Петелька-крючочек

                Алла Пушкина









ПЕТЕЛЬКА -КРЮЧОЧЕК



Пьеса в двух действиях






Действующие лица:

Он
Она









Действие   первое


    Он - достаточно молодой мужчина, высокий, худощавый, с седой коротко стриженой головой - писатель, поэт, драматург сидит в небольшой комнатушке за кулисами театра, попивает пиво, бесконечно курит, пишет что-то в тетрадку. Слышна отдаленная музыка, очевидно, она доносится из зрительного зала, где идет спектакль. Но Он все сочиняет, не обращая ни на что внимания. Записав в тетрадь, идет к компьютеру и набирает сочиненный текст. Слышны аплодисменты. Спектакль завершился. Слышно, как расходятся зрители. Слышно всем, только не ему. Он творит. Фрагмент текста набран. Он расхаживает по комнате.
ОН. Доносится финальная музыка... Звучат аплодисменты... Спектакль завершился... Слышно, как зритель покидает зал... Постепенно все стихает. А он все пишет и пишет, как будто ничего не слыша. Он в своем мире, в своей пьесе. И вдруг... А что вдруг? И вдруг открывается дверь и входит Она. И говорит...
      Вдруг открывается дверь - и входит ОНА.
ОНА. Здравствуйте. А вот и я.
       Он обескуражен, смущен. Смотрит на НЕЕ, как на богиню.
          Здравствуйте, гений.
ОН. Здравствуйте.
ОНА (разглядывая его). Так вот вы какой.
ОН. Здравствуйте.
ОНА. Здравствуйте.
ОН. Неужели это вы?
ОНА. Я. А кто же еще? А что, не похожа?
ОН. Похожа, но не верится.
ОНА. Не верится, что это я?
ОН. Не верится, что это - я...
ОНА. Но я надеюсь, что это - вы.
ОН. Да, это я.
ОНА. А это - я. Давайте знакомиться.
ОН. Давайте.
ОНА. Впрочем, я знаю ваше имя и фамилию, седовласый гений.
ОН. Я не гений.
ОНА. Гений, гений. Не спорьте.
ОН. Ну что вы...
ОНА. Ладно вам.
ОН. И все же...
ОНА. А почему вы еще такой молодой  и уже такой седой? Да, знакомимся. Мое имя прекрасно знаете. Его все знают. Я вообще очень известная артистка...
ОН. Да уж... Знаю…
ОНА. Прекрасно. Вот и познакомились.
ОН. Здравствуйте... Э…
ОНА. Не надо имен. И тем более отчеств.  Вы знаете, какая глупая штука, в последнее время меня все чаще называют по имени отчеству. Честно говоря, я к этому еще не привыкла. Прошу вас, придумайте что-нибудь поэтическое.
ОН. Ваше имя - сама поэзия.
ОНА. Я знаю. Но не моя в этом заслуга. А придумайте что-то свое. Мне будет это приятно, гений.
ОН. Я не гений.
ОНА. Гений, а спорить со мной не рекомендую. Вы где-то писали, я читала,  что я - ваша муза. Вот и зовите меня Музой.
ОН. Вам нравится это имя?
ОНА. Нет, мне нравится этот статус.
ОН. И вы так хотите?
ОНА. Да, я так хочу.
ОН. Хорошо.
ОНА. Вот и договорились: я - муза, вы - гений.
ОН. Вы действительно муза, только я не гений.
ОНА. Мальчик, перестань со мной спорить. Конечно, скромность украшает, но только не творца. А ведь ты - творец.
ОН. Спасибо, конечно, но, думаю, вы преувеличиваете.
ОНА. Я преувеличиваю?
ОН. Определенно.
ОНА. Может, хватит напрашиваться на комплименты?
ОН. Я? Никогда.
ОНА. Вот и все. Лучше спроси, как прошел спектакль.
ОН. Что?
ОНА. Спроси, как прошел спектакль?
ОН. Ну?
ОНА. Что, ну? Спроси нормально.
ОН. Как прошел спектакль?
ОНА. Нормально. Прошел. Сегодня была "Чайка".
ОН. Я знаю.
ОНА. А я тоже знаю, что вы это знаете. А почему, спрашивается...
ОН. Меня не было в зале?
ОНА. А почему вас не было в зале?
ОН. Мне сказали, что мест нет.
ОНА. А вы очень хотели посмотреть?
ОН. Очень. Хотя я два раза уже видел.
ОНА. Да? Ну а зачем тогда в третий раз?
ОН. Могу и в сто третий.
ОНА. Не можете.
ОН. Почему?
ОНА. Потому что я играла только в восемьдесят второй раз.
ОН. Пройдет еще полгода... Но, собственно я, о другом...
ОНА. Я поняла. А скажите, седовласый гений, вы что, в меня влюблены?
ОН. Что вы!.. Как я могу?..
ОНА. А вот я не знаю, как вы можете. И можете ли вообще. На бумаге - можете. Читала. Но хочу вас предостеречь. Влюбляться в актрис - опасно.
ОН. Почему?
ОНА. Потому что-то  то, что вы видите на сцене - это не я. Я совершенно другая.  А перед вами только они - персонажи.
ОН. Я знаю.
ОНА. Знаете?
ОН, Знаю.
ОНА. Откуда?
ОН. Я всю жизнь в театре. Вся моя жизнь – персонажи, потому что я драматург. И жизнь от фантазий я умею отличать, уж поверьте.
ОНА. Так значит, вы не влюблены в меня?
ОН. Почему?
ОНА. Логический вопрос: почему?
ОН. А почему не влюблен?
ОНА. А почему тогда вы в меня влюблены?
ОН. А с чего вы это взяли?
ОНА. Говоря честно, из нелогичности разговора. Если ошибаюсь, простите.
ОН. Да не стоит.
ОНА. Ваши стихи - это обман?
ОН. Нет. А что?
ОНА. Да ровным счетом ничего, кроме того, что вы влюблены.
ОН. Не факт.
ОНА. Ничего не понимаю.
ОН. Вы - муза.
ОНА. Муза, и что дальше?
ОН. Вы меня вдохновляете.
ОНА. Неужели? И что?.
ОН. Вот.
ОНА. Что вот?
ОН. Вот и все.
ОНА. Что вот и все? Я - вот и все?
ОН. Вы - "очарование, вишневое дыхание и боль невозвращения назад".
ОНА. Я это читала...
ОН. Понравилось?
ОНА. Запомнилось.
ОН. Это больше, чем понравилось.
ОНА. В нашей профессии, наверное, тоже важнее, чтобы запомнилось. Если запомнилось, значит, по большому счету, понравилось. Если ни   что, то  - как, если ни как, то что. В душу запало.
ОН. Да, я знаю.
ОНА. Что ж вы все знаете-то? Откуда вы все знаете?
ОН. Живу давно.
        ОНА смеется.
ОНА. Реплика Фирса из "Вишневого сада".
ОН. Я знаю. Только не понимаю, что я такого сказал смешного?
ОНА. И вам не стыдно в обществе, мягко говоря, взрослой женщины, говорить "живу давно"? Да вы - мальчик. "Живу давно". И как давно вы живете?
ОН. Мне нисколько не стыдно. И разве вы - взрослая женщина, мягко говоря?
ОНА (наконец-то несколько растерянно). Ну... черт возьми, у меня не так давно был очередной юбилей...
ОН. Поздравляю. Но я прекрасно знаю ваш год рождения и, тем не менее, не считаю вас взрослой женщиной. Вы - актриса. А актриса не может быть взрослой женщиной. По сути своей не может.
ОНА. А откуда вы знаете мой год рождения?
ОН. Из театральных энциклопедий.
ОНА. Ну да, конечно, я же - история театра. А вы меня как любите?
ОН. Не понял?
ОНА. Как актрису или как женщину?
ОН. А я не знаю вас как женщину.
ОНА. А как актрису знаете?
ОН. По большому счету, и как актрису не знаю, но, думаю, вы можете все.
ОНА. Да? Лестно. Теперь, наверное, могу, но не все дают. Возраст. Энциклопедия постаралась.
ОН. Знаете, я - гуманитарий, и в цифрах не силен.
ОНА. Плохо знаете математику?
Он. Вообще не знаю.
ОНА. Вы хотите сказать, что вам все равно, сколько мне лет?
ОН. Абсолютно.
ОНА. Правда? И вы напишете для меня пьесу?
ОН. Напишу.
ОНА. И при этом вы утверждаете, что не влюблены в меня?
ОН. Я ничего не утверждаю.
ОНА. Значит влюблены?
ОН. Вы выбиваете из меня признание?
ОНА. Нет. Мне просто интересно.
ОН. Я очень вас боюсь.
ОНА. Меня?
ОН. Да.
ОНА. Боитесь?
ОН. Да.
ОНА. Я страшная?
ОН. Нет.
ОНА. Я не страшная. Отчего тогда боитесь?
ОН. Вы великая и опасная.
ОНА. Великая – нет.  Опасная -  да. Я - опасная? Вздор!
ОН. Но вы сами сказали...
ОНА. Вырвалось. Видимо, это из какой-то роли.
ОН. Из этой.
ОНА. Из какой этой?
ОН. Той, что пишу.
ОНА. Вы сейчас пишите?
ОН. Пишу.
ОНА. Вот, сами написали. Что вы написали, то я и говорю. Ни черта не понимаю. Гений, вы мне нравитесь. Еще никто не говорил, что я - опасная.
ОН. Для меня - опасная.
ОНА. Не расслышала.
ОН. Как сегодня реагировал зритель?
ОНА. Стандартно. Все играли хорошо. Спектакль получился. Долго аплодировали. Были цветы. У меня много поклонников, зрителей, которые ходят исключительно на меня.
ОН. Ну, да. Вам это нравится?
ОНА. Что в этом плохого? Нравится. Можно задам вопрос?
ОН. Это вы меня спрашиваете?
ОНА. Это я спрашиваю Вас. Зачем вы так много пьете?
ОН. Больше двух литров пива  в день не пью.
ОНА. Я не спросила сколько, я спросила, зачем?
ОН. Сплю плохо.
ОНА. А это помогает?
ОН. И помогает, и  вдохновляет.
ОНА. Так все же вас вдохновляет пиво, а не я?
ОН. Не волнуйтесь. Завтра проснусь, как огурец.
ОНА. До завтра еще далеко.
