На книжных полях - дорогу крылатому Эросу

Часто ставится вопрос о пресловутом «отличии эротики от порнографии». В че моно? В качестве и мастерстве исполнения, я полагаю. Ни темы, ни степень откровенности надежным маркером быть не могут. Хотя и объективного  и единого критерия быть не может там, где речь идет о вкусах и личных предпочтениях. Здесь отобрано вот ЭТО:

«Блудо и МУДО».
Алексей Иванов

 Последнее слово – не устаревшее ругательство, а сокращение чего-то вроде «муниципального учреждения дополнительного образования». Здесь поток новых ругательств, хотя бы мысленных, неизбежен. Ну,  и герои, типично алексейивановские…
За современной прозой я не очень слежу (не за чем, в общем). Конец романа» у нас налицо и герои всяких там «шергиных-прилепиных» получаются вполне картонными. У Иванова тоже все довольно утрировано, но сейчас это, пожалуй, лучший современный российский писатель, работающий в русле «реализма».  Реализм этот страшен – налицо картинно системного вырождения народа. И это считается «как бы» нормальным. Кругом кризис экономики, смысла, морали, семьи – и всего остального.
Главный герой с характерной фамилией «Моржов» выглядит даже положительным. В другое время это провинциальное донжуанство достойно было бы лишь осмеяния и презнрения, но сейчас это – «хоть ЭТО», к тому же какое-то там творчество продается за бугор – не совсем, значит, спился.
При всей условности повествования Иванову удались очень многие места-фрагменты. Прямо «песня».
«Перед читателем проходит целая галерея женских образов» - одна несчастнее, страшнее и отвратительнее другой: от проститутки до начальницы, от глупого растения до бывшей жены «без свойств». Моржов направляет свою энергию в погоню за постоянным и новым трахом, но ведь от его подруг и взять-то, по большому счету нечего кроме «сисек-пусек»: ни любви, ни ласки, ни заботы, ни тепла, ни ума, и настоящего чувства. Какие мужики - такие и бабы; нация вырождается и коллапсирует демокрафически. Семьи распадаются и заменяются некими «фамилионами» - автор пускается в своеобразную социологию; перспектив (и детей) – мало, кто хочет.
А дети – это в большинстве уже «упыри». Линия с аферой и контраферой против закрытия МУДО тоже интересна, но без донжуанства она бы не «заиграла».
Написано страшно, смешно и талантливо. Пожалуй, это лучший роман за год, что мне удалось прочесть.



Я и Он
Альберто Моравиа

Ну. это уже старая штука. Понятно, кто (что за) Он. Можно позабавиться и посмеяться, хотя, кажестся, что итальянцам не очень дается мастерство прозы.

Дамский остров
Пьер Луис

Некая эротическая утопия, стилизованная под «галантный век». Группа французов, попав в 17 веке на некий удаленный архипелаг, изолировала и взорвала венерических больных, а для остальных была объявлена практически полная свобода нравов. Описаны различные стороны жизни на этих островах полового буйства. Бесстыдно и остроумно, но как всегда в таких случаях, скоро приедается и становится скучным.
Без запретов и ограничений из любви быстро уходит и элемент наслаждения.

 
Молчание мужчин
Кристин Орбан

Пустопорожний французский треп. К дамочке приходит молчаливый мужчина, она занималась  с ним любовью, потом разлюбила.
Отведавшие все в поисках оригинальности, бесконечных и бесплодных.

Вертикальный мир
Роберт Сильвенберг

Знаменитый фантаст предлагает эротическую антиутопию. Планета перенаселена, люди живут в гигантских башнях по несколько сотен этажей, но деторождение всячески стимулируется. Взгляд автора на это неодобрительный. Похоже, что текст начала 70-х является реакцией на «сексуальную революцию». Тогда много что бродило в головах.
Написано необычно и интересно. Фантаст с фантазией. Особенно хороша глава об обитателе гонады, который сбежал из вертикального мира в горизонтальный. Аборигенка спасла его от жертвоприношения, но по возвращении в башню мужчину казнили. Зато погулял по вольному воздуху.
Надо бы внимательнее посмотреть на эзотерическую и идеологическую составляющую мировоззрения создателя эпопеи о лорде Валентине. Все там довольно непросто.

 
Афродизиак
Александръ Дунаенко

Неплохая подборка любовных рассказиков. С чувством написано. \особенно про тюльпаны.


Северное сияние
Виталий Протов

Трагедия в маленьком северном городишке. Отомстила растоптанная двадцать  лет назад любовь. А «черт из машины» дело доверщил.

Цвет боли. Красный.
Эва Хансон.

