Спи, Наташка

Толстая веснушчатая девочка с торчащими в стороны непослушными густыми рыжими волосами ходит по залу и поет громким и красивым голосом, совсем не смущаясь, совсем как взрослая.
Ей не нужен микрофон, ее звонкий и чистый голос слышен, кажется, не только в актовом зале нашей школы, но и на улицах города.

«Спи, Наташка, я  не понимаю,
Отчего так рано поднялась,
Мы победу одержали в мае,
Ну, а ты в июне родилась.
Над тобой фугасы не свистели,
Только тёплый ветер песни пел.
Над твоею маленькой постелью
"Мессершмидт" фашистский не летел.»
 

Я стою, остолбенев от неожиданности: девочка, с которой я дружу с момента ее появления в нашем классе, самая обычная, ничем не выделявшаяся ранее, и так поет!

И песня какая удивительная!

«Спи, Наташка...»
Почти обо мне: я ведь тоже Наташа и родилась в июне.


Только-только окончилось представление, где каждый из участников новогоднего утренника показывал свои таланты.

Двадцать девочек станцевали танец снежинок, мальчики-моряки сплясали «Яблочко», а потом все подряд читали стихи.

Повторялись, чего греха таить:

"Малыш уж обморозил пальчик,
Ему и больно, и смешно...",

"Белая береза под моим окном
Принакрылась снегом...",

"В лесу раздавался топор дровосека.
"А что, у отца-то большая семья?.."

Да и где набрать разных стихов на одну тему на два класса!


Больше пятидесяти человек кружились вокруг сверкающей огнями елки, да еще младшие братья-сестры бесстрашно прорывались к зеленому дереву, которое "под самый потолок", чтобы получить незамысловатый подарок из тощего красного дедоморозового мешка, куда, уже почти не скрываясь, подкладывали  игрушки, книжки и сладости родители.

 
Учителя делали строгие лица: нельзя дарить разные подарки! На этом празднике не должно быть зависти и слез.


Сколько раз сравнивали мы содержимое бумажных кульков и ни разу не смогли отыскать отличий.
У всех всего поровну: десяток конфет, пачечка вафель или печенья, несколько яблок и, конечно же, мандарины.

Но общие подарки-потом.


Пока же медведи, снежинки, зайцы, пираты и космонавты декламируют стихи, а родители смахивают слезы умиления и гордости: «Наш-то громче всех читал, и почти не сбился!»


Гвоздем программы стал «Танец кукол», исполняемый двумя девочками с завитыми блестящими волосами, в накрахмаленных платьях, где по белоснежному полю - сплошь голубые колокольчики, а из-под широких юбочек видны кружевные панталончики, и это совсем не стыдно, так надо, куклы же...

И мальчишки не дразнятся: «Рейтузницы!»

И даже громадные банты на спине кукол воспринимаются вполне себе...

Каждой девочке хотелось бы такую куклу, чтобы не только: «Мама» и глазами хлопать, а вот так, раз - и станцевать!

Девочки-куклы и танцуют не по-человечески, даже сомнения берут, что это-обычные школьницы, так скованны их движения, так нелегко они передвигаются на почти негнущихся кукольных ногах и рывками двигают головой, как заведенные, ухитряясь при этом все же выполнять танцевальные па в такт музыке: "Мишка с куклой громко топают, громко топают, посмотри...".

Вот сейчас ослабнет пружинка,  и куклы остановятся в неловких позах!

Все тише играет музыка, все медленнее движения кукол, и вот одна из них замирает и начинает падать на пол!
Но вторая, которая тоже еще чуточку и остановится, подставляет ей руку, и они обе  затихают, протянув навстречу друг другу согнутые в локте руки.

Остановились...

Обе...

Раз-два-три...

Теперь уже совсем.

До очередного поворота ключа...


В актовом зале-тишина. 
Молчат даже малыши на руках мам.


Дед Мороз подходит к замершим куклам, бьет серебряным посохом о земь и, о, чудо! куклы оживают, делают глубокий реверанс и превращаются в девочек!

Диво дивное!

Но на то и Новый Год, чтобы совершались чудеса и исполнялись заветные мечты.