ОН. Не так уж и далеко. Всего каких-то несколько страниц
ОНА. Страниц? Ваше время исчисляется в страницах?
ОН. Минуты - в строчках, часы - в страницах.
ОНА. А сейчас у вас строчки и страницы чего?
ОН. Пьесы, конечно.
ОНА. Вы пишете пьесу?
ОН. Сейчас, да.
ОНА. Нет, ну, сейчас вы говорите со мной...
ОН. Нет, сейчас я пишу пьесу.
ОНА. Вы сейчас не пишете, а говорите со мной.
ОН. Нет. Я именно сейчас пишу пьесу.
ОНА. Вы что, сумасшедший?
ОН. С чего вы взяли?
ОНА. Просто вы сейчас говорите со мной и утверждаете, будто пишете пьесу.
ОН. Даже если я говорю с вами, это мне не мешает писать пьесу.
ОНА. Но вы не пишете.
ОН. Пишу.
ОНА. Алё, вы не здесь?
ОН. И вы не здесь.
ОНА. Ничего себе. Стоп. Мальчик, ты меня слышишь, я здесь.
ОН. Я-то слышу. Но вы ошибаетесь. Вы не здесь.
ОНА. То есть как... А где я?
ОН. Вы - там.
ОНА. Где там-то?
ОН. В пьесе.
ОНА. В какой пьесе? На сегодня я все отыграла.
ОН. Ошибаетесь. Вы в моей пьесе.
ОНА. Вы пишете для меня пьесу?
ОН. Да.
ОНА. И какая у меня роль?
ОН. Вы - это вы.
ОНА. А зачем мне играть саму себя? Нет. Это не интересно.
ОН. Вы сами себе не интересны?
ОНА. Нет, я, конечно, интересна. О-го-го, как интересна. Но, как и зачем это играть?
ОН. А играть не надо. Надо быть.
ОНА. Вот я и есть. Как  я еще могу быть, если я уже есть?
ОН. Вы - есть. Человек, женщина, актриса...
ОНА. Ну да. Только я бы изменила порядок: актриса, человек, женщина.
ОН. В вас женщина на последнем месте?
ОНА. Не знаю, на каком месте женщина, знаю - актриса на первом. Иногда они меняются местами, но это зависит от драматургии, точнее, от мужчины.
ОН. Допускаю.
ОНА. Но вижу вы - прежде всего - драматург.
ОН. Драматург, человек, мужчина.
ОНА. В вас мужчина на последнем месте?
ОН. У меня -  на  последнем. И это никак не зависит от  женщины.
ОНА. Еще бы. Вы же гений.
ОН. Вы сами были когда-нибудь персонажем? Героиней?
ОНА. Я их играла.
ОН. Играли, понятно. А вы сами были персонажем?
ОНА. Что значит, я сама?
ОН. Лет через пятьдесят, может раньше, будут играть вас, как сейчас играют Серову и Раневскую.
ОНА. А я знала Раневскую.
ОН. А я знаю, что вы знали. Я о вас все знаю, ибо я пишу о вас пьесу, которую поставят лет через пятьдесят, когда не будет уже ни вас, ни меня. Видите, вы знали Раневскую, значит вы - эпоха. А  если я пишу о вас, значит, создаю эпохальное произведение.
ОНА (смеется). Я - эпоха?
ОН. В этом ничего смешного нет.
ОНА. Эпоха попахивает древностью.
ОН. Эпоха не имеет запаха. Она имеет славу.
ОНА. Да-да. Или слава ее имеет. Толки, пересуды, сплетни, наговоры. Не хочу, чтобы потом препарировали мою личную жизнь. Все, что я сделала на сцене, в кино -пожалуйста. Но в постель не лезьте. И тебя не пущу. Говоришь, я - эпоха? Какого черта эпоха делает в этой душной комнатушке?
ОН. Мы пишем пьесу.
ОНА. Которую будут читать и ставить через сто лет.
ОН. Уже через пятьдесят.
ОНА. Вы достаточно самонадеянны. Хотя, черт знает, может, и, скорее всего, вас будут читать и ставить через пятьдесят лет. Только я здесь причем?
ОН. Вы - моя муза.
ОНА. А почему вас сейчас не ставят?
ОН. Во-первых, у меня нет таких денег, во-вторых, я не в драматургической, то, что называется, тусовке,  в-третьих, современной драматургии нет, и все с этим смирились. Ставим классиков, которым отстегивать не надо, и патриархов, которым не жаль и отстегнуть.
ОНА. Но извините, современная драматургия не встала на ноги. Наш театр, например, просто забрасываю пьесами всякие там писаки. Но это еще не драматургия.
ОН. Правильно. Истинные таланты скромны. Они в стол пишут. Дай Бог, если окажется кто-то рядом, кто продвинет человека… Нет, не правильно. Не человека, а его произведение. Да, собственно говоря, даже не в этом дело. Я много лет  проработал в театре. Казалось бы - вот режиссер, читал мои пьесы, нравились. Но, говорит, я их не понимаю, не понимаю, как это делать. Чехова понимаю, вас - нет. Но ведь и Чехов в свое время с треском провалился. Его современникам показалось все, что он пишет, мелко и надумано. Что ж, пусть все останется потомкам. Может, они поймут. Мне слава не нужна. Мне нужно понимание. Человечество повзрослеет и поймет. А я буду ждать. Вернее, мои пьесы будут ждать. Я-то не дождусь.
ОНА. А вы действительно гений?
ОН. Я простой человек.
ОНА. Да ну?
ОН. Ручаюсь. У меня такие же потребности, как и у всех. Скажем, сейчас я жутко хочу писать, не писать, а именно писать, ударение на первом слоге. Я пью пиво, а оно требует выхода не только поэтического, но и физиологического. Я не гений. Мне кажется, гении не писают, не едят и не спят. Единственное, в чем я могу приблизиться, в том, что почти не сплю. Мне жаль тратить на это время.
ОНА. Вы говорите, что пьете пиво для того, чтобы уснуть.
ОН, Пью. Но это не всегда помогает. Опьянение вдохновением гораздо сильнее. Тут уж не спасает ничто. Только муза.
ОНА. Позволю себе несколько реплик.
ОН. Здесь я решаю, нужны реплики или нет.
ОНА, Что?
ОН. Помолчите.
ОНА. Что вы себе позволяете? Я - народная артистка.
ОН. Сейчас вы - персонаж, и не ваша реплика.
ОНА. Послушай, ты, сумасшедший гений. Как ты со мной разговариваешь?!
Он. Так, возникает конфликтик. Хорошо. Нужно какое-то действие... То ли пощечина, то ли...
          ОН подходит к НЕЙ вплотную.
ОНА. Это вы сейчас со мной разговариваете?
ОН. Я всегда разговариваю с вами, даже во сне.
         Целует ее. В ответ ОНА дает ЕМУ пощечину.
ОНА. Вы с ума сошли, что вы себе позволяете?!
ОН. Вы с ума сошли, что вы себе позволяете?!
ОНА. Ненормальный.
ОН. Хорошо.
ОНА. Что хорошо? Вы обпились пивом? Вам ударило в голову? Кстати, вы хотели...
ОН. Кстати, да. Но если я выйду, вы уйдете.
ОНА. Уйду. А почему я должна здесь оставаться?
ОН. Потому что пьеса еще только началась.
ОНА. А вы уже хотите в туалет.
ОН. Я потерплю. Вы же на сцене терпите.
ОНА. Мы не пьем пива.
ОН. Хотите? (Протягивает ЕЙ бутылку пива).
ОНА. Спасибо. Я за рулем.
ОН. Вы хорошо целуетесь.
ОНА. Что?
ОН. Мне понравилось.
ОНА. А, большой сценический опыт.
ОН. Только сценический?
ОНА. Не только сценический. Но это никого не касается. Я не люблю распространяться о своей личной жизни. На то она и есть - личная.
ОН. Меня совершенно не интересует ваша личная жизнь. Меня не интересует ваш муж...
ОНА. Да, кстати, я замужем...
ОН. Меня ничто не интересует, кроме...
ОНА. Кроме?..
ОН. Кроме моей пьесы, конечно.
ОНА. А-а... Значит, я вас не интересую? Зачем тогда целовать, если не интересую?
ОН. Почему?
ОНА. Вот и объясните, почему.
ОН. Нет. Как раз вы меня очень интересуете. Ведь вы - главная героиня. Именно с вами у меня большие проблемы.
ОНА. Проблемы? А в чем проблемы-то? Сами говорили, что знаете обо мне все.
ОН. Факты, но не… Нащупать никак не могу.
ОНА (подходя к нему вплотную). Щупайте.
ОН. Не могу характер нащупать.
ОНА. Характер?
ОН. Именно характер.
ОНА. Вам нужен мой характер? Пишите. Стерва. Характер тяжелый.
ОН. Тяжелый? Песок. Тяжелый песок. Это уже было. Скажем так: по-французски легка и по-русски бездонна...
ОНА. Это обо мне? Мне нравится.
ОН. Главное, чтобы нравилось мне.
ОНА. Вы наглец и деспот. Вы совершенно не умеете общаться с женщинами.
ОН. Вы не правы. С женщинами я умею общаться потому, что я их безумно люблю. И все мои пьесы о женщинах.
ОНА. Почему же тогда вот так вот со мной...
ОН. С вами общаюсь как с профессионалом. А женщин, именно женщин, знаю лучше, чем они сами себя знают.
ОНА. Значит, по-вашему, актриса не женщина?
ОН. Отчего же? Хотя... сами поставили женщину на последнее место.
ОНА. Но я сказала, что это зависит… От драматурга. (Подходя к нему вплотную). Почему же тогда меня не можете нащупать?
             ОН трогает ее грудь. ОНА бьет его по рукам.
       Вы с ума сошли! Что вы себе позволяете?!
ОН. Нащупываю. Ах, простите, вы - народная артистка...
ОНА. Да, между прочим.
ОН. К тому же замужем.
ОНА. Кстати.
ОН. Ну и?
ОНА. Что ну и?
ОН. Почему вы до сих пор не ушли? (Кричит) Почему вы до сих пор не ушли?! (Тихо). Ответите мне на этот вопрос, когда я вернусь. Или пьесы не будет. (Исчезает моментально).