Серия романов «шведского бдсм-детектива». Это уже новый поджанр? В «Красном» авторша явно подражает американской толстухе, «поднявшей» много «лимонов» за свои «оттенки серого».
Женские сопли, мечты о красавце-богаче, который любит доминировать, но для интриги добавляется полицейского расследование. С устатку читать можно и даже интереснее, чем три полтинника «оттенков». Продолжения хуже. В общем, скучиющим дамочкам, освободившимся от «кухонного рабста» (и «пеленочного» чаще всего тоже) предлагается ошейники и плети.

Долгий сон
А.Викинг

Это уже наша порка. Своеобразный роман, состоящий из серии новелл, о возвращении героинь в родной таежный хутор и жизни в нём. Как сладко их там хлещут! Часто это становится элементом неких магических обрядов с оборотнями, ирием, деревенскими колдуньями и т.д.
Ну, и остальные рассказы и серии новелл в том же духе. Девок секут, а они текут.
Написано иногда неплохим литературным языком.

Под крышами Парижа
Генри Миллер

Порнография, но  и литература тоже. Сначала это сочинялось для подпольной продажи «любителям» литературного порно, а потом уже и массам дали попробовать в виде «литературы».

Тебе единому согрешила
 Анна Мар

 «Её лицо болело от тысяч улыбок, которые она раздавало за вечер».
 Религиозные искания, метания и перемещения молодой польской вдовы. Запретная любовь к ксендзу. Ранняя смерть героини, как и автора. Написано любительницей фрагелляции и суицидалкой Анной Мар. Странное чувство от книг, написанных в прошлом веке, но исторически еще до «короткого ХХ века» (1914 – 1989) с его огромными страданиями и переделкой всего и вся.
 Старая (до Великой войны) эпоха умирала как чахоточная больная.

 Тридцать три урода
 Лидия Зиновьева-Аннибал

 Сегодня воспринимается как фельетон или какой-нибудь «скверный анекдот».  Впрочем, «дух времени» можно ощутить. Дамочка с «башни»  не только переживает, но и осмеливается описать свою чувственность, далеко не всегда естественную.
 Гибельная эпоха.

 Вакханка
 Лидия Чарская
 В свое время имя Чарской было почти синонимом литературной пошлости, этакого манерного дамского чтива. Но за столетие ее тексты стали любопытными литературными артефактами, своеобразными историческими документами. Да и общее заметное падение культурного уровня (на фоне повышения грамотности) сыграло свою роль.
 Дореволюционная цензура запрещала историю о любовном соперничестве и вражде матери и дочери. Ныне не совсем понятно – почему.

 
 Ольга Орг. Марево.
 Юрий Слёзкин

 Роман и рассказ писателя, которого считают «незаслуженно забытым». Написано и вправду неплохо. Но, читая сейчас Слёзкина, не понимаешь, зачем надо было непременно превращать драму в трагедию, когда любовная неудача воспринимается как конец света и приводит к преждевременному концу жизни. Возможно, это действительно слепок души поколения, при котором Россия покончила самоубийством. Чего им так не хватало?!


 Рассказы
 Лев Куклин

 Идут по разряду «эротика», но, точнее надо назвать их любовно-эротическими. Это хорошая художественная литература, а не то, что часто понимается под «эротикой» у ее читателей и «писателей».
 У Куклина отношения мужчин и женщин – это драма, иногда не грани трагедии, романтическая  любовь, что вовсе не исключает пряного натурализма. В его произведениях женщины берут инициативу на себя (послевоенный «матриархат»), очень много советских реалий, необходимости выживать, чему помогала природа: вода, Сибирь, разгоряченное тело. Жизнь, «Натура» требовали своего. И – получали!
 Правда, хорошо написано, и интересными, иногда провокационными сюжетами, и приличным слогом. Автор «Голубых городов» и сценария про робота Роберта, все-таки профессиональный литератор. Но его рассказы, на мой взгляд, лучшее, что он оставил, ведь хорошее чтиво сейчас – это такая редкость!
 Не пожалел, что потратил время на «Страстную неделю», «Историю моего грехопадения», «На Маме», «Патефон», «Мужество», «Гуманитарную помощь» и др.
 В опровержение известной фразы, писатель талантливо показывает и доказывает – в СССР секс был! Иногда – «Сквозь колючую проволоку».

Редиге  Р. Бес в крови

«Решительно мне еще далеко было до настоящего мужчины»

Молодой, да ранний.
Юноша подчиняет себе молодую женщину, старше себя. Она выходит замуж, но потом становится его возлюбленной. Муж на фронте, дело происходит во время первой мировой войны.
Если есть черты автобиографические, то много инфантильного и наверняка выдуманного, нафантазированного. 
РР тоже умер совсем в молодом возрасте. Но он успел многое, чего другие не имели и, дожив до старости.
Войны, ранние смерти (героини и автора), многочисленные братья-сестры. Другая демография – иной тип «отношений»