Кое-что о Лермонтове

В 1914 году началась Первая мировая война. А за сто лет до того, в 1814 в России родился Михаил Юрьевич Лермонтов. Умер Лермонтов в 1841, а в 1941 началась Великая отечественная война. Вот такая занимательная нумерология. Стоит ли придавать ей хоть какое-то серьезное значение? Конечно, нет. И все же… Какие-то дополнительные демонические штрихи к и без того демоническому образу Михаила Юрьевича она невольно, помимо нашего желания добавляет. «Нет, я не Байрон, я другой», – писал он. Да, другой, но сам факт такого, скажем так, отвержения – не свидетельствует ли о том, что современники в нем видели байронические черты или он сам их в себе как-то ощущал и пытался от них дистанцироваться? Поразительно, но свою поэму «Демон» он начал писать совсем еще отроком, ему было 15 лет (!). А разве не достойно удивления, как точно предсказана им собственная последняя дуэль в сцене дуэли Печорина? Только поменялись знаки: если в дуэли Печорина восторжествовала, назовем это так, некая справедливость, то дуэль поэта завершилась великим горем для России. Повторилась трагедия Пушкина. Вот только некому уже было  написать еще одно стихотворение «На смерть поэта».
 Творчество Лермонтова изучено вдоль и поперек. Не будем здесь говорить об известном и неоспоримом. О драматизме и глубине поэзии Лермонтова. О благородной простоте, прозрачной ясности, впечатляющем лаконизме его прозы и о том, что Лев Толстой назвал «Тамань» образцом русской прозы. Бесспорно, проза Пушкина так же кристально чиста и образцово лаконична. Оба наших гения владели в полной мере умением, выстраивая текст, ставить слово на свое место без малейшего зазора, без сучка и задоринки. Пушкин был первопроходцем, но есть в прозе Лермонтова и свое лицо, какая-то своя черточка, своя интонация, которая ее очень отличает. Это хорошо видно на примере того же «Героя нашего времени».
Однако это к слову. Всё это присказка, сказка впереди. Она не о творчестве Лермонтова вообще, а всего лишь об одном его творении. При всей замкнутости своего характера, любви к уединению и углубленности в себя, «гонимый миром странник» не чужд был и озорства, шутки. (Эпиграммы не в счет: это издёвка, по большей части, злая.) «А жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг – такая пустая и глупая шутка!». Его слова. Но мы тут толкуем не о жизни, а о безобидной шутке поэта, поэме «Тамбовская казначейша», явно выделяющейся на фоне остального его творчества своим несерьезным содержанием. У Пушкина таких шуток сколько угодно: «Граф Нулин» («шалость» – так сказал сам Пушкин об этой поэме), «Домик в Коломне», сказка о попе, и уж, конечно, «Гавриилиада»; даром, что и в жизни он был большой озорник. А вот у Михаила Юрьевича это большая редкость, вот такая озорная поэма. И сюжет у нее какой-то гротескный, анекдотичный (штаб-ротмистр проезжего уланского полка выигрывает в карты красавицу-жену у городского казначея), и форма озорная: пустячок этот написан ни более, ни менее, как… онегинской строфой! Ну, где, казалось бы, «воздушная громада» «Онегина» – и где «Тамбовская казначейша»! «Пишу Онегина размером; / Пою, друзья, на старый лад». Да ведь это же всего-навсего добродушное, без малейшей доли яда, подтрунивание! И над собой в первую очередь. Не та фигура Пушкин, чтобы написавший «На смерть поэта» мог съязвить, да еще всего лишь через год после гибели кумира. Но год миновал, и признаться в любви в такой вот необычной форме вполне уместно. Признаться тому, кто и сам был большой охотник поозорничать! Поставить ему еще один, такой вот совсем оригинальный памятник.
Перекличка с Пушкиным на этом, однако, не кончается: в тексте поэмы есть пропуски, авторские (не цензурные!) купюры, где опущенные строки заменены рядом точек. Еще одна отсылка к «Онегину», где таких купюр множество? Нигде больше у Лермонтова (да и у Пушкина) таких купюр, кажется, нет.
