Ленские истории

      Ленские истории


      Василий

       Моторная лодка резала гладь воды. Мощный мотор и попутное течение реки придавали  движению  стремительный ход. Берега Лены проносились стремительно. Вот промелькнул  старинный поселок  Усть-Илга, история которого уходит в 18 век и одноименная речка с  названием  Илга. В среднем течении этой реки  стоит Шаман гора, на которой  в  древние времена  проживал  великий мудрый шаман. Он общался с Богами, вызывал духов, защищал свой народ от невзгод и провожал людей в последний путь. Много обязанностей было у шамана.
        В настоящее время у подножья Шаман горы на берегу реки   много лет проживает отшельник. Дорога к жилищу этого странного человека  идет через лес. По порожистой  реке Илга добраться до Шаман горы сложно, только по высокой воде – весной или в дождливую осень.  Питается отшельник тем, что добудет в лесу и реке. Иногда люди  завозят ему муку, крупу, соль,  спички и разную мелочь необходимую в быту. Одно время  держал двух собак, да кормить их нечем, особенно зимой и он отказался от животных. Завозил собак отшельнику еще  щенками мой провожатый Василий.
        Местный предприниматель и непререкаемый  авторитет в Жигалово и  всех окрестностях  этого поселка Василий,  с непростой жизненной историей, в которой случались взлеты и падения и с которым я встречаюсь не первый раз, согласился забросить нас с Каей - карело-финской лайкой до бокового притока, впадающего в эту великую сибирскую реку -  небольшой речушки. В месте впадения речки  в Лену в восьмидесяти километрах от Жигалово  стоял  домик с баней и бытовыми пристройками, используемый для отдыха ограниченным  кругом  людей.  Следить за порядком  в домике был приставлен  за 15 тыс. рублей в месяц местный житель, якут по национальности  -  «старик», очень самобытный человек, охотник, знающий все повадки лесных обитателей и интересный собеседник. «Старик» встретил и подвез меня с собачкой на собственном автомобиле от Иркутска до Жигалово, расстояние не малое – более 400 километров и я заплатил ему за работу восемь тысяч рублей.  Половину  его месячной зарплаты.  Конечно, можно было дождаться автобуса и обойтись двумя тысячами рублей, но я не захотел терять время и трястись в пути на ухабах.
        К домику на берегу Лены мы и направлялись. Стрелки часов показывали наступления вечера.
        Другие  лодки с рыбаками, встречая нашу посудину,  замедляли ход, глушили  мотор и подгребали к нам.  Приветствовали Василия, заводили разговор и  услужливо угощали нас самогонкой местного приготовления, причем  разной окраски – от прозрачного до оттенков напитка всех цветов. Оттенок самогонки и индивидуальный  аромат   этому крепкому напитку придается добавлением  кофе, чая или каких-то трав. Я от угощения отказывался, ссылаясь на дальнюю лесную дорогу, которая  начиналась на рассвете. Здесь и не принято отказываться от выпивки, поэтому ловил удивленные взгляды.  Порой отвечал на подобные предложения словами: «Пьем то мы дружно все вместе, а помираем  поодиночке».
