Вера

Эдуард Бернгард
В Е Р А

- Зачем плохо писать о стране, из которой мы уехали?! - с откровенной неприязнью глядя на меня, говорит жена моего приятеля. - Там было очень много хорошего! А ты... ты только мараешь!
- Что ж там было хорошего, Вера?
- А ты не знаешь!
- Честно, не знаю.
- Что, прям все такие сволочи были?!
- Ничего подобного! Никогда этого не утверждал. Я встречал там немало достойных людей.
- Ну, и!.. Чего ж ты тогда... Зачем так критикуешь?!
- Я же не их критикую, Вера! Я пишу о тех, кто не давал им жить. И не даёт поныне. ЭТИ там всегда наверху!.. Пишу о нравах... порядках... о сущности системы.
- Да ну тебя с твоими... э-э... выскочными словами мудрёными...
- Высокопарными, хочешь сказать?
- Ну да!.. Ты б лучше хорошее подмечал! Мы там счастливы были, если хочешь знать!
- Угу, потому и уехали...
- Да если б Горбач Союз не развалил, никогда бы в жисть не уехали!
Тут голос подаёт мой приятель Саша:
- Ну, я бы уехал в любом случае, при первой же возможности!
Жена раздражённо машет на него рукой:
- Да, знаем вас! Немчура! Никогда не были благодарны нашей стране!
Мы с Сашей многозначительно смотрим друг на друга. Саша вздыхает:
- Она всегда такая, если об этом говорим... Иной раз меня и фашистом кроет.
- Да ладно уж! Тоже мне, обижаться вздумал!.. Я нынче редко так выражаюсь.
- Спасибо, Вера! Очень тронут...
- А раньше, что, часто обзывала? - вмешиваюсь я.
Саша только отмахивается.
- Позволь задать деликатный вопрос: если ты постоянно выслушивал от неё подобные эпитеты, как же вы могли жить друг с другом?
- Давай не будем об этом! - почти синхронно верещат они.
- Ладно, извиняюсь.
- Да и дети же! - укоризненно напоминает Саша. Вера надменно фыркает:
- Я, если хочешь знать, в эту поганую Германию только из-за детей и приехала!
Саша подмигивает мне.
Вера, - усмехаюсь я. - Выходит, детям в этой поганой Германии всё-таки лучше?
Она досадливо кривится.
- Во всяком случае, я очень рад, - вступает Саша, - что нашему сыну не придётся служить в той армии!.. Хватит того, что над нами поизмывались. Половину здоровья там оставили...
Вера молчит и сопит. С одной стороны, ей очень хочется заступиться за воинство обожаемой державы, с другой – сына всё-таки жаль. С нескрываемой иронией глядя на неё, Саша добавляет:
- Да и в других отношениях нам и детям здесь лучше, разве нет?
Она смотрит на него так, будто он глубоко её задел.
Помолчав, я обращаюсь к Вере.
- Ты бранишь меня за критику России... А ведь я никогда не называл её поганой!
- Ну и что? - невозмутимо вопрошает она.
- А ты, находясь в Германии и беседуя с немцем, считаешь возможным называть Германию поганой...
- Ой, ой, а ты чё, обиделся, чай?!
- При чём тут «обиделся»?! Не в обиде дело. Заметь: не выходящую за пределы пристойности критику в адрес России ты считаешь недопустимой, выговариваешь мне за это, но себе позволяешь крайне оскорбительно отзываться о Германии...
- Ой, ой, ой!!! - презрительно цедит она, сверля меня недружелюбным взглядом. Наверное, такая её реакция побудила меня прибавить:
- Между прочим, это одно из существенных различий между русскими и немцами.
- Ой, ой, ой!!! - опять тянет она своё презрение ко мне.
- И ещё: ты сказала, Горбачёв развалил Союз... Вера, неужели ты не понимаешь, что даже миллионы Горбачёвых не смогли бы развалить страну, да ещё такую огромную, если б не было на то серьёзных внутренних причин... решающих предпосылок?
