Mама

MAMA

  На площади перед театром стоял большой туристический автобус. Много отъезжающих, еще больше провожающих. Вещи грузили в багажное отделение; люди рассаживались на пассажирские места. Говорили громко, немного нервно. Кто-то смеялся, кто-то плакал. Последние напутствия, последние объятия. Слышалось ободряющее: “Через год я приеду, проведаю вас! А лучше вы приезжайте! Посмотрите, как мы устроились. Увидите Иерусалим, Красное море, Мертвое... Священная земля! Моисей по ней ходил, Иоанн Креститель, Иисус... История!

А море! Купаться можно постоянно! Зимы практически нет! Сезон дождей – и тот всего несколько месяцев... “.

“Моя душа спокойна. Если все это послушать - мои дети уезжают в рай,” - сказала мама. Я посмотрела на неё. Мама улыбалась краешками губ. Спадающие на высокий лоб седые волосы делали её лицо ещё более бледным, спокойным и отрешённым. Глаза... Я посмотрела в её глаза. У меня закружилась голова. Театр вместе с автобусом и многоголосой толпой стал исчезать. Мамины руки обхватили меня за плечи и легонько встряхнули. Они были ледяными.
“Доченька, всё хорошо. Не волнуйся так. Мы взрослые люди, и каждый из нас вправе принимать решения, а самое главное - следовать им. Со мной всё будет хорошо. Я сделаю загранпаспорт и летом прилечу к вам в гости. А если решите вернуться, ты знаешь - вас любят и ждут. Береги моего внука и помни: ему нужна здоровая и сильная мама”.
  Автобус дал три коротких сигнала. Она убрала руки с моих плеч и сделала шаг назад.
  - И ещё, родители счастливы, когда счастливы их дети. Не огорчай меня, будь счастливой! Иди!
Я снова посмотрела ей в глаза. То, что я увидела в них теперь, нельзя было назвать просто космосом. Это были глаза мироздания во всём своём совершенстве. Совершенстве любви и понимания, достоинства и непоколебимой силы, перед которыми возникает желание преклонить колени.
  - Мама, ты такая красивая! С тебя иконы писать можно.
  - Напишешь ещё. Тебе пора. Иди!
Быстро повернувшись, я пошла к автобусу и села на своё место. Мои знакомые, с которыми я попрощалась немного раньше, подошли к маме. Они ей что-то говорили, улыбаясь, и весело размахивали руками. Мама не мигая смотрела на нас сквозь чистое окно автобуса. Потом глубоко вдохнула, опустила глаза и сказала короткую фразу. Взмахи рук на секунду прекратились. По губам я не поняла, что было сказано, и чувство тревоги усилилось. Автобус тронулся. Несколько минут - и всё скрылось за поворотом.
  Только через девять месяцев я узнала, что сказала мама. А в тот момент автобус набирал скорость, увозя нас из родного города, в котором мы родились и выросли, в далёкую и неизвестную страну. И так же набирали скорость мои мысли. “Куда мы едем? Зачем я это делаю? Куда мы едем?..” Они шли по кругу, наталкиваясь друг на друга, так как ответа у меня не было. Остановил этот водоворот мой муж, мой бывший муж. Он взял мою руку, посмотрел на меня широко открытыми зелёными глазами и спросил: “Зачем ты это делаешь? Куда ты едешь? Мы не далеко отъехали, давай выйдем! Начнём всё сначала. Давай вернёмся, пока не поздно!”
После короткой паузы он добавил.
- Да... Ты мать не пожалела. А меня, вообще не любишь! О чём я говорю?
- А ты, ты меня любишь?
- Да, люблю!
- Так, если любишь, пожалуйста, я тебя очень прошу: давай помолчим немного!
Он отпустил мою руку, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Я закрыла глаза тоже и поняла, что делаю всё совершенно правильно. И не важно, зачем и почему. Важно то, что я не могу иначе. Важно отсутствие сомнения в том, что я делаю. Мне стало спокойно и хорошо. Мысленно улыбнувшись прошлому и будущему одновременно, я уснула.