       Василий перепробовал все горячительные  напитки, и мне казалась, что лодка после каждой  такой встречи двигалась,  не так ровно, как прежде, ускоряя  или замедляя ход. Особенно запомнилась знакомство  с  Александром  по прозвищу  Лыска с хитроватой улыбкой  и парнем «пацан сказал – пацан сделал», не знаю его имени, руки которого были в сплошных  синих наколках, которые напоминали о прошлой жизни в неволе. Александра называли Лыской по причине того,  что он в молодости любил носить короткие прически и нередко подстригался под «ноль». Они плыли в одной лодке и рыбачили сетью. Василий наехал на насторожившегося пацана, напустив на свое лицо строгость и недовольство, тот самого Рабиновича  чуть не кинул по бизнесу и предприниматель  попросил защиты от беспредела у Василия. Расписной угнетенно молчал, потом принялся оправдываться, что-то лепеча под строгим взглядом судьи  и наконец, сдался, признал свою неправоту.  У меня с Лыской, бывшим охотинспектором  завязался  интересный разговор  об охоте и рыбалке  и Лыска, разговорившись,  поведал  забавную историю. Однажды он с товарищем ночевал в  маленьком и  хорошо протопленном зимовье. Выпили  бражки с устатку, поболтали о том, о сем  и про любимых женщин место в тех историях нашлось.  Спали на одних узких нарах. Во сне сбросили с себя одеяла. Душно.  Ночью одному и другому приснился сон. Лыске приснилось, что он желает  жену и гладит ее нежно по груди,  по животу. Вот только не понимает, почему живот  у нее стал такой большой и тело  волосатое?! Другому  приятелю в это же время приснилось, что  жена ласкает его, и он отвечает  на ее ласки.  Все ниже и ниже в сладостном упоении опускается  его рука по  телу  любимой…, но что это  такое твердое  между ног под рукой?!  И … оба  внезапно просыпаются  от прикосновений рук.  Вскочили с нар. Смотрят друг на друга. Пришли в себя от сна. Дальше -  ржачка! От души смеялись приятели.
        Пристали к берегу уже в легких сумерках. Перед этим Василий успел пострелять из ружья по банке, плывущей перед лодкой – немецкий Зингер бил без промаха и оборвать  о  траву при первом же броске спиннинга  блесну, которую ему подарил Лыска. 
        В домике никого не было. Я  быстренько разжег печь, что бы согреть  помещение и поставил  вариться  мясо изюбра, которое Василий прихватил  из дома. Перед этим угостил  сырым мясом  собачку.  Кая проглотила кусок мяса, почти не жуя, и продолжила знакомство с окрестностью.  Василий, слегка покачиваясь, гостеприимно выставил на стол разные продукты, спиртное и  зачем-то  пошел к лодке и, поскользнувшись на скользких камнях, плашмя  прямо спиной  всем своим сто  килограммовым телом  упал в холодную воду - спиртное не придает устойчивость телу. Я подбежал, помог подняться из воды. Василий после этого сильно захромал, повредил  при падении ногу, затем плохо себя почувствовал  и рано лег спать. Пьяный и трезвый – не компания. Вечер был испорчен. После  ужина  я тоже прилег  на кровать и скоро уснул.
        В ту ночь мне приснилась Шаман гора. Василий в том сне был шаманом.      