Теперь уже можно выдохнуть...


Ах, какие молодцы Таня и Ира, они так долго репетировали!
Молодцы и мамы, которые сшили абсолютно одинаковые платья, сидя за машинками целыми ночами.
Теперь мы пристально рассматриваем кукольные платья вблизи.
Неплохо бы и себе что-нибудь такое приобрести!
Без панталон, конечно,  и без громадного, как лопасти вентилятора,  банта! Все равно противные мальчишки оторвут. Или задразнят так, что сама этот бант снимешь.


Зрители засиделись, и самое время водить хороводы.


Но именно сейчас  она и появляется: моя рыжая подруга.

Наташка.

Да она же без костюма!

Просто в коричневой школьной форме.
В белом фартуке, а вот парадных манжетиков и воротничка нет.
И бант в волосах самый простенький...


«Неужели нельзя было подготовиться к празднику?»-шепчутся мамы за моей спиной.

И правда, что же ты, Натка, это же Новый Год, он всего-то раз в году, самый-самый праздник...


Мне, например, мама марлевую пачку глубокой ночью крахмалила, а перед этим - красила. В желтый цвет.
Потому как негоже каждый год в снежинках ходить, к тому же кто-то дал маме на время корону с изображением большущей ромашки. Точно такие же, но маленькие, мама нарисовала сама и уже утром наспех вырезала их из листа ватмана и пришивала  к моей желтенькой хрустящей пачке...


Мамы готовят костюмы своим детям, не считаясь со временем, чтобы покрасивее, не такой, как у всех или в прошлом году.

А у Натки мамы нет. Совсем.

И папа далеко.

Есть только бабушка.


Так что из праздничного у Наташки только то, что успела приготовить бабушка Галя: белый фартук и белый бант.


Но Натка нисколько не стесняется своего вида.
Не такой она человек!


Вот смело подошла к деду Морозу и сказала: «Я буду петь!»
«А какую песню, девочка?»-спрашивает Дед Мороз, и учитель пения Анатолий Еремеевич привычно набрасывает кожаный ремень аккордеона на плечо.
«Вы эту песню не знаете!»-говорит Наташка и выходит в центр зала.


Все заняты своими делами, в актовом зале уже и не шепоток, а почти гвалт.


«Песня!»-громко объявляет Наташка.
Голос у нее ого-го!
«Песня называется «Наташка»,-говорит моя подруга и идет вокруг елки.

Я замираю: смелая какая...


«Спи, Наташка, я не понимаю... » - врезается мне в память навсегда.


Песня недетская и тревожная, и так мне за Наташку, не песенную, а мою подругу,  становится страшно, что на глазах выступают слезы.

А вдруг сейчас все засмеются?


Я переживаю, а толстая рыжая девочка, нисколько не смущаясь, продолжает петь свою песню и ходит вокруг елки, как настоящая артистка.
Что же, с Наташки станется.


Не всякая девочка в ее возрасте, например, уже побывала невестой.
А Наташка была.


Она мне рассказала об этом под большим секретом и под лестницей в школьный подвал.


Там темно и страшно.
Это - минусы.

Но там никого никогда не бывает.  Можно говорить о чем угодно,  и никто не услышит.
И это в данном случае - плюс.


Тем не менее Наташка говорила тихим голосом. Потому что секрет.


У Наташи был друг Саша.
Давным-давно, в другом городе, где она жила с папой и тогда живой мамой.


Они с Сашей были жених и невеста. И даже целовались один раз.

Однажды они пошли в овраг, который находился за их домом, и Саша показал Наташе свою находку.

На самом дне глубокого оврага лежала ржавая круглая железяка.

"Мина,"-пояснил мальчик Саша.

Эта мина была сашиным секретом, которым он поделился только с Наташей.

А потом ударил по мине камнем.


Мина взорвалась,  и Саша погиб.


Она показала мне, как его голова в момент взрыва резко склонилась к плечу.
«Вот так, раз, и все! - сказала Наташка мне. - И потекла кровь. »


Я обомлела.


Потом у меня начался страшный озноб, и я изо всех сил старалась не особо громко стучать зубами.
Мне было по-настоящему страшно.


