Жизнь

Выход ее был прост, как палец. Трикотажное платье французской длины, траурного цвета, вырез-лодочка. Острые свои плечи спрятала под шалью, еще накинув себе тем самым десяток годков.

Она вышла. Скорее выпала из дверей родного подъезда прямо в жизнь. В весну. В пьяный аромат сирени и свежевымытой ночным дождем листвы. Заныло сердце.



Растрепыхалось, рассуетилось только вроде успокоенное, уснувшее безмятежным сном. "З а чем оно опять? Ведь не в первый раз же?.. Что ты как маленькая... маленькая... малень. . . "

Звякнуло. Ой, колечко обронила. Взглянула на сохлую веточку, похожую на свой палец, надела колечко. Камень приветливо блеснул, словно пытаясь ободрить. С этим колечком вообще история. Оно по материнской линии из рук в руки переходит. От прапрабабушек до нее докатилось. Уж и терялось много раз. Вот сейчас чуть снова не потерялось.



Той весной было много счастья, оголтелой любви было много. Много молодой кипящей, густой  крови. Жадных поцелуев, обещаний, коим не суждено сбыться.
Была Жизнь. И ее было много. Через край лилась. Лилась, да вся вылилась.

Хотя нет. Ручеёк, вон, остался.



На троллейбусной остановке кто-то попытался обхамить, но ей все равно. Это хорошо даже. Вокруг люди, она среди людей. Живых. Творений Божиих, в конце концов.

Хоть бы скорее проглотил ее троллейбус. Хоть бы этот день, и вся эта весна с ее дурным и неуместным буйством покатились мимо.

Здание, хорошо знакомое ей, находилось в пяти минутах ходьбы от остановки. Как раз хватало времени продышаться. Глубокий вдох, на счет три выдох. Вдох...выдох...

Пока она аккуратно складывала лучшее свое нижнее на табуретку, где-то у виска толклась полумысль полумолитва: "ничего не прошу больше, только дай мне...да будет воля Твоя..."

Она оголила живот, дала намазать себя липким и затаилась. Всегда старалась не дышать пока делали ультразвук. Боялась спугнуть что ли...

"Нет" или "Да"? "Да" или "Нет"? Cловно ты акробат в цирке и сейчас продвигаешься по туго натянутому троссу. Внизу обрыв в никуда и нет у тебя никакой страховки.

У тебя есть только эти несколько минут, за которые ты проживешь все. От преисподней до вознесения на небеса.

Живот брезгливо протерли царапающей салфеткой, рявкнули "одевайтесь", принялись что-то писать в толстой тетради.

Послушная и бескровная в лице присела на край кушетки.
Да скажи же ты уже, нелюдь!


"... три недели, но Вам придется лечь в стационар..." - слова вползали в сознание туго и нехотя.



"Жизнь... во мне есть..."

Мягко спеленала темнота.


Там, в чужом и холодном пространстве мерцал аметистовым глазом родной огонек.