                ***

       Над бескрайней тайгой раздавались звуки шаманского бубна. Они неслись над зеленью леса, уносились в даль и в высь – лазурную синь. Эти звуки из Среднего мира, где живут люди, предназначались духам Верхнего (небесного) мира, которым принадлежали земли и воды, леса и горы, огонь и солнце. Верховный Бог жил на самом верхнем ярусе неба, и великий шаман обращался к нему. В этот раз шаман «перевозил» душу усопшего в загробный мир – Нижний мир, заселенный злыми духами – темное и холодное подземное царство.
       Шаманское камлание – переговоры с духами и божествами подходило к завершению. Голос шамана звучал уже не громко и менее эмоционально, чем прежде. Шаманское песнопение затихало. Звуки от посоха с колокольчиками и от подвесок – погремушек, пристроенных на обрядовой одежде, становились все тише. Удары колотушки о бубен  реже. Движение шамана замедлялось. И, наконец, он вышел из сильного возбуждения и обессилено затих. Кафтан под тяжелым шаманским костюмом с обилием железных подвесок, символизирующих духов-помощников, и нагрудных пластин, раскрашенных во всевозможные цвета, кожаных лент подобно щиту оберегал шамана от враждебных духов, был мокрый от пота. Головной убор, с  художественной вышивкой – мозаичным орнаментом, весь в блесках от драгоценных и полудрагоценных камушков сполз на  глаза.
       Родственники умершего человека вопросительно смотрели на шамана.
    - Верховный бог Ульгень принял душу в  Нижнее царство – сообщил тот. Близкие облегченно вздохнули и их печальные лица посветлели.
       Поминальное  кушанье и негромкие разговоры длились до захода солнца. После заката светила, соплеменники распрощались с шаманом, оставив  его наедине с духами. 
       Жилище великого шамана располагалось на вершине лесистой горы. Вокруг глухая  тайга – промысловое урочище, населенная духами-хозяевами. Скалистая гряда тянулась вниз  почти от самых стен срубленного дома с четырехскатной крышей, покрытой еловой корой, и прижатой сверху толстыми жердями. Внутри очаг. Над ним – медный котел. Стол, накрытый «берестяной скатертью», состоящей из кусков бересты, сшитых нитками, изготовленных из сухожилий оленя. Нары для сна, покрытые изюбровой шкурой. Различная посуда – долбленки из березы и сосны. Хозяйственная утварь.  На стене висели шаманские маски, жгуты-змеи, символизирующие шаманские дороги в другие миры.
       Рядом с домом виднелся небольшой амбар для хранения запасов пищи. Возле жилища росло  шаманское дерево – могучий сибирский кедр. От священного дерева исходил особый терпкий, смолянистый аромат.
       Под сопкой петляла неширокая быстрая речушка.  Каменистая тропа, порой крутая,  вела к самой воде. На три четверти пути от реки до жилища служителя божества виднелся глубокий грот. Здесь совершалось моление. Массивная плоская плита внутри пещеры служила местом жертвоприношения. На стене прикреплены   лапки животных, перышки птиц, пучки всевозможной сушеной травы и деревянные фигурки духов. 
       У реки были свои духи-хозяева. По весне духи заставляли реку буйствовать, крушить все подряд на своем пути. Летом наполняли  ее  рыбой: ленками  и харюзками. Веселой с прозрачной водой оставалась река до самых холодов. А затем духи надолго прятали реку под ледяным панцирем.
       Раньше великий шаман, как и его отец – тоже потомственный шаман, жил среди людей. Но, однажды духи-покровители из Верхнего мира сообщили шаману, что ему следует  поселиться на вершине горы ближе к ним и указали место.
       Из верхних ветвей кедра, искривленных наподобие оленьих рогов, духи повелели изготовить обод и рукоятку бубна. Вот уже много лет этот бубен, обтянутый крепкой оленей кожей, исправно служит шаману в его обрядах.
       У великого шамана много обязанностей. Он владел искусством воздействия на потусторонние силы. Постоянно общался со сверхъестественными существами и посещал иные миры. Выступал защитником и покровителем своего рода в общении с божествами и духами. Добивался  благосклонности духов. Испрашивал у них благополучия и здоровья, обильного потомства у сородичей, а так же удачи в промыслах. Защищал людей от бед и исцелял от болезней. И, наконец, провожал умерших в иной мир.
       С тех пор, как Великий шаман поселился в этом месте, прошло почти полвека. Он постарел, силы иссякали. 
       Великий шаман знал, что после смерти его тело расчленят, части высушат, и будут хранить как родовые святыни.

                ***

        Утром, очнувшись от сна  попив чаю и поблагодарив Василия за хлопоты – тот поутру возвращался домой и  пребывал после вчерашнего в прескверном настроении, да и хромал все еще вдобавок, закинул за спину рюкзак и ружье, двинулся вглубь леса.  На прощание Василий обещал выслать  настойку из пантов -  изготавливается из молодых рогов оленя.  Это снадобье  помогает от многих недугов.
     Первое время шел  неширокой дорогой,  тянувшейся на сопку, которая через несколько километров привела  меня к заросшему травой и мелкой порослью профилю, пробитому к  Илимскому хребту – водоразделу рек Лена и  Илима, притока Ангары. Профиль тянулся от сопки к сопке, пересекая речные преграды и заболоченную местность. До хребта было около  пятидесяти  километров. Кая колесила вокруг меня, то убежит вперед, то вернется, пропадет на время  за деревьями и снова появится. В  самом начале пути подняли  двух  глухарей. Одна из птиц была на расстоянии выстрела, но я не был готов к такой  встрече. Птицы ломанулись в тайгу, и осталось  только проводить их взглядом. Кая  кинулась  было за ними, но увязла во мху,  буреломе и  вернулась.