ОНА. Даже гении, когда пьют много пива - писают. А хрен его знает, почему я не ушла.  Почему я не ушла? А почему я вообще пришла? Ну, посвящает мне стихи, пьесу на меня пишет. Мне и наши советские классики посвящали стихи. Но этот мальчишка безумный. Что-то в нем есть. Если я его не поддержу, не продвину, пропадет ведь талант. Как когда-то говорил Борис Леонидович Пастернак, есть одна в этом мире новость -  талант. Перевираю, конечно, но смысл правильный.
           Появляется ОН.
  Быстро, однако.
ОН. Боялся, что вы уйдете.
ОНА. Я не ушла.
ОН. А знаете, почему?
ОНА. Любопытно.
ОН. Некрасивое слово. Вам не любопытно. Вам интересно.
ОНА. Пожалуй. Интересно, чем все это закончится.
ОН. А вот этого я вам пока не скажу.
ОНА. А вы знаете?
ОН. Знаю. Я же автор.
ОНА. Автор чего? Пьесы, которую пишите?
ОН. Пьесы, которую мы сейчас играем.
ОНА. А с чего вы взяли, что я сейчас играю?
ОН. Простите. Вы очень хорошая актриса, поэтому вы сейчас не играете, а живете. Но все же это - спектакль, спектакль по моей пьесе.
ОНА. Не хотите ли вы сказать, что я сейчас после отработанного спектакля, между прочим, я играла Аркадину, играю в вашей пьесе?
ОН, Нет.
ОНА. Что нет?
ОН. Вы не играете, вы в ней живете.
ОНА (смеясь). У нас репетиция, прогон, генеральная или уже на зрителя?
ОН. Сразу на зрителя. Вот он. Просто для нас нет четвертой стены. Простите,  только для вас. Ведь я не актер, поэтому партнер некудышний.
ОНА. Бред какой-то. Спектакль закончился, и зрители ушли.
ОН. Но пришли другие. На другой спектакль, на наш спектакль. И вы в главной роли.
ОНА. Я в главной роли? Во всех своих спектаклях я в главной роли. А это бред какой-то.
ОН. Бред вдвоем?
ОНА. В этом спектакле я не играла. Я не играла в спектакле "Бред вдвоем", не случилось, хотя мне нравится Ионеску. (Тяжело вздыхает). Послушайте, мне  с вами безумно трудно.
ОН. Да. И безумно трудно от меня уйти.
ОНА. Да. Нет. Я могу уйти в любой момент.
ОН. У вас был шанс, пока я был в сортире. Теперь уже не можете.
ОНА. Почему?
ОН. А вы - персонаж.
ОНА. Позвольте вам заметить, я...
ОН. Народная артистка.
ОНА. Да, кстати. И...
ОН. И вы замужем.
ОНА. Кстати, да. Только при чем здесь мое замужество?
ОН. Совершенно не при чем.
ОНА. Но все же, прошу вас помнить, что я замужем.
ОН. Я-то помню, главное, чтобы вы об этом помнили.
ОНА. Вы начинаете хамить.
ОН. Я?
ОНА. Да, вы.
ОН. Нисколько.
ОНА. Очень даже сколько. Мальчишка, вы просто хам.
ОН. Я?
ОНА. Не надо претворяться. Если вы играете в спектакле, будьте органичны. У вас было много женщин?
ОН. Я не люблю распространяться о моей личной жизни.
ОНА. Это была моя реплика.
ОН. Будем драться из-за реплик?
ОНА. С вами? Вы же не актер.
ОН. Не актер, хотя...
ОНА. Вы, ХОТЯ б женаты?
ОН. Думаю, что да.
ОНА. Еще раз.
ОН. Думаю, что - да.
ОНА. Что значит - думаю? И, в таком случае, что значит - да?
ОН. Я женился одиннадцать лет назад. Надеюсь, что со мной еще не развелись.
ОНА. А где ваша семья?
ОН. Далеко. Но я звоню детям.
ОНА. Детям? У вас много детей?
ОН. Двое. Дочка и сын.
ОНА. Большие?
ОН. Дочка большая. Ей девять. А сыну три. Тоже уже большой.
ОНА. Да крохи совсем.
ОН. Вы их не знаете. Девочка совсем взрослая. Уже два года как работает.
ОНА. Два года работает девятилетний ребенок?
ОН. Да. И я горжусь ею. Она работает в ибсеновской "Норе". Играет Эмму. Там у нас в театре, где я когда-то работал. Получает разовые. Покупает на них себе барби и косметику.
ОНА. Барби и косметику. А кто ваша жена?
ОН. Жена? Как вы думаете, кто может быть женой драматурга-неудачника?
ОНА. А вы неудачник?
ОН. Конечно.
ОНА. Бросьте. Вы работаете в прославленном театре...
ОН. Первый день. Мои пьесы не ставят.
ОНА. Еще поставят. У вас очень хорошие пьесы.
ОН. Знаю. Но их поставят через пятьдесят лет.
ОНА. Что вы. Уже решается вопрос...
ОН. Знаю. Решится ли?
ОНА. Обязательно решится. Так кто ваша жена?
ОН. Моя жена? А зачем вам?
ОНА. Мне интересно. Вы меня заинтриговали. Кто может быть женой драматурга-неудачника?
ОН. Клоунесса.
ОНА. В смысле, актриса.
ОН. В смысле артистка цирка - клоунесса. Шутки, репризы - для чужих, усталость и злость - для своих. Раньше, до цирка, была доброй, открытой, любящей. Куда все делось? Праздник и веселье для чужих за счет своих.
ОНА. Вы ей изменяли?
ОН. Изменял.
ОНА. Не любили?
ОН. Любил.
ОНА. Зачем же тогда изменяли?
ОН. Изучал женскую психологию. Мне по профессии положено. Женщина - она ведь каждая - персонаж. А в постели лучше всего раскрывается образ. Там она такая, какой ее задумал Бог.
ОНА. Думаете, в постели они не играют?
ОН. Играют. Но есть мгновения истины. Они стоят многого.
ОНА. Изучили женщин?
ОН. Это процесс бесконечный.
ОНА. Вы всех подряд изучаете?
ОН. Зачем? Все подряд уже изучены до меня. Изучаю только интересных для меня персонажей. Например, вы.
ОНА. А что я?
ОН. Вы мне интересны. Я о вас пишу, значит,  должен знать о вас почти все.
ОНА. Значит, вы меня изучаете.
ОН. Вас пока прощупываю.
        ОНА подходит к Нему вплотную.
ОНА. Уже щупали. А что вы еще во мне не прощупали?
ОН. Да ничего и не нащупал.
ОНА. Что?!
ОН. Душу. Душу не нащупал.
ОНА. Душу?
ОН. Душу.
ОНА. А зачем вам моя душа?
ОН. Понимаете, я вас создаю.
ОНА. Что значит создаю? Но ведь я есть. И есть уже, слава Богу, энное количество лет, не будем уточнять сколько.
ОН. Вы есть для себя, для зрителя, для своих близких. Но я хочу, чтоб вы были для меня. А чтоб вы были для меня, я должен вас создать. Открыть в вас то, чего не видели и не находили другие. Чего не видите и не находите даже вы сами в себе самой.
ОНА. Во мне режиссеры уже столько открыли неведомого мне самой...
ОН. Режиссеры черпают форму. А я содержание.
ОНА. Все. Довольно. Не надо меня препарировать. Я отыграла спектакль и очень устала. Не надо обо мне писать. Я не хочу быть персонажем. После спектакля хочу быть просто собой.
ОН. А в спектакле?
ОНА. В спектакле - я не я…
ОН. И лошадь не моя…
ОНА. И лошадь не моя. Я - это моя героиня.
ОН. Нет. В моем спектакле вы - это вы.
ОНА. Хватит.
ОН. Уже поздно.
ОНА. Да, уже поздно. Надо отдыхать.
ОН. Уже поздно отменять спектакль.
ОНА. Какой спектакль? Что вы говорите?
ОН. Мой спектакль, в котором вы исполняете главную роль.
ОНА. Ничего я не исполняю.
ОН. Исполняете.
ОНА. Маразм. Вот вы сначала напишите пьесу, отдайте ее режиссеру, а потом посмотрим, соглашусь ли я вообще играть в ней.
               ОН громко смеется.
          А что тут смешного?
ОН. Вы безумно органичны.
ОНА. Да, я органична, и что в этом смешного?
ОН. Объясняю еще раз. Не надо никаких режиссеров. Вы уже персонаж, героиня. Вы уже на сцене, уже играете. Но вы очень талантливы, поэтому не играете, а живете
ОНА. Вы хотите сказать, что сейчас я играю в вашей пьесе? Я просто-напросто персонаж?
ОН. Именно так.
ОНА. Хорошо. А где же зрители?
ОН. Вам нужны зрители?
ОНА. А как же. Для чего тогда все?
ОН (указывает в сторону зрительного зала). Вот зрители. Странно, что вы до этого их не видели.
ОНА (вглядываясь в зал). Почему сразу не предупредили? У меня плохое зрение.
ОН. Я сразу предупредил: вы - героиня мой пьесы. Сколько вам лет?
ОНА. Не надо хамить. Быстро говорите, чем все это завершится?
ОН. До развязки еще далеко.
ОНА. Господи, как я устала от вас. Я не сомневаюсь, что вы - гений. Но точно так же я уверена, что вы сумасшедший. Я начинаю вас бояться.
ОН. А вот бояться, моя девочка, меня не надо.
ОНА. Как вы меня назвали? Ты, сопляк. Какая я тебе девочка?
ОН. Объясню. Для драматурга все персонажи - это его дети, ну или приемные дети, если инсценировка. Я старше всех вас, по крайней мере, на замысел. И все  в моих руках. Хочу казню, хочу милую. Я здесь хозяин.
ОНА. Значит, вы - хозяин, а я всего лишь персонаж, марионетка, которую вы дергаете за веревочки. Так вот: я отказываюсь участвовать в этом балагане. Пусть в нем играет ваша клоунесса.
ОН. Она это не сыграет.
ОНА. Отчего же?
ОН. Здесь нет реприз.
ОНА. Но шуток, по-моему, предостаточно. Я - персонаж. Какая наглость.
ОН. Вы не только персонаж. Вы моя муза, мой двигатель. Вы движете мною. Не было бы вас, ничего бы не было.
ОНА. Так все-таки двигатель я?
ОН. Несомненно.
ОНА. А кто тогда вы?
ОН. Я наблюдатель. Только и всего. Наблюдаю и записываю.
