15 ИЮЛЯ

Александр Пушин


15 ИЮЛЯ
К ДВУХСОТЛЕТИЮ  ВЕЛИКОГО ЛЕРМОНТОВА



Мне показалось, время наше скупо
на души оголённые, и я
решился на отчаянный поступок
(может кто-нибудь да и простит меня,
иль пожалеет,
если хоть что-нибудь
                понять
                сумеет).
Хотя со временем, я знаю, шутки плохи
(потеряешь много иль чуть-чуть,
его никогда ни за что не вернуть),
я надломил его под «ахи-охи»
в пространстве не космических светил,
а человеческих душевных сил
(там нету сил Ньютона и Кулона
и царствуют другие там законы).
Так во-о-от:
Машук.
         Подножье.
               Тыща восемьсот
                сорок первый год.
Я всё ж прокрался  в Тот Далёкий Свет,
и душ тоскующих поэт
мне встретился (мне повезло
всем-всем  завистникам на зло).
Он грустным взглядом меня охватил,
но я выдержал, не отступил.

«Подслушать ты сюда пришёл
исповедь мою? Что ж, хорошо.
Но, незнакомец, ты пожалеешь,
если дослушать сумеешь. –
Это было начало рассказа.
Он отвернулся в сторону Кавказа.
- Кавказ!
        Ты радостный миг мой,
                Кавказ!
Выслушай меня,
            быть может, что в последний раз.

Прощай. Я, кажется, свободен.
Мне не надо ничего!
Для этой жизни я не годен,
хотя в груди горит огонь.
Прощайте горы, мы сдружились.
друзья, которых нет и нет,
и женщины – вы рядом были,
но меня вы не любили…
Прощай весь Белый Свет.
А ты, Россия, остаёшься.
Мне хочется с тобой шагать,
но стоит ли мечту терзать,
когда один не протолкнёшься,
когда душою надо лгать.
Прощай, сей мир.
                Я прожил жизнь иную,
пусть смех летит повсюду вслед,
где все твердили «да», я – «нет»,
и я готов с последним поцелуем
выдохнуть
        «Прощай,
                мой Белый Свет!»

Вот кто-то целует меня
и шепчет, пугая коня:
«Вот поцелуй!
Последний, может.
Ты не горюй,
ты счастлив всё же,
и это счастье пронесёшь,
легко и весело умрёшь!»

«И всё-таки – «умрёшь»!
Ну-у, эта Кто-то, ты даёшь!
Что ж, лучше слов и не найдёшь
«Легко и весело умрёшь»

Как долго ж я бродил по свету!
Как всем на свете надоел!
Не переделать жизни этой.
Как много в ней я не успел!
И я стою, мой конь поник.
Что ж ты грустишь, скакун мой?
А из груди печальный крик
вырвался, печальный вой…

И предо мною Ты, Кавказ,
наверно уж, в последний раз.
Во что я верил, чем я жил,
Ваш Свет, я знаю, не любил.

И ваша жизнь уж не тревожит
моей пылающей души.
Один по жизни парус бродит,
безлюдной ищущий глуши.
Что он найдёт в пустыне моря?!
Он всё оставил. Было ль что?!
Быть может, он, с волнами споря,
Отыщет свой последний шторм!
Что ж искать в пустыне моря?
Свободы? Чести? Иль любви?
Я не знавал другого горя,
как одиночество Земли.
И чайки кружат над волною,
и парус спасть они хотят,
но парус гнётся  надо мною,
и брызги волн летят-летят.

Нет, я не демон. Я иной.
И пусть мой взгляд всех вас пугает.
Но кто же, право, из вас знает,
чем я живу и что за мной.
И ведает ли кто путь мой?!
Я с первым солнцем понял вас,
и сразу задрожал мой глас.
И что от вас, рабов желаний,
мог перенять.
Ведь вам моих больших страданий,
нет, не понять.
Но это ль главное сейчас?!
На смерть иду.
О-о, этот неизбежный час!
Я смерти жду.
Ни бабка
            и даже ни друзья               
мне не помогут. Нет!
Россия,
         Мир
               – всё тщетно, зря.
Прощай же, Белый Свет.
Прощайте пламенные взоры,
амуры, стрелы и любовь.
Остынь, пылающая кровь!
Вдали белеющие го-оры…

Прощайте ж все. Я вас любил
и ради вас я только жил.

