Свадебный подарок

  Блещут оба красотою,

  оба сердцем горячи…

                … но один ей мил – кого же

                Дева сердцем избрала?               

                А.С. Пушкин

 

   - Ты уже взрослая, дочка, должна понять, что иногда два человека вдруг понимают, что разошлись их пути, что не могут уже уживаться вместе, ничто их больше не связывает… Не надо искать здесь, кто прав, кто виноват… не надо судить никого за ошибки.  Раз так уж случилось, надо дать обоим право попробовать начать сначала строить новые отношения, искать счастья в другой стороне… - Мария Кирилловна посмотрела на Полинку, которую только что посвятила в их обоюдное решение с мужем о разводе. – Мне надоело быть толкачем, этакой ломовой лошадью, постоянно вытаскивающей семью из канав безденежья, из бездны каких-то постоянно возникающих проблем… Устала. Понимаешь? Устала…

   - Нет, мама, не понимаю.

   - Не понимаешь?

  - Как могут люди, прожив почти семнадцать лет вместе, вдруг надоесть друг другу? Что могут не поделить, если все, что они имеют, нажито вместе? Таким трудом… А дети? … Вы подумали о детях?  Я-то уже взрослая, а Ромка? Ему еще только десять… Как ты будешь ему объяснять?  Вы же так любили друг друга, когда поженились!

 

                I.

    - Машенька, тебе письмо от Игорька.

   Девушка, занимающаяся в этот субботний день уборкой квартиры, легко спрыгнула со стула, на который взгромоздилась, чтобы почистить стекла  окон перед тем, как начинать их заклеивать на зиму, и, вытерев наскоро мокрые ладони о фартук, с нетерпением протянула руку за конвертом.

   Вера Степановна улыбнулась: ох, уж эти молодые! И поспешила на кухню, где ее ожидали шипящие кастрюли да скворчащая сковорода на плите, предоставив дочери наедине со своей радостью, наслаждаться чтением желанной весточки.

   Маша, нетерпеливо разорвав конверт, вытащила небольшой аккуратно сложенный вчетверо лист, исписанный таким родным мелким почерком, и углубилась в содержание написанного. Писал Игорек как всегда – прежде всего о своих чувствах к ней, единственной на всем белом свете и такой желанной; о том, как скучает и как ждет возвращения в родное село;  как снится она ему ночами, сидящая задумчиво, обхватив колени руками, на берегу их спокойной речушки в тени плачущих ив; как перед сном, закрыв глаза, все время вспоминает их прогулки по лугам, где только что скосили траву и оставили для просушки… И вспоминает  это с такой ясностью, что даже чувствует запах свежескошенной травы, с такой ностальгией заполняющий все легкие, что просто хочется плакать… но плакать нельзя – он ведь солдат… солдат, стоящий на страже Родины… и слезы солдату никак не к лицу.

   Затем шло короткое описание его солдатских будней в далекой Сибири на берегу холодной и величественной Лены, где приходится иногда на учениях шагать по бездорожью под проливным осенним дождем, стоять в карауле всю ночь, наблюдая за тем, как одна за другой зажигаются на небе яркие звезды…

   Пробежав глазами повторно понравившиеся ей строчки, Маша бережно свернула листок, который держал в руках ее милый и нежный друг, и, уложив обратно в конверт, поспешила к своему письменному столу, где в деревянном резном сундучке уже хранились  такие же послания.

   Вернувшись к прерванной работе, девушка, чувствуя прилив новых сил, с удовольствием напевала все, что приходило ей в голову: жизнь казалась прекрасной, чудесным обещал быть начавшийся так замечательно день.

 

                II.