- Да пошёл ты!.. Жили нормально. Мы были самой великой страной! Нас все боялись и уважали. И мы ещё всех кормили!.. В космос летали!.. У нас всё было, а тут на-тебе!
- Всё было, да?
- Ну, подумаешь, дефициты!.. А у меня блат был, между прочим, вот так!
- И что ж в этом хорошего?
- Как что хорошего?! Моя подружка Зинка в кулинарии работала, а Светка - в ЦУМе! Я домой и мясо, и масло приносила - вон, этого кормила! - она кивает в сторону Саши, - и шмотки импортные доставала такие, каких ни у кого не было!
Мы с Сашей рассмеялись. Она, хоть и не сразу, поняла причину нашего веселья. Чуть покраснев, присовокупила:
- Ну и что! Другие во всё наше одевались, и тоже ничего... Нормально!
- А с мясом и маслом как?
- Чё как?
- У тебя блат был, а другие три-четыре часа в очереди стояли за синими курами, но большинство с пустыми руками домой возвращалось!
- Ну и ничего! Жили ведь как-то все! Никто не голодал! У всех всегда в холодильнике что-то было!
Саша сердито уставился на неё:
- Ну да... как-то жили. Как-то... От получки до получки. В столовках мерзкую бурду жрали!..
- Ой, и ты тоже, что ли?!
- Да дело не во мне!
- Ой, смотри, за чужих запереживал!
- А тебе всё равно, правда, Верка?
- Ты тогда не очень-то о других думал!
- Да... Не до этого было. Я всё-таки зарплату побольше твоей домой приносил.
- Ага! А я дефицит доставала, между прочим!
- Вот-вот! О том и речь...
- Да вспомни, как ты радовался!.. А Наташку помнишь, что пирожками торговала?
- Ну, помню.
- Мы как-то в парке гуляли, - обращается она ко мне, - и есть захотелось. А тут недалеко пирожками торгуют. Как раз Наташка, моя знакомая... Она мне издалека улыбнулась. Подождали мы, пока она других обслужит, а когда подошли к лотку, она вдруг шепчет мне: «Не надо, Вера, не покупай!» Я удивилась, спрашиваю: «Ты чё, Наташка? Мы пирожков хотим!» А она опять шёпотом, чтоб сзади не слышали: «Не ешьте этих пирожков... Мясо очень плохое, даже вредное - я точно знаю!»... Вот так вот! - торжествующе подытоживает Вера. - Если б у меня блатных знакомых не было, съели бы паршивые пирожки, а то и потравились бы...
- Что постоянно там и происходило, - киваю в знак согласия.
- Так что ты не очень-то насчёт зарплаты! - ворчит Вера на мужа. Саша грустно смотрит на неё.
- Послушай, Вера, - произношу я. - Тебя ничего не смущает в этой истории?
- А что меня должно смущать?! - искренно недоумевает она.
- Эта твоя Наташка... Предупредила вас о том, что пирожки вредные.
- Ну, и молодец она!.. А ты чё, хотел бы, чтоб мы их слопали, что ли?
- Нет, не хотел бы... Но ведь другие их лопали... Других она не предупреждала...
- А зачем ей это? Те же все чужие! Кто они ей?!
Мы с Сашей снова переглядываемся.
- Вот-вот, Верочка!.. А ты упрекаешь меня, что я, дескать, нелюбовно пишу о той стране, о тех обычаях пренебрегать людьми, о вопиющей бесчеловечности... Ты негодуешь на Горбачёва... хотя у него и в мыслях не было «разваливать» эту кошмарную империю...
- Было, ещё как было! - завизжала она, впиваясь в меня злобным взглядом. Лицо её налилось тёмной кровью. - Западу продался твой Горбач!.. За деньги цэ-эр-у!.. Америкашки с англичашками и фрицами!.. да ещё сионисты!.. и эти хохлы, блять!
- А хохлы-то причём?
- Ещё как причём!.. Все вы сволочи, тьфу на вас!
Её возмущению не было предела.



2008 г.
(эпизод «Русоветской мозаики»)