Они были первыми

Первым русским пилотам - авиаторам посвящается

В очерке представлены наиболее яркие личности из когорты первых русских пилотов, представляющих южную школу освоения пятого океана, центром которой был Одесский аэроклуб, образованный в 1908 году. Параллельно южной школе существовал и северный центр – Всероссийский аэроклуб в Санкт-Петербурге (образован в том же году), через который прошел не один десяток замечательных пилотов, вписавших в историю авиации свои имена.
 
Кто они? Первые пилоты аэропланов – летательных аппаратов тяжелее воздуха. Аппаратов, облегченных настолько, что их конструкции обладали лишь самым минимальным запасом прочности. С малосильными и ненадежными моторами. Первые пилоты, еще не познавшие законы аэродинамики, «на ощупь» прокладывающие путь в небо.
Вот как их характеризовал один из современников – репортер одесской газеты:
«Это люди неуемной энергии из той особой породы романтиков и авантюристов, которые без тени сомнения готовы идти на большие жертвы ради мечты, ради славы. В них влюбляются дамы, их уважают мужчины, им завидуют подростки, за ними толпами бегают мальчишки».

1. Первый русский летчик Михаил Ефимов
Знаменитый русский летчик, первым получивший заграничный диплом авиатора, Михаил Никифорович Ефимов родился 13 ноября 1881 года в д. Дуброва Смоленской губернии. В Одессу переехал в десятилетнем возрасте вместе с семьей. Отец – Никифор Ефимов в Одессе работал слесарем, его сыновья – Владимир, Михаил и Тимофей – пошли учиться в Одесское железнодорожное техническое училище.
С шестнадцати лет Михаил увлекся вело и мотоспортом. Почти каждое утро мчался на грохочущем мотоцикле на тренировку по неизменному маршруту: улицы Княжеская, Садовая, Дерибасовская, Пушкинская, Большефонтанская дорога и, наконец, – ипподром. В 1908 и 1909 годах Михаил – чемпион России по мотоциклетному спорту.
После этого он загорается новым увлечением и начинает летать на планере. Мечтает стать пилотом аэроплана.

Теперь его путь лежит во Францию. Здесь Михаил становится одним из лучших учеников знаменитого Анри Фармана и в январе 1910 года блестяще сдает пилотский экзамен. В феврале во Франции Ефимову – первому авиатору из России  вручается диплом пилота-авиатора (международного образца) № 31.

Свои первые публичные полеты после возвращения в Россию Михаил Ефимов совершает в родном городе, где он 21 марта (по новому стилю) 1910 года над полем одесского ипподрома устраивает небывалое воздушное «цирковое» представление. Зрители, а их по отзывам очевидцев было около сотни тысяч, восторженно приветствовали земляка.
«Трудно передать, какой восторг охватил меня, когда мы оторвались от земли и плавно понеслись туда, куда хотел авиатор», – восхищался президент одесского аэроклуба Анатра.
 
«Шеф авиации» – Великий князь Александр Михайлович (Романов) телефонировал Николаю II о выдающемся событии, после чего в адрес одесского аэроклуба пришла телеграмма: «Его величество повелеть соизволил вынести благодарность и пожелания господину Ефимову дальнейших успехов».
Перед отъездом за границу, куда Ефимов направлялся для отработки долга Фарману за свое обучение, он телеграфировал военному министру: «Выдвинутый судьбой в ряды первоклассных авиаторов, жду с нетерпением того момента, когда я смогу предложить свои услуги моей дорогой родине».
В апреле 1910 года Ефимов выиграл престижные соревнования авиаторов в Ницце. За счет призовых денег смог полностью расплатиться с долгами за учебу и приобрести собственный самолет.
 В одном из состязаний Ефимов попадает в аварию с падением в Средиземное море. Эта авария послужила ему хорошим уроком. Впредь он становится более осмотрительным, что весьма положительно сказалось на росте его летного мастерства.

