подобные эксперименты?
— Честно говоря, я не думаю, что их спрашивали. Потому они и ушли. Люди так и не смогли наладить с ними контакт — эти существа оказались слишком чужды.
— Понятно… — я не стал выяснять подробности. Как-нибудь потом спрошу, если не найду ничего более интересного. — …А я на этого единорога похож больше, чем Вальманди.
— О, есть и другие, которые похожи на него больше чем на вас. Вы сказали похож? — Корвин с любопытством уставился на меня. Я вздохнул. Ну вот, снова все объяснять.
— Я говорю о себе в мужском роде, потому что…
— Потому что ты закомплексованная баба, точнее, кобыла, с травмой детства – прервал меня противный тигриный голос.
Корвин укоризненно-осуждающе устремил взгляд на вошедшего Тигра.
— Что? — непринужденно и с наигранным удивлением вскинул брови Тигр и пожал плечами. — Правда же. Ай!
Я больно укусил его за плечо, так что он взвизгнул как поросенок. Какой же он мелкий мерзостный змеёныш. Как он смеет позорить меня перед людьми?
Корвин хохотнул и поинтересовался у Тигра:
— Тебе в библиотеку нужно?
— Угу, — буркнул Тигр из дальнего угла комнаты и показал мне язык, — шары закати обратно, — хихикнул он в мою сторону. Я только негодующе фыркнул.
— Мы вас оставим ненадолго  — повернулся ко мне Корвин, — вы могли бы пока что осмотреть город, если пожелаете, Вальманди будет рад компании.
Ну да, ненадолго…  Да и компания моя ему, видимо, не особо пришлась в прошлый раз… ну да ладно. Нужно попробовать ему понравиться. Ну очень постараться. Корвин проводил меня до выхода из башни, и я отправился на поиски Вальманди.
Я нашел его на противоположном конце большого застроенного двора. Там размещались жилые здания, в которых, по всей видимости, обитали ученики. Заприметив каменный домик, довольно новый и с амбарными воротами, я решил, что это и есть те самые хоромы, и не ошибся — из них вышел Вальманди. Я замешкался, не зная как к нему подступиться, но он сам меня заметил и подошел поздороваться.
— Добрый день, — осторожно заметил я.
— Рад вас видеть, — вежливо ответил Вальманди и ожидающе уставился на меня. Ну вот.
— Корвин сказал, что вы можете показать мне город…
— О, конечно! — спохватился Вальманди,  — с удовольствием.
Мы вышли вместе через ворота с истуканами — надо спросить кто это — и направились к центру города. Он немного разговорился, рассказал мне, что жил раньше далеко на юг отсюда, тоже при башне магов, только обычной, каменной, а сюда отправился учиться.
— А много там еще таких? Как мы. Единорогов? — вот неуклюже как-то вышло.
— Совсем нет, — заверил меня Вальманди, — очень и очень немногие живут как я, с людьми. Остальные давным-давно расселились в лесах и о них мало что слышно, и их количество тоже не велико. Нас всегда было слишком мало, чтобы поддержать популяцию. Скорее всего, они одичали и слились с природой. Гораздо больше полукровок от связей с лошадьми… но мало кто из них одарен умственно. У нас не принято это обсуждать.
Огорчительно… впрочем, мало лучше чем никого.
— Связи с лошадьми? У вас не принято говорить об этом, но пользоваться не брезгуете?
Вальманди замялся и покосился по сторонам. Видно было, что ему очень неудобно говорить об этом, но мне было все равно. Не должен же я из-за глупых смущений оставаться в неведении, тем более теперь, «в сердце цивилизации?»
— И как же с вами поступают люди? Держат в рабстве? Вы — раб?
— Что вы, нет! Я свободное существо. Любое разумное существо признается свободной личностью, если оно достаточно разумно. Но такое правило действует не везде, только здесь и южнее, до моря. В северных городах такого нет… все никак не соберутся принять. Чистокровными у нас теперь называют тех, кто ушел в леса или не имел в роду лошадей или имеется всего одна две таких связи. Люди относят это понятие к внешнему виду среди неразумных полукровок. Это, конечно, не очень приятно знать и видеть, но такова действительность. 
— А меня можно отнести к «чистокровным»?