МОЙ БЫВШИЙ МУЖ

  Мы жили по соседству и учились в одной школе. Он был старше меня на два года и отличался от остальных старшеклассников тем, что обладал удивительным голосом. Он пел на школьных вечерах, очень хорошо пел. У него было много друзей, за ним бегали девчонки. Когда он учился в десятом классе, а я в восьмом, он стал приглашать меня танцевать. На каждом музыкальном вечере, которых было четыре или пять в году, он подходил ко мне, улыбаясь, и вежливо спрашивал:
- Могу я пригласить Вас на танец?
- Да, - отвечала я, и мы танцевали. На этом наши школьные взаимоотношения заканчивались. Он встречался с какой-то девочкой, а мне нравился совсем другой мальчик.
  На улице при случайной встрече мы приветствовали друг друга кивком головы, не останавливаясь. Он закончил школу и пошёл отдавать свой долг родине - служить в армию; я продолжала учиться. Мы не виделись больше двух лет.
Осень. Начало октября. Субботний вечер. От нас только что ушла сестра мамы со своим мужем и двумя детьми. Мы заканчивали убирать со стола, когда в дверь постучали. “Забыли что-то”, - подумала я и распахнула дверь. На пороге стоял мужчина среднего роста в военной форме. Спина прямая, плечи расправлены, голова приподнята вверх. Мы стояли и молчали. Я в ожидании извинения за то, что ошиблись адресом, а он... Он заговорил: “Да... Как ты изменилась! Стала выше, похудела. Сколько тебе сейчас? Восемнадцать или восемнадцать с половиной? Два года прошло,
даже больше. Если тогда было шестнадцать... Правильно, сейчас восемнадцать!”
Я пыталась понять - кто это? А он, сняв фуражку и немного наклонив голову в вежливом поклоне, спросил: “Могу ли я пригласить Вас на танец?”
Я узнала его.
- Не узнаёшь соседа?
- Узнаю, - улыбнувшись, ответила я.
- Вот, из армии вернулся, есть что рассказать. Сегодня чудесная погода. Давай погуляем, только оденься потеплее, на улице прохладно.
Теперь, я пыталась понять, что это было? Наглость или хамство? Не получив ответа, желаю ли я вообще говорить с ним, - давать рекомендации, как одеться? И о чём говорить - как мы станцевали несколько танцев? Но он и не сказал “говорить”. Он сказал “рассказать”. Прекрасно, значит, диалог вообще отменяется! Мои размышления были прерваны.

- Я знаю, знаю, о чём ты думаешь. Я не нахал. Знаешь, сколько мне понадобилось сил, чтобы подойти к твоему дому и постучать в дверь? И что сказать? Помнишь, как мы танцевали? Глупо, я знаю. Но также я знаю, что в течение двух лет в армии, в трудные минуты, ты приходила ко мне. Закрывая глаза, я видел и ощущал, как мы танцуем. Просто танцуем. Ты никогда ничего не спросила, не сказала. На моё “благодарю” после танца - твой лёгкий кивок головой и улыбка. Ничего не обещающая и ничего не ожидающая улыбка. Тогда в школе я не понимал, почему обязательно должен пригласить тебя на танец. Я понял это в армии. Я понял, что... что моя душа находит покой около тебя. Я чувствую, что у меня всё есть и больше ничего не надо. Ты понимаешь меня? Нам нужно поговорить.
  Теперь понять его было легко и просто.
- Поговорить? Хорошо, поговорим. Подожди, я оденусь.
Он зашёл на следующий день. И на следующий, и на следующий... Он много, очень много говорил. Вначале про армию, потом о друзьях, о семье. Познакомил меня с родителями, они хорошо меня приняли. Сказали, что я спокойная и уравновешенная девочка, как раз то, что нужно их сыну. А сын не был спокоен, не был уравновешен. Он не был терпим ни к себе, ни к окружающим. Говорил быстро, быстро ходил, быстро работал... Как будто боялся опоздать или не успеть сделать что-то.
Он был свободен и открыт миру. У него не было потаённых мыслей. Если любил, то был готов жизнь свою отдать, не задумываясь. А если не любил, то ненавидел, люто ненавидел. У него не было середины. В этом человеке горел огонь. Огонь, который нельзя было сделать слабее или сильнее. Огонь, который не давал покоя ему самому и тревожил, очень тревожил окружающих его людей. Только в двух случаях этот огонь не обжигал: когда он брал в руки гитару и пел или когда уходил в лес. Казалось, что он и есть эта музыка, голос, песня. Казалось, что он и есть этот лес, в который он уходит и растворяется.