В сентябре-октябре 1910 года на Комендантском аэродроме в Петербурге прошел первый Всероссийский праздник воздухоплавания. На этом празднике-смотре русской авиации Ефимов занимает первое место по совокупности полетов и завоевывает многочисленные призы, награды военного ведомства за подъем наибольшего груза и морского ведомства – за точность планируемого спуска. Здесь же он совершает первые в России ночные полеты. Он был признан одним из лучших летчиков мира, мастерски выполняющий сложные фигуры пилотажа – виражи и спирали, пикирование и планирование с выключенным двигателем.

Газеты писали, что праздник превратился во «всенародный смотр, на котором никому до сих пор неведомые русские авиаторы демонстрировали свое искусство с таким успехом, так удачно, как никто раньше не мог даже мечтать», и что теперь западные корифеи «потеряли свой поражающий блеск и перешли в разряд явлений более нормального порядка».

Возрастающее могущество авиации было продемонстрировано и на Второй международной авиационной неделе, состоявшейся в Петербурге в мае 1911 года, носившей преимущественно «военный» характер. В программе состязаний: полеты и на меткость попадания в цель с высоты не менее сотни метров, демонстрация точности посадки. Посадку требовалось произвести в очерченный на поле аэродрома контур корабля. Победителем в меткости бомбометания стал Ефимов, показавший и наилучшую точность посадки – пять метрах от центра «палубы».

Последние достижения произвели сильное впечатление на Великого князя Александра Михайловича, и по его рекомендации Ефимов был приглашен для работы старшим инструктором (фактически – руководителем летной части) в Качу, где организовывалась первая в России Севастопольская школы военных летчиков, впоследствии – Качинское военное авиационное училище летчиков имени А. Ф. Мясникова.

«Волею его императорского величества» Михаилу Ефимову присваивают чин Поручика авиационных войск, он удостаивается звания почетного гражданина Севастополя.
Ефимов летчиком-добровольцем принимает участие в 1-й мировой войне. Сначала в качестве летчика-охотника, затем – летчика-истребителя. На его счету десятки боевых вылетов и несколько одержанных побед, он отмечен боевыми наградами – «Георгиями» (полный комплект), Орденом Святой Анны 3-й степени с мечами.

В конце войны Ефимов получает назначение в Севастополь и оказывается в отряде гидроавиации.
Михаил Ефимов, будучи выходцем из простого народа, пользовался большим авторитетом среди низших чинов. В марте 1917 года его избирают в матросский комитет. После Октябрьской революции ревком назначает его флагманским летчиком при комиссаре гидроавиации.

Весной 1918 года Севастополь оккупируют немцы, Михаил Ефимов попадает под арест. После того, как город переходит к красным, Ефимов переезжает в Одессу. В августе 1919 года город захватывает белогвардейский десант, и Михаил Ефимов вновь арестован. В огне братоубийственной гражданской войны шансов выжить у него не оказалось. Его подло расстреливают в одесской бухте.

Международный планетный центр утвердил название «Ефимов» для малой планеты № 2754. В официальном извещении сообщается, что название дано «в память русского авиатора Михаила Никифоровича Ефимова (1881—1919), который в числе первых летчиков осуществил "спирали и виражи".

***

2. Мертвая петля Сергея Уточкина

Кто такой Сергей Уточкин? Сто лет назад такой вопрос был бы не просто неуместным – его одесситы сочли бы бестактным и даже оскорбительным, ибо это имя знала и обожала вся Одесса. Александр Куприн сказал об этом обожании коротко, но емко: «Если есть в Одессе два популярных имени, то это имена бронзового Дюка, стоящего над бульварной лестницей, и Сергея Уточкина – кумира рыбаков, велосипедистов всех званий и возрастов, женщин, жадных до зрелищ и уличных мальчишек».
Родился Сергей Исаевич Уточкин в Одессе 30 июня (12 июля) 1876 года в Успенском переулке. Отец – Исай Козьмин Уточкин был удачливым строительным подрядчиком.
В детстве Сергей перенес ряд потрясений. В пять лет ооказался без матери, в десять – остался сиротой. Во время учебы в гимназии, когда он жил в семье преподавателя Роберта Краузе, его психика подверглась жестокому испытанию – он стал свидетелем самоубийства Краузе, а затем смертельной расправы сошедшей с ума жены над своими малолетними детьми. С тех пор Уточкин стал заикаться.