Но вернемся к теме. Озорной характер поэмы поселил в голове автора этого эссе дерзкую и, надеюсь, не предосудительную мысль – попробовать заполнить купюры, сохранив, естественно, стиль и лексику поэмы. Не имея при этом в виду каких-либо притязаний на литературную реставрацию или научную новацию. Нет, это просто попытка литературного, тоже озорного, эксперимента. Никак не могущего снизить нашего пиетета к М.Ю. А если говорить об авторе эссе (и еще об огромном легионе поклонников великого поэта), то не просто пиетета, а самой нежной любви. И да не усмотрит никто в этом скромном ученическом опыте поползновения пристроиться к тени великого, покрасоваться в его лучах – даже если условно посчитать это реставрацией, никогда еще ни один, даже самый умелый реставратор не был даже отдаленно равновелик художнику, им реставрируемому.
Так или иначе, а вот что из этой затеи получилось (Прописными буквами выделены вставки на место купюр).
1.
Там есть еще четыре будки,
При них два будочника есть;
По форме отдают вам честь,
И смена им два раза в сутки;
ТАМ ЕСТЬ БАЗАР И ЕСТЬ ОСТРОГ.
КОРОЧЕ, СЛАВНЫЙ ГОРОДОК.
IV.
КОГДА КРЕМЛЕВСКИЕ КУРАНТЫ
ЕЩЕ НЕ ПРОБИЛИ ПЯТИ,
Уланы справа по шести
Вступили в город; музыканты,
Дремля на лошадях своих,
Играли марш из Двух слепых.
XII.
Любил трепать ее ланиты,
Разнежась, старый казначей.
Как жаль, что не было детей
У них! Того причины скрыты,
НО ВСЕ ЖЕ ТОЛЬКО У МУЖЧИН
ИСКАТЬ ЗДЕСЬ НАДОБНО ПРИЧИН.
XIV.
Итак, тамбовская красотка
Ценить умела уж усы,
И ЗНАЛА ПЫШНАЯ МОЛОДКА
ВСЮ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ КРАСЫ.
XVI.
Страстьми земными не смущаем,
Он не терялся никогда.
БЫЛ В КУТЕЖАХ НЕПОДРАЖАЕМ,
ДА И В СРАЖЕНЬЯХ ХОТЬ КУДА.
………………………….
Шутя, однажды после спора,
Всадил он другу пулю в лоб;
ШУТЯ И САМ ОН ЛЕГ БЫ В ГРОБ,
КОГДА Б К ТОМУ СКЛОНИЛАСЬ ССОРА.
ХVII.
ОН БЫЛ В РЕЧАХ ВЫСОКОПАРЕН,
НО СКУЧЕН НЕ БЫЛ; ПОЛНЫЙ ЧАС
МОГ ПЛЕСТЬ БЕЗ УСТАЛИ РАССКАЗ...
Таков-то был штабротмистр Гарин.
XXV.
…………………………. Конечно,
Не надо было б мысли грешной
Дорогу в сердце пролагать,
Ее бояться и ласкать!
НО ВЕДЬ НАСКУЧИТЬ МОЖЕТ ВЕРНОСТЬ,
КОЛИ НЕ ТЕПЛИТСЯ ЛЮБОВЬ
И НЕ ТРЕПЕЩЕТ В СЕРДЦЕ КРОВЬ.
Жизнь без любви такая скверность;
XXXI.
Какое адское мученье
Сидеть весь вечер tete-a-tet
C красавицей в осьмнадцать лет,
Скрывать безумное влеченье,
И ГОВОРИТЬ О ПИРОГАХ,
ПОГОДЕ, КАРТАХ И БАЛАХ.
XXXIII.
УВЫ, СТОЛИЧНЫЕ БОГИНИ
НЕ ВЕРУЮТ АМУРУ НЫНЕ;
………………………….
Но за столичным просвещеньем
Провинциалы не спешат;
Они с Амуром говорят
С весьма похвальным откровеньем.
И ЭТОТ МАЛЕНЬКИЙ ПОСТРЕЛ
ИХ ОСЫПАЕТ КУЧЕЙ СТРЕЛ.
XLIV.
То здесь блестящий круг тамбовский
Позвольте мне представить вам.
Во-первых, господин советник,
Блюститель нравов, старый сплетник,
В КАРТЕЖНОМ ДЕЛЕ МЕЛКИЙ ПЛУТ,
А СРЕДИ ДАМ – НЕЛЕПЫЙ ШУТ.
Пусть это будет маленький, но любовно сделанный подарок почитателям Михаила Юрьевича Лермонтова к его 200-летию 15 октября 2014 года.