  Мы виделись почти каждый день. Мама спрашивала у меня: “Доченька, вы такие разные. О чём вы говорите?” Я не знала, что ответить. Да, мы разные, но я была нужна ему. Просто нужна, а он - мне. Зачем? Тогда я этого не знала. Прошло шесть месяцев. Он сделал мне предложение, я его приняла. Летом сыграли свадьбу. Мне было девятнадцать лет, ему - двадцать один. Через год у нас родился ребёнок. И я почти умерла.
Это были стремительные роды. Я на столе, вокруг - медсёстры, врач. У моего изголовья мужчина настраивает какие-то приборы. Он улыбнулся в ответ на мой удивлённый взгляд.
  “Это так, на всякий случай”. Очередные схватки сковали всё тело болью. Кто-то очень громко говорил: “Так, ещё немного, молодец, молодец!”
Крик ребёнка. Громкий и сильный крик. “Голос, как у его отца,”- подумала я и стала прислушиваться. Но чем сильнее я прислушивалась, тем становилось всё тише и тише вокруг. Наверное, я устала. Ничего, все роженицы устают, отдохну ещё. Сейчас его помоют, завернут в пелёнку и положат...

  Почувствовав прикосновение к солнечному сплетению, я открыла глаза. Близко, на расстоянии сантиметров десяти или пятнадцати увидела... Потолок... Он стал приближаться. Прикосновение к нему чувствую солнечным сплетением. Немного отдаляется, приближается опять. Я ощущала себя воздушным шариком, бьющимся о потолок, через который он хочет пройти.

  Несмотря на то, что я была воздушным шариком, у меня были мысли. Они текли ровно и спокойно. “Это что же получается? Я умерла? Тогда, как в книгах или фильмах, должен быть туннель, свет, ангелы. Это если вверх; вниз - совсем другие декорации. Но декораций нет, я под потолком, как шарик... Где всё остальное?

  Я посмотрела вниз. Всё остальное лежало на столе - совершенно белое и неподвижное. Люди в белых халатах пытались оживить его. Улыбнувшись этому, я перестала биться о потолок и стала через него проходить. Ещё раз посмотрела вниз: люди отошли от стола на несколько шагов. Раздался голос одного из них: “Мы ничего не можем сделать. Сообщите родственникам. И… вынесите, вынесите ребёнка отсюда!”
Посмотрев туда, куда смотрел он, я увидела ещё один стол, стоящий у стены. На нём - маленький шевелящийся свёрток... В этот момент остатки сознания покинули меня окончательно.