Прощай, Свобода,
я жил тобой.
До крышки гроба
раб  я твой.
Прощайте, горы,
я с вами был
и с жизнью споры
при вас творил.
Прощай, страна,
где я любил.
Мечта одна…
Я ею жил.

Прощайте все - все, и вы, господа.
Во всём на земле лишь я ошибался,
что в дружбу, в любовь я верил всегда,
вот потому в этот час один я остался.
Ошибки! Сплошные ошибки творил:
Кого ненавидел, руки не давал,
кто лгал мне, того не любил,
лишь в правде спасенье искал.
Зачем же природа таких создаёт?
Чтоб души мутить? Будоражить народ?

Да-а, но-о
(а! всё равно!)
я нужен был, поверьте, вам,
и вы нужны мне были,
но видно – браво! - голова
моя нужней могиле.

Тучки бегут
и слёзы льют,
и ветер гудит,
и лес не спит,
и конь поник
в смертельный миг.

Палач меня уж смерил взором,
и палец на курке дрожит,
а смерти лик уже бежит
передо мной слепым укором.
Орёл взглянул, застыл на месте…
Пуститься что ль галопом к мести
иль час терзания продлить?
Что было (было ль?), всё забыть?
Но как забыть и помнить что,
когда один ты в мире этом?
Грянет выстрел…Лучше б сто,
и меньше на одного поэта.

Мне этот бой,
люблю его.
Смерть скажет «Стой!
Вам без него!»
Не смерти жду,
развязки лишь.
На смерть иду.
Какая тишь!
Уснуть бы надо,
но не так.
А смерть в награду?
О-о, пустяк.

А бабка дряхлою рукою
гробик мой погладит:
«Что ты наделал, мальчик мой.
Встань, прошу, ну-у, хватит.»-
Прости меня, но я не мог,
и не забавы ради,
за грусть, за смех я в землю лёг,
но с жизнью мне не сладить…
«Что ты наделал, мальчик мой?
Как я буду жить?»-
Ты лучше мне, родная, спой,
а обо мне забыть.
«Что ты наделал, мальчик мой.
Я так тебя любила?»-
Родная,, сердце успокой,
ведь мне родней могила.

Я знаю, что рок мой отмерен,
я знаю, что скоро по мне
промямлит кто-то молебен.
И всё наяву, не во сне.

Я верю в свой близкий конец,
и во-о-он
            на веточке
                смерти гонец.
Горит моё сердце борьбой,
но честной не в спину стрельбой.

О, господи,
            что же  делать
                и как же  быть?
Кого же мне теперь любить?
С кем разделить последнюю печаль?
Не с кем? Очень жаль.
Последний миг, тебя ль я ждал,
и за тебя ль я погибал?
Чей смех меня б остановил,
того б навеки полюбил.
Но нет! Иди! Иди! Иди!
И больше ничего не жди.

Свобода, дружба и любовь –
вот вам вся моя песнь.
Пылающая в жилах кровь
- не остановишь – лейсь!

Ну-у, что Машук,
последний бастион,
мой милый друг?…
А вот и он,
противник мой
смешной и злой.
Но мне нет дела до него,
хоть жду от всех от них всего.
Уже отмерили шаги.
Кругом одни-одни…Враги?
Так улыбнись и не горюй,
последний вспомни поцелуй…
Я не боюсь такого поля,
на смерть иду, я жажду боя.
Ни чьи молитвы не помогут,
и никогда они не дрогнут…
Да не дрожи ты так, дружок,
я даже и не взвёл курок.
Не буду я в тебя стрелять.
Что ты мне сделал? Не понять!..
……….
……….

Вот и дождь ручьями льётся
по моей щеке.
Моё сердце всё же бьётся,
как волна в реке,
но всё тише, тише, тише?
И час кончины ближе…

Знаю я, меня осудит
потомок мой.
Но меня он не забудет,
пойдёт за мной…
Я не стал рабом желаний,
умер, пусть, бесславно.
Много я познал страданий,
считаю это главным.
Никогда не продавался
ни за что на свете.
Жизнью, пусть, не наигрался,
доволен я и этим.