    Возвращаясь из техникума, выйдя из автобуса, доставившего ее из районного центра, свернула с главной дороги и по боковой улочке, ведущей к реке, поспешила на берег к ивам, их заветному месту, где они с Игорем мечтали… мечтали о том, как после его службы создадут семью и будут растить своих детей в мире и согласии,  прививая им любовь к  земле, к этим роскошным полям , к цветущим садам и этой реке, обрамленной кустарником, где по ночам заливаются  соловьи, услаждая слух влюбленных своими необыкновенно сладкими трелями. Здесь впервые ( были они еще восьмиклассниками) Игорь поцеловал ее – робко, неумело…

   Холодный ветер с реки пронизывал насквозь . Во всем  теперь чувствовалось приближение зимы.  Маша зябко поежилась, но упорно продолжала шагать по тропинке, ведущей к холму, за которым в тот памятный день, незадолго до проводов Игоря в армию, впервые переступили они грани дозволенного, отдавшись порыву страсти, возбужденные любовью и забывшие о существовании норм и законов, установленных никогда не любившими, не испытавшими потребности воссоединения души и тела черствых моралистов…

  Сегодня какие-то неведомые силы влекли ее сюда, словно ради очищения совести, исповедования… Но в чем?... Разве согрешила она чем-то? Разве изменила их святой любви, позволив себе поговорить  ( а может, пококетничать?..) с этим молодым инструктором авиации, пожелавшим познакомиться с ней сегодня на площади, где она присела на скамеечку с книжкой по биологии, коротая время до прибытия районного автобуса?

   « Нет-нет… Игорь, я вся – твоя! Мое тело, моя душа, мои мысли – целиком и полностью принадлежат только тебе. Осталось немного: пережить эту холодную зиму и дождаться весенней демобилизации – и тогда мы… за этим холмом отметим долгожданную встречу, окунувшись друг в друга, точно окунают  разгоряченное после долгого жаркого дня тело в прохладную воду этой спокойной любимой реки.

 

                III.

    - Здравствуйте, Машенька, - улыбающиеся изумрудные глаза младшего лейтенанта авиации не скрывают его радости при встрече с девушкой.   Красные под фуражкой уши выдают его, указывая на то, что поджидая ее здесь на площади перед остановкой автобуса, пришлось простоять ему порядком на холодном ноябрьском мокром ветру. _ Я вот тут случайно проходил… - Маша улыбнулась его невинной лжи.- Как вы посмотрите на чашечку кофе? Переждем в кафе этот холод… Вам же еще минимум с полчаса ждать. ..

   Девушке было приятно от того, что этот молоденький, такой бравый, подтянутый в своей голубоватой  форме офицер был так внимателен к ней. Пробегавшие мимо девчата, ежившиеся от холода, явно завистливо бросали взгляды  в сторону высокого и красивого парня.

   Взяв Машу бережно под руку, Михаил ведет ее через всю площадь к стеклянной двери небольшого дорожного кафе на углу центрального проспекта. Разве не льстит самолюбию, что смотрит на нее преданными глазами, готовый предугадать любое желание?

   Но тут же девушка, почувствовала что-то вроде угрызений совести от предательства по отношению к Игорьку, который теперь, возможно, стоит где-то в карауле, не смея покинуть своего поста, согреваясь в далеком глухом краю лишь мыслями и воспоминаниями о ней, своей единственной…

   Старалась представить его такое милое ей лицо, карие умные, с густыми черными бровями над ними , глаза, теплые губы, ямочки на щеках, аккуратненько, чтобы не обидеть Михаила, высвободила она свою руку и более решительным шагом, независимой от него персоны, поспешила к желанному теплу в уют придорожного кафе. Нет, она любит и будет любить только своего Игорька… Она просто хочет согреться чашечкой горячего напитка, спрятаться от этого пронизывающего до костей холодного ветра… И разве важно с кем?

   « Думаю, предательства в этом нет… Главное, держать расстояние… Осталась только одна зима… Скоро, скоро  они будут вместе… Ее губы будут целовать  только его губы… Господи, ну почему ей не противно присутствие этого общительного паренька?..»

   Удобно усевшись за столик в углу у окна, откуда хорошо просматривалась вся площадь и была видна остановка автобуса, молодые люди, сняв перчатки и размотав шарфы, заказали по чашечке кофе, плитку шоколада и миндальных орешков… Согреваясь в тепле помещения, словно оттаивая душой, разговорились – будто добрые знакомые, затрагивая при этом ни к чему не обязывающие темы об искусстве, о погоде, о предстоящем новогоднем празднике… Волнение девушки постепенно улеглось. Она просто согрелась и была благодарна Михаилу за то, что он даже не пытался нарушить ее обретенное в душе равновесие, разрубить установленный там порядок, разложенное по полочкам ее будущее.