ОНА. А, то есть я могу делать и говорить все, что пожелаю?
ОН. Нет.
ОНА. Но вы сами только что сказали...
ОН. Вы двигатель, когда ничего из себя не изображаете, когда вы просто живете, когда не играете, когда такая, какая есть на самом деле.
ОНА. А разве я играю? Я и есть такая, как есть.
ОН. А какая вы есть?
ОНА. Хрен его знает.
ОН. Может, вы заигрались и забыли, какая вы на самом деле?
ОНА. Забыла? Может, и забыла. Но неужели я и сейчас играю? Мне кажется, я такая, какая есть. Но вы же сами меня путаете, утверждая, будто в данную минуту я играю в вашей пьесе. Я окончательно запуталась. Где я? В какой реальности? Еще эти зрители. Что им надо? Кто их позвал?
ОН. Они сами пришли. Купили билет и пришли.
ОНА. У меня ощущение, что я микроб под микроскопом.
ОН (подойдя к ней вплотную). Потерпи, любимая. (Целует ее).
ОНА. Вы обалдели. Здесь же люди.
ОН. В театре всегда люди.
ОНА. Так. Стоп.
ОН. Ничего  не стоп. Мы продолжаем.
ОНА. Бред какой-то. Зачем вы это сделали?
ОН. Что я сделал?
ОНА. Зачем вы меня поцеловали?
ОН. Хочу.
ОНА. Хотите изучить мою психологию?  Или физиологию? Знаете, идите к черту! Я вам не верю!
ОН. Браво!
ОНА. Перестаньте паясничать! (Собирается уйти).
ОН. Куда?
ОНА. Не получается у нас с вами диалог.
ОН. Очень хорошо получается.
ОНА. Да? А вам известно про петельку-крючочек?
ОН. Мне известно все. И мою роль вытягивать не надо.
ОНА. Какую роль? Что вы несете? Вы определенно сумасшедший.
ОН. Я нормальный.
ОНА. Значит, я полоумная. Да, скорее всего, я, если до сих пор еще тут.
ОН. У вас роль такая.
ОНА. Идиотская роль.
ОН. Знаете, до этого я никогда не писал пьесу вместе с актером или актрисой. Оказывается, это очень удобно. Только направляй, а все происходит само собой. Разумеется, если актер или актриса  талантливы. Но вы-то талантливы. Вы очень хорошая актриса.
ОНА. Да знаю я.
ОН. Вы все делаете сами.
ОНА. Не хотите ли вы сказать, что я сейчас вытягиваю вашу пьесу?
ОН. Пока нет. Она сама достойна вас.
ОНА. Чушь. Вы можете мне объяснить, только нормально, здраво, где я сейчас?
ОН. А сами вы как думаете?
ОНА. Думаю, что я... хорошо, без имен, такая-то, такая-то, народная артистка, отыграла спектакль "Чайка", между прочим, роль Аркадиной. Устала. Зашла после спектакля просто с вами познакомиться,  как с новым сотрудником театра, как с человеком, без сомнения талантливым, но как с человеком, понимаете? А вот скажите, вы бываете просто человеком? Не писателем, не поэтом, не драматургом, а просто собой. Таким, каким есть?
ОН. Я всегда такой, какой есть. Писатель, поэт, драматург. Даже когда чищу картошку или хожу, простите, в сортир,  я не перестаю быть писателем. Вы ведь когда принимаете душ, не перестаете быть актрисой.
ОНА. Представьте себе, перестаю.
ОН. Нет. Может, вы в этот момент просто не играете, но актрисой вы быть не перестаете.
ОНА. Да, блина-малина, петелька-крючочек. Чрезмерное потребление пива наносит вред вашему здоровью.
ОН. А почему у вас нет детей?
ОНА. Что?
ОН. Я  спрашиваю, почему у вас нет детей? Почему не родили ребеночка? Ведь, как я понимаю, претендентов на отцовство было немало. Некогда?
ОНА. Что вы себе позволяете?
ОН. Простите. Вы - народная артистка...
ОНА. Да, между прочим.
ОН. А все же?
ОНА. Что все же?
ОН. Почему не родили, а?
ОНА. Вам-то что за дело?
ОН. Мне как раз очень важно. Я должен знать о вас все.
ОНА. Послушайте, я устала быть персонажем. И отказываюсь отвечать на ваши идиотские вопросы.
ОН. Значит, был первый и последний неудачный аборт, тогда еще в самом начале звездного пути. Ну а потом театр заменил все.
ОНА. Да кто вам позволил так со мной разговаривать, мальчишка?!
ОН. Да я старше вас!
ОНА. Ну да, на целый замысел.
ОН. На целую вечность.
ОНА. Черт возьми, как вы самонадеянны.
ОН. Вы верите в судьбу?
ОНА. Допустим, верю.
ОН. В первый раз я совершенно случайно попал в этот театр. Одна дама все зазывала меня куда-нибудь пойти. Была дико холодная зима. Я работал курьером и мотался по городу. Уставал страшно. Вечером уж не до театров, только б уснуть. Но работа мне нравилась. Ноги идут - в голове - поэзия. Я в этот период много стихов написал. Тут она звонит и говорит, мол, дешевые билеты, стою в кассе, брать на тебя? Берите, говорю, коль дешевые. Сам бы не выбрался, хотя очень люблю театр. И всю жизнь в нем, а когда не в нем, то для него работаю. Для меня все здешние театры  были интересны и дороги, все актеры и актрисы. Эта дама взяла билеты сразу на два спектакля. Оба с вами. Так получилось. В первый вечер смотрели "Лангусту", во второй "Чайку". До этого я знал вас по кино. Ну, знал и знал. Я многих знаю по кино. Ну, актриса и актриса. Но в этом зрительном зале со мной произошло что-то невероятное. Сцена действительно раскрывает актера. Увидел - поразился. Ну а во второй вечер просто...
ОНА. Влюбился.
ОН. Понял: вот она, для которой надо писать, о которой надо писать. Потом уже ходил один. На все ваши спектакли. Даже по нескольку раз.
ОНА. Куда же делась дама?
ОН. В театре она меня раздражала. Прямо во время действия она нашептывала мне об актерах всякие сплетни. И я от нее избавился. Стал ходить один. Мне было все равно, большая у вас роль или маленькая, лишь бы вас увидеть.
ОНА. Это признание.
ОН. Признание вашего таланта.
ОНА. Мой талант давно признан, но мне приятно. Спасибо. Значит, вы любите меня как актрису?
ОН. Преклоняюсь и боготворю.
ОНА. Я вам благодарна за такие слова.
ОН. Вы на сцене безумно сексуальны.
ОНА. Да? А в жизни?
ОН. Я еще не знаю вас в жизни.
ОНА. Но сейчас я не играю. Вот я такая, какая в жизни.
ОН. Нет. Вы сейчас играете в моей пьесе.
ОНА. Ах, черт возьми, я забыла. Да, но я ведь играю саму себя. Вот я такая, какая есть стою перед вами. Мне кажется, у вас определенно все смешалось в голове: сцена и реальность, игра и жизнь.
ОН. Но ведь это так интересно.
ОНА. Я не спорю. Но жизнь нельзя заменить сценой. Вот вы мне рассказали, что работали курьером. Это история вашей жизни, а не сценический эпизод.
ОН. Но я вам это рассказал в моей пьесе.
ОНА. Вы придуриваетесь? Или вправду такой?
ОН. Какой?
ОНА. Ненормальный.
ОН. Знаете, я уже однажды любил актрису. У нас даже пару раз это случилось. Два раза за семь лет.
ОНА. Что-то вы не очень активный.
ОН. Она любила другого. И эти два раза она просто сжалилась надо мной, видя и понимая мою любовь. Теперь я всегда вспоминаю об этих счастливых мгновениях.
ОНА. Да, видимо с женой у вас давно не лады.
ОН. С женой  была жизнь, скучная, обыденная. А с ней был полет. Мы целовались на крыше девятиэтажного дома... Здорово. А как она играла Раневскую в "Вишневом саде"... До сих пор передо мной стоят ее глаза. Третье действие. Сад продан. Лопахин уходит. Она одна. Должна плакать. Не плачет. Долго смотрит в зал, кажется, прямо в глаза каждому зрителю. Смотрит и молчит. И в этих глазах все. Париж, проданное имение, утонувший сын Гриша, неизвестность и страх перед будущим, все. Жизнь, судьба. Что это? Как это можно играть, не понимаю.
ОНА. Значит, она талантливая актриса. С хорошей школой.
ОН. Она вообще не заканчивала никакого театрального института.
ОНА. Значит, самородок.
ОН. Именно самородок.
ОНА. Вы до сих пор ее любите?
ОН. Я буду ее любить всегда.
ОНА. Думаю, с вашей харизмой, вы могли бы ее в себя влюбить и жениться.
ОН. Это невозможно. Жизнь тем-то и интересна, что складывается из невозможностей.
ОНА. Что же тут невозможного? Тем более, что вы целых два раза с ней спали. Что-то же ее в вас привлекло.
ОН. Нет. Просто у нее натура такая... ну словом... не может она без мужчин. А тут я со своей любовью. А в сердце-то - другой. Глаза закрывает и думает, что это он. Обман. Сплошной обман. Самообман. Вот я и сбежал оттуда. От себя сбежал. Мы остались друзьями. Перезваниваемся, переписываемся. Спасаем друг друга от депрессии. Когда приезжаю туда, ночую у нее по старой дружбе.
ОНА. Что значит ночуете?
ОН. А то и значит. Сплю с ней.
ОНА. Но вы сказали, что было всего два раза.
ОН. Два раза до моего отъезда сюда.  Видимо, она, наконец-то, меня оценила и полюбила. Но, пути назад нет.
ОНА. Но, насколько я понимаю, именно там у вас и жена и дети.
ОН. Все там. Только я теперь здесь. Жена со мной не общается. Не нашел я подход к клоунессам. Легкий жанр - не мой. Все-таки театр и цирк два разных вида искусства. Мы совершенно чужие люди.
ОНА. При чем здесь виды искусства? Просто вы полюбили другую женщину.
ОН. Пожалуй, вы правы. Я полюбил другую женщину.
ОНА. Вы полюбили Раневскую из "Вишневого сада"...
ОН. Нет. Я просто полюбил другую женщину.
ОНА. И любите ее до сих пор.
ОН (подходя к ней вплотную). И люблю ее до сих пор.
