Больница. Зарисовки

В свое время я работала в больнице. В приемном покое. Просто несколько зарисовок из текущих будней.

Новогодняя ночь. Моя смена. Дежурный по приемному отделению – наш заведующий. Вообще-то, суроооовый и строооогий. Но без десяти полночь зовет всю смену к себе в кабинет. Шикарный стол, шампанское, бутылка коньяка. Пациентов как раз нет. Так что все расслабляются и в 12 поднимают бокалы с шампанским. Для серьезной пьянки спиртного мало, но никому и не надо особо. Так, символически. Большее внимание уделяют вкусностям. Разговоры, улыбки, поздравления. В 5 минут первого у меня что-то свербит, я тихонько возвращаюсь к себе, просто проверить, все ли в порядке. Рация с ума сходит. Отвечаю на вызов. Бюро госпитализации: «Где вы все?! Пятнадцать минут вызываю!!! К вам шок едет после ДТП, сейчас уже будет у вас!» Моментально Новый год вылетает из головы. Бегу в кабинет заведующего, говорю: «Всех поздравляю, сейчас будет шок!» Заведующий оповещает дежурного по больнице, я – хирургическую реанимацию, медсестер и санитаров как ветром выметает. За шок ответственность особая. Если по халатности медперсонала человек умрет, виновные пойдут под суд. Тут и подъезжает скорая. Но все уже наготове. Мы успели. Кстати, человек выжил и вылечился.

Говорят, в больницах всегда медперсонал невнимателен, равнодушен и груб. Я бы не обобщала, хотя, несомненно, такое есть. И даже объективные основания для этого есть. Медикам приходится видеть чересчур много человеческих страданий, вместить в себя все их, все их пропускать через душу просто невозможно. Так что невольно начинаешь относиться к ним как к чему-то, что вне тебя. Равнодушие и даже некоторый цинизм – это просто защитная реакция. Иначе сам с ума сойдешь. Не говоря уже о том, что многие больные сами виноваты в своих страданиях. Никто из медиков не любит дежурить в постпраздничные дни. Постоянно наплыв больных с больными желудками, желчными пузырями и печенью. У нас один комментарий: «Хорошо праздновали!» Это так и есть. Сначала непомерное обжорство и пьянство, а потом – «мне плохо, помогите!» И все-таки многое зависит от человека. Совсем не обязательно показывать свое отношение к таким страждущим. Можно ведь вести себя нейтрально-дружелюбно, высказать пару сочувствующих (дежурных) фраз, у многих уже от одного этого страдания уменьшаются. Образцом мне постоянно служил один из наших санитаров, Леша. Он у нас служил альтернативную службу, вместо армии. Он сочувственно обращался даже с наркоманами в ломках. А ведь работа санитара не только самая низкооплачиваемая, но и самая интенсивная. Это санитары выполняют большую часть непосредственной работы с больными, в том числе самую грязную и рискованную. Привозят обмороженного и вшивого бомжа, больного гепатитом С. Это санитары обрабатывают таких больных, моют их, бреют и вообще приводят в человеческий вид. Думаете, им хоть кто-нибудь говорит за их работу спасибо? Ха. И тем не менее, я никогда не слышала от Леши никакого недовольства, никакой злости, разве что сожаление, ну как люди себя до такого доводят. Уникальный парень. По окончании службы он не ушел от нас, закончил медучилище и поступил в мединститут. Не знаю, что с ним сейчас, но, зная его, могу поручиться, что врач из него вышел прекрасный. Такие никого не отфутболивают, не берут взяток-«подарков» и вообще с каждым больным возятся, как с собственными детьми. Независимо от зарплаты.