  Моим родным сказали, что я умерла. Потом им сообщили, что ожила. На третий день меня отключили от аппаратов, на четвёртый - разрешили встать и сделать несколько шагов. На пятый - пообещали, если смогу дойти до окна и обратно, принесут ребёнка, которого я ещё не видела. Принесут на первое кормление. До окна - шагов десять, столько же обратно.
- Я дойду, обязательно дойду!
Медсестра улыбалась.
- Конечно! У нас садовник новый. Сюрприз тебе приготовил.
- Какой садовник? Середина ноября, заморозки, снег идёт. Все листья опали, клумбы давно пустые стоят.
- Вот дойдёшь и посмотришь!
  Держась за подоконник двумя руками я смотрела в окно. Палата находилась на втором этаже. Прямо под окном - круглая клумба, в центре которой стоит фонарь. Он уже горит. В наступающей темноте не спеша падает пушистый, густой снег. Он окутывает лёгким покрывалом голые стволы и ветви деревьев, пустые дорожки больничного сада, круглую клумбу... Круглую клумбу, на которой цветут... Огромные белые хризантемы...
- Не может этого быть,- прошептала я.
- Может! - заявила медсестра. За восемь лет работы я много повидала. Знаешь, как папаши чудят на радостях! Однако такого в нашей больнице ещё не было. Красиво, очень красиво!

Около клумбы появился мужчина. Среднего роста, плечи расправлены, длинное серое пальто и шляпа запорошены снегом. Он вежливо поклонился. Одной рукой снял шляпу, другой взял хризантему из заснеженной клумбы, протянул её вверх и громко крикнул: “С возвращением!!!”
  Я кивнула головой, а медсестра сквозь слёзы сказала: “Ох, сентиментальная я стала в последнее время. Фильмы смотрю - плачу, а это жизнь всё-таки. Это - жизнь!”
  Моё сердце забилось часто и радостно, как в далёком детстве. Мысленно я обратилась к маме: “Вот теперь я знаю, зачем он мне нужен, а я ему. Мы нужны друг другу! Это жизнь всё-таки. Это - жизнь!”
- Сестра, когда принесут ребёнка?
- Несу, уже несу.

  Первый раз я держала своего сына на руках. Он спал. Я слышала биение его сердца, чувствовала его дыхание, такое лёгкое... И вдруг подумала о своей маме. Подумала, как она тоже держала меня на руках первый раз. Слышала биение моего сердца, прислушивалась к моему дыханию. Из моих глаз полились слёзы.
- Мама, прости меня, прости!
Медсестра с удивлением спросила:
- За что?
- Не знаю, не знаю. Но пусть простит, пусть простит!
Медсестра понимающе покачала головой.
- Мама простит, мама всегда простит. Главное- чтобы потом мы себя простить могли. Слабая ты ещё очень. Я доктора сейчас позову, пусть на тебя посмотрит.

  Доктор посмотрел, и мне опять поставили капельницу. Зато хорошо спала. Мне снились сны, сны моего детства. Мне снилось, что я бабочка и лечу к Солнцу. Касаясь его, превращаюсь в солнечный луч. Луч устремляется к земле и входит в огромное круглое озеро. Становится холодно. Цветущая груша даёт мне одеяло, сотканное из лепестков её белоснежных цветов. Моё сердце бьётся часто и радостно.
;
ПЕРВЫЕ ДЕВЯТЬ ЛЕТ
 
  Первые девять лет замужества пролетели незаметно. После декретного отпуска я вышла на работу. Мой муж тоже работал, а через несколько лет начал строить небольшой бизнес. Он был очень общительным человеком. К моим и его старым друзьям прибавились новые знакомые.

  Всё было бы неплохо, но его ревность огорчала меня. Ревность, у которой на то время не было никаких оснований. Она возникла после рождения сына. Вернее, после рождения сына изменилась я. Оказавшись под потолком, и ощутив эту тончайшую, невидимую грань между жизнью и смертью, я стала другой. Не заметив, как у меня остановилось сердце, не заметив, как оно начало биться опять... Я стала по-другому относиться к людям.

