Простота против воровства

Случилось это довольно давно. В благословенные годы дружной и бесхитростной жизни в «хрущёвках» одной большой семьёй. Я не привираю, действительно, все праздники отмечали подъездом, детей покормить могли соседи, а ключи спокойно оставляли под ковриком у двери.


Однажды тётя Зина с четвёртого этажа, женщина крупная, сильная, роста гренадёского и почти такого же голоса, собралась на огород. Огородики были тогда у всех, иначе не прокормиться, а может просто новоявленных горожан тянуло к земле. Суть не в этом. Тётя Зина ждала дядю Лёшу с работы, но потом решила, что за это время успеет переделать кучу дел на своём земельном участке, поэтому пойдёт вперёд, а Лёша пусть догоняет. Долгих объяснений тётя Зина не признавала и написала мужу лаконичную записку: «Лёша! Ключ под ковриком. Ужин на плите. Я ушла на огород». После этого со спокойной душой выдвинулась в путь.


В это время к соседу с пятого этажа шёл дружок. Оба товарища были личностями интересными и своеобразными, хорошими работниками, чуть ли не передовыми, но обладающими мятущейся душой, как выражались они сами. Мятеж души заключался в элементарном пьянстве, но, может быть, мы тогда по малолетству просто чего-то недопонимали, может, и были там, порывы этой самой души…не знаю… Соседа с пятого этажа звали Шириков, да именно так, без имени отчества, хотя взрослые их несомненно знали, но нас, мелюзгу, в излишние подробности не посвящали. Для нас Шириков был известен своим тихим пьянством, которое временами не позволяло ему добраться до благоустроенной квартиры на пятом этаже, укладывая спать на первом, под лестницей, у батареи.  Да ещё дочерью Лариской, чьи почти взрослые прелести тревожили всех окрестных пацанов и те регулярно обсуждали (опять же под лестницей) в трусах она ходит или без.
 
Дружок Ширикова был примерно такой же породы, как и он сам: худ, тих, часто пьян. Поднимался он себе спокойно по лестнице на пятый этаж, ясное дело мимо двери Тёти Зины и дяди Лёши на четвёртом этаже. Случайно его нетрезвый мутноватый взгляд запечатлел записку и даже прочёл. И так захотелось ему быть тем Лёшей, которому оставили ключ под ковриком и ужин на плите. Не раздумывая, мужичок достал ключ из под коврика и открыл дверь.


Тётя Зина по дороге к огороду засомневалась, выключила ли она газ. Сомнения мешали её продвигаться вперёд, и тётя Зина повернула назад. Невольно ускорила шаг. К своей двери она подошла именно тогда, когда тихий алкоголик, друг Ширикова несмелой неровной походкой приближался к плите. Тётю Зину возмутило покушение на приготовленный ею для мужа ужин. Возмущение заставило взять в руки чугунную сковороду вместе с ужином и замахнуться на незадачливого воришку. Тот явно не ожидал столь драматической развязки, она претила его тихой душе. Мужичок, будучи вдвое мельче тёти Зины выскользнул у неё из-под руки и бросился бежать вниз по лестнице с криком: «Помогите!»
Кубарем, скатившись с четвёртого этажа, мужичонка бросился в подвал, на ходу уже просто повизгивая и постанывая: «Спасите! Вызовите милицию! Помогите!» Милиция прибыла очень быстро и успела отнять несостоявшегося похитителя ужинов у тёти Зины. Мы, хоть и ринулись тогда в подвал, следом за интересующей нас парой бегунов, рассмотреть всех подробностей не смогли. Только помню облегчение, написанное на лице несостоявшегося преступника, как он, не переставая, благодарил милицию за своё спасение. А тётя Зина вышла из подвала последней, мрачно помахивая сковородкой.


И это ещё не самый конец истории. В тот момент, когда милиционеры грузили спасённого злоумышленника в служебный автомобиль, появился дядя Лёша. Дядя Лёша не знал ровным счётом ничего о недавнем накале страстей. Он тихонько подъехал на велосипеде к дому и остановился в недоумении. Несмотря на то, что дядя Лёша был маленького роста, тётя Зина увидела его сквозь толпу зевак и, расталкивая всех, бросилась к нему. Впрочем, все тут же расступились, понимая необычность момента.


И тут, вы не поверите, нам всем тоже долго не верилось, на глазах у тёти Зины появились слёзы, а дядя Лёша, такой маленький и худенький, повёл её в подъезд, успокаивая и поглаживая по руке.


Велосипед дяди Лёши остался стоять у подъезда.


А Шириков, кстати, перестал дружить с потенциальным обидчиком своей соседки, разочаровал он его, да и солидарность опять-таки.