Привезли женщину с болями в ногах. Варикоз. Кто не знает – это больные вены. Ничего редкого и экстренного. Как обычно – завели историю болезни, усадили на каталку, анализ крови, то да се, «сейчас подойдет хирург». Как обычно. И тут у нее лопается вена. Кровь бьет ключом. Женщину – тут же в операционную, лужу крови вытерла санитарка. Я видела кошмарные открытые переломы, тяжелейшие и страшнейшие раны, но почему-то за все время моей работы в больнице самое сильное впечатление на меня произвела эта лужа крови на белом полу, которую вытирает санитарка…

Странное впечатление стала на меня производить моя напарница. Мы с ней устроились на работу одновременно. Милейшая, симпатичная, общительная, обаятельная девушка 30 лет. Правда, в ближайшие подруги она выбрала не меня, а другую нашу коллегу, Светку. И все время старалась попадать в одну смену с ней. Учитывая, что нас было 10 человек, меня именно такой выбор привел в недоумение, ибо Светка была откровенной и законченной циничной хамкой, общаться с ней было не так уж и приятно. Я лично не любила смены с ней на пару. Но в конце концов, это Иркино дело, с кем дружить, тем более, что со мной она тоже много общалась. Я узнала, что она разведена (по ее инициативе), живет в двухкомнатной квартире с сыном и бывшим мужем. Кстати, зачем она разводилась, я так и не поняла, мужа она не выгоняла, жили они с ним очень дружно, никаких посторонних связей ни у нее, ни у него, все только друг с другом, деньги он давал ей, в общем, никаких проблем. На кой ей понадобился развод? Она любила повторять, что ждет только того времени, когда Миша (сын) вырастет, а тогда она уйдет в монастырь. Странно, ни малейшей склонности к Богу и церкви у нее не наблюдалось. Но опять же, к чему лезть в чужую душу. Обожала всякие акции мобильных операторов. Пообещал «Мегафон» 10 бесплатных СМС или 20 бесплатных минут в месяц вновь подключившимся – она тут же бежала и обзаводилась новым номером. Старые симки отдавала сыну или знакомым. Сначала я запуталась во всех ее номерах, потом вообще перестала их спрашивать, так что общение вне работы, по телефону, было односторонним – звонила она мне. Сначала для общения, потом все чаще и чаще только для того, чтобы попросить меня поменяться сменами или поработать за нее за деньги. В конце концов, она почти перестала появляться на работе. Зато я там жила – за себя и за нее. Постепенно мне это надоело, я спросила, зачем ей столько свободного времени. Она не ответила, но начала и сама выходить в свои смены. Тем более, что и заведующий наш этим был недоволен. Не потому, что я плохо работала, а потому что не мог понять, зачем ему работник, который на работе не появляется. И он ей дал втык для начала. Втык подействовал. Но постепенно я стала наблюдать у нее новый пунктик. Смерти по больнице регистрировались в журнале, который хранился у нас. Врачи приходили, делали соответствующие записи и уходили. Сразу после их ухода Ирка вскакивала, хватала эту книгу смертей и жадно читала запись. Потом расспрашивала дежурного по отделению, что это за диагноз, как от этого умирают, как ведет себя умирающий, какие признаки смерти появляются первыми, что умирающий говорит и тому подобное. Затем с теми же вопросами стала бегать непосредственно на отделения, где больные умерли. Мотивировала свою любознательность тем, что ее увлекла медицина, она хочет поступать в медучилище и мединститут, а пока ей хочется знать все, что возможно, дескать, а вдруг в дальнейшем пригодится. Но я обратила внимание, что каждый раз после таких расспросов она выглядела, как будто у нее только что был небывало кайфовый секс. Мне стало очевидно, что именно подробности чужих смертей гнали у нее невероятный адреналин. Не знаю, почему. И какое это имело отношение к медучилищу и институту. Тем более, что ни туда, ни туда она так и не пошла. Но я стала стараться поменьше с ней общаться, все это вызывало у меня какое-то инстинктивное неприятие. А уж когда она мне рассказала, что ей вдруг захотелось пощупать половые органы одного из врачей и она это таки сделала… И так счастлива, хотя ее при этом и видели… В этом уже было что-то от маньячества. Вскоре я уволилась, из-за зарплаты, как всегда. Нашла место, где платили вдвое больше. Но она мне еще долго позванивала, сожалела, что никто не соглашается работать за нее, возвращайся! Но мне уже ее разговоры были в тягость. К счастью, это все-таки закончилось. Дороги разошлись окончательно. Не знаю, что с ней сейчас. Для меня все это осталось в прошлом.