Пункт назначения - бесконечность. Ч. 2, гл. 9-10

Глава 9.
Прелюдия

12 мая 20… года, 13 часов 25 минут,
Тихий океан, остров Гуам

На военно-морской базе США «Арпа-Харбор» на Гуаме было оживленно, как в дни подготовки к дальнему морскому походу отряда кораблей.
Население всего острова составляет едва ли 150 тысяч человек, из них более двадцати тысяч – это военнослужащие, обслуживающий базу гражданский персонал и члены их семей. Коренные жители острова – чаморро –заняты в двух областях: туристический бизнес и обслуживание двух американских баз – военно-морской и авиационной. Сейчас весь остров, а не только военные базы, превратился в человеческий муравейник в связи с подготовкой к отправке поисковой экспедиции. В порту происходила лихорадочная погрузка всего необходимого на вспомогательные суда. На одном транспортном судне велись какие-то авральные работы по переоборудованию верхней палубы: под мощным погрузочным краном полубака монтировалась широкая платформа с массой креплений и непонятных пока деталей. На судно грузились огромные барабаны с тросами, кабелями, шлангами. На пирсе, уже распакованная и, видимо, проверенная в работе, ожидала погрузки мобильная компрессорная станция для сжатия и сжижения воздуха «Акваланг 500».

Гленн Грант и Даррелл Смит сидели под зонтиком на веранде кафе «Тропикана» и потягивали виски с содовой и со льдом. Кафе находилось на полпути к вершине самой высокой и, собственно, единственной горы острова, Ламлам, пик которой возвышался над уровнем моря на 406 метров. С веранды кафе открывался замечательный вид на всю акваторию военно-морской базы. Примерно в пяти километрах виднелась ВПП авиабазы «Андерсен», по которой с интервалом в пятнадцать минут прокатывались, взлетая и садясь, крупные транспортные самолеты. Каждые сорок минут в воздух поднималась пара истребителей Ф-16, несших патрульную службу над достаточно большой акваторией этой части океана. Собственно говоря, патрулировать здесь было нечего, и постоянно находящиеся в воздухе два истребителя, были, скорее, данью военной службе и тем необходимым занятием, которое не позволяло ни пилотам, ни механикам, ни диспетчерам окончательно не расслабиться и не свариться в этом теплом котле курортного рая. Многим серьезных усилий стоило не спиться на этом вечном пляже.

Грант со Смитом летали на своем АВАКСе один раз в десять-пятнадцать дней. Большей частью задания были туманны и придумывались начальством авиабазы опять же для того, чтобы ни люди, ни техника не простаивали.
— Даррелл, — позвал Гленн. — Ты как всегда осведомлен лучше других. Скажи, а правда, что к нам сюда направляют русских для участия в экспедиции?
— Да, Гленн, — лениво отозвался Даррелл. — И для этого не надо быть вхожим в Белый Дом. Информация открытая.
— А чем, собственно, они могут нам тут помочь? Я помню, когда утонула их субмарина «Курск», они сами обратились к норвежцам, а потом для подъема самой лодки был создан чуть ли не транснациональный консорциум…
— С тех пор, старина, прошло уже много лет, — ответил Даррелл. — Русские тоже не стоят на месте и стараются учиться на своих ошибках. Лучше, правда, учиться на чужих. За это время они кое-что построили, кое-кого выучили. У них сейчас три действующих батискафа: «Мир-1», «Мир-2» и «Океан». «Океан» – совершенно новый аппарат. Уж не знаю, лучший ли, но современный. Есть две спасательные глубоководные подлодки у англичан и по одной у французов, швейцарцев и японцев.

— Но ведь у нас тоже что-то было?
— Да, батискаф «Си Клиф», но он сейчас на реконструкции.
— У меня такое впечатление, что ты готовишься к экзаменам на место юнги в команде Кусто. Откуда ты все это знаешь?
— Гленн, моя подружка, с которой я познакомился в прошлом году в отпуске, работает в Океанографическом институте Вудс-Хоул. Она мне все уши прожужжала по поводу погружений, экспедиций, батискафов. Надо отдать ей должное – Вивьен здорово этим увлечена и хорошо разбирается не только в современных исследованиях, но и знает историю вопроса. А уж легендарное погружение батискафа «Триест» с Жаком Пикаром и Доном Уолшем на дно Марианской впадины на глубину более 11 тысяч метров в рамках Проекта Нектон, может рассказать по минутам, будто сама там была. Кстати, кроме чисто научных погружений в Средиземном море и на дно Марианской впадины, батискаф использовался для поисково-спасательных работ. Помнишь, в 1963 году пропала наша подлодка «Трэшер» (SSN-593)? Так вот, ее поисками занимался как раз «Триест» конструктора Огюста Пикара.

