Книга первая - часть первая - глава третья

                Глава третья

       ...А тем временем передо мной мысленно предстала одна замечательная американская актриса – какой она была в молодости и в расцвете своей славы... Такой же в воображении она явилась мне, если бы моя Мечта сбылась – и эта актриса обрела вторую молодость, не знающую увядания...
       Да! Если бы не болезнь бабушки, возможно, мне не пришло бы в голову кого-то омолаживать. Но если бы и не эта актриса, кто знает, Лёлина болезнь сама по себе совершила бы во мне тот «переворот»?..               

       Дело было летним вечером. По телевизору шёл киноконцерт. Во фрагментах из музыкальных фильмов, кинокомедий, где пели мои любимые песни, жило оно – юное, доброе и прекрасное. И хотя за окнами было уже темно, я, удобно примостившись на диване, при мирном домашнем свете, чувствовал себя по-домашнему и уютно и хорошо.
       Я узнаЮ любимых актёров: Андрея Миронова – самого любимого! – с фейерверком артистизма: того, кто, казалось, неутомим, и подвижен и лёгок как пушкинский стих; Михаила Боярского – с его хриплым баритоном, как ни у кого другого сдобренным стрункой мужского обаяния и темперамента; также – Николая Караченцова, Олега Табакова, Галину Беляеву и многих других...
       Музыка, песни, танцы. Всё в живом движении, с огоньком!
       Дальше пошли фрагменты из музыкальных фильмов иностранных. Старые американские мюзиклы. Чёрно-белая плёнка, словно грустная примета давно минувших лет; в звучании – что-то от пластинки патефона: кому-нибудь оно напомнило бы мелодии старой скрипки, при почти неуловимом и всё же дорогом сердцу поскрипыванье, нестареющие... За этой обволакивающей дымкой монозвучия, под этой чёрно-белой ветхой чешуёй пульсировало ясно слышавшееся, многоцветное, далёкое... Такие фильмы воплощали дух годов 30-х, 40-х и 50-х (в последние уже чаще заиграла и музыка красок цветного кино!). Кинематограф не застывал, как неподвижная скульптура, в одних и тех же изгибах и покровах-одеяниях. Однако в Америке старые фильмы чаще держались романтического начала. В противовес самому времени, в котором они ставились, – времени слишком непростому, подчас даже трагическому – в великом контрасте с любой романтикой; но, видимо, у людей ещё оставался не истраченный запас того, что дороже золота. Как страдивариевы струны, всем на удивление... с каждым веком поют всё лучше и лучше, – так и всё, что, казалось бы, никогда не «прокрутить» назад, само прорывается вперёд и, наконец, достигает нас...
       Донеслось – и до меня!.. – Это было мгновение какого-то полузабытья, когда я и видел и не видел продолжавшееся на экране телевизора, – западая душою в душу, во мне мысленно проносилось увиденное там минуту назад... И когда снова взглянул туда зряче – теперь, тоже в старом американском кино, увидел актрису: она пела завораживающим голосом и плавно двигалась в танце.
       Часто интересуясь незнакомыми артистами ушедших лет, когда их показывали, как сейчас, так и нынче:
       – Кто это? – спросил я у мамы.
       И мама ответила: это была не кто иная, как сама Дина Дурбин.
       Надо же! а я и не узнал... Хотя полностью фильмов с участием Дины Дурбин я пока не видел, но помнил её по другим киноконцертам. Особенно где она, ещё совсем юная, во фрагменте из фильма «Сто мужчин и одна девушка» (та самая Патриция, о которой в песни-исповеди упоминалось раньше) исполняет арию Виолетты из оперы Верди «Травиата». Пусть Дина Дурбин не была оперной певицей, наверное, мало кто делал это так замечательно, как она. Обаяние молодости, обаяние красоты, обаяние певучего звонкого голоса – всей той романтики, чьё имя ретро и которой особенно славился Голливуд того времени, – всё это было вложено шестнадцатилетней Диной Дурбин в арию Виолетты...
       Дина Дурбин и сейчас на телеэкране была хороша: как белый лебедь, исполненный грации, плывёт – так она танцевала, пленяла... В фильме «Сестра его дворецкого» она особым магическим ореолом овевала зал русского ресторана в Америке. Там были русские эмигранты, чью старую Россию уж давно ветер истории унёс, а они, ещё живые, помнили её. Героиня Дины Дурбин, американка, пела для них по-русски:

                Эх, раз, ещё раз,
                Ещё много, много раз!
                Эх, раз, ещё раз,
                Ещё много, много раз [8]!
 
       Наконец – уже под занавес киноконцерта – его заключительным аккордом прозвучит песня «Ах, этот вечер!» из нашего музыкального фильма «Ах, водевиль, водевиль!»:

                Ах, этот вечер,
                Лукавый маг,
                Одетый вечно
                В лиловый фрак.
                Погаснут свечи,
                Уйдёт любовь,
                Но в этот вечер
                Вернётся вновь [9].

       ...Уйдёт и он – вечер киноконцерта, вечер моей жизни, самый обыкновенный...
       ...Но не весь уйдёт бесследно:
       ...в моём воображении ВЕСЬ МИР под голубым небом запоёт песню, исполненную в киноконцерте последней!! – Вернее, под ту же музыку, однако – с другими словами: с которыми в песне воспевалась бы любовь (не только разыгрываемая артистами «вечером», «одетым в лиловый фрак», на сцене): её живое солнце – оно обросло бы плотью и кровью как единственное и неповторимое, среди единственных и неповторимых... Мысленно я уже был там, где тысячи тысяч голосов подхватили бы этот лирический гимн... вдруг раздавшийся из уст (о грёзы!..) САМОЙ ДИНЫ ДУРБИН!!..
.                .                .                .                .                .                .                .               
       Наверное, это и были проблески той, ещё не родившейся, но уже где-то, в потайных уголках сердца моего, вынашиваемой Мечты, – чтобы люди стали Вечно Молодыми...
       Однако, это не первые зачатки моего будущего, и близкого и далёкого, – в прошлом... Но именно они станут прямыми толчками – своеобразным прологом к тому, что потом от себя уже никогда не отпустит...
                __________

       В мечтах:
       Я (Дине Дурбин): Хотите стать Вечно Юной?
       Дина Дурбин: А как же – без тех, кого уже со мною нет на этом свете?..
       Я: В О С К Р Е С И М  И Х  В Е Ч Н О Й  Ю Н О С Т Ь Ю!!!
       Оптимист: Мы Вечной Юностью – всех, кто нам по-настоящему нужен, – так очаруем-околдуем, что и мёртвые не устоят: им воскреснуть и быть живыми – всегда, мёртвыми – никогда!..
       Живое Солнце Мира (Дине Дурбин): Ваше настоящее имя – Эдна Мэй – это имя Мая [10]. – Чтобы по-Майски – кружиться! кружиться! кружиться!..               
               
               

8 Дина Дурбин исполняла один из вариантов русского романса «Цыганская венгерка» («Цыганочка»), первоначальный текст которого принадлежит Аполлону Григорьеву.
9 Леонид Дербенёв.   
10 Эдна Мэй Дурбин (Edna Mae Durbin) – настоящее имя Дины Дурбин. («Mae» звучит по-английски как «May» (май).)