Вижу я, грустно склонились
убийцы над трупом моим,
несколько там прослезились:
Нет, не жить им двоим!
Вы ли убийцы?! Очнитесь!
С вами ль сражался я?
Жизнь – вот все те нити,
вот вам убийца!
                Друзья,
светлое небо пылает,
отражается в мёртвых глазах
и грустью и смертью играет.
Всех вдруг охватил дикий страх.
И нет дождя! К чёрту слёзы!
Не плакал я никогда.
А ночью появятся звёзды
и будут сиять мне всегда.
И я один на дорогу
под свет этих звёзд ступлю.
Я счастлив, - я шепчу богу,
И шепчет мне кто: Люблю.

Давайте же прощаться будем.
Мы друг друга не забудем.
Я начал песню,
                вы продолжите,
                покончить чтоб
с продажностью и ложью.
И вы не бойтесь,
                даже если дуло в лоб
упрут в ваш и скажут:
                Быть этого не может.
Я не сложил оружья, лишь голову сложил
на поле жизни…сколько там осталось их.
Но всё-таки, потомок мой, поверь я жил,
пусть щит мой поломался, но остался стих.
Я начал песнь. Закончить - вам такое право.
Пусть мне не верят, зато я верю в вас.
Вы победите,
                вас на руках,
                вы захлебнётесь славой,
но всё-таки и мой поймите глас.
И умереть мне? Смотрите, я смеюсь!
Кто примет смерть такую же, как я?
Я оставляю всё вам
                – смех
                и веру,
                грусть,
чтоб песенку закончили, друзья.
Прощай, любимый мой Кавказ,
мы виделись последний раз.
Я обогнал, родившись рано, время,
Я лишь заброшенный в свою эпоху семя.

Толпе мои думы расскажет…
                Но кто ж?
Найдётся ли такой на свете? Что ж,
ему молиться здесь я буду,
его вовеки не забуду
и буду звать его: Приди!
Коль обо мне ты пишешь, жди,
что смерть придёт в рассвете лет
и спросит: «С ним ли ты иль нет?»
Ты отречёшься, знаю я.
Все мы внешне лишь друзья.
Ты отречёшься, а потом
будешь жить и стариком
умрёшь и сам среди чужих,
которым твой не нужен стих,
что обо мне в душе горел.
Ты умер, он же в печке стлел…

Пусть я умру.
               Смерть есть судьба моя.
Но отчаявшийся тот
пусть только хоть чуть-чуть соврёт
 - Чем жил, чего хотел на свете я…-
земля его навеки проклянёт.

Прощай и ты мой друг,
задумчивый, печальный, вдруг.
Забудь угрозы эти,
мы встретимся ещё на Этом Свете.
Хоть жизнь изменится,
любовь останется.
А ложь отвертится,
что с нею станется?!
Когда б ни жил,
и кто б меня ни колдовал,
я б с ним не ел не пил,
когда бы знал,
что он свободу,
                чувства,
                разум
                – всё убил.
Его бы я и перед смертью презирал.

Прощай мой друг.
Прими мои слова.
Пусть ненавидят все тебя вокруг,
и злая по следам молва,
пусть тебе грустно и в глазах красно,
живи смелей!
                Как жизнь прекрасна!..

…Вот и вернулся, мой дорогой.
Намучилась, внук мой, с тобой.-
Так поцелуй же меня, поцелуй,
прощай, обо мне, прошу, не горюй…-
…Ты прочитаешь нам напоследок? -
Когда опадут листья с веток! -
Вы посмотрите, каков негодяй,
и грустным казался…кто его…знай… -
Посмеёмся же в след ему, господа,
стишки писал неплохие…он? – да! -

Открой же глаза
                и в небо взгляни
и в миг свой последний
                себя прокляни
за то, что ушёл,
                как парус порвал,
и что за собой
                никого не позвал…
Но поздно браниться…
                А смерти всё нет!
Я вызвал к барьеру
                тебя,
                Глупый Свет!»

…………………………………
…………………………………

И Он исчез тихо и бесследно.
И долго я стоял на той поляне бледный
у подножья Машука
с букетиком цветов в руках.
Я убедился: время наше скупо
на души оголённые, и я,
свершив
          безумейший
                поступок,
возможно, погубил себя.