— Возможно. У вас большой рог. Даже очень. И копыта без отклонений… простите, что обсуждаю вашу внешность. А вы умеете что-нибудь? Развитые способности?
— Говорят, что да, но предстоит еще разобраться с этим — я намеренно уклонился от правды, не желая теперь распространяться, что, возможно, умею препятствовать чьему-то воздействию.
— Тогда, скорее всего\вероятно, лошадиной крови в вас нет.
О себе я рассказал ему решительно немного, да и рассказывать-то особо было нечего. Подробности своего далекого детства я опустил, думая, что его это может отпугнуть. И, по совести, не очень-то хотелось это всем рассказывать. Пока мы шли по улицам, я читал вслух все вывески. Вальманди явно чувствовал себя от этого неловко, но мне было все равно. Я ничего плохого не делаю.
Мы вышли в какой-то парк, прошлись вдоль аллеи с шуршащими на ветру деревьями — мне понравился этот звук листвы.  Посреди парка протекала мелкая речка с каменистым дном, видимо, пущенная сюда с другого конца города. Мы прошли над ней по небольшому мостику а под ним плавали какие-то утки. Потом мы вышли на небольшую площадь между домами, она была выложена камнем. Вальманди объяснил, что раньше здесь был пруд, но его решили заложить. Уже вечерело, и на площади играла музыка, со знакомым мотивом — в былое время я слышал его очень редко, но он мне всегда нравился. Одна девушка вышла танцевать. Мне тоже жутко захотелось, но я не знал, как на это отреагируют люди. На меня иногда посматривали. Вальманди встретил здесь каких-то своих знакомых людей и представил меня им — седельнику и кузнецу.
— Я часто покупаю у них и прошу изготовить какие-нибудь удобные для меня вещи, — объяснил Вальманди.
— А откуда у вас деньги? — поинтересовался я у Вальманди.
— Я выполняю некоторую трудную для людей работу или служу посыльным для башни. Мне выделяется пособие из общего фонда, — объяснил он, — вы тоже можете чем-нибудь для себя заработать. Башня обеспечивает кров и пищу, но на свои нужды каждый зарабатывает самостоятельно.
Интересно. У меня в голове не укладывается, что я могу иметь деньги, а тем более зарабатывать их. Это выглядит более странно, чем даже самораскрывающиеся двери.
Я поинтересовался, где здесь можно найти хлеб и соль. Всяческие овощи и фрукты мне и раньше встречались, дикие яблоки, например. А вот хлеб я очень давно не пробовал. Всегда хотел попробовать его свежим.
Знакомый седельник Вальманди отошел от нас, только кузнец остался рядом и наблюдал за танцующей перед зеваками девушкой.
— Сестры моей дочка, — сказал он мне, указав на нее. — Хорошо танцует, в мать пошла. — я пригляделся к девушке — не разбираюсь, хорошо или плохо.
— Скажите, а я могу танцевать?
Они с Вальманди удивленно уставились на меня.
— Вы танцуете? — Переспросили они хором.
— Ну да… — блин, по ходу им это не очень нравится. — Вроде не плохо. Не спотыкаюсь, во всяком случае.
— Да, можно, конечно, почему бы и нет? — почесал затылок кузнец. — Будет прелюбопытно посмотреть! Никогда такого не видели. Только подождем, когда закончится этот танец.
Как только музыка стихла, я протолкался сквозь толпу и подошел к музыкантам — молодому парню с флейтой, девочке с бубенцами и бородатому мужику с каким-то струнным инструментом. Я такие мало видел и не знал, как они называются.
Я поздоровался и передал им мою просьбу — они были немало удивлены. Видимо, единороги обычно не танцуют…
— Что вам сыграть? — с играющим на лице любопытством поинтересовался парнишка.
— Все что угодно с тем же мотивом. Только быстрее. Сможете?
— Конечно. А вы? — белозубо улыбнулся бородач.
— Да. — иначе я бы и не просил. Хотя теперь уверенности у меня поубавилось.
— Эй, люди, расступитесь! Единорог будет танцевать! — гаркнул бородач, замахав руками, — Как вас величать? — обернулся он ко мне.
— Никак.