— Даррелл, я не могу этого помнить, также как и ты. Я могу это только знать. И я знаю, читал соответствующие документы. Так что не особо задирай нос – мы тоже не лыком шиты!
— Ой, да ладно, ладно! — шутливо замахал руками Даррелл. — Я тут тебе сказал, что у швейцарцев глубоководная подводная лодка есть. Это не совсем так. У них батискаф «Кальвин» конструкции Жака Пикара – сына того самого Огюста Пикара, создавшего «Триест».
— Эй, чамо! — позвал официанта Гленн. — Сколько можно ждать?! Давай уже, накрывай!
У Даррелла пискнул мобильник, возвещая о приеме СМС-сообщения. Смит поднес его к глазам и углубился в чтение.
К их столику быстро подошел гарсон с подносом и начал расставлять еду: кальмары по-мексикански, угорь по-французски, мидии, вареные в белом вине, картошка фри, бобы…
Гленн не стал дожидаться дополнительного приглашения и стал быстро заполнять свою тарелку.

— Гленн, а ты знаешь, моя Вивьен легка на помине! — оторвавшись от дисплея мобильника, заулыбался Даррелл. — Завтра спецрейсом прилетает с континента, ее включили в состав экспедиции. Здорово! Только, боюсь, времени на общение будет мало, они же почти все время будут болтаться на судах ВМС в районе затопления. Черт!
Даррелл озадаченно почесал затылок и придвинул к себе тарелку.
— Радуйся, локатор! К тебе девушка приежзает, а уж время для утех вы всегда найдете – в море ли, на острове… — с набитым ртом промычал Гленн.
— Да, ты прав, конечно, что это я на самом деле… Ладно, давай подкрепимся!

12 мая 200… года, 09 часов 30 минут,
Космодром «Плесецк»

Иван Петрович Царев, директор космодрома «Плесецк», устало взглянул на майора Озерова:
— Да ты садись, садись. Вон, чайку налей, а хочешь – кури. Извини, мне позвонить надо.
Андрей присел на один из стульев, расставленных вокруг стола для совещаний в кабинете директора, взял с подноса горячий заварной чайник и наполнил чашку. Положив пару ложек сахара и помешивая ложечкой, он огляделся. В этом кабинете он был один раз, да и то не более минуты и сильно волнуясь: его представили директору как командира транспортника, прибывшего в его распоряжение. Тогда Царев задал всего два вопроса: какой налет и не жалеет ли, что согласился перевестись.

Теперь же Андрей внимательно осмотрелся. Кабинет был довольно большой, но одновременно уютный: два шкафа с книгами, школьная доска на стене, телевизор, сервант, где за стеклом стояли не фужеры, а самые разнообразные модели самолетов и ракет, круглый стол для совещаний и стол хозяина кабинета. На столе стоял открытый ноутбук и пять телефонов, три из которых были явно правительственными. Плотные занавески пропускали мягкий рассеянный утренний свет.

Царев закончил тихо бубнить в трубку, положил ее на рычаг и поднял глаза на Озерова:
— Майор, у тебя как с английским?
Рука летчика с чашкой замерла на полпути к цели.
— Не жалуюсь.
— А экипаж?
— Радист и штурман в норме, остальные послабее, но тоже не первоклашки…
— Есть задание. Сложное, но выполнимое. Надо взять на борт груз и десять-пятнадцать человек пассажиров. В связи с тем, что лететь придется далеко, с дозаправками и желательно без посадок, надо срочно оборудовать в твоем транспортнике четыре-пять спальных мест. Груз – батискаф «Океан» на транспортной платформе и необходимое оборудование. Конечный пункт… — Царев выдержал паузу. — Остров Гуам, США. Ну, как перспективка искупаться в Тихом океане и позагорать на пляже?

— Есть, Иван Петрович, слетаем, — справился наконец с удивлением Андрей.
— Ну и отлично. Ты чаек попивай, а я тебе поясню кое-что. Вижу же, что от любопытства аж покраснел весь…
— Это от чая – горячий больно!
— Ладно, ладно… Так вот. Что произошло на орбите, ты знаешь. Корабль чужих, сбитый снайперским дуплетом бравого капитан-лейтенанта Ронни Белла, свалился в Тихий океан и бодро затонул под неусыпным оком американского АВАКСа. Район помечен, объявлен закрытой зоной. Американцы собирают поисковую экспедицию со свойственным им размахом. Пригласили участвовать и нас. Я только что связывался с Москвой, получил «добро». У тебя и твоего экипажа есть действующие загранпаспорта?
— Откуда, Иван Петрович?
— Так. Тебе и экипажу немедленно заполнить анкеты и вместе с фотографиями сдать моему помощнику. С ФМС я договорюсь.