ОНА. Внимание, я не Раневская…  Я Аркадина.
ОН. Какая разница. Сегодня Аркадина, завтра - Раневская.
ОНА. Вы пьяны.
ОН. Я не пьян. Я опьянен вами.
           Целуются.
ОНА. Зачем вы это делаете?
ОН. Вам не нравится?
ОНА. Я не хотела бы, чтобы мне это нравилось.
ОН. Вот! Она говорила точно так же.
ОНА. Ваша актриса? Флирт за кулисами театра не в моем репертуаре.
ОН. Почему у вас нет детей?
ОНА. Опять? По-моему, вы сами прекрасно ответили на этот вопрос.
ОН. Я просто предположил. А это так?
ОНА. Да, это так.
ОН. Я вас еще с детства помню в кино.
ОНА. Вот давайте не будем про детство.
ОН. Я к тому, что вы - эпоха.
ОНА. Спасибо. Я уже привыкла, почти, что я - эпоха.
ОН. Вы отыграли спектакль, устали. Почему не уходите?
ОНА. Не знаю. Должно быть оттого, что пишем пьесу.
ОН. Да. Сюжет весьма банален: Он и Она поздним вечером в маленькой комнатке. Но одно радует, что Он - это я, а Она - это вы.
ОНА. Да, но петелька-крючочек никак не получается. Не находите ли?
ОН. Да хрен с ними с этими петельками. Может, я хочу сказать новое слово в драматургии.
ОНА. Конечно. Вы же гений.
ОН. И не надо смеяться. Пьеса получится. Уверяю вас.
ОНА. Но вы говорили, что пишете обо мне.
ОН. А я и пишу о вас.
ОНА. Но вы же ничего обо мне не знаете, кроме того, что написано в энциклопедии.
ОН. Можно я вас еще раз поцелую?
ОНА. До этого вы не спрашивали. Но если это вам поможет меня лучше узнать...
            Целуются.
ОН. Я чувствовал. Более того, я знал, что у вас такая же натура.
ОНА. Какая такая же? С кем вы меня сравниваете? Со своей Раневской?
ОН. С ней.
ОНА. И какая же у меня такая же натура?
ОН. ****ская.
ОНА. Эй, парень. Аккуратнее. Я не знаю, кто она, твоя Раневская, что она  собой представляет, но я ...
ОН. Знаю. Народная артистка.
ОНА. Да, кстати. Между прочим, я народная артистка.
ОН. Скажите, а я вам нравлюсь?
ОНА. Пошел ты к черту!
ОН. Ну, хоть чуть-чуть нравлюсь?
ОНА. Даже чуть-чуть не буду отвечать на ваш вопрос.
ОН. И правильно. Потому что я ответ знаю.
ОНА. Какой ответ? И вообще, если вы знаете ответ, какого черта задавать вопрос?
ОН. А диалог?
ОНА. Вы - немыслимое существо.
ОН. Да. Меня мыслить, осмыслить и предугадать невозможно. Я же болен.
ОНА. Чем? Театром? Драматургией? Раневской своей? Чем вы больны?
ОН. Всем, что вы назвали, я тоже болен. Но основная моя болезнь - шизофрения. Вы знаете, что такое шизофрения?
ОНА. Вы серьезно?
ОН. Вполне.
ОНА. Мне нужно вас бояться?
ОН. Ни в коем случае. Шизофрения - это раздвоение, ну или там, растроение личности, в зависимости от количества персонаже. В этой моей пьесе нет отрицательных персонажей. Два порядочных человека. Поэтому вам нечего опасаться.
ОНА. Да уж. Особенно, когда один из этих порядочных - шизофреник. Послушайте, вы никогда не играли на сцене? Думаю, из вас получился бы неплохой актер. А? Или я ошибаюсь?
ОН. Не напоминайте мне про это.
ОНА. Что такое? У вас был опыт?
ОН. Последняя запись в моей трудовой книжке - актер-кукловод.
ОНА. Так вот почему вы так искусно дергаете меня за ниточки. Вы кукольник? Как так и драматург и кукольник? Ваши пьесы для кукол?
ОН. Да нет же. К куклам я не имею никакого отношения. Так случилось. Когда ушел из  театра, где проработал шесть лет завлитом. Конфликт вышел. Я стал пить. Словом, не важно. Пошел в другой. Городишка маленький, театра два. А там ставка завлита занята. Взяли актером.  Ну, какой из меня актер-кукольник? Ушел и оттуда и в результате приехал сюда. А вообще, видимо, я счастливый. Все мои мечты всегда вполне легко сбывались. Мечтал поступить в институт - поступил,  мечтал, чтоб было двое детей, именно сын и дочь, есть, мечтал работать в этом театре - работаю, мечтал познакомиться  с вами - вы сами пришли.
ОНА. Во как?! Все ли ваши мечты сбылись?
ОН. Пока не все. Но только потому, что их у меня очень много. Ведь, когда одна сбывается, на ее место приходит новая. И так до бесконечности.
ОНА. А ближайшая  мечта какая?
ОН. Не могу вам об этом сказать.
ОНА. Почему?
ОН. Потому что вы заинтересованное лицо.
ОНА. Я? Каким образом?
ОН. Да вы.
ОНА. В чем я заинтересована?
ОН. Вы ведь актриса.
ОНА. Ну да Бог с ним, да, я актриса. В чем моя заинтересованность?
ОН. Вы хотите новых интересных ролей.
ОНА. Конечно, как каждая актриса.
ОН. Вот.
ОНА. Да что вот-то?
ОН. Вы ждете от меня пьесы.
ОНА. Господи, да ничего я не жду.
ОН. Ждете. Потому что в той, что взяли в постановку, в этом театре,  для вас роли нет. Простите. Тогда я вас не знал.
ОНА. А сейчас знаете?
ОН. Нет, но видите, я стараюсь, познаю. Обещаю, будет для вас, на вас пьеса. Ведь вы о ней мечтаете?
ОНА. Хорошо. Ладно. Я мечтаю о хорошей, интересной роли. А вы-то о чем мечтаете?
ОН. О том же. Написать для вас хорошую, интересную роль.
ОНА. Ой ли? Только ли?
ОН. Ну, не переспать же с вами.
ОНА. Что? Переспать со мной?! Неужели не мечтаете? Вот это да! А кто говорил, что женщина лучше всего познается в постели? А кто говорил, что хочет меня изучить? Думаю, что вы именно об этом мечтаете, только стесняетесь это озвучить.
                Пауза.
      У меня много поклонников. Много влюбленных в меня. И все они, по большому счету, хотят со мной переспать. Причем, как мужчины, так и женщины.
ОН. А что вы? Кого предпочитаете?
ОНА. Мужа.
ОН. Вы ему изменяли?
ОНА. Нет, и не собираюсь.
ОН. В первое могу поверить, во второе - никогда.
ОНА. Да мне плевать, во что вы верите, во что нет. Я люблю своего мужа.
ОН. Врете вы все. Не любите вы своего мужа. Уже час как не любите.
ОНА. Что за вздор вы несете? Какой час?
ОН. Потому что уже час как вы любите меня.
ОНА. Бред. Полная ахинея. Видимо, у вас приступ шизофрении.
ОН. Приступ не у меня. Приступ у вас.
ОНА. Я совершенно здорова, в отличие от некоторых.
ОН. У вас любовный приступ.
ОНА. Мне пора.
ОН. Куда?
ОНА. Домой. Уже двенадцатый час.
ОН. Но мы не договорили.
ОНА. А о чем мы говорим?
ОН. О любви.
ОНА. Я люблю своего мужа. Все.
ОН. А как же я?
ОНА. Послушай, мальчик. Ты талантливый поэт и драматург и кто-то там еще…. Мне показали твои стихи. Я их оценила. Решила помочь. Хлопотала за тебя перед худруком. Тебя взяли в театр. Твори. Чего тебе еще надо?
ОН. В наших отношениях явный прогресс.
ОНА. Какой прогресс? Между нами нет отношений.
ОН. Вы опять мне стали говорить «ты».
ОНА. Потому что ты – мальчишка. Глупый мальчишка.
ОН. Я должен вас отблагодарить.
ОНА. Считай, что ты это уже сделал. Ты достал меня. Я ухожу. Пока.
ОН. Стоять!
             Она, как по команде останавливается.
ОНА. Что за собачьи команды?
ОН. Стоять. Я вас не отпускал.
             Подходит к ней. Целуются.
        Теперь - уходи!
ОНА. Как ты со мной разговариваешь, щенок?!
ОН. Уходи, говорю!
ОНА. Это немыслимо! Я народная артистка!
ОН. Ты мой персонаж.
ОНА. Но при этом я не перестаю быть народной артисткой.
ОН. Уходи!
ОНА. А вот не уйду! Не хочу я уходить.
ОН. Раз не хочешь ты, тогда уйду я! (Пауза).  А чего хочешь ты?
ОНА. Не знаю. Я так устала. Хочу хотя бы антракта. Это возможно, господин автор?
ОН. Да. Буквально через страницу нам надо друг от друга отдохнуть.
ОНА. Как? Еще целая страница? А можно на этой странице я буду молча сидеть и пить кофе?
ОН. Нет. Я не пишу пьес про Марь Иванн, которые на балконе пьют чай.
ОНА. Великий Чехов об этом писал, Островский. Ваша любимая Раневская тоже пьет кофе. Ну, пожалуйста.
ОН. Ни за что.
ОНА. А что мне делать, если я хочу кофе?
ОН. Да пейте. Только вы выпадаете из ритма пьесы.
ОНА. А вы со своим пивом не выпадаете?
ОН. Я не выпадаю.
ОНА. А вы заметили, что мы снова перешли на "вы"? Все-таки кофе облагораживает. Вы полагаете, что если я выпью чашечку кофе, это остановит действие?
ОН. Вы очень хотите кофе?
ОНА. Да. Это мой каприз. Как персонажа. Бывает же, что и персонажи выходят из-под контроля.
ОН (вздыхая). Бывает. Ладно. (Мгновенно куда-то исчезает).
ОНА. Вот я вышла из-под контроля и требую кофе. (Оглядывается - никого). Черт возьми, где он? Э-эй! Седовласый гений, вы где? (Пауза.) Дальше - тишина. Идиотское положение. Что я вообще здесь делаю? Черт дернул меня зайти. Теперь до антракта не выберешься. Покурить бы. (Подходит к его столу, берет  сигарету. Закуривает.)  Да, в нем что-то есть, кроме шизофрении.
