Хавайте, пацаны...

Самарканд. Дальний лагерь. Учебка связи.

Подполуденье. Жара – нестерпимая.

Несколько курсантов, Бакшаев, Саксин, Золотуха, Бояркин и ещё кто-то во время недолгого перерыва в теоретических занятиях вышли из душного корпуса. Воздухом свежим подышать.

Расселись в тени нависающего тутовника. Достали Приму, закурили. Свежий воздух не понадобился.

Сидят, кольца пускают. В тени тоже жарко, но хоть солнечные лучи отсечены. Слабый ветерок – лафа-а.

От учебного корпуса до чипка рукой подать. В носах щекотнуло ароматом свежей выпечки.

Запах кондитерских изделий начал сводить с ума. Сладкого захотелось – ужасть как.

Чувства разыгрались – будто сладкого не ели сроду. Невмоготу стало.

Решили за сладеньким послать гонца. Насобирали мелочи. «Золотой пяткой» (гонцом) выбрали Золотуху.

Убежал.

На пути к чипку видимых преград нет. Арык, разве что.

Высмолили по сигарете. За вторые не взялись – перерыв к концу.

Ждут Золотуху. Нетерпение зашкаливает.

Смотрят – летит гонец с полной панамой вкусностей. Держит ее перед собой почти на вытянутых руках.

Арык благополучно перепрыгнул, но метрах в десяти от арыка оказался незаметный канализационный колодец, на тот момент почти до краев полный натуральными фекалиями. Затор где-то, видимо.

Хоть Золотуха и летел, но перелететь через колодец было не судьба. Из-за панамы не приметил, позже оправдывался.

Плюхнулся со всего маха. Вошёл по грудь.

Фонтан брызг, но чудо – руки снаружи и даже панаму не выпустили. Как удержал – Бог его знает.

Выбрался.

Подходит.

Голову воротит.

Панама так же – на вытянутых руках: «Хавайте, пацаны!»

Парни бы не ржали, если бы поверх карамелек и пряников не красовалась большие коричневые говешины, привнесённые сюда брызгами фонтана…