Могло быть и так, или Эльфы тоже люди. Глава 5

Алтай

– Одни проблемы из-за него, Гримыч! Зелёные суслики, мы-то лёгкие, переползли. А он пошёл, ну сам понимаешь, давление там на бревно сильнее и всё такое. Оно – хрясь, этот в воду – бултых! Мы стоим, ошалевшие до красных тараканов, а он себе плывёт кверху пузом. Мы за ним по течению и потопали, авось выплывет где. Там ещё потом... ай! – Сайлас отметил в полудрёме, что пинок прилетел от Диджея. – Ну, это не важно. Вот так и дошли.
Сайлас не двигался, но открыл глаза. Грим молча слушал. Он явно родился не в этой местности – тонкая переносица, строго очерченное лицо. Смотрел на ребят свысока, с такой долей презрения, будто он один знает половину тайн мироздания, а эти «девочки», как он их называл, остались на уровне приматов. Хотя, на глаз,он был с ними примерно одного возраста.
Солнце клонилось к горам. Из опустившихся в тень лесов к путникам подползала прохлада. Ветер принялся выдувать из деревьев лёгкие туманы. Пустыня уже не слепила глаза, можно было спускаться. Сайлас поднялся на локте, отгоняя наваждение очередного сна, ещё и эротического. Давненько от него любовница-то сбежала...
– О, Грим, он проснулся, – оповестил Джей. – Можем идти?
Грим скользнул по спецназовцу недовольным взглядом:
– Ты долго спал, Сайлас. Тебе что-то снится? Девушка с белыми волосами?
– Нет... Чего?! Откуда знаешь?..
– Понятно, можно было будить, – Грим не собирался отвечать на вопросы Сайласа. – Ты и так долго проспал, а времени мало. Надо успеть до темноты. Ей-то всё равно, а нам ещё в избушку возвращаться.
Сайлас накинул куртку, подхватил рюкзак – была его очередь нести. Они бодренько начали спускаться по ровному склону. Задора парней хватило до песка: они принялись ныть и пытаться вытряхнуть его из кроссовок.
Грим поглядывал на Зоопарка уже с явной ненавистью, а Сайлас мучительно гадал, что ему от них нужно: он терпеть их всех не мог, но предложил быть провожатым. Может, он так деньги с туристов заколачивает за должность гида и осмотр аномальной достопримечательности. Государственной, если подумать. А злится потому, что ему все надоели, или потому, что они ещё не дали ему денег. Но откуда он тогда узнал про девушку с белыми волосами?
«Даже если я, как он, говорил во сне, это могла слышать только молодёжь. Может, они ему рассказали, и он стебётся? Надо ему всё-таки денег дать, у пацанов должна была остаться наличка», – Сайлас размышлял и косился на Грима. Который косился на Зоопарка...
Только парни ничего не замечали, веселились, словно дети малые, глаза горели азартом. Ещё бы: они пришли, аномальненько, «дядя Сайлас» цел, сейчас ещё скалу обследуют, залезут на неё.
При взгляде на эту парочку Сайласу вспомнился виденный недавно по телеку «Властелин Колец». Он не любил этот жанр, просто смотреть было больше нечего. А Интернет тогда отключали – начало месяца, что поделать.
«Вот уж точно – «хоббиты»… Чёрт! Вот откуда эти сны! Насмотрелся всякой дряни – нечего теперь удивляться», – решил Сайлас и от досады сплюнул на песок.
Они приближались к скале. Совершенно неуместная в этих гладких спокойных горах, она казалась расщеплённой зубочисткой, воткнутой в ровную гладь торта. По ней можно было с лёгкостью лазить, многочисленные уступы, не тронутые временем, стояли намертво. Сайлас не сразу понял, что его смущало: в трещинах этой скалы не было ни песка, ни растительности, ни разрушающей воды – ничто не подтачивало незыблемость каменного... убежища? склепа?
До скалы оставалось не больше пяти метров, когда Зоопарк вдруг умолк, остановился, понурился и уставился перед собой пустым взглядом. Диджей растерялся и встал рядом, открывая и закрывая рот и схватив того за плечо.
«Доигрались! Столбняк от змеиного укуса! Он не заметил, а теперь наступает паралич!» – Сайлас бросился к Зоопарку, но Грим преградил ему дорогу: уставился в лицо парню, будто что-то ожидая, как болельщик перед голом, с замершим лицом, распахнутыми глазами.
Сайлас попытался оттолкнуть Грима:
– Серёга, где болело? Попробуй лечь! Можешь ещё говорить? Серый, не молчи!
– Заткнись, идиот, – прошипел Грим и резко, без замаха, впечатал бывшему спецназовцу в солнечное сплетение.
Удар был не сильный, но неожиданный. Сайлас задохнулся и сложился, упав на колени.
Он не успел поднять глаза, когда услышал Зоопарка:
– A Esteliel' Sinda! Lume lelya! – тихий голос креп, парень поднимал голову всё выше: – Le lera! Tul hilde Heren! Latya tarna ar anta Macil!1
Грим смотрел на него безумным взором, полным восторга. Когда Зоопарк закончил, их недавний проводник тут же забыл о парне и метнулся к скале, чуть не за шиворот хватая всё ещё сидевшего Сайласа. Сзади послышался тихий мат Диджея. Сайлас начал вырываться, но Грим оказался ловчее.
– Ты кто такой?! – заорал Сайлас. – Что ты сделал с мальчишкой? Ты ему дурь подсыпал? Или зомбировал?