             Влетает ОН и ставит перед ней чашечку кофе.
     Боже, как вы меня напугали. Вы бегали в буфет?
ОН. Какой буфет в двенадцать ночи? А собственно, какая вам разница? Хотели кофе - получите.
ОНА. Спасибо. Но я уже не хочу кофе.
ОН. Очередной каприз персонажа?
ОНА. Если хотите - да.
ОН. Хорошо. (Открывает окно, выливает кофе,  в окно). Прости, мужик.
ОНА. И что вы делаете?
ОН. Иду у вас  на поводу.
ОНА. Будете ночевать в театре?
ОН. Да. Обещал завтра в одиннадцать Г.Б. показать текст новой пьесы.
ОНА. И где текст? Готов?
ОН. Первое действие готово.
ОНА. А второе? Третье? В скольких действиях пьеса?
ОН. В двух. Второе сделаю ночью.
ОНА. Второе действие пьесы обо мне сделаете без меня?
ОН. Оставайтесь.
ОНА. Но я дико устала. Давай так:  сейчас объявляем антракт и едем ко мне.
ОН. Но в моей пьесе только два действующих лица.
ОНА. А мужа нет. Он далеко.
ОН. Тогда едем. Остановите у ночной палатки? Куплю пива.
ОНА. Остановлю. Ну что, антракт?
ОН. Антракт!
ОНА. Поехали.




Действие второе

                ЕЕ квартира. Большая двуспальная кровать. ОНА спит. ОН  уже проснулся. Лежит рядом.
ОН. Сбылась еще одна мечта идиота. Господи, за что ты так меня награждаешь? Видимо, я полная бездарность. Талантливые люди не могут быть настолько счастливы. Или это вознаграждение за все мои страдания? За совершенно седую голову в тридцать пять лет? Не могу поверить, что она и я рядом. Что у нас было это. Сбылась еще одна мечта. Дальше что? О чем можно мечтать еще, если рядом со мной предел всех мечтаний. Она спит. Божественная. Неповторимая. Гениальная. Просто спит. Спит целая эпоха. Эпоха отдыхает. Боже, как я ее люблю. Боже, как я ее боюсь. Боюсь, что проснется и пошлет ко всем чертям. И правильно. Кто я?  Задрипанный драматургишко, которого ОНА заметила, продвинула. Но как продвинула, так может и задвинуть. Вечером я по-хамски себя вел. Такого туману напустил. Стоп. Это реплика Хлестакова. Отсюда ее вычеркиваю. Дурак. Это уже моя.  А все от страха ее потерять, еще даже не приобретя. Конечно, я не первый в этой постели. Но так хочется быть единственным. Еще какой-то муж. Зачем ей муж? Зачем вообще актрисе муж? Готовить ему завтраки и стирать носки? Ей, мечте миллионов? Бред какой-то. Любимая, ты спишь. Я рядом. Я, охраняю твой сон от всяких там мужей и поклонников. Ты муза моя. Ты мое вдохновение. Ты мое счастье. (Целует ее спящую).
ОНА (просыпаясь) Который час?
ОН. Еще очень рано. Половина восьмого. Спи.
ОНА. Как ни странно, я выспалась. Я давно так не высыпалась. Ты оказался не только хорошим драматургом… Но ты в очередной раз изменил своей жене.
ОН. А ты в первый раз изменила своему мужу.
ОНА. Да ладно… Все в жизни случается когда-нибудь в первый раз.
ОН. Ты не жалеешь?
ОНА. Спасибо. Но один уговор, об этом никто не должен знать. Ты понял, мой седовласый гений?
ОН. Я понял.
ОНА. Очень на тебя надеюсь. Хотя после тех слухов, что распускают, мне не привыкать. У меня иммунитет выработался. А люди столько всего болтают. Неужели своей жизни не хватает, что надо в чужую нос всунуть? Стоит с кем-то выйти из театра - все - вердикт,  у нас роман. Причем не важно, с кем выходишь. Если с женщиной - то соответствующая ориентация. А то, что мы пока-пока, и садимся в разные машины, уже никого не волнует. Боже, как хорошо. Я почти сплю, - и мне это нравится.  А много у тебя было женщин?
ОН. Да нет. Плюс-минус тридцать.
ОНА. Тридцать? И все твои персонажи?
ОН. Не все. Более того, большинство не персонажи.  Мимолетность. Ну, одно-два стихотворения.
ОНА. Одно-два стихотворения... Все они их заслуживали?
ОН. Они их рождали во мне. Они от меня уходили, а стихи оставались. И совершенно не важно, кем или чем они вызваны. В ту минуту я был счастлив, вернее - несчастлив в любви, но счастлив в том, что могу выразить свое неразделенное чувство.
ОНА. Ты предпочитаешь любить безответно?
ОН. Цветаева говорила, что она не пишет стихи только в двух случаях: либо когда очень счастлива, либо когда переезжает. Некогда, понимаешь.
ОНА. А сейчас ты пишешь стихи?
ОН. Со вчерашнего вечера ни строчки. Только пьесу.
ОНА. Да, кстати, как поживает твоя пьеса?
ОН. В ней случился непредвиденный поворот.
ОНА. Непредвиденный? Поверь моему опыту, если в пьесе есть Он и Она - ничего удивительного, что они проснутся утром в одной кровати. Так. Стоп. Ты пишешь пьесу обо мне?
ОН. Ну да.
ОНА. Тогда кровать убираем.
ОН. В каком смысле?
ОНА. Ничего не было, понимаешь, не было.
ОН. Но в конце первого действия ты пригласила меня к себе.
ОНА. И просьба, на людях говорить мне "вы".
ОН. Хорошо.
ОНА. Ну, пригласила актриса к себе драматурга. Что тут такого? Говорили о театре, ты писал пьесу.
ОН. Ночью о театре? В обществе любимой женщины.
ОНА. Любимой актрисы.
ОН. Да какая разница? Такое бывает?
ОНА. Почему бы нет?
ОН. У тебя было?
ОНА. У меня не было.
ОН. И у меня не было.
ОНА. И все же, писать о нашей связи не надо.
ОН. Но ведь это было.
ОНА. Мало ли у кого что было. Понимаешь, я устала от сплетен и болтовни. Ты же творец, а не хроник. Это моя личная жизнь. Личная. Никто не смеет в нее соваться, понимаешь. Я, как нормальный человек, хочу прийти домой и провести ночь с тем, с кем хочу. Это не шоу за стеклом. Это моя ночь, моя тайна. Моя энергия, в конце концов. Иначе я не смогу завтра выйти и сыграть спектакль. Думаешь, приятно, когда мне до сих пор припоминают роман с одним моим очень известным...
ОН. Я знаю, с кем. Мы без имен.
ОНА. Да. А я любила этого человека, очень любила. Это было настоящее хорошее и светлое чувство. Сейчас это называют желтым словом - роман. Романы, как туманы, обволакивают, потом тают, не оставляя ран в сердце. А любовь пронзает его. Даже, когда уходит, всегда оставляет шрам.
ОН. Ты любишь его до сих пор?
ОНА. Нет. Не люблю. Просто шрам остался. Ноет на погоду.
ОН. Хорошо. Я напишу, что мы всю ночь говорили о театре. Напишу так, что поверят.
ОНА. Ты же гений. Я в тебе не сомневалась.
ОН. Когда-то я написал тебе одно стихотворение. Ты его не читала точно, потому что я его нигде не публиковал, а берег для этой пьесы. Вернее, даже не пьесы. Берег для этого момента.
ОНА. Ты знал, что так будет?
ОН. Я мечтал.
ОНА. Сбылась очередная твоя мечта.
ОН. Я же говорю, мои мечты сбываются легко.
ОНА. И о чем ты мечтаешь теперь?
ОН. Чтобы все повторилось.
ОНА. Что повторилось?
ОН. Все. Твои губы, твой голос, знакомый миллионам,  твоя...
ОНА. Хватит перечислять. Сейчас скажешь, знакомая миллионам. Это не так.
ОН. Твоя улыбка, знакомая миллионам.
ОНА. Ну, улыбка, может, и знакома. Хватит. Ты собирался мне прочитать стихи.
ОН. Да. Никто не вправе вам писать стихи.
ОНА. Почему?
ОН. Я это право за собой оставлю.
        Еще я искупаю вас в любви,
        И на тысячелетия прославлю.
        Там - в вечности - вас будут вспоминать
        Как музу и великую актрису.
        Вам довелось и для меня играть.
        Жаль, я пока не вхожий за кулисы.
Стихотворение написано давно. Еще до работы в театре.
ОНА. Я поняла.
ОН. Нас разделяет полутемный зал
        И текст не мой, произносимый вами.
        Но кто кому и почему сказал:
        Любовь не выражается словами?
        Слова-слова. Я их слагаю в годы.
        Рифмую жизнь, любовь и даже смерть,
        Народную ревную вас к народу,-
        Без лишних глаз хочу на вас смотреть.
        Я не терплю очередей в любви -
        Так опасаюсь вылететь из списка,
        Поэтому я вам пишу стихи,
        Где никого. Лишь вы и я. И - близко.
                Целуются.
ОНА. Ты любишь меня?
ОН. Люблю.
ОНА. Бедный мальчик. Это невозможно. Мне понравились твои стихи, но это невозможно.
ОН. Что невозможно?
ОНА. А вот это: "где никого, лишь вы и я. И - близко".
ОН. Но ведь сегодня же это было.
ОНА. Было. Но волшебные ночи не повторяются. А если повторяются, то только во снах.
ОН. Значит, буду писать пьесы по своим снам.
ОНА. Смогу ли я в них играть? У тебя фантазия молодая и буйная. Я в своем возрасте уже не могу обнажаться на сцене.
ОН. Ты и в восемьдесят будешь самой сексуальной женщиной.
ОНА. Да что ты?!
ОН. Правда.
ОНА. Слава Богу, до этого еще далеко. Милый мой мальчик, хороший мой мальчик. Мне с тобой было очень хорошо. Поверь. Но я не могу быть с тобой. У меня семья, муж. Все монотонно и запрограммировано.
ОН. Но так жить скучно.
ОНА. Так жить нормально. В моем-то возрасте! Я устала от страстей. У меня была очень бурная молодость и сейчас я хочу покоя. Новых ролей, только на сцене я способна на феерические страсти, в жизни хочу  тихого семейного счастья.
