ЛИЗА

Yo creo que el amor es
mas fuerte  que la muerte.

                Esther Akinin


 Я верю, что любовь сильнее смерти.

                ( С исп.)

 

   Поезд медленно тронулся с места, прощаясь с перроном и находящимися на нем провожающими, но уже через пару минут за окнами мелькали привокзальные постройки, затем- жилые микрорайоны, дачи и приусадебные участки, поля, засаженные картофелем, и далее шел лес : стена деревьев, за которой жизнь, укрытая от чужих глаз, шла своим чередом.

   Темнело…  Вот уже невозможно отличить осину от рябины либо даже березы… Затем даже очертания стволов растворились в полной темноте.

   Со вздохом отвернувшись от окна и неохотно задернув бело-серую от частых стирок занавеску, Ольга впервые  за эти два часа пути посмотрела на спутников по купе.

   Рядом с нею сидела, уткнувшись в книгу, девушка лет двадцати. Постоянно поправляя очки, съезжавшие с тоненького носа, она, видимо, с головой ушла в читаемый ею роман, не замечая никого и ничего вокруг.

   Напротив – пожилая полная женщина, достающая из хозяйственной сумки  и раскладывающая на столике незамысловатую еду : курочку, запеченную в духовке, соленые огурцы в целлофановом мешочке, черный хлеб, печенье…

   - Милочка, давай-ка к столу. Сейчас чай принесут, - обратилась добродушно, заметив на себе Олин взгляд. – Мы вот и девушку пригласим. Хватит читать, при таком свете – вредно… Подсаживайся поближе. Тебя как зовут-то?..

   И вправду, в дверях появилась проводница со стаканами чая в металлических подстаканниках – по три в каждой руке:

   - Пассажиры, чай будем?... Сколько сахара?

   Оля достала из дорожной сумки свой пакет с едой и присоединила к общему столу порезанную тоненькими кружочками колбасу-солями, помидоры да пирожки с капустой, испеченные заботливой мамой. Пододвинула к себе стакан.

   - Нас что – трое сегодня? – спросила, помешивая ложечкой чай.

   - Нет, есть и четвертый – сын мой… Убежал в соседний вагон, к друзьям- студентам. Там им веселее- гитара, песни, - засмеялась толстушка . – Спать прибежит… Меня Александровной все кличут. Анастасия Александровна, - поправилась и – к Оле :- А тебя-то как?

 Девушка назвалась.

   - Очень приятно познакомиться, - и уставившись на девчонку, отложившую книжку в сторону, но не решавшуюся приблизиться к столу. – Да ты не стесняйся. Студентка? С каникул , видимо?..

   - Да, - подтвердила девушка, подсаживаясь поближе. – В санатории была. Теперь вот заскочу по дороге к бабушке с дедушкой на пару дней и – домой… Буду к новому учебному году готовиться. Меня Вероникой зовут, - ответила на вопросительный взгляд Ольги, протягивающей ей бутерброд с колбасой.

   - Ну,  вот и познакомились, - улыбнулась Александровна, доедая аппетитную куриную ножку, сдабривая ее с соленым хрустящим огурцом. – Вы попробуйте.  Вкусно- то как!

   _ Сколько лет Вашему сыну, Анастасия Александровна? – спросила Оля, просто поддерживая на ноте обычного дорожного знакомства разговор.

   - Петьке-то?.. Двадцать скоро будет, - махнула рукой. – Зазноба у него в соседнем вагоне. Побежал… Будто не успеют больше вместе побыть, будто в последний раз видятся.  А ты откуда и куда, если не секрет?

   - На место работы. С похорон еду. Подружка…

   Новой жгучей волной нахлынули воспоминания, словно тяжелые камни, сдавили грудь.  Тихонько заныло сердце.  Перед глазами всплыли милые  черты дорогого лица, не того спокойного, холодно-мраморного, что два дня назад она видела в гробу, а веселого,  румяного, со смеющимися глазами и симпатичными ямочками на щеках, к которому она привыкла за полтора года их дружбы, оборвавшейся так внезапно…

 

   С Лизой они познакомились в Крыму, с удивлением обнаружив, что приехали на курорт из одного и того же города в самом начале перестройки, когда первые кооперативщики и индивидуальные предприниматели почуяли, что здесь, в этих курортных местах, существуют сейчас самые благоприятные возможности для самовыражения и претворения в жизнь своих заветных желаний.