– Или его змея укусила, – улыбнулся Грим, и чёрные глаза заглянули в душу.
Сайласа прошиб пот:
– Ты кто такой?..
– Ты даже не знаешь, кто ТЫ такой! – прошипел сквозь оскал Грим. – Пойдём, покажу, – он подмигнул и умело ушёл от попытки Сайла ударить в лицо. – Хватит кулаками махать, – Грим снова увернулся и отвесил противнику такой пендель, что тот едва не влетел в скалу.
Сайлас сделал по инерции три шага, остановился и замер. Одна из вертикальных «плит» скалы таяла, словно лёд, собираясь у ног ртутными каплями. Грим сзади посмеивался:
– Вот уж не думал, что нашего героя придётся пинком гнать к его славе. Иди-иди, не укусит она тебя.
Сайлас перешагнул лужу недавних «камней».
– Джей, ты что на меня пялишься, как на зелёного фламинго? Опа, а эта дверь в скале была? Сайл, нас подожди!
– Зверинец, ты в порядке?
– Конечно, а чё?
– Да заткнитесь уже, мелочь!
Сайлас не обращал внимания на голоса. Он вступил в темноту пещеры с чувством навязчивого дежавю: с потолка из круглого отверстия лился свет, хотя солнце уже давно село за горы. В колонне света стояла гранитная фигура: девушка, точь-в-точь из его старого сна про всадников, в длинном струящемся одеянии, прямые волосы горным водопадом спускались с плеч. Чёрные гранитные глаза смотрели на него, она приветливо улыбалась. Девушка держала вытянутые руки перед собой, будто поднося невидимый каравай дорогому гостю.
«Наверно, это памятник той девушке, и я где-то видел его фотку, поэтому приснилось», – Сайлас попытался дать последнее вменяемое объяснение происходящему.
Вдруг в голове он услышал её мелодичный голос, словно птичья трель, словно сотни колокольчиков, словно горный ручеёк:
«Ты пришёл! Я долго ждала тебя. Не бойся, с тобой всё хорошо. Просто я хочу предложить тебе благородную цель. Ты, конечно, можешь отказаться и вернуться к прежней жизни. Но разве кто-то ждёт тебя? Разве ты кому-то нужен в этом мире? Не ври себе...»
«А в твоём мире я кому-то нужен?» – Сайлас продолжил этот мысленный диалог.
«Боюсь, ты не поверишь, если я скажу, что ты можешь спасти свой мир от зла, которое прорвётся сюда из моего, – она засмеялась. – Но я хочу отдать тебе ключ, который закроет ваш мир от нашего. Я не могу быть его хранительницей дольше. Об остальном тебе расскажет Грим, он многое знает. Ты его слушайся, а то ему обидно: он столько лет добивался чести быть хранителем, обладателем этого ключа. Рылся в архивах, учил заклинания доступа ко мне... Правда, на латыни. Но это не его судьба – и он обижается на вас. Глупость, не правда ли? – снова смех. – Но даже столь долго живущим людям нужно прощать их человеческие слабости. Подойди ко мне, дай мне руки».
– Что это с ним? Это красотка из нашего сна, а, Зверинец?
– Ага, ток чёрная... и как бы... это... статуя. Гримыч, а чё он на неё таращится?
– Тихо, они разговаривают. Сейчас она его шустренько уговорит и оживёт. И, по ходу, смоется. Она ж нейтральная, серая, – Грим говорил будто себе. Потом произнес: – Если позовёт, пойдёте с ней? Что вам тут теперь делать-то?.. А у неё там весело, жарко, тёмные жрицы, светлые эльфийки... Три-дэ анимация. Вот ты, Зверинец, преемник Седрика, оказывается. А ты и не знал...
Грим стоял у стены, майка и волосы вливались в темноту, очертив ухмыляющееся лицо и скрещенные на груди руки. И он над ними тупо издевался. Какая анимация, какие эльфийки, какой Седрик?
И тут замерший Сайлас пошевелился: он протянул руки к рукам статуи. Столп света наполнился потрескивающими искрами, и на полу между неподвижными фигурами яркой молнией блеснул появившийся из ниоткуда меч. Сайлас смотрел в глаза девушке, но, почувствовав тепло оживающих рук, опустил взгляд, прищурился от блеска клинка. Он взялся за рукоять, выдернул меч и ощутил тяжесть металла. Правая рука сжала рукоять под гардой, напоминающей терновую ветвь, левая заскользила по глади клинка до заострений.
– Аna mane men, – услышал он мелодию голоса, поднял глаза, встретившись с живыми, ярко-голубыми, на мраморном лице в обрамлении прямых пепельно-белых волос. – Tenn' omentielvо, malo!2
Не осознавая, что творит, он поцеловал её губы.
За мгновение поцелуя Сайлас увидел великое войско с чёрными и красными угловатыми крестами на белых плащах и полотнищах, чашу с кровавыми потёками, грациозные корабли с тонкими носами и высокими мачтами, полные маленьких детей, чьи лица светились мужеством и страхом, кузницы, сокровища, кресты, ритуал посвящения, их величие и их грехи...
Тамплиеры.
– Ava care!3– она отшатнулась и замотала головой.
Образы снежным комом обрушились на него, и Сайлас провалился в темноту.

Примечания:

1 О Серая дочь Надежды! Время пришло! Ты свободна! Пришёл наследник Ордена! Открой нам проход и отдай Меч! (квенья)
2 В добрый путь. До свидания, друг (квенья)
3 Не делай этого! (квенья)