ОН. У тебя оно есть?
ОНА. Да. Очень тихое и  очень семейное.
ОН. Завтрак с носками?
ОНА. Что?
ОН. Готовите завтрак и стираете носки?
ОНА. Хотя бы.
ОН. Но ты сама себе врешь!
ОНА. Да не вру! Я устала от вас за долгие годы. Ты ведь ни один такой, который меня любит.
ОН. Я такой один. Просто ты боишься любить.
ОНА. Ничего я не боюсь. Но их так много, понимаешь, их много, а я одна. У меня есть свои собственные чувства, эмоции, понимаешь? А они все пытаются залезть ко мне в постель. И замуж я вышла, чтобы защитится от всей этой толпы.
ОН. Помогло?
ОНА. Помогло.
ОН. И ты счастлива?
ОНА.  Думаю, да. Вот ты говоришь, я боюсь любить. Боюсь. Боюсь, что сердце не выдержит, Ибо любить умею только до смерти. Зачем я тебе? Зачем ты мне - понятно. Что там скрывать. Стареющая актриса хочет роль плюс еще любовника. Все закономерно. Я-то тебе зачем?
ОН. Я люблю тебя.
ОНА. Глупости. Ну, заметила я тебя, вытянула, устроила в театр. Поверь, только потому, что ты талантлив. Мысль о роли пришла уже потом. Ты веришь мне?
ОН. Верю.
ОНА. Ты еще молод и глуп. О том, чтобы спать с тобой, у меня и в мыслях не было. Идиотка.  Старая  идиотка.
ОН. Не говори так!
ОНА. Ты знаешь, сколько мне лет?
ОН. Я знаю о тебе все.
ОНА. А та твоя Раневская молоденькая?
ОН. Совершеннейший ребенок, хотя и на девятнадцать с половиной лет меня старше.
ОНА. Ты любишь старых теток?
ОН. Теток - нет.  Я люблю талант и личность. Это меня всегда вдохновляет. И тут уже не важен ни пол, ни возраст.
ОНА. Ты бисексуал?
ОН. Нет. Я драматург.
ОНА. А скажи, драматург. Я выгляжу неплохо?
ОН. Ты очаровательна.
ОНА. Даже с утра?
ОН. Даже с утра.
ОНА. И заметь, я никогда в жизни не делала пластики.
ОН. Ты - чудо.
ОНА. А скажи, гений, ты видел столько раз меня на сцене. Влюбился. Не боялся, что разочаруешься, когда увидишь меня в жизни?
ОН. Когда мы любим человека, то видим его таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
ОНА. У тебя прямо страсть к Цветаевой.
ОН. Да, это Цветаева.
ОНА. А как дальше? Там ведь есть продолжение.
ОН. Не любить человека - видеть его таким, каким осуществили родители. Разлюбить человека - видеть вместо него стул, стол. Принимаю абсолютно, проверено на собственном опыте.
ОНА. Может, лучше не любить, чем потом видеть стол или стул? Пусть уж как осуществили родители.
ОН. Глазам приказать можно. Сердцу - нет.
ОНА. Боже, ты весь седой. Это наследственность?
ОН. Это жизнь. А жизнь - великая драматургия.
ОНА. Значит, мы договорились, что постельную сцену убираем.
ОН. Да. Мы говорим о театре.
ОНА. О театре. Ты давно пишешь?
ОН. Всю жизнь.
ОНА. Пьес много?
ОН. Плюс-минус тридцать.
ОНА. Понятно, как и женщин.
ОН. Совершенно не связано. Могу для одной десяток написать.
ОНА. Своей Раневской писал?
ОН. Писал. Но меня не ставили. Но я сделал ей бенефис на пятидесятилетие. Вложил всю душу. Потом помог довести цветы и подарки. Она и тогдашний ее типа муж сказали мне спасибо. Ко мне даже не ревновали. Ревновал только тот, которого она любила. Я хотел набить ему  морду, но это значит - ее расстроить. Но когда он появлялся в зале со своей девушкой, ее бил озноб. Она не видела, она чувствовала. Спектакль проходил на автомате. Полета не было.
ОНА. Зачем ты говорил, что любишь меня? Ты до сих пор любишь ее.
ОН. Это разное. Это шрам на сердце. Который ноет на погоду. Любимый шрам, о котором всегда хочется говорить и хвастаться, как трофеем. У меня в комнате, где я живу, точнее, иногда ночую, твои фотографии,  и  ее, из "Сада".  После  было много историй и встреч мимолетных, но рана не заживает. И рана от тебя не заживет. Я это чувствую. Я уже это знаю.
ОНА. А ты ей говорил, что любишь?
ОН. Говорил. Она, как и ты, отвечала, что это невозможно.
ОНА. Но ведь ты, когда туда приезжаешь, спишь с ней.
ОН. Потом опять уезжаю к тебе.
ОНА. Нельзя любить сразу двух женщин.
ОН. Выходит можно. Ведь по большому счету, ни ты, ни она во мне не нуждаются.
ОНА. Мне по пьесе нужно тебя пожалеть?
ОН. Делай, что хочешь. Я люблю, когда персонажи выходят из-под контроля.  Это значит, они приобретают собственное мнение, живут своей жизнью и плевать хотели на автора. Не я теперь главенствую над ними, они надо мной. Молодцы. Удались.
ОНА. В следующий раз, когда поедешь, ты опять будешь с ней спать?
ОН. Не знаю. Как сложится.
ОНА. Она хорошая актриса?
ОН. Хорошая. Я в бездарности не влюбляюсь. Я их просто не вижу, не замечаю.
ОНА. Я убью тебя!!! Спокойно, спокойно. Я для тебя очередная ступень? К славе?
ОН. А на хрена мне слава? Мне нужно вдохновение. Ты - источник его. Ты - моя муза.
ОНА. Надолго?
ОН. Теперь уже навсегда.
ОНА. А она?
ОН. Что она? Она тоже - муза. Но вы абсолютно разные.
ОНА. Черт возьми! Хватит в моем присутствии восхвалять другую женщину!
ОН. Ты никак ревнуешь?
ОНА. Я? Да пошел ты к черту вместе со своими бабами и со своими пьесами!!
ОН. Любимая, что с тобой?
ОНА. У меня болит вот здесь. Сердце, наверное.
ОН. Валокордин? Карволол? Что у тебя есть?
ОНА. Да ничего не надо. Сейчас переболит. А почему ты не разводишься, если тебя ничто не объединяет с женой?
ОН. А зачем? Мне вполне удобно.
ОНА. Удобно? Вдохновение и удобство - вещи несовместные. Как можно любить меня и при этом спать с другой женщиной? Пусть даже гениальной актрисой!
ОН. Таки ты ревнуешь!
ОНА. Я ревную? Да я просто в бешенстве! Что ты со мной делаешь, автор?
ОН. Создаю новый образ. Это всегда болезненно.
ОНА. Для кого? В твоем сердце это отдает?
ОН. Больше в висках.
ОНА. Ты жесток.
ОН. Я? Нисколько. Ты все очень хорошо и правильно делаешь.
ОНА. Может быть, но это не я. Это некий персонаж, тобой придуманный.
ОН. Нет. Это именно ты в предлагаемых обстоятельствах.
ОНА. Это не я.  Я не хочу этого. Не хочу этих обстоятельств.
ОН. Ты хочешь покоя и тихого семейного счастья?
ОНА. Да!
ОН. Уже поздно. Ты заражена.
ОНА. Шизофрения - не инфекция!
ОН. Ты заражена любовью.
ОНА. Нет! Бред собачий! Я совершенно здорова! Я хочу тихого семейного счастья!
ОН. А хочешь со мной?
ОНА. Нет!!! С тобой не будет ни тихого, ни семейного! Уходи.
ОН. А знаешь, я тебя ревную.
ОНА. Меня?
ОН. Тебя. К этим безумным зрителям, что подносят тебе цветы. Смотрят влюбленными глазами. Они-то ладно. Но ты каждому улыбаешься и говоришь "спасибо"..
ОНА. Поклон - это часть профессии. Финал спектакля. Поднеси цветы - и тебе улыбнусь и скажу "спасибо". А вот когда я целуюсь, к примеру, на сцене с партнером, ты тоже ревнуешь?
ОН. На сцене - нет. Я разделяю жизнь и театр.
ОНА. Дружок, ты опасно заигрался. В твоей голове все смешалось: жизнь, пьеса. Почему тогда ревнуешь  к зрителю?
ОН. Потому,  что целуешься не ты, а персонаж. А зрителю на поклоне улыбаешься уже ты. Причем, той самой улыбкой, которой улыбалась мне сегодня ночью.. Я почувствовал себя зрителем, который подошел вручать цветы, по инерции, а цветы-то купить забыл.
ОНА. Глупенький мальчик, хоть и живешь давно...
ОН. А люди, когда влюбляются - глупеют.
ОНА. Даже гении?
ОН. Все.
ОНА. А к  мужу-то зачем ревнуешь?
ОН. Не знаю. Я его не знаю. Но, чувствую, он тебя не достоин.
ОНА. Уж не ты ли достоин меня?
ОН. А чем я плох?
ОНА. Да ты в бабах, как в шелках. А про меня говорил, мол, натура нехорошая.. Словцо неприличное ввернул. А сам-то ты кто?
ОН. Я - мужчина. Мне можно все.
ОНА. Ну, уж дудки!
ОН. Мне кажется, ты совершенно вышла из-под моего контроля.
ОНА. Из-под какого контроля?
ОН. Из-под контроля автора.
ОНА. Господи, я все время забываю, что я опять на работе. Я даже дома - в пьесе. Абсурд. Что там у меня по тексту?
ОН. По тексту еще не знаю, но думаю, примерно: забудь все, что было между нами этой ночью?
ОНА. Очень правильная реплика. Мне ее произносить?
ОН. Пока не надо.
ОНА. Хорошо, не буду. А почему не надо?
ОН. Потому, что это еще не написано.
ОНА. Ну, так пиши быстрее.
ОН. Тебе так хочется это сказать?
ОНА. Тебе хочется, чтобы я это сказала.
ОН. Мне не хочется. Поэтому, я оттягиваю эту реплику.
ОНА. Послушай, черт возьми, я совершенно потерялась. Где я? В жизни? В пьесе? Где? А-у-у-у!
ОН. Ты сейчас рядом со мной. И это главное.
ОНА. Задача твоего образа переспать с актрисой?