  У меня появилось “состояние гостя”. Чувство, что мы в гостях и в любой момент нас могут попросить уйти. Я перестала присваивать окружавший меня мир. Мой муж воспринял это по-своему. Чем бы он ни занимался, его взгляд останавливался на мне, его глаза становились темнее. “Не любишь ты меня”, - тихо говорил он, а потом продолжал делать то, что делал. Это могло произойти во время ужина или в кругу друзей, в парке во время прогулки с ребёнком или когда мы вместе смотрели телевизор. Когда нашему сыну исполнилось девять лет, произошла крупная ссора.
- Помнишь, когда я пришёл к тебе после армии. Наш первый вечер помнишь?
- Конечно, помню.
- Всё, что я говорил тогда, было правдой. И сейчас я хочу сказать правду. Только не перебивай меня, пожалуйста. Я не могу так больше! В армии я думал о тебе, я мечтал. У меня в душе была твоя улыбка. Улыбка, ничего не ожидающая и не обещающая. И действительно, когда мы поженились, моя душа находила покой около тебя. Она отдыхала от суеты и тревог. И сейчас, когда ты со мной, я чувствую, что у меня всё есть и больше ничего не надо. Но ты не со мной! Ты меня не любишь!
Ты ничего не ожидаешь и ничего не обещаешь. Попроси что-нибудь, потребуй, устрой мне скандал! Спроси, почему я пришёл на два часа позже после работы? Если я зашёл к кому-то, а там гости, и меня пригласили за стол... Задай мне вопрос, кто там был, были ли там женщины? Почему ты молчишь?
- Ты попросил не перебивать. Скажи, разве моё отношение к тебе изменилось за эти годы, что мы вместе? Что я делаю не так?
- Нет! В том-то и дело, что твоё отношение не изменилось. А я хочу, чтобы изменилось. Я хочу быть необходимым тебе как воздух, свет, вода! Необходимым!
- Подожди, ты хочешь, чтобы я была зависима от тебя?
- Я хочу, чтобы ты меня любила. Когда тебя обнимаешь, чувствуешь, что обнимаешь воздух. Воздух, который тебе не принадлежит. Нельзя так! У нас семья, сын растет!
По-своему он был прав. Его правда, его чувства и переживания отравляли меня Он этого не понимал. Мне стало тяжело и тесно. Захотелось выйти на улицу подышать свежим воздухом. Воспоминание о сыне изменило моё желание. Вдруг в этот раз он меня услышит?
- Вот это ты правильно сказал! У нас сын растёт. Давай поговорим о нём. Неужели ты хочешь, чтобы им кто-то обладал? Чтобы его настроения и состояния зависели от других людей? Откровенно говоря, я не хочу этого! Я надеюсь, что он вырастет самодостаточным и сильным человеком. Он будет свободным от любых зависимостей! Он не будет просить или требовать. Он будет любить сам и дарить эту любовь. Он будет иметь, что дать! Неужели ты желаешь ему другого?
В глазах моего мужа зелени стало больше.
- Как хорошо ты всё перевернула. Я не желаю ему другого. Я говорю о нас с тобой! Значит, я недостаточно сильный человек, если хочу, чтобы меня любили.
- Нет, ты - сильный человек! Посмотри, каждый из нас делает то, что может, и делает хорошо. Только не требуй от меня того, чего я не могу дать. Я не хочу никем обладать или кому-либо принадлежать. Если тебе кажется, что я безразлична - это не так. Я доверяю тебе. Мы живём в одном доме, едим за одним столом. Если ты задержался на работе, значит так надо было. Если ты встретишь женщину, то поступишь так, как посчитаешь нужным. Ты всегда нравился девчонкам. К чему истерики, что это изменит? Не надо меня выкручивать, не делай из меня чудовище.
Он посмотрел на часы.
- Поздно уже. Завтра рано вставать.
Я ещё долго не могла уснуть. Думала, что выходить замуж в девятнадцать - рано, рожать в двадцать - тоже рано. Но если так получилось, значит так должно было быть.
У меня было странное чувство - чувство изменения. Я не могу быть такой, какой он желает меня видеть. Он не может быть с такой, какая я есть. Я сжалась внутри себя, превратившись в бомбу замедленного действия. Я слышала, как сработал часовой механизм. Время пошло.