Сергей рано увлекся спортом. Точнее было бы это назвать не увлечением, а уходом в спорт, как в образ жизни. Уже в 14 лет он становится лучшим конькобежцем города. В 15 бросает учебу и начинает зарабатывать деньги, участвуя в велогонках. В течение 17 лет не сходил он с трека и одержал множество побед в России и за границей. Стал чемпионом России и, выйдя на международную арену, завоевал Большой приз по велоспорту на соревнованиях в Лиссабоне.

С велосипеда Уточкин пересел на мотоцикл, с мотоцикла – на автомобиль, на котором участвовал в автогонках и ставил рекорды скорости.
Сергей занимался плаванием и яхтами, фехтованием, боксом и теннисом. Был отличным конькобежцем и одним из первых русских футболистов (выступал в любительских одесских командах).

«До Уточкина в Российской империи еще не было такого разностороннего спортсмена, который лидировал бы во многих видах состязаний», – писала пресса того времени.
Впрочем, Уточкин приобрел популярность не только своими спортивными достижениями, но и экстравагантными поступками. Ему мало было выигрывать на треке или футбольном поле, он стремился, что называется, «произвести впечатление». Привлекал внимание, чем только мог: бегал наперегонки с трамваем, состязался на велосипеде со скаковой лошадью, на роликовых коньках с велосипедистом.

Знаменитая одесская Бульварная (Потемкинская) лестница стала для него нескончаемым источником трюков, он съезжал по ее ступеням на всем, что только оказывалось в его распоряжении, восхищая мальчишек и приводя в ужас женщин. Пожалуй, лишь самые знаменитые артисты были столь же известны, как этот веселый огненно-рыжий человек, отважный и по-рыцарски благородный – любимец всей Одессы.

«Я познакомился с ним на Большом Фонтане летом 1904 года», – вспоминал А. Куприн, – «и с тех пор никогда не мог себе вообразить Уточкина без Одессы и Одессу без Уточкина». Они дружили эти два больших человека – Александр Куприн и Сергей Уточкин.  Усы и бороду Уточкин брил и носил прямой тщательный пробор, что придавало его лицу сходство с лицом английского боксера, циркового артиста или жокея. Был он некрасив, но в минуты оживления в улыбке – очарователен. Из многих виденных мною людей он – самая яркая, по оригинальности и душевному размаху, фигура», – так Александр Куприн описывал Уточкина.

Вообще, «этот рыжий» всегда был в поиске новых впечатлений, Он словно состязался со смертью, ускользая от нее в самый последний момент. Множество раз падал на полной скорости с велосипеда и мотоцикла, врезался на ночной трассе в шлагбаум, переворачивался на яхте. Не уклонялся от драк с босяками, в одной из которых получил между ребер нож. Все его тело было покрыто шрамами, сам о себе он говорил: «Мне больно не бывает, я дубленый и весь исколотый и избитый; меня и бактерии не берут, я сам опасный».

В октябре 1907 года Уточкин совершил свой первый самостоятельный полет на аэростате, а вскоре со своим воздушным шаром отправился в Египет и там летал над древними пирамидами.

В 1908 году Уточкин принял участие в создании первого в Российской империи Одесского аэроклуба (созданного практически одновременно со Всероссийский аэроклубом в Санкт-Петербурге). Через год получил удостоверение пилота-аэронавта. Параллельно освоил планеры. Появились аэропланы, и Уточкин загорелся новым увлечением.
В 1909 году устроился слесарем на одном из авиазаводов во Франции, где изучил конструкцию аэроплана. В Одессу вернулся с основными узлами моноплана «Блерио-11» и авиамотором «Анзани». Изготовив недостающие деревянные детали, собрал аппарат. К сожалению, из-за недостаточной мощности мотора летать на нем не получилось.