   В этот день вернулась домой Маша чуть позже обычного, пропустив пару рейсов из-за нежелания покинуть уютное тепло, а скорее – приятного ненавязчивого собеседника.

 

                IV.

    Письма продолжали приходить с прежней регулярностью, и с таким же нетерпением и страстностью ожидала Маша каждой весточки от своего любимого, отвечая ему, не задерживаясь, описывая свою тоску, свое горячее желание оказаться опять в его объятиях, уверяя его в верности и поддерживая его в ожидании того мига, когда они вновь окажутся вместе, теперь уже – навсегда, соединив свои судьбы на веки вечные.

   Описывала свою учебу в техникуме, свои надежды на получение места зоотехника именно в их селе, рассказывала об их одноклассниках и всевозможных местных новостях.

   В конце ноября выпал первый приятный и нежный снег. Проснувшись утром и выглянув в окно, девушка совсем не узнала своего сада. Все деревья, все кусты покрылись серебристым инеем, крыша сарая и погреба, дорожки иклумбы поменяли свой вчерашний сероунылый цвет на чистоту небывалой, блистающей в лучах восходящего солнца белизны – словно природа-матушка покрыла все, абсолютно все своим нежным серебристым тюлем…

   Приятно запрыгало сердце в груди. Подумала: « Отчего всегда так радостно на душе при выпадении первого снега?..»

   Как приятно, что сегодня воскресенье, а значит, ей не надо спешить на занятия и можно расслабиться, позволить себе послушать любимые кассеты, спокойно перечитать письма Игоря, окунуться в « Воспоминания» любимого Аксакова.

   Мурлыкая от удовольствия себе под нос какую-то легкую, пришедшую на ум мелодию, Маша направилась в кухню, чтобы приготовить завтрак.

   По пути заглянула в открытые двери спальни родителей: аккуратно заправленная постель… Ах, да! Они же уехали вчера в соседнее село, навестить дядю Сережу, папиного брата. Вернутся к вечеру.

   Тем лучше. Никто и ничто не нарушит ее  проникновения в мир чудесно описанной природы, этой превосходной пейзажной словесной живописи, лучше которой, пожалуй, не найдешь во всей русской литературе…

   Только теперь надо будет самой растопить печку, выключив электрический камин, обогревавший ее комнату всю ночь.

   С удовольствием позавтракав без наставлений мамы своим любимым бутербродом из свежего белого хлеба с маслом и абрикосовым повидлом  с душистым липовым чаем, включив магнитофон с любимой кассетой, взяла в руки дорогую ей книгу, когда неожиданно прозвучал звонок входной двери.

   Недоуменно пожав плечами, - кто бы это мог быть? – взглянув по пути в огромное зеркало в коридоре и поправив на ходу прядку волос, упавшую на лоб и закрывающую глаза, поспешила открыть.

   Изумлению девушки не было предела, когда увидела на пороге запорошенного снегом Михаила, протягивающего ей коробку с тортом, перетянутую тоненькой розовой ленточкой.

   - Проходи, - только и могла сказать ему, даже не поздоровавшись.

   Уже в небольшой прихожей, стряхнув снег с шинели, наклонился парнишка к ее щеке, чтобы поцеловать в знак приветствия.

   - Ты как оказался здесь? – спросила Маша, все еще не пришедшая в себя от удивления, смешанного с неудовольствием : это же надо совпадение – как раз , когда никого дома.

   - Выходной у меня… Решил посетить тебя, давно не видел, соскучился… Да и куда мне еще в такой холод-то?.. Здесь рядом нет у меня ни родных, ни близких. Думаю, поеду к тебе чай пить… Не выгонишь?

   Совестно как-то стало Маше. Действительно, далеко от семьи забросила военная служба молодого офицера. Что ж произойдет, если посидит с ней, погреется, музыку послушает.

   - Да уж, не выгоню… Куда ж тебя денешь? – улыбнулась более приветливо. – Проходи. Присаживайся сюда, на диван, поближе к печке, погрей руки. Пойду чай поставлю.