Фото: ленские просторы,  Василий – Лыска –  парень «пацан сказал-пацан сделал» и Кая,  лесные красоты.




Встреча с медведем (история вторая)



      Я шел по профилю и бездорожью в этом зеленом мире вторые сутки, казалось, и края ему не будет. Иногда на переправах через реку и ручья или обходя болотистую местность, терял заросший профиль и сбивался с пути.  Передвигаться  по мху, который порой достигал щиколку ноги, а так же по засоренной местности от  упавших деревьев и гнилых  колдобин  было  не просто. Порой приходилось пробираться через чащобу кустарника или тесно сомкнутые  молодые деревца. Сбившись с пути, доставал компас и уточнял свое местоположение. Тайга казалась темной, неуютной и молчаливой. Вроде бы все здесь безжизненно, но это только казалось. Рюкзак становился все тяжелее и придавливал к земле, спина взмокла, а сердце от нагрузки билось чаще. Вначале останавливался на короткий отдых через час движения, а позже  каждые полчаса. К обеду солнце стало нестерпимо полить. Несмотря на ночные заморозки, мошка не исчезла, хотя ее было значительно меньше, чем обычно. Кровопийцы доставляли мне неудобства. Лезли в глаза и кусали открытые участки тела. Особенно доставалась в низине, в заболоченной местности.  Кая неутомимо носилась  кругами невдалеке от меня по тайге, облаивала соболя и  белку, поднимала рябчиков. Особенно неистово облаивала соболя и тому была причина. Позже я расскажу об этом проворном зверьке.
      Однажды собака забралась на поваленное дерево, которое нависало над профилем на высоте четырех метров. Смело пошла по нему, дошла до края ствола  и застыла не в силах развернуться. Ствол был совсем не толстый и качался от движения Каи из стороны в сторону. Собака с трудом сохраняла равновесие рискуя кувыркнуться.  Я заволновался, не хватало ей получить травму в начале пути. Стал под стволом и подбадривал животное, намериваясь подхватить ее при падении. Кая каким то образом все же изловчилась, скрутилась плотной юлой и  сумела  развернуться. Проделала  по стволу обратный путь.
       Жаркий полдень застал в низине. Остановился на короткую передышку. Освободившись  от рюкзака   и   ружья подошел к ручью с  названием  Горелый. Ручей шириной в том месте около трех метров и очень быстрым течением. Жадно сделал несколько глотков холодной и вкусной воды, больше пить не стал, иначе тяжело идти.  Кая тоже подошла ко мне и принялась бродить по  воде.  Отдохнув в прохладе вернулся к  рюкзаку. Собака оказалась рядом. В это время заметил, как Кая застыла, и, насторожившись, вытянув морду по направлению нашего движения, принялась втягивать в себя воздух. Видно было, что какой-то запах тревожит собаку. Однако не прошло и минуты, как  она успокоилась и как не в чем небывало побежала дальше. Мы тронулись в путь. Я особо не придал вниманию такому поведению собаки, подумав – мало ли что она учуяла. Запахов в тайге предостаточно.