В конце марта 1910 года – через неделю после демонстрационных выступлений на одесском ипподроме Михаила Ефимова, Уточкин совершил экзаменационный полет и получил от Одесского аэроклуба грамоту на звание «пилота-авиатора». В конце года Всероссийский аэроклуб С-Петербурга в свою очередь выдал летчику пилотский диплом под №5.

Если Ефремов прошел фундаментальную летную подготовку, то Уточкин был самоучкой – осваивал воздушный океан на чистом вдохновении и бешеном желании летать. Как пилот, Уточкин был чрезмерно азартным, часто пренебрегал опасностью. Его рискованный стиль нравился широкой публике, и он быстро стал ее любимцем не только в Одессе, но и везде, где выступал.
Интересно, что сам себя Уточкин часто относил к разряду артистов и клоунов. Развлекать публику для него было также органично, как и рисковать. Такой уж это был человек – неугомонный одессит Сергей Уточкин!

В сущности, с первого самостоятельного полета на аэроплане началась его счастливая и одновременно трагическая жизнь в русской авиации. В августе 1910 года он испытывал самолеты на заводе «Дукс» в Москве. Достроив свой самолет-биплан по типу «Фармана», совершал полеты над Одессой и морем.
Затем он облетел всю Центральную Россию, устанавливая рекорды и в дальности, и в высоте, и в продолжительности. За точность планирующего приземления на Ходынском поле получил серебряный кубок из рук самого Жуковского.
На первом Всероссийском празднике воздухоплавания в Петербурге в числе двенадцати приглашенных спортсменов был и Уточкин. В состязаниях профессионалов на точность спуска первый приз достался ему. На продолжительность полета Уточкин второй, на достижение максимальной высоты – третий. В состязании на точность посадки Уточкин второй после Ефимова.

В общей сложности Сергей Уточкин совершил около 150 полетов на аэроплане почти в 70 городах мира.
Трагедия случилась в 1911 году в ходе первого в России дальнего перелета Петербург – Москва. Перелет, вызвавший поначалу всеобщий восторг, стал сущей авантюрой. Здравомыслящие авиаторы считали эту дистанцию крайне трудной, а в плохую погоду – непреодолимой.
В день старта, 10 июля, задул шквальный ветер, и пошел дождь, часть авиаторов отказывались от полета. Но Уточкин горел от нетерпения, и когда на Комендантском аэродроме был дан старт, крикнув провожающим: «Еду чай пить в Москву. Прощайте!», сорвался с места и исчез в облаках.
Проблемы возникли сразу же – обзор был весьма ограничен. Пилоты пытались ориентироваться по железной дороге. Однако ветер дул такой силы, что в борьбе с ним приходилось думать не о выдерживании курса, а о выживании. В итоге 15 искалеченных авиаторов завершили перелет на госпитальных койках, один погиб (Николай Шиманский) и лишь Александр Васильев все же долетел до Москвы.

Вначале Уточкину ничто не предвещало неудачи. Однако перед Новгородом у него забарахлил мотор. Пришлось идти на вынужденную посадку, которая оказалась неудачной. После ремонта аппарата Уточкин продолжил полет. Новая авария случилась у деревни Вины. Резкий порыв ветра бросил машину вниз. Самолет врезался в крутой берег реки и развалился. Сергею удалось выпрыгнуть из аппарата буквально на лету. Он остался жив, но получил серьезные травмы: перелом ноги, руки, вывих ключицы, коленной чашечки, ушибы грудной клетки. Крайне тяжелой оказалась черепно-мозговая травма головы, в результате которой Уточкина стали мучить головные боли, приведшие в дальнейшем к нервно-психическому заболеванию.

