Пять часов административного ареста. Цикл Пестрые

  Это действительно случай. Интересен он тем, что случается человеку вдруг неожиданно выпадать из своей среды, из привычного круговорота в инобытие. Ничего мистического в этом нет. Мы, я имею в виду люди, существа не совсем естественные. Ну, вот я, например, никогда не был министром, но, черт подери, входя в министерский кабинет, заранее знаю, что занят сейчас пустым делом, что не в этом кабинете решится, а там, откуда меня оторвали. Иначе говоря, чувствую себя призванным от живого тела к мертвому телу. Прав я или не прав, но это мой опыт. Случись иначе, я буду удивлен. Я знаю, что есть наркоманы. Как-то даже наткнулся ранним утром на двоих. На лестничной площадке между первым и вторым этажом два парня с согнутыми в локте левыми руками (как это обычно делают после сдачи крови на анализ) уже прощались, о чем-то договариваясь. Понял я, конечно, что это наркоманы, ну и что? Никаких причин проявлять внимание.
Вообще, чем дальше мы уходим в область абстракций от живого тела, тем больше оказываемся вовлеченными в мир зыбкий, смутный и опасный. Но по большей части представления о мире современный человек строит именно из абстракций. Этому его нынче долго учат, иногда полжизни, иногда всю жизнь.
Так вот, я прекрасно знаю, кто такие судебные приставы. Мало того, знаю, как эта служба создавалась, какие у нее проблемы.
Но когда в шесть утра в дверь моей квартиры позвонили, застав меня едва проснувшимся, я решил все что угодно (с соседями что-то, кто-то приехал издалека и т.д.), но только не то, что меня сейчас арестуют.
Только я открыл дверь, как за порог стремительно вступил парень, тотчас отрапортовал, что он судебный пристав, разъяснил, что ему предписано доставить меня принудительно в суд и протянул судебное постановление, где прямо так и было написано: принудительно доставить.
И нет, чтобы мне удивиться, зачем да почему, так я тотчас отреагировал как на живое тело: Ты что, рехнулся? Какой суд в шесть утра?
И мне вправду ответило живое тело:
Так вы ж потом на работу уйдете, где я вас ловить буду?
Ну что… Побрился я, умылся, сели мы, позавтракали. Что за суд, по какому делу – парень не знал, ну а я тем более. Автозака не было, поехали на маршрутке. В восемь утра здание суда оказалось пустынно. Уборщицы домывали кабинеты. Пристав показал мне на стенде с информацией, где, судя по номеру, будет в 11 часов слушаться дело, добавил, что у председателя, и сдал меня под роспись на вахте. На мой изумленный вопрос, что ж мне так три часа на стуле у этого кабинета сидеть, снисходительно ответил: нет, теперь можно выйти, погулять, только не далеко и без опоздания, иначе суд опять перенесут, а я снова приду… завтракать. На вахте он кивнул на меня дежурному: Смотри, не обижай. Да… и еще он отдал дежурному два, кажется, постановления: этих не застал. Уже на улице пристав попрощался со мной репликой: Ну, кто куда, а я на работу.
Странное дело, меня совсем не интересовало, против кого или за кого я должен буду свидетельствовать, я, так сказать, вовсе не ощущал своего статуса. Впрочем, и занят я был после обеда, так что лишился только каких-то, уже забытых, домашних дел. Окрестности суда ничем развлечь не могли, и в 10 часов я вернулся к указанному мне стулу, но он уже был занят, потому что с 9 часов в кабинете слушалось другое дело, по которому как раз пристав-девушка вызывала очередного свидетеля. Я попытался угадать, кто же из этой толпы может быть по «моему». Этим себя и развлекал. Ровно в 11.00 к кабинету шумно подкатилась веселая и нарядная компания, а прежде толпившиеся дружно удалились. Та же девушка-пристав вызвала самого заметного из компании парня в кабинет. Вот именно в нем угадывалось что-то смутно знакомое. Чем он был примечателен? Украшен как иноходец на ипподроме: какие-то переливающиеся изумрудом мягкие, как бы струящиеся штаны были подпоясаны цыганистым ремнем с блестками. Или как фигурист, или звезда шансона. В этот момент я точно решил, что меня с кем-то перепутали или разыграли. Стало неимоверно скучно, как во время хирургической операции, когда тебя уже полностью подготовили, уложили на каталку и оставили перед операционной: ты уже ничей – те свое дело сделали, а этим еще не до тебя. Ты как бы не присутствуешь в мире, потому что мир всегда чей-нибудь.