«Теперь я никогда не выйду замуж,- сказала мне рыжая девочка.-Потому что я была сашина невеста, а если жених умирает, то невеста никогда не может выйти замуж.»

Эти тонкости меня интересовали в тот момент меньше всего.

Мне было очень жаль мальчика Сашу...
До слез.


А вот Наташка не плакала. Она смотрела в сумрак школьного подвала, и я сосем не хотела знать, что она там видела.


Не занимать Наташке смелости!


А сейчас-просто песня на новогоднем утреннике, а не взрыв мины, в конце концов.


«Какой сильный голос,- сказала одна мама другой.- Это надо же! Ее бы да в хорошие руки...»


«Наташ, - спрашиваю я у своей уже блондинки-подруги, - а ты помнишь песню?»

И я напеваю припев:

«Нет на свете краше
Маленькой Наташи,
Нам с тобой не страшен
Серый волк в степи!
Спи, закрой ресницы,
Пусть тебе приснится
Золотая птица,
Спи, Наташка, спи!»


«Нет!- отрицательно машет головой  обладательница уже четверых детей и пока пятерых внуков. - Что за песня?»
«Ты на новогоднем утреннике пела. Классе в четвертом.»
«Ты что-то путаешь,- устало говорит мне преданная мать и заботливая бабушка. - Давай-ка, поведай, как у тебя дела, сто лет не виделись...»
«Ну, тогда ты лучше расскажи, что же было в том страшном овраге и как ты осталась жива,»-спрашиваю я.
«Какой овраг?- опять удивляется моя подруга. - Странная ты сегодня какая-то! То-песня, то-овраг!»
«У тебя был в детстве друг Саша?»- начинаю заводиться я.
«Был! Точно, был! - соглашается Натка. - А ты откуда о нем знаешь? Мы с ним в первом - втором классе вместе учились всего-то.  Я о нем и забыла!».
«Ну, вот и  расскажи поподробнее, как он нашел и взорвал мину.»
«Что за мину?»- продолжает испытывать мое терпение уже взрослая Наташка.



И я скороговоркой пересказываю ту жуткую историю «близко к тексту».


«И голова вот так, бац, набок.... и ты не можешь выйти замуж, потому что ты невеста...»


Наташка громко хохочет!

Самое время посмеяться!
 
Погиб мальчик Саша, совсем еще ребенок! Второй класс, вся жизнь впереди, какое горе....


«Ничего такого не было. Ни взрыва, ни оврага!»-сообщает мне любимая подруга.
«А не придумала ли ты сама эту историю?»-читается в ее зеленых глазах.


Основания для подозрений веские, я тоже не лыком шита, и мои способности к розыгрышам Наташке хорошо известны.

Однако, шутить я не расположена. Такими вещами не шутят!


Очевидно, в моих глазах тоже читается нечто, что заставляет Наташку примиряющее взмахнуть руками:  «Ну, прости! Я же выдумщица была та еще.  Новенькая. Хотелось себя как-то преподнести, наверное. Может, в кино что-то подобное увидела, потом додумала. А песню вспомнила, кстати. Точнее, припев!»


И она сильным красивым голосом выводит:
«Нет на свете краше
Девочки Наташи.»


Жив, значит, мальчик Саша.

Такое радостное сообщение! Ладно, прощу за давностью лет.


"Теперь у меня будет новая колыбельная!»- сообщает мне несостоявшаяся певица потерянным для мира золотым голосом.
«Только ты это, слова мне перепиши»,- просит Наташка и скрывается в комнате, из которой слышен всхлип ее очередного внука.


Перепишу, куда ж деваться, вот они, вспоминай!

«Кто-то, позабыв про все страданья,
Хочет дать дорогу палачу,
Это я кричу тебе, Британья,
И тебе, Америка, кричу.
Дайте спать спокойно нашим детям,
Чтоб не повторились те года,
Чтобы Дженни, Мэри и Наташа
Не видали горя никогда!»


И пусть тебе в твоих разорванных детскими капризами снах приснится золотая птица, дорогой мой Рыжик!

Вот только интересно знать, какие истории на ночь рассказываешь ты своим малышам, а, Наташка?