— Как так? — он вскинул брови, но толпа уже зашевелилась, освобождая побольше места, и бородач отошел к своим, приготовившись к игре.
По-моему я все-таки зря напросился… все так на меня уставились. Я, конечно, понимаю, что палками меня никто бить не будет… вроде как. Но когда я еще получу шанс развлечься? Так что я просто вдохнул воздуху в грудь поглубже и приготовился.
Бородач тронул струны, затем запела флейта. Я прикрыл глаза, чтобы полностью сосредоточиться на звуке. А вот и бубенцы.
Камень звучал очень весело, отдаваясь звонкой дробью. Мне это так сильно понравилось! На земле стук звучал глухо, и поднималась пыль, к тому же я старался сильно не шуметь, чтобы не привлекать внимания. А вот теперь… Дробь становилась все сильнее, звонче, а я чувствовал громадное удовлетворение, совершенно забыв, где я нахожусь, сознавая только такт музыки и стук камня под ногами. Давно мне не было так весело! Я удовлетворенно зафыркал.
К моему немалому удивлению я похоже обзавелся успехом сред местного населения, ибо когда я закончил, мне довольно долго рукоплескали и что-то одобрительно выкрикивали, кузнец тоже что-то довольно гаркал. Вальманди просто выглядел ошарашенным — похоже его смущают вообще все мои разговоры и действия. Мне это немного подпортило настроение. Ну да какая бочка с медом без ложки дегтя…. Знать бы еще, что такое деготь.
Музыканты тоже похвалили меня. Бородач даже предложил приходить сюда почаще. Я ограничился простыми «спасибо» и «возможно», поскольку был раздражен на Вальманди. Он только вежливо выразил свое удивление и предложил отправляться назад, поскольку становилось поздно.
Когда мы вошли во двор уже стемнело. Привычной мне тишины здесь не было — человеческие поселения вообще всегда раздражительно шумны. Я вздохнул и подняв голову посмотрел на виднеющиеся на небе звезды — здесь их еще меньше, чем обычно. Я насчитал всего три.
— Скажите, вы сами научились танцевать? — прервал мои размышления Вальманди.
— Да.
— Занятно. Никогда не встречал единорога, подобного вам.
— Это комплимент? — с сомнением протянул я.
— Ах, ну думаю да. — Вальманди заволновался, — быть может, я все-таки предложу вам переночевать у меня? В сарае ведь не так…
— Ммм. Когда жеребятки? — раздался ехидный голос сзади.
Я обреченно вздохнул и мрачно оглянулся на ухмыляющегося Тигра. Он, сощурившись, разглядывал Вальманди.
— А я тебя знаю, — протянул Тигр — ты из Южной Башни.
— Да… добрый вечер, — как-то неуверенно и чуть напряженно ответил Вальманди. Тигр ему явно с первого взгляда не понравился.
— Чего тебе? — буркнул я, горячо желая, чтобы он свалил куда-нибудь подальше или, в крайнем случае, спровадить его самому.
— Ничего. Вредничаю, — хихикнул Тигр и повис у меня на роге. — Как прошло свиданьице? — он начал раскачиваться, устремив на меня хитрый взгляд.
— Иди в жопу! — я тряхнул головой, и он шмякнулся на землю, к сожалению, на ноги.
— Фу. Как грубо. — произнес Тигр, растягивая слова, повернулся спиной и удаляясь откинул голову назад. — Извращенка.
Я не выдержал, тут же подпрыгнул к нему и, крепко ухватив копытом, покусал за корпус, а он ржал и извивался, еще сильнее распаляя меня. Я не делал ему больно только потому, что не хотел поранить.
Вальманди о чьем существовании я совершенно забыл, до этого пару раз пытался как-то встрять в разговор, но теперь испустил облегченный вздох.
— Ах, так вы друзья…
— Чего?! — я оторвался от попыток укусить Тигра поболюче и возмущенно повернулся к Вальманди. — С чего вы взяли?
Он снова впал в ступор и еле выдавил из себя:
— Но вы… так… фамильярны…
Тигр прыснул, а я обреченно выдохнул и выпустил его. Этот единорог — дебил. А Тигр говнюк, который вечно все портит.