— А визы там не нужны? — осторожно поинтересовался Озеров.
— Визы вам поставят там, на авиабазе. Наш МИД договорится с американцами, по крайней мере, обещали клятвенно, да американцы и сами в этом заинтересованы. Тебе все ясно, командир? Часа через три прилетят наши океанавты, а к вечеру, дай Бог, подкатит тягач с батискафом. Как загрузитесь – на взлет, только мне сообщи лично. Может, спросить что хочешь? Только быстрее, времени нет.
— Будут ли какие указания по пребыванию на американской базе?
— Никаких специальных указаний не будет. Да, чуть не забыл: командировочные в валюте плюс немного подотчетных на весь экипаж получишь в финчасти, полетное задание – у своего командира части. Больше вопросов нет? Тогда бегом марш!
— Есть! — вскочил Озеров, щелкнул каблуками и быстро направился к двери.
— Плавки не забудь, «турыст»! — усмехнулся вдогонку Царев.

13 мая 20… года, 15 часов 30 минут
Женева, ЦЕРН

Профессор Армон, вернувшись из женевского аэропорта Контрэн, где он вместе с Дюмоном проводил в Америку Ашота, сразу направился в главный пункт управления коллайдером в Мейране. Поприветствовав коллег, он сел за пульт рядом с Аленом и стал считывать информацию с большого монитора, установленного на стене зала. Все параметры работы коллайдера были в норме. Можно было приступать к началу того эксперимента, ради которого, собственно, и был построен этот фантастический подземный город.

— Ну что ж, друзья, — обратился к собравшимся в зале ученым Дюмон. — Мы с вами наконец-то вплотную приблизились к тому моменту, ради которого жили и работали последние несколько лет. Настало время включить рубильник на полную мощность! Все готовы? Включаю! Пуск!
Все ощутили легкую вибрацию, которая быстро сошла на нет, уступив место негромкому ровному гулу – низкочастотной симфонии коллайдера. Заработали все три разгонных контура, но основные события микромира должны были происходить в самом большом – третьем контуре, который и являлся Большим Адронным Коллайдером. Крошечные, почти иллюзорные частички бесконечно миниатюрного мира в степени «йокто» или 10 в -24 степени метра, получившие гигантскую энергию, начали сталкиваться, высвобождая еще большую энергию и рождая новые частицы, а может быть, и новые законы физики…

Никакой катастрофы не произошло, коллайдер уверенно вышел на рабочую мощность, и жесткие диски супер-ЭВМ ЦЕРНа стали постепенно наполняться первыми результатами эксперимента.
Через несколько часов монотонной и утомительной работы Дени Армон встал и потянулся, хрустнув суставами.
— Ален, ты как хочешь, а я пойду немного отдохну, а потом зайду к нашему хиппи и поколдую вместе с ним над СИТом и гобоем.
— Хорошо, Дени, я попозже заскочу к вам.
Они обменялись рукопожатием, и Дени быстро вышел из центрального пункта управления.

13 мая 20…года, 18 часов 15 минут,
Японское море, высота 6 тысяч метров.

Последняя, вторая дозаправка, на этот раз воздушная, должна была происходить сразу после прохождения японского острова Кюсю. Американцы подтвердили взлет своего стратотанкера КС-135 с военной базы «Нютабари». Командир экипажа воздушного танкера уже связывался с Андреем. Они представились друг другу – американца звали Норман Джонс и был он тоже майором. Они обсудили примерный район встречи и время.

ИЛ-76 МД уже много часов разрезал прозрачное воздушное пространство России, Китая, теперь вот входил в зону юрисдикции КНДР и Японии. В Иркутске, после шести с небольшим часов лета, они все-таки сделали короткую остановку, дозаправились и погрузили на борт несколько десятков комплектов обедов, минеральной воды и фруктов. Аэродромная бригада механиков быстро протестировала все четыре двигателя и основные узлы авиалайнера и дала свое добро на продолжение полета. Они пробыли на земле всего час двадцать.
Взлетели они вовремя: над летным полем стал быстро конденсироваться плотный туман, что случалось здесь довольно часто. Уже отлетев на полсотни километров от аэропорта, они слышали переговоры диспетчеров и экипажей других самолетов, находящихся на подходе к Иркутску, из которых было понятно, что многие рейсы разворачивали на другие аэродромы.

Андрея разбудил бортмеханик, совсем молодой младший лейтенант:
— Товарищ командир, перекусон готов, а потом ваша вахта, вы сами просили… Извините.
— Все нормально, Николай, спасибо тебе.
Андрей сел на узкой койке, потянулся и протер глаза. Замерев на секунду, он прислушался к работе двигателей – все нормально, моторы работали ровно и уверенно. Андрей соскочил с койки и пошел сначала в санузел, а затем в импровизированную столовую, которую оборудовали на борту на верхней палубе, и где постоянно сидело два-три человека.

