Русскость. Кира Николаевна Сперанская

Прим. автора: К моему великому сожалению у меня нет фотографии героини этого очерка. Просто нет и изменить это уже нельзя. Только в памяти остался живой голос.


Голос Киры Николаевны Сперанской с низкими бархатными переливами:

- Танюшенька, как Вы там, давно не слышу Вас. А знаете, ведь мы с Вами
когда-то были знакомы, в той, другой жизни, вот потому и сейчас у нас
такое взаимопонимание. Вы не грустите, а лучше звоните мне...

***
Мы познакомились на выставке санкт-петербургских художников в соседнем городе Майнце где-то в конце 90-х годов. Из экспозиции тогда запомнилась только Джорджоновская Венера, лежащая на селедочной тарелке среди соответствующего гарнира. А в центре зала стояли две очень пожилых дамы. Одна из них живо напоминала Бабуленьку Достоевского. Она сердито наматывала на руку длинный ремешок сумочки и энергично комментировала это свое действие. Вторая, сухонькая дама посматривала на спутницу и посмеивалась над ней. Они представляли замечательное зрелище и, главное, говорили по-русски.

Короче, я не устояла и разлетелась к говорящим на моем родном языке. В лучших традициях русской литературы я спросила разрешения представиться, потому-де тоже говорю на этом языке. Мне благосклонно разрешили. И я смело называюсь Татьяной, как уже привыкла здесь. И тут происходит неожиданное: "Бабуленька" начинает меня на весь зал громко отчитывать: "Где же это Вы, голубушка, Ваше отчество потеряли?! Почему Вы пренебрегли такой важной частью Вашего имени, которая среди славян только у русских существует?! Это так нехорошо!.." и в том же духе дальше. Я что-то робко объясняла, вернее пыталась... А что было говорить! Вот так мы познакомились. И подружились.

По Высочайшему повелению Сперанским, было разрешено передавать фамилию по женской линии. Кира Николаевна покинула Россию когда ей было всего три года. Она оказалась после революции сначала в Сербии, там была гимназия для девочек - детей русских эмигрантов, затем, не берусь вникать в подробности. Она жила с матерью и дочкой и преподавала языки (русский, сербский, французский, английский, немецкий). Ее брат Глеб Николаевич жил в Америке. Как-то я её спросила, как ей удалось в совершенстве сохранить русский язык. Она ответила: «Наши родители не сомневались, что они вернутся в Россию, на Родину, они сохраняли ВСЁ русское у себя и у детей...» Это ВСЁ – были русская культура с языком, Православием, обычаями, - мне раньше в советской жизни это было не знакомо, не актуально, отдалённо, но вот, благодаря Кире Николаевне, стало своим, родным и необходимым.

Её большая квартира находилась в солидном здании конца ХIХ века с просторными эркером и балконом, затейливо орнаментированным потолком, и с полутёмной бесконечной прихожей, плотно уставленной книжными шкафами и полками. А в них книги-сокровища ХIХ-XX веков. Здесь было и много книг советского времени о русской культуре, архитектуре, изобразительном искусстве, которые привозила из командировок в Россию её дочь, переводчица-славист. И мебель рубежа столетий, которые собирались по распродажам и рынкам сначала её родителями, затем самой Кирой Николаевной. В красном углу гостиной - небольшой иконостас с лампадой и неугасимым рубиновым огоньком. По квартире бесшумно проходил старый кот Гриша. Эти образы остались в памяти не как нечто осознанное, а как фрагмент прекрасного сна. Ничего этого в действительной жизни уже давно нет, только в памяти запечатлелось вот так спокойно и ясно, как картина, как окно, а за ним - ситуация из достойного прошлого времени.

Прошли годы нечастых встреч, но частых перезваниваний, разговоров по телефону о том, о сём, нам обеим близком или о том, что мне казалось непонятным в новой жизненной ситуации. Перед очередным Новым годом Кира Николаевна оказалась в больнице. Мы навестили её. Она охотно расспрашивала нас о домашних новостях. Её не стало в январе. Русское кладбище в Висбадене приняло Киру Николаевну. В этой могиле была ранее похоронена ее мать.

На похоронах я увидела оставшихся друзей Киры Николаевны. Старая гвардия её поколения... Дети первой волны русской эмиграции. Прекрасный русский язык с чУдным произношением, безукоризненная опрятность в говоре, одежде, поведении. Имена: Антонина Григорьевна (Топочка)– из рода, корнями связанного с Тургеневым и, кажется, Буниным. Георгий Михайлович (как же его фамилия..?) – статный и чуть прихрамывающий, с палочкой, в своем лоске и элегантности удивительно иной, чем все окружающие. Профессор математики Николай Николаевич Стулов - сухощавый, доброжелательный с удивительной особенностью говорить, улыбаясь. Он позже, также улыбаясь, толковал мне о том, как всё же важно потом быть среди своих здесь, на русском кладбище Висбадена. Он уже и местечко присмотрел. Его теперь тоже нет на земле.
 
Это небольшое русское кладбище в центре Европы имеет особую нетраурную атмосферу. Даже в пасмурный день. Здесь нет угнетающего ощущения смерти, скорее - как бы это назвать? - воскрешение родовой памяти, понимание своих корней, да не по родству, а по общему жизненному, культурному началу. И жизнь-то на земле продолжается, потому что корни есть...
 
Мои дети помнят Киру Николаевну Сперанскую и её имя - имя доброго нашего друга.