   Оля была реализатором молодого местного кооперативного общества « Россия», точки которого расположились в самых выгодных пунктах острова.

   Лиза продавала рядом блузы и сарафаны из тонкого кружева, шитые ею с таким мастерством, что раскупались нарасхват, ровно как приезжими с районов дальнего Севера и близлежащих городов и курортных местечек, так и зарубежными гостями, прибывающими сюда на экскурсии на огромных трансатлантических судах, покоящихся в порту, отдыхая от шумных пассажиров.

   Когда привезенные ею изделия заканчивались, Лиза пропадала на неделю, чтобы успеть нашить новых к следующему выходному.

   - Послушай, Лизок. Хочешь я поговорю с начальником  моего кооператива, и ты будешь сдавать свое шитье, платить нам проценты за его реализацию?... Таким образом, наладишь свое безостановочное производство, не будешь терять драгоценное время.  Ты ведь знаешь, что зимой торговля значительно ухудшается, надо использовать каждую возможность именно во время весеннее-летнего наплыва туристов.

   И Лиза с радостью согласилась на это предложение Ольги. Теперь она могла посвятить больше времени своим двум маленьким сыновьям, приезжая в Крым с товаром и за выручкой всего раз в две недели.

   Вот так и завязалась их недолгая, но крепкая дружба.

 

   - Здравствуй, Олечка! Как тут дела у вас? Торговля в разгаре?.. Ox? И жарко же! В такой день надо бы на пляже валяться, а не за прилавком стоять.. – Лиза была вся сияющая, свеженькая, хорошо отдохнувшая.

  - Ой, привет, Лизок! Как ты чудесно выглядишь сегодня. Вроде, и не работала неделю… Привезла что? Видишь , весь твой товар закончился. Хорошо идет. Правда, хорошо… И начальник доволен. Жаль, ты с ним не знакома. Только больших размеров постоянно не хватает. Ты же знаешь, какие у нас люди здесь- крепкие, сильные!

   - Как раз сегодня привезла большие… А цвет какой спросом пользуется?

   - Как ни удивительно – белый… Да-да, белый. Ну, голубой еще… И бледно-абрикосовый. Хотя, в общем-то, все цвета идут. Что планируешь на сегодня?

   - Сейчас вот товар сдам, с бухгалтерией рассчитаемся – и на пляж завалюсь до вечера; раз уж сюда попала – грех на море не побывать!

   - Ух, и завидую же я тебе!.. Ну, давай – отдыхай, заслужила, - сказала Оля вслед удаляющейся подруге.

   Высокая, плотного сложения, но не потерявшая красивых форм, молодая женщина; русые волнистые волосы, подколотые спереди, чтобы не мешали, модными теперь заколочками; серо-голубые добродушно-насмешливые глаза; вздернутый носик, усыпанный веснушками; шла она, спокойная, уверенная, как-то распрямленная, будто преодолевшая все трудности, разрешившая все спорные вопросы текущего дня…

   « А ведь сложно ей», - подумалось Ольге, которая, как оказалось после знакомства с Лизой, хорошо знала ее мужа, чье имя подруга упомянула случайно в разговоре. Вот уж и правда, мир тесен!

   До поступления в кооператив Оля работала в обществе художников-декораторов, там же, где муж этой  молодой тридцатилетней женщины.  Был он, вроде, неплохим человеком – отзывчивым, веселым; но водилось за ним два грешка: выпить  любил да за девочками волочился.

   На  работе знали только, что Павел женат и имеет двух сыновей, но никто и никогда не видел его жену, он почти не упоминал семью в своих разговорах, в общем, складывалось впечатление, что они давно в разводе.

   Познакомившись же с Лизой, Оля поражалась  разнице, существовавшей между супругами. Работящая Елизавета тащила на себе весь груз семейных проблем. Жила она, в основном, заботами о детях: как прокормить, обшить, обстирать, проследить за их учебой.

   Павел же, хоть  и был достаточно  талантлив , но с ленцой, особенно не утруждался, что имел- пропивал.