Наконец вызвали меня. Ну, дальше процедура известная: вы такой-то? Да такой-то? Ну и прочее, пока не дошло до вопроса: Вы знакомы с гражданином ФИО (показывет на парня-звезду)? Нет. Вы присутствовали такого-то числа на его задержании и изъятии у него вещественных доказательств  хранения и сбыта наркотических средств?
 Тогда я сказал «Да» и ответил еще на несколько вопросов. Всю картину воспроизвожу обратным взглядом только сейчас. Дело в том…что я приходящий отец двух сыновей-подростков, шестнадцати и четырнадцати лет. Уже три года. Время нынче трудное, три года назад было еще труднее. В нашем КБ практически не было работы и зарплаты. Только смешной бартер. Жена работу в университете бросила и занималась реализацией этого бартера, стала ездить в Польшу, Турцию, Китай. На меня махнула рукой. Есть у меня неприятная особенность – выгляжу очень моложаво. С виду вроде недомерка-недоумка. Это с того времени, как жена приобрела чрезмерную пышность форм, стало ее раздражать. Не было беды, в которой я не был бы виноват. Короче, в поездках нашла она удачливого человека, кандидата в отчимы моим сыновьям. Развод. Мотивировки понятны. Ну а дальше у нее ничего не получилось, а я так и остался в статусе приходящего по воскресеньям отца-кормильца.
Честно говоря, в качестве этого самого кормильца я и так больше времени, чтобы сыновьям уделить, не нашел бы. Откуда при трех работах? А жена. Что жена? Моя моложавость провоцирует женщин и не с такими пышными увядающими формами.
 Я об этом рассказываю, чтобы понятно стало, почему влип в судебный процесс.
  Это я сейчас, при новой должности с недавних времен, свободен до обеда – после обеда. А тогда бегу с работы на работу – меня останавливает парнишка в милицейской форме и уговаривает уделить две минуты. Ему срочно нужен понятой для сверки купюр в подъезде вот этого дома – прямо на лестнице, между первым и вторым. Видно, что отказало ему уже немало людей. Бьет на сочувствие: они на практике, преддипломная, всего ничего осталось. Ну, я, понятно, сразу своих представил. Зашли в подъезд.       Товарищ его распял у пожарного ящика задержанного: наручниками высоко к трубе, ноги едва пола касаются – на нас голову повернул. Мордочка худая, усталая, безразличная – да и тельце прямо прозрачное, штаны спущены, плавки застиранные.
Как было своих не представить? На подоконнике лежат деньги, ключи, бумажки от жвачки. Мне объясняют: изъяты меченые деньги, сразу после продажи наркотиков – сверяем изъятое с актом, где указаны номера купюр. Мальчишка, видно, не в первый раз повторяет: Какие наркотики? Вы же видели, что у меня тетка банку с вареньем купила – ее деньги, ее и надо было задерживать.
  Записали сведения обо мне, расписался я в протоколе сверки. Все-таки мои не здесь – полетел время наверстывать.
  И вот я пять часов вроде как административно задержанный. Наконец судья меня отпустил. Вышел я уже на улицу и вдруг опомнился. Надо же было сказать, что изъятие происходило без понятого, что парнишка говорил об обстоятельствах задержания, что повестки в суд или к следователю мне не приходили, что меня незаконно возвели в свидетели.
 Я вернулся, но в судебную комнату девушка-пристав меня уже не пустила. Стал ее убеждать, на что она только и ответила: Зря вы все это, он наркоман, а таким на зоне даже лучше – своя среда.   
02.10.2014                Таганрог