— Извините нас. Пожалуй, хватит с меня на сегодня. Спокойной ночи. — я поспешил удалиться в свой сарай. Тигр куда-то исчез, но я не обратил на это внимания. Пусть уходит, мелочь мерзопакостная. Лишь бы нагадить! И почему обязательно мне?
Я в крайне раздраженном состоянии забрел в сарай и пнул подвернувшегося под ногу теленка. Он шарахнулся в сторону и обиженно что-то промычал. Знаю, что не хорошо так делать. Глупая скотина. Я развернулся и уставился в стену.
Терпеть не могу. Вот почему обязательно нужно выставлять меня в дураках, когда я стараюсь завести нормальные отношения с единственным единорогом, которого я повстречал за всю жизнь? Конечно, он мне не особенно нравится. Скорее, эта встреча меня больше разочаровала, чем обрадовала. Но зачем мне гадить?!
Надо было укусить до крови, чтоб знал. В следующий раз так и сделаю. Я хмуро обозревал торчащую перед глазами стену. Еще и стены кругом дурацкие. Ненавижу стены! Буду ночевать во дворе! Я боднул ее в порыве злости, желая хоть на чем-то сорваться, но рог неожиданно прошел насквозь и застрял в какой-то вязкой смеси из дерева и глины. Я несколько секунд непонимающе пялился на все это, затем резко дернулся назад. Рог едва сдвинулся с места, крепко увязнув. Тут я окончательно взбесился, поколотил стену и беспорядочно задергал головой. Стена надсадно заскрипела, а рог вышел только наполовину. Я тупо пялился в пространство, всякие чувства внезапно утихли и я ощутил, что просто устал от всех.
— Балбесина. Ты чего так расстраиваешься?
Я скосил глаз на пролезшего в двери Тигра. Он принес с собой зажженый фонарь и сверток, пахнущий хлебом. Поставив фонарь и положив рядом сверток, он захлопнул за собой ворота и посмотрел на меня.
— Хочешь булочку?
Я предпочел помолчать. Все равно скажешь слово, а он на это гадость. Только снова дернул рог. Не дождавшись ответа, он подобрал с пола сверток, развернул и показал мне большую булку с маком.
— С маком. — он помахал ей, привлекая мое внимание.
— Не хочу. — буркнул я.
— Нуу. — он подошел вплотную и сунул булку мне под нос. — Ешь. Она вкусная.
Я помолчал немного, затем нехотя откусил. Было вкусно. Засунуть бы ему эту булку… Вот обязательно нужно приходить, когда я здесь застрял?
— Зачем пришел опять? — спросил я, дожевывая булку. — Опять нагадить хочешь?
— Ой, ну хорош дуться. Он все равно ужасный зануда, еще хуже, чем ты.
Я молча несколько раз дернулся и вытянул рог из образовавшейся дырки. Тигр протер его клоками сена от глины и залепил всем этим дыру. Из свертка он достал еще одну булку, сунул мне в рот, и себе взял тоже.
— Ну так что. Чем вы там вдвоем занимались, а?
— Ничем, — пробубнил я сквозь булку, — ходили в парк, рассказал мне немного про единорогов. Потом мы вышли на площадь, и я танцевал под музыку. А так в основном было скучно.
— Танцевал? — недоверчиво переспросил Тигр.
— Да. Не понимаю, почему все так нелепо реагируют? Я единственный единорог, который умеет танцевать?
— Наверно, — пожал плечами Тигр. А как?
— Вот так. — я показал, растревожив куриц, испуганно заквохтавших на кладках.
— Не плохо, — улыбнулся Тигр, — похоже на чечетку. А стяну-ка я яичко.
С этими словами Тигр ограбил ближайшую курицу на три яйца.
— Тебя уже не кормят? — осведомился я, укладываясь в солому.
— Кормят, но я хочу сырых. — Тигр расколол яйцо высосал содержимое. — хочещь яйцо?
— Хочу.
Тигр дал мне яйцо, и я съел его вместе со скорлупой.
— Мне не нравится что эти двое еще не вернулись, — хмуро заключил Тигр и выпил второе яйцо, — они очень торопились, так что вряд ли стали бы где-нибудь так задерживаться. — он задумчиво разглядывал пустую скорлупу. — Завтра лучше никуда не выходи, — бросил он уже через плечо и вышел в дверь.