   Даже внешне не подходили они друг другу. Он был маленьким, щуплым , хилым каким-то… Огромный нос и узенькие серые, почти бесцветные глазки.

   Серость его внешности исчезала, вернее сказать, скрашивалась, когда он пел. Обладал Паша  очень красивым и неизвестно как умещавшимся в этом хрупком теле голосом – густым и сочным…

   Вот тогда и загорались глаза у девчат, и, подвыпив вместе, готовы были за ним – в огонь  и в воду.

   Знала об этом Лиза-то. Знала, страдала и терпела. Терпела ради семьи, ради сыновей. С головой уходила в работу и в заботу о детях. Никогда не думала хотя бы даже  в отместку, изменять мужу.

   « Красивые у нас все-таки женщины!» - подумала Ольга, провожая взглядом удаляющуюся статную фигуру подруги.

 

   Приехав на пару деньков в родительский дом, первым делом побежала к приятельнице. Сообщила:

  -Лиза, я тебе деньги привезла. Бухгалтерия доверила, чтобы тебе лишний раз не приезжать.  Знают же, как тебе трудно: сыновей оставлять не на кого… Так что – получи и распишись… Ой! Что это с тобой? Ты- и не ты!..

   - Как это? – удивилась молодая женщина, улыбаясь.

   Даже одетая в  простенькое домашнее ситцевое платье в синий горошек, Лиза была очаровательна.

   - Да светишься ты вся изнутри. Прямо –елка, сверкающая в огнях… Влюбилась, что ли?

   - Не знаю… Но что очень хорошо мне, действительно, скрыть не могу.

   -И кто счастливчик-то?..  Я знаю?

-Конечно. Твой шеф.

- Александр?! – даже дыхание захватило от удивления: вот уж и вправду – мир тесен. – Где же вы с ним познакомиться умудрились – на пляже?

   - В поезде. Ты разве не знаешь, что он тоже родом отсюда? К родителям ехал… Навестить их.

   - Не знала… Ну, дела!..

 

Начальник кооперативного общества тридцатидвухлетний Александр Белинский, будучи к тому же холостым , пользовался огромнейшей популярностью среди прекрасной половины человечества. Ольга  не знала ни одной женщины, ни одной девчонки, у которой не запрыгало бы сердечко при виде этого местного Аполлона.

   Пожалуй, единственным исключением была она, Ольга Ненашева. По двум причинам: во-первых, сама  готовилась к свадьбе с  заканчивающим университет будущим журналистом  Александром, теской шефа, дружили с которым еще в школе; а во-вторых, потому что панически боялась своего шефа. ( Ох, и строг же он на работе – вечно придирается!)

 

 Высокий и отлично сложенный Александр без устали, не пропуская ни одного дня, занимался в личном спортзале -  оборудованной специальной комнате с гимнастическими аппаратами и сауной, примыкающей к ней, в его пятикомнатном огромном доме, - минимум три-четыре часа в день.

   Увлекался теннисом, хорошо играл на фортепиано…

   Надменно-красивое , очень спокойное и самоуверенно- твердое лицо его , но при этом страстный взгляд огромных черных глаз  сводили с ума  любую представительницу слабого пола.  Черные волосы , зачесанные назад, открывали высокий лоб… Приятная белизна ухоженной кожи…

   Всегда изящен, одет по последнему слову моды, подбирая вещи, прекрасно подчеркивающие всю стать его накаченной, спортивной, без единого изъяна фигуры.

   Знал, что безумно красив. И пользовался этим.

   - Да, известно мне, что бабник, что ни одной  юбки не пропустит, - смеялась, глядя на обалдевшую подружку, счастливая Лиза. – Но, согласись, с таким не грех и согрешить! Если уж кидаться в пропасть, так уж с этим!.. Не пристало пачкаться с сопляками… Гореть в аду – хоть знать за что… - Ее задорный смех колокольчиком звучит по всему дому.

   - И как же это произошло? – начала  приходить в себя от изумления Оля.

   - Представь, решила я себе жизнь царскую позволить… Хотя бы раз в жизни. И купила билет в мягкий спец-вагон, где купе на двоих. Знаешь?

   - Да, слышала , что есть такие… Безумно дорогие, говорят.