          Через несколько сот метров подъема по склону очередной сопки меня привлекло удобное место для отдыха. Падала тень от деревьев,  и  было сухо. Сбросил рюкзак и освободился от ружья. Раскинулся на земле. Сердце стучало в груди, гулкими толчками гоняла кровь по уставшему телу. Кая находилась рядом, и ничто не выдавало ее беспокойство. Расслабился окончательно, закрыв глаза.  Вокруг тишина. В тишине слышнее стук сердца. Все мысли покинули голову. Хотелось уснуть безмятежно и крепко. И в этот момент услышал ворчание собаки, этот звук издаваемый гортанью мне знакомый, так собака реагировала на  зверя, учуяв его. Я мгновенно вышел из дремоты и  быстро приподнялся с земли, схватил  в руки двустволку. В одном стволе у меня всегда пуля, в другом дробь или картечь. На этот раз во втором стволе находилась картечь. Собака сорвалась с места и с громким  лаем кинулась к ручью, до которого  от нас не больше пятнадцати  метров. Я устремился за ней. Подумал, что увижу изюбра. В этом месте видел много следов  оленя. Подбежав к ручью – вижу картину. В ручье у противоположного  высокого  берега сидит,  довольно крупный медведь черной окраски, слегка сутулясь. Запомнился широкий медвежий лоб и глаза, маленькие, разглядывающие нас с собакой. До зверя  не более десяти метров. Кая продолжает  смело и настырно  лаять и совсем не тушуется. Я приготовился к выстрелу – снял ружье с предохранителя и держал оружие на изготовке. Но зверь испугался нашего присутствия, резво вскочил на ноги и бросился  наутек. Тело мощное, упитанное. С непостижимой быстротой и ловкостью  вскарабкался по крутому, заросшему  глубоким мохом и  заваленным буреломом склону ручья и скрылся в густом  ельнике. Собака после этого еще полаяла какое-то время и успокоилась. 
        Медведь очень быстрый зверь, умный, стремительный и ловкий.
        Я вернулся к месту отдыха, но решил уйти  подальше и двинулся к хребту.  Кая, как не в чем небывало бежала впереди.
           Второй раз собака почуяла медведя у зимовья уже за Илимским хребтом. Перед отъездом из дома мне позвонил хозяин зимовья на реке Кочеяк, зная, что я собираюсь посетить  его лесное  жилище. Предупредил, что он заколотил дверь зимовья гвоздями. Медведь к нему повадился ходить. Уничтожил все припасы продуктов, попортил и разбросал вещи. Предупредил, что бы я был осторожным, мол, в этот год ягод и грибов мало, зверь голодный и злой.
            Подойдя к зимовью, я отогнул гвозди от поцарапанных медвежьими когтями дверей и вошел в помещение. Ночи стояли холодные. Небо серебрилось бесчисленными созвездиями. Истопив печь зимовья, собрался отдыхать. Душно, поэтому заснул с приоткрытой дверью. Собака спала в зимовье. Посреди ночи Кая залаяла и выскочила на улицу. Лаяла в ночь в беспредельность холодного звездного мира, отгоняла угрозу от хозяина. Долго еще не могла успокоиться. Утром, накормив собаку тушкой белки, подстреленной для этой цели накануне, я обошел вокруг зимовья, шаря глазами по сторонам, и в ста метрах от него обнаружил свежий след  медведя и испражнения зверя.  Уходя от зимовья, снова заколотил дверь гвоздями.
            