   - Тебе тоже нравится Аксаков? – спросил Миша, когда вошла она в комнату с подносом, на котором несла две чашки, блюдца, сахарницу и заварник, а также большую тарелку с порезанным на  кусочки тортом.

   - Угу, - подтвердила, располагая  содержимое подноса на круглом столе, покрытом белой льняной скатертью. – Присаживайся поближе к столу. Отогрелся немного? Сейчас принесу чайник с кипятком.

   В домашней обстановке не казался Миша ей таким чужим. Розовощекий от тепла, по-военному уверенный в себе, держался он свободно, без смущения, но и без тени нахальства, не позволяя себе , пользуясь обстановкой, переходить за рамки приличия; тем не менее не скрывал своего восхищения ею, облаченной в скромный байковый бордовый с черными цветами халат и замшевые черные тапочки, с собранными в хвост пшеничными волосами, одна из непослушных прядей которых, упрямо выбиваясь, постоянно падала на лоб, закрывая небесной синевы глаза.

   - Выходи за меня замуж, Машенька, - вдруг заявил он. – Никогда не пожалеешь. Буду любить тебя вечно, ни в чем не будешь иметь нужды; обеспечу – словно царицу. Трудно офицеру одному. Приглянулась ты мне… С первой же встречи приглянулась.

   Признание застало девушку врасплох. Не хотела она никакой близости ни с кем другим, кроме Игорька своего. Замявшись, не умея отказать напрямик, начала плести какую-то словесную паутину: что рано ей еще, что учиться надо, что не готова еще к семейной жизни…

   - Хорошо. Оставим, раз еще не время – вернемся позже к этому разговору. – Михаил тут же переменил тему , выведя растерявшуюся девушку таким образом из затруднительного положения.

   Остаток дня провели беззаботно, говоря о литературе, слушая музыку и даже играя в снежки в саду.

   Уехал юноша незадолго до сумерек, расставшись просто, как добрый и верный друг, без обиды, без комплексов, с надеждой, что сможет еще завоевать, покорить строптивое девичье сердце.

 

                V.

   В течение долгой и холодной зимы не раз посещал молодой офицер гостеприимный дом своей подруги, познакомился с ее родителями и, конечно же, понравился им.  На новогодние праздники повел Марию на вечер в Дом офицеров. Но не возвращался более к своему предложению, не делал попыток добиться интимной близости и тем самым достиг, наконец-то, безграничного доверия со стороны девушки. Расслабилась она, раскрылась как-то; все больше и больше времени , не смотря на зимнюю сессию, проводила в его обществе, чувствуя к нему нежную привязанность, восхищение его благородством; любила его , словно брата, которого, к сожалению, не подарила ей судьба. Сердце же ее целиком и полностью принадлежало другому, которого ждала с такой трепетной дрожью, считая дни до его прихода. Перед сном представляла себя опять вместе с Игорем, желанным, на поляне у холма над рекой, повторяя в памяти во всех деталях ту незабываемую встречу их чистого и такого безвинного греха.

   Весна пришла как-то незаметно. Вот уже закружились над только что вспаханными полями грачи, затем из надутых почек появились первые ярко-салатовые липкие листочки и вот уже вовсю зацвели в садах вишни, заалели тюльпанами клумбы, и воздух наполнился невероятным особым ароматом.

   Последний месяц был особенно долгим, мучительно длинным.

   Внезапно перестали приходить письма. Но Маша терпеливо ожидала, твердо веря в то,  что просто парнишке сейчас не до любовных посланий, готовится к демобилизации, к встрече с ней.

   Напрасно каждый день выбегала на встречу почтальону – ничего, абсолютно ничего для нее.

   Михаил же был рядом, поддерживал ее во всем, стараясь отвлечь от грустных мыслей; прибегал с букетом сирени, любимым пирожным или бутылочкой белого сухого вина. Ничего не требуя взамен, предлагая свою помощь и поддержку в трудную для нее минуту ожидания и первых сомнений.

   В конце мая начали возвращаться из армии ребята того же призыва, что и Игорь. От него же – ни слуху, ни духу, как говорят.