ОН. Нет. Написать пьесу.
ОНА. А я-то тут причем? Пиши. Понравится - сыграем. У нас разные профессии. Не совсем, конечно. Но у меня чувство, что надо мной ставят эксперимент. Ощущаю себя просто подопытным кроликом.
ОН. Не так давно, с полгода назад у меня была одна история. Мне нравилась женщина. Очень нравилась. И мне хотелось узнать о ней как можно больше. У нее умер отец, и она принесла все, что полагается. Мы помянули на работе, выразили соболезнования. А потом пошли продолжать в кафешку. А там - музыка. Хотелось, чтоб она как-то отключилась от скорбных мыслей. Потом начались танцы. Мне была интересна психология этого человека. Сдуру ляпнул, мол, женская психология и женские проявления для меня загадка. Сказал, что она мне нравится в своей непосредственности. И получил такую пощечину! Она кричала: кто тебе позволил меня изучать! Как тебе не стыдно! У меня умер отец! Потом я стоял перед ней на коленях и молил о прощении. Она не простила. Две недели она меня бойкотировала. А я писал стихи. Ну, нравилась она мне. В один из дней я положил ей стихи на стол. Она растаяла и простила меня. До этого ей никто никогда не писал стихи. Словом, это очень длинная история, хотя и длилась всего полгода. Но, полная страстей, безумных ситуаций и моего очарования, потом разочарования.  Словом , восемнадцать стихотворений - от восторга до отсутствия. Вспышка. Яркая вспышка - и полная темнота. Я даже с ней не целовался. Думаю, она даже не знала, насколько мне нравилась. Перед новым годом, по-пьяни, она нанесла мне, себе же самой для меня, смертельную рану. Она для меня умерла. И после новогодних каникул я видел не глаза цвета горного хрусталя, а стол, стул... Ну а теперь твоя страшная реплика.
ОНА. Какая? Я не знаю текста.
ОН. Та самая.
ОНА. Уже пора?
ОН. Говори.
ОНА.  Я хочу… Хочу  тебе сказать...
ОН. Что?
ОНА. Все, что между нами случилось, еще ничего не значит.
ОН. Что?
ОНА. Да, ничего не значит! Забудь все, что было между нами этой ночью.
ОН. Таки сказала.
ОНА. Да! Потому что ты мне изрядно надоел. Иди и пиши свою пьесу. Напишешь, как положено, сначала в литчасть.
ОН. Я уже почти написал.
ОНА. Вот и хорошо.
ОН. Только с финалом - проблема.
ОНА. Иди, придумывай финал.
ОН.  В этой пьесе я один финал не придумаю.
ОНА. В других же как-то придумывал?
ОН. Но эта пьеса особая. Мне без тебя не справится, ведь мы пишем и играем ее вместе.
ОНА. Мы что, прямо и играем? Без репетиций?
ОН. Какие репетиции, если вот он - зритель?!
ОНА (вглядываясь в зал). И, правда, зритель. Но это, должно быть,  свои.? Я ведь даже текста не знаю. Я в глаза его никогда не видела.
ОН. Свой текст ты знаешь безупречно.
ОНА. Когда я его успела выучить?
Он. Ты знала его всегда.
ОНА. А в каком году написана пьеса?
ОН. В день и год твоего рождения.
ОНА. Старье. Это я не о себе, а о пьесе.
ОН. Не старье. Классика. Это я не о пьесе. Это о тебе.
ОНА. А кто автор? Ты? Сколько тебе было в год моего рождения? Минус двадцать пять?
ОН. Минус двадцать три.
ОНА. Нахал.  Знаешь, в своей жизни я много общалась и с писателями, и с поэтами, и уж, конечно же, с драматургами, но настолько ненормальных, уверяю, не было.
ОН. Ты же сама сказала, что я - гений. А с гениями трудно.
ОНА. Да уж, не легко.
ОН. У тебя были гении?
ОНА. Да. Один за всю жизнь.  Он вздумал писать пьесу обо мне. И это было его ошибкой. Я ведь не персонаж, я актриса. Но пьесу задумал интересно: в режиме реального времени...
ОН. Это называется  on lane.
ОНА. Не знаю, как это сейчас по-модному называется, но затея бредовая. Я должна быть просто я. Кому это интересно?
ОН. Это интересно мне. Если получится, чтобы еще хоть одному было интересно, - счастье.
ОНА. Но это была совершенно случайная связь.
ОН. Ты в этом уверена?
ОНА. Я абсолютно в этом уверена.
ОН. Поверь, ты ошибаешься.
ОНА. Нисколько.
ОН. Жалеешь?
ОНА. Смешно о чем-либо жалеть, когда уже каждый день на счету.
ОН. Ты моложе всех молодых.
ОНА. Конечно! «Ленин всегда живой! Ленин всегда со мной!»
ОН.  Дура ты! Я люблю тебя.
ОНА. О-о-о! Первой реплики не слышала лет двадцать, второй – часа два.
ОН. Теперь реплика твоя.
ОНА. Какая?
ОН. Вторая. Ты вторишь мне..
ОНА. Я забыла.  Вторая? Дура была первой?
ОН. Я люблю тебя. Повторяй за мной. Я люблю тебя.
ОНА. Я сейчас должна сказать... Я не буду этого говорить.
ОН. Смешно. У нас в театре шла "Лолита" Олби по Набокову. Текст, если читала, сама знаешь, весьма стрёмный. Актриса играет Шарлоту. Роль вводная. Репетиция. Шарлота забывает текст. Режиссер орет помрежу: подскажите! Она ему отвечает (помреж - дама религиозная и целомудренная): такую гадость я повторять не буду. Говорю, давайте я подскажу. Беру текст, шепчу актрисе: "ты кончил, я тоже хочу". Помреж в краске, актриса в краске повторяет. Понимаешь, при всей своей ****кой натуре, она произносит это на репетициях весьма смущенно. Спектакль только расковывает.
ОНА. Мне сейчас хочется произнести нецензурную фразу. Но если это не по тексту - сдержусь. Это что, все та же актриса? Раневская - она?
ОН. Она.
ОНА. Почему ты все время говоришь о ней?
ОН. Потому, что из-за нее я даже вены резал.
ОНА. Вены? Сумасшедший! Это же глупо.
ОН. Любить - глупо?
ОНА. Любить - прекрасно! Глупо резать вены.
ОН. Да что ты понимаешь?
ОНА. Понимаю, что совершенно ни черта не понимаю. Я не хочу быть твоей музой. Как мне отказаться от этой роли?
ОН. Уже никак.
ОНА. Я не хочу.
ОН. Прости.
ОНА. Это рок?
ОН. Нет. Это твой жребий, который тебе выпал..
ОНА. Я боюсь этот жребий.
ОН. Со мной не бойся ничего.
ОНА. С тобой. А если я боюсь именно тебя?
ОН. Это не правильно. Со мною не стоит ничего бояться. Сейчас мы петляем, сюжет, коллизия, интрига... Сама понимаешь.
ОНА. Кульминацию уже прошли?
ОН. Почти. Дело к развязке. Хотя, по большому счету, кульминация - вот истинный финал. Прерванный полет. Умный зритель все додумает сам.
ОНА. Прости.
ОН. Да. Что?
ОНА. Прости, что напоминаю. Тебе к одиннадцати.
ОН. Я помню. У меня есть еще полчаса. Так не хочется от тебя отрываться.
ОНА. Да? А сам все время говоришь о других женщинах.
ОН. Это бравада. Мне так не хочется от тебя отрываться.
ОНА. Но мы обязательно встретимся. Уже сегодня. У меня репетиция. А если твоя  пьеса окажется хорошей...
ОН. Меня будет играть другой. Говорить мои слова, целовать тебя будет другой.
ОНА. Жизнь от спектакля отличается тем, что он повторим, а она -  нет. Может, это вообще не стоит ставить? Как играть хронику?    Как ты сказал? Пьеса в режиме реального времени? Реального или ирреального? Во всяком случае, себя я потеряла. Заблудилась между реальностью и нереальность. Поэтому, не пиши аплодисменты. Они не нужны. Хотя, все равно будут. Финал-то придумал?
ОН. Придумал.
                Берет бумагу, ручку. Что-то быстро записывает.
      Не читай пока. Сейчас я уйду. Доиграешь без меня.
ОНА. Черт возьми! Что это значит?
ОН. Запомни, что я люблю тебя. Я тебя люблю – и это главное. Моя пьеса об этом. Запомни. Пойми. Дальше не важно. Мне пора. Все написано. (Исчезает).
ОНА. Сумасшедший. Исчез, как и не было. Будто ничего не было. (Читает). Она: Поэтому, не пиши аплодисменты. Они мне не нужны. Хотя все равно будут. Финал-то придумал? Он: Придумал. Берет бумагу, ручку. Что-то быстро записывает. Он: Не читай пока. Сейчас я уйду. Доиграешь без меня. Она: Черт возьми! что это значит? Он: Запомни, что я люблю тебя... . Я тебя люблю – и это главное. Моя пьеса об этом. Запомни. Пойми. Дальше не важно. Она: Я люблю тебя. Я люблю тебя. Несносный мальчишка! Все-таки написал! Я люблю тебя. Я люблю тебя! Я люблю тебя!!! Люблю... Ну, хватит! Дальше не важно! Все! Занавес!!!


КОНЕЦ

2007 г.

 Сведения об авторе:
     Пушкина Алла Александровна родилась 15 декабря 1970 года в г.Чернигов (Украина). В 1996 году окончила Черниговский педагогический институт (специальность «история и психология»), а в 1999 году  литературный институт (мастерская В.С Розова и И.Л. Вишневской, специальность «драма»).
     С 1996 по 2002 год работала заведующей литературной частью Черниговского областного Молодежного театра, В 1997 году с пьесой «Охота на мужчин» участвовала в семинаре молодых драматургов в Щелыково. 2002 по 2005 - актриса Черниговского областного детского театра кукол. Пьесы пишу с 16 лет (в арсенале более 20-ти пьес).  В 2005 году   переехала в Москву. С 2007 года опять живу в Чернигове. 2008-2009 годы – зав.лит областного филармонического центра фестивалей и концертных программ, с 2009 года – вновь  зав.лит Черниговского областного Молодежного театра (Украина). С апреля 2014 снова в Москве.
Координаты:
Тел. 967 161-87-55
e-mail: pushkina-etna@list.ru