Ерофей Хабаров - завоеватель - предприниматель

Место жительства и год рождения Ерофея Хабарова, как и всех, без исключения, конкистадоров известно лишь приблизительно. Сам он в челобитной 1634 г. не ранее марта 9 «Ерофейко Павлов» называет себя «устюжанином». Правда. Позднее, в 1645 г. он называет себя «сиротой Соли Вычегодской», где у него «домишко», «женишка и детишки». Однако, другие документы (перечисление устюжан – «его людишек» на соболиных промыслах, просьба отпустить к нему из Устюга жену) вроде указывает на его устюжские корни.

Судя по всему, феномен Ерофея Хабарова как завоевателя, был невозможен без другого человека – якутского воеводы Дмитрия Фаренсбаха, именуемого в русской традиции Францбековым. С другой стороны, без Хабарова Фаренсбах тоже вряд ли бы решился на такое масштабное мероприятие, как амурская авантюра, так что эти двое друг друга нашли.

Ерофей Хабаров, по современным понятиям, был барыгой, который, при возможности, быстро оборачивался бандитом.


Оставив жену и детей, Хабаров, вместе с братом, отправился в Сибирь и первоначально занялся торговлей. В 1638 г. он поселился на пустой земле при впадении р. Киренги в Лену и устроил здесь соляную варницу и мельницу. Он первым завел в этих местах земледелие и распахал шестьдесят десятин, обязавшись отдавать в казну десятую часть жатвы. Якутский воевода П. П. Головин, по своему обычаю, взял вместо десятой части пятую, причём, лучшую. Чуть позже Головин опомнился, и землю в казну забрал уже всю, включая соляную варницу, а самого Хабарова – посадил в тюрьму. После смены власти в Якутске Хабаров был выпущен из заключения, и за устройство пашни и варницы ему обещали пожаловать пятьсот рублей, однако денег этих ему так и не выдали.

В 1649 году воеводы в в Якутском остроге опять сменились. На сцене появился пресловутый Фаренсбах. Ерофей Хабаров перехватил его на дальних подступах к воеводству (в Илимске) и предложил подвести под государеву высокую руку Амур. Он просил разрешения вызвать охотников из промышленных и служилых людей и брал на себя снаряжение и прокормление 150 человек. Набралось, правда, только семьдесят.
На самом деле экспедиция снарядилась практически на деньги самого Фаренсбаха – как докладывали добрые люди из Якутска (а их там немало осталось после прежних колоритных воевод) «та-де Даурская служба стала ему недешево, в Ярофейкин подъем Хабарова, и что он с ним служилых и промышленных людей подымал своими деньгами, пищали им и платья покупал и запасы своими ссужал, и животы-де все он свои в том истерял; а стала-де ему та Даурская служба в 30000 рублев слишком, в том числе за одним Ярофейком Хабаровым с 7000 рублев, за Дружинкою Васильевым Поповым 600 р., а на иных по 100 и по 50 и по 40 и 30; а меньше того кому он ссуду давал, 30 р. в дачах нет». В счёт ссуды Фаренсбах забирал у служилых людей их денежное и хлебное жалованье и кроме того брал с них кабальные расписки, по которым они обязывались уплачивать половину будущего дохода от экспедиции.

Но при этом совершенно аналогично повёл себя и непосредственный руководитель, Хабаров.

Каждый шаг по неизведанной (да и изведанной) земле приносил Хабарову прибыль. Ерофей Павлович торговал всем: казёнными пищалями, порохом, саблями. Взятые с собой в целях земледелия серпы он сдавал в аренду по баснословной цене, по окончанию жатвы – неукоснительно собирал. Весь захваченный хлебный запас он перегонял в алкоголь и также продавал своим товарищам. За выпивку он брал с товарищей кабальные грамоты: в довольно короткое время в кабале у него уже ходил весь отряд.

Жестокое отношение Хабарова к местным жителям, убийства аманатов и изнасилования настроили против него, в общем-то, довольно нейтральную территорию. Более того, смысла в этих бесчинствах не видела и наиболее здравомыслящая часть войска, которая, во главе со Степаном Поляковым, ушли вниз по реке, справлять службу «по своему разумению».

Отряд Полякова был настигнут Хабаровым и жестоко покаран (что также не было в духе традиций сибирского первопроходчества), однако в Москву уже бежали, одно за другим, письма и челобитные. Итог этого сегодня известен – явился дворянин московского списка Дмитрий Зиновьев, взял Хабарова за бороду и повёз в Москву. И бил при этом дорогою.

Находясь в Москве, Хабаров подал челобитную, в которой напоминает о своих заслугах по устройству пашни на Лене и по покорению Даурской земли, о хлебе, отнятом П. П. Головиным, и о пожалованных, но не отданных ему деньгах. В заключение он говорит: «А ныне я... на Москве от Димитрия Зиновьева изувечен и меж дворов скитаюся и за бедностью голодом помираю. Милосердный царь... пожалуй меня, холопа своего, вели... за мои службишки поверстать, в какой чин я... пригожуся... и за подъем по прежней государеве грамоте и за службы вели... из своей государеве казне денег дать, что ты... укажешь, и чтоб мне, бедному и изувеченному за бедностью ныне на Москве голодом не помереть и в конец не погибнуть».

Московское управление, которое, как показывает настоящая книга, довольно часто вела дела со значительной долей справедливости, решила, что если Хабаров не прав, то Зиновьев явно неправ больше, и решила признать определённые заслуги Ерофея Павловича перед Отечеством.

Хабаров в итоге был пожалован в дети боярские и назначен управителем приленских деревень от Усть-Кута до Чечуйского волока. Денег ему, в итоге, не вернули, и обратно на Амур – не пустили.

Интересно, что практически аналогично поступила власть и с покровителем Хабарова – Фаренсбахом. Очередной воевода, Иван Акинфов, отписал все имущество Францбекова, как нечестно приобретенное. Однако, при последующем разбирательстве всё пришлось вернуть, Фаренсбах же больше на службе в Сибири не появлялся…

Глава из "Сибирской книги". http://shop.huntandfish.ru/catalog/okhota/sibirskaya_kniga/