   Забеспокоилась Маша. Ничего не понимала. Днем как-то держалась между занятиями в техникуме, подругами и домашними обязанностями, ночами же не могла удержаться, проливая слезы над безутешной долей своей.

   Как мог он забыть? Не имел смелости написать ей, что разлюбил? Почему не вернулся в село? Нашел себе другую?

   И чем больше думала она об этом, тем больше утверждалась в мысли: да-да, он нашел себе другую!

   Тисками сжимало сердце… Она не выдержит, если он вернется домой с женой!..

   Прошел еще  один месяц – месяц невыносимых страданий, усугубляемых теперь  еще и разговорами за ее спиной, сплетнями, сопровождающими имя ее среди обитателей села, где все, всё и обо всём всегда знают.

   Не выдержали натянутые, словно струны гитары, нервы, и однажды чудесной лунной ночью решила покончить с этими муками раз и навсегда: дала терпеливо ожидавшему Михаилу согласие стать его женой.

   Приготовления к свадьбе длились всего лишь две недели ( офицерам  разрешено регистрироваться в срочном порядке).  В назначенный день вышла молодая пара из районного Дворца бракосочетаний , где связали себя узами брака, обменявшись обручальными кольцами и крепким поцелуем, и брачная процессия двинулась по направлению к селу – там ждали свадебные столы, многочисленные гости и ее родители с хлебом-солью.

   Черная « Волга» подкатила к порогу дома, и Маша в парчовом длинном платье и тончайшей фате, коронованная венком из нежных бело-серебристых цветов, под руку с сияющим Михаилом приблизилась к ожидающим у калитки родителям; как вдруг свет померк в ее глазах, когда увидела за спиной Веры Петровны, протягивавшей ей нежный каравай с солонкой сверху, Игоря, такого начищенного, в солдатской форме и чемоданом прямо на земле у ног его и с огромным букетом нежных бутонов роз в руке, купленным им для встречи со своей невестой и послужившим – увы! – свадебным подарком чужой жене. Поздравив молодоженов и вручив невесте букет, Игорь сразу же удалился, отклонив предложение остаться на свадьбе, сославшись на усталость после сложных военных учений.

   После свадьбы молодая чета переехала сначала в районный центр, а затем – Михаил получил новое назначение в город Нальчик, куда и уехал незамедлительно вместе со своей молодой и красивой женой.

 

                VI.

   17 лет… прожитых в радости и горе… Много это или мало?

   Была первая беременность и первый ребенок – дочь Полинка, как две капли воды похожая на отца с двумя изумрудами вместо глаз и толстой  пшеничной косой, единственным сходством с матерью.

   Были переезды, сборы и дороги, проживание в полуразрушенных списанных  бараках, где бегали крысы, и не было газа, а лишь керосинка; были награды за примерную службу в виде двухнедельного , полностью оплачиваемого проживания в Париже.

   Был сынишка Роман, подвижный и добрый мальчуган…

   Но хуже всего было, что мужа, теперешнего полковника авиации постоянно держали « на задворках», так сказать, из-за его вспыльчивости, заносчивости , а главное, приобретенной с годами склонности к выпивке. И ей всегда приходилось улаживать пошатнувшуюся репутацию мужа, обращаясь либо к командиру полка, либо действуя через его жену…

   Устала… Устала от всего…

   Мария Кирилловна повернула голову к дочери, вернувшись вновь к прерванному воспоминаниями разговору:

   - Стало быть, еще не все тебе понятно. Ну, ничего, подрасти еще немного. Мы вернемся к этому разговору, и я попытаюсь объяснить тебе досконально…  Только, пожалуйста, в другой раз.

Поздно уже. Спать пора. Тебе рано в школу. И устала я… Очень устала…

   Выключив свет в комнате Полинки и закрыв за собой дверь, женщина вышла в темный коридор, твердо уверенная в том, что будучи сильной, сумеет преодолеть эту навалившуюся на нее усталость, сможет объяснить все детям, способна перенести и этот новый поворот в ее судьбе… как тогда, - получив в подарок свадебный букет роз от единственного в мире желанного человека, отобранного у нее по прихоти судьбы.