   - Недешево, верно… Хотела  я все  купе закупить, чтоб ни с кем не разговаривать, избежать всевозможных расспросов, расслабиться… Словом, отдохнуть хорошо. Благо, ты знаешь: неплохо заработала в тот раз. Подумала: могу себе хоть раз приятное позволить – уединение от хлопотного мира хотя бы… Да не тут-то было! Все переполнено. Сезон!.. Пришлось довольствоваться с соседом, - задумалась на секунду, продолжила: - Опаздывала я… Заскочила в вагон  минут за семь до отправления.  Хорошо хоть налегке, разгрузившись у вас… С моими большими размерами-то… Помнишь эти тюки огромные?

   - Еще бы! Как не помнить…

   - Ну так вот. Заскочила, запыхавшаяся… Вхожу в купе и глазам своим не верю: киноартист какой-то на меня смотрит… Да таким оценивающим взглядом. Ух, не по себе стало, смутилась… Забилась в уголок своего мягкого дивана… Вот и расслабилась!

   - Представляю, - передернулась Ольга, представив суровый и пристальный взгляд шефа.

   - Нет, Ольчик, ты его не знаешь… Какой он нежный, ласковый!... В постели ему нет равных.

   - Галантный, да… Нельзя ему в этом отказать. Умеет за женщинами ухаживать. И при этом – щедрый, говорят, - согласилась Ольга, вспомнив разговоры по кооперативу.

   - Да, это так. Быстро он меня к себе расположил, приручил затравленного зверька, вытащил  из угла-укрытия… Все было очень красиво.  Пригласил поужинать. Прямо в купе. Заказал в ресторане еду  - стол на двоих, с шампанским, розами  и свечами. Предлог был: оказалось – вместе работаем, - засмеялась она. – Ну а потом – понеслось… Ночь на пролет!.. Без устали… Разве можно не целовать тело Саши?..

  Оля усмехнулась, вспомнив щупленького Павла  и мысленно согласилась с подругой.

   - Включили мы свет ночной, - продолжала Лиза, - и в этом синем полумраке улетели в мир сладострастия, отдавшись целиком и полностью нахлынувшему желанию слиться воедино…  и путешествовать по необъятной вселенной, не разжимая объятий, -  Лиза не рассказывала, а как-то выдыхала откуда-то из глубины души. – Поезд  уносил нас в беспредельное пространство… - и вдруг замолчала, смутившись и покраснев. – Ты знаешь, Оль, впервые в моей жизни изменила Павлу… Ведь по любви за него замуж вышла-то. Но нет угрызений совести… Не испытываю стыда. Вот просто счастлива… Безумно счастлива.

   - Так вот и рождаются поэты… Из влюбившегося человека, - засмеялась Оляю – А дальше, Лиза? Что будет дальше?

   - Не знаю… Да и не важно.  Я пережила миг безграничного счастья, удовлетворения, красоты… Мне все равно, что  будет дальше…

   Расставаясь, договорились, что через три дня Лиза  подъедет и привезет новую партию блуз.

   Прощались слегка… ненадолго.

 

   - Больше нам не удалось увидеться. Через два дня после моего отъезда погибла Лиза в автомобильной катастрофе.  Вот так внезапно оборвалась ее молодая жизнь. Оставила двоих маленьких сыновей… - рассказчица замолчала – спазмы сдавили горло, мешали говорить.

   Подняла глаза на спутниц. Широко открытыми немигающими глазами смотрела на нее студентка Вероника, Александровна украдкой смахнула непрошенную слезу.

   Поезд остановился на каком-то освещенном фонарями полустанке: в коридоре  послышался топот ног заходящих пассажиров; грудной прокуренный голос проводницы, дающей распоряжения своей заступающей на дежурство напарнице.

    Постучав, заскочил в купе запыхавшийся Петька. Видимо, перебежал по платформе, воспользовавшись остановкой.

   - Мам, - сказал он, - постели мне наверху… Я через полчасика… Вы закройтесь, только без защелки. Я с проводницей договорюсь, она мне потом откроет, чтоб вас не тревожить.

   - Беги-беги, родной, - Александровна с нежностью потрепала сына по взъерошенным волосам.- Эх, молодость!..