После аварии Уточкин оказался в московской больнице.
Сергей, привыкший к бурной деятельности, неожиданно остался не у дел, лишился заработка. Ко всем несчастьям от него ушла жена.
Травма черепа оказалась роковой. Появились сильные головные боли. Снять их помогали лишь лекарства, содержащие наркотики. Несмотря на все старания врачей и друзей, болезнь стремительно развивалась. Сергей лихорадочно искал выход. Метался между Одессой и Петербургом.

28 июля 1913 года в «Одесских новостях» появилась заметка «Болезнь Уточкина»: «Уточкин, окончательно погубленный кокаином, дошел в Петербурге, куда уехал, до таких эксцессов, что его пришлось поместить в психиатрическую лечебницу».
Осенью 1913 года Уточкин из петербургской больницы был отправлен в Одессу, где был заключен в лечебницу доктора Штейнфинкеля. Консилиум светил поставил диагноз: тяжелое нервное расстройство на почве употребления наркотических веществ.

Душевное состояние Уточкина точно передал его друг, знаменитый борец и авиатор Иван Заикин: «В Одессе Сергей Исаевич пришел ко мне изможденный, нервный. Я любил его за энергию, за смелость в полетах, это был один из первых соколов нашей русской авиации. Теперь он был слабым физически и душевно больным человеком...».

Уточкин вновь уезжает в Петербург, но там его вновь ждет разочарование. Началась первая мировая война. Многие авиаторы были мобилизованы. Уточкин, ведя безуспешные поиски работы, говорил с горечью: «Наверно, клеймо безумца умрет вместе со мной, и никакими доказательствами я не реабилитирую себя».
Стараниями друзей ему присваивают воинское звание «прапорщик» и зачисляют в автомобильно-авиационную дружину.

Осенью 1915 года Уточкин простудился и заболел воспалением легких. И вновь он попадает в психиатрическую больницу.
Умер знаменитый авиатор 31 декабря 1915 года (13 января 1916 по новому стилю) по официальной версии – от воспаления легких. Истинная причина скорее всего – инсульт. «Забытый всеми, – писала «Петроградская газета», – недавний герой толпы скончался под новый, 1916 год, от кровоизлияния». Шел тогда Уточкину всего сороковой год.

Погасла яркая звезда Сергея Уточкина. Его сожгло небо. Как метеор, проживающий в атмосфере считанные мгновения. Ушел из жизни, по словам русского писателя Александра Куприна «вечный искатель, никому не причинивший зла и многих одаривший радостями». Его похоронили с воинскими почестями на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, невдалеке от могил других русских авиаторов, погибших в авиакатастрофах.
 
***
«То, что с Сергеем случилось, было фатально неизбежно. На роду, как говорится, было написано» – такими словами многие комментировали судьбу Уточкина. При этом вкладывая в это свой определенный смысл. Одни отмечали потрясения детства, другие – наследственность. И, словно сговорившись, мало кто называл главную причину – жесточайшую аварию 10 июля 1911 года, отводя ей лишь второстепенную роль.
«То, что с ним случилось, было фатально неизбежно. На роду, как говорится, было написано» – да, с этим можно согласиться. Только в другом смысле – с его неугомонным характером, пренебрежением к опасности можно было быть классным спортсменом (велосипедистом, футболистом и др.), но не летчиком! Летное дело не терпит неоправданного риска и лихачества.
Если за период 1903-1910 гг. в России погибли 5 авиаторов, то уже только за 1911 г – 82 человека, а за 1912 г – 128. Первые покорители неба своей кровью начинали писать правила летного дела, которым мы следуем сегодня. Увы, не всегда успешно.
***
Первые русские летчики - люди неуемной энергии и большого таланта. Любимцы широкой публики. Оба прожили яркую жизнь, но остались неустроенными в личной жизни. И оба рано  ушли из жизни. Плата за талант? За любовь публики? За славу, приобретенную не в модных салонах, а в мужском деле, которому каждый из них был предан до конца, без остатка!