 
Фото: Кая - цирковая звезда,  ручей Горелый, зимовье.



Соболь (история третья)


        Кая, попав в  чистый освещенный солнцем березняк, наполненный  всевозможными  запахами,   радостно носилась по светлому лесу. Что-то вынюхивала, высматривала, распутывала следы лесных обитателей. То застынет, то несется  галопом или увлеченно разрывает чью-то норку.  Но вот за березняком стеной навис густой  и темный ельник  вперемешку со  светло-зеленой шевелюрой молодых кедров, наполненный запахом хвои и прелым мохом. Здесь солнечные лучи пробивались к земле  редкими узкими  ярко - желтыми клинками. В этом полумраке  Кая и обнаружила соболя.  В тишине леса раздался ее звонкий лай. Я откликнулся на  призыв и через несколько минут был рядом.  Собака лаяла на ель. Долго высматривал зверька в густой хвое, обошел  дерево не один раз.  И все же   заметил черную фигурку. Соболь!  Выстрел, дробь пробила  густые ветки. Зверек полетел на землю.  Кая бросилась к  раненому зверьку.   Схватила его за туловище. Тот принялся изворачиваться, царапаться, фырчать и,  изловчившись, укусил собаку за морду.  Кая взвизгнула  от боли, перехватила  тело жертвы ближе к голове  и сделала хватку  еще плотнее.  С ожесточением  стала мотать  соболя из стороны в сторону пока, наконец, он не потеряла  силу и  затих.  После этого отдала мне соболя не сразу. Щерилась, когда я попытался забрать зверька, не отдавала добычу.  Пришлось срезать прут и стегануть им    собаку. Такое воспитание подействовало, и  соболь оказался у меня в руках. С этих пор соболь стал злейшим врагом собаки.  Кая лаяла на соболя  совсем не так, как на белку –  азартнее, яростнее. Я безошибочно определял, какого пушного  зверька  она нашла.
      К вечеру  этого же дня   вышел на зимовье. В  начале сентября в 21-30 в лесу совсем темно и поэтому  обустраиваться  на ночлег необходимо начинать не позже 20-00 час, а желательно и пораньше.  Ночные заморозки в это время года не редкость и вода в  котелке, оставленного на улице замерзала.  Поэтому  старался ночевать в зимовьях.
       Зимовье, в котором я остановился, расположено в удобном месте. Сухо. Рядом ручей с чистой водой. Метрах в двухстах петляла речушка.  Затопил печку, поставил на огонь чайник, ощипал пару рябчиков подстреленных в пути и принялся варить суп. Вермишель для супа  – пару горстей  позаимствовал из запасов  владельца заимки. Взамен оставил  сухарей.
        Пока занимался хозяйственными делами, Кая осваивала местность. Отбежала от жилища и вот уже  кого-то  нашла. До темноты собака не успокаивалась.  Лай звучал  в квадрате леса примерно пятьдесят на пятьдесят метров.  Видимо какой-то зверек от  назойливости  собаки попытался скрыться, да не удалось. Наконец на лес опустилась ночь, и собака появилась у зимовья, жадно стала пить воду.  Налаялась вдоволь.
        Рано утром все повторилось. Пока я разогревал чайник и суп,  собака вновь подняла шум в лесу и примерно  в том же месте.  Лаяла азартно, не переставая.   Я не выдержал, взял ружье и двинулся на лай. На молодой лиственнице  в просвете  веток увидел соболя.  Пушной зверек стал нашей  добычей.  На этот раз Кая отдала зверька безропотно, перед этим облизала кровь, сочившуюся из раны соболя.
         Собака с удовольствием поедает тушки белок. Мясо белок напоминает мясо рябчика, но несколько суше. А вот мясо соболя горчит,  и собаки  тушки соболя обычно не едят, даже отваренного. Впрочем,  Кая как-то с голодухи  однажды не побрезговала  соболем.
         Насыщенность пушного зверя в лесу Восточной Сибири высокая. Кадровым охотникам дается план отстрела, отлова соболя за  сезон (октябрь, ноябрь, декабрь) в зависимости от размеров  участка от 30 до 60 шт.   Принимают шкурки соболя  от трех до  пяти тысяч рублей.  На белку план не дается. Шкурки  белки принимают очень дешево.
          Кая  находила особо ценную породу соболя с прекрасным черным мехом – баргузинского.
            В наш рацион помимо сухарей и каши входили ягоды, грибы, рябчики и рыба. Собака с удовольствием поедала рыбу и тушки белок, да и сухарями я с ней делился.

         
          Фото:   соболь спрятался в ветвях, добыча – соболь, рябчик.