Рождение

Жил-был Рассказчик. Он дышал и питался тем, что рассказывал. И очень боялся того, что в один день опустеет то место, откуда он черпает свои истории. Он не знал, откуда они там берутся. В хорошие дни ему казалось, что это место бездонно. Но стоило только чуть набежать тучам и он начинал сомневаться в этом. А первые звуки приближающейся проливной грозы пробуждали в нем тревогу, что в один из дней его рука в этом заветном месте окунется в пустоту.

В сезон дождей эта тревога вырастала настолько, что гнала его из дома. И он бежал от нее в дождь. Намокая, промокая, роняя с носа и ресниц каплю за каплей - то ли дождя, то ли слез - он шел в никуда. И в этом нигде появлялось что-то, что привлекало его внимание, рождало ассоциацию, заствляло остановиться. В эти мометы он не чувствовал ни промокших замерзших ног, ни озябших рук, ни ссутуленных плеч - это все было неважно. Он замирал и в этом чужом предвестии нутром ощущал зарождение истории. Он просто стоял и ждал, позволяя ей войти в себя. Наблюдал.

А потом шел домой. И его возвращение чаще всего сопровождал уже затихающий дождь. Он возвращался домой, сушил одежду, пил травяной чай с цветочным медом и, чуть смущенно улыбаясь, смотрел в окно. Он знал, что после гроз в его тайном месте подолгу не бывает флёра пустоты. Что истории, появившись там, будто множили самое себя, давая ему воздух и пропитание. И с годами он привык к этой цикличности, к смене периодов умиротворенного чаепития и метаний внутри дождевой грозы.