Океанавты оказались ребятами серьезными, но одновременно и веселыми. Все что они делали, сопровождалось шутками, анекдотами. Они с удовольствием подтрунивали друг над другом. Несколько раз объектами беззлобных шуток становились и летчики. Андрею нравились эти ребята. Немного выделялся командир батискафа капитан-лейтенант ВМФ Михаил Крупнов – невысокий, крепко сложенный блондин с зеленоватыми глазами. Он был немного интроверт и редко открывал рот, а если это делал, то все его подчиненные замолкали и «внимали». Судя по всему, он пользовался у своей команды очень высоким авторитетом. Но это могло только радовать – за дисциплину можно не беспокоиться.

Быстро расправившись с разогретой едой – не очень вкусным бефстроганов с картошкой и салатом а-ля оливье – он поднялся по лестнице в кабину пилотов. Второй пилот, старший лейтенант Евгений Строков, довольно упитанный шатен, как всегда сидел в своем ложементе в позе спящего – штурвалом ворочал автопилот. Но, Андрей знал доподлинно, в любую секунду его напарник был готов взять управление на себя и пилотировать машину. Таких пилотов, как Евгений – поискать.
— Ну, как?
— Катастрофа идет по плану, — привычно откликнулся второй пилот.
— Радист! — усаживаясь в ложемент, позвал в лингофон Андрей. — Связь с американцами!
— Есть связь с американцами! — бортрадист быстро заговорил по-английски в лингофон.

Через пятнадцать минут на фоне начинавшего темнеть закатного неба черным силуэтом пропечатался американец. Началось сближение.
— Как видимость, Энди? — послышалась в наушниках английская речь Нормана.
— Освещенность вполне достаточная, Норман, но я бы не стал медлить: все-таки темнеет…
— Согласен, давай начинать.
Огромный КС-135 Stratotanker медленно, но четко занял позицию чуть впереди и выше ИЛа. Из хвостовой нижней части фюзеляжа выдвинулась длинная заправочная штанга. За стеклом кормовой кабины был виден оператор, работающий верньерами управления.
— Энди, оператор просит тебя продвинуться на два метра вперед, — зазвучал голос Нормана.
— Есть, выполняю.
— Жень, добавь чутка на секунду! — попросил он второго пилота.

Евгений чуть двинул вперед РУД , и сразу вернул ее на место.
— Отлично, Энди! Теперь так и держи, мы все сделаем, — одобрительно прогудел американец.
— Бортмеханик, открыть верхнюю заправочную лючину!
Американский оператор увидел, что позади кабины пилотов русского самолета открылось специальное отверстие для приема заправочной штанги. У тяжелых транспортных самолетов заправочная горловина находится, как правило, в верхней части фюзеляжа чуть позади кабины. Ловко двигая джойстиками, он подвел штангу ближе и включил запирающие магниты. Конус четко вошел в горловину. На приборной панели и у него и у бортмеханика ИЛа зажглись зеленые индикаторы. Теперь оба гиганта летели в одной связке.
— Энди, сколько будешь брать? — опять прорезался Норман.
— Пятьдесят тонн! — ответил Андрей.

Спустя десять минут оба лайнера расцепились и слегка разошлись в стороны. ИЛ чуть поднялся и летел теперь на одной высоте с КС.
— Спасибо, Норман, выручил. Я твой должник!
— Заметано! За тобой выпивка!
— Идет! Что предпочитаешь?
— Ловлю на слове, я ведь оригинал! Если доведется посидеть вместе в баре, то я предпочту старый выдержанный «Кальвадос».
— А ты эстет! Хорошо, зафиксировал.
— Ну, пока, майор!
— Счастливо, майор!

Лайнеры качнули крыльями и стали быстро расходиться в стороны. Норман переключился на волну базы:
— Остров, Остров, я Фокстрот! Посылку русским передал, жду указаний.
— Фокстрот, немедленно меняйте курс! — тут же затрещало в наушниках. — В квадрате 67-43 два патрульных Ф-16 были вынуждены сопроводить…
После довольно интересной и не вполне обычной встречи с русскими, началась стандартная, нудная работа. Норман поморщился, вздохнул, прибавил газ и стал плавно разворачивать свой воздушный танкер.
— Фил, — обратился он ко второму пилоту. — Как ты думаешь, куда они направились и что везут? Не связано ли это со всей свистопляской вокруг станции МКС? Но зачем там русские, мы что, без них не справимся?
— Летят они, я думаю, на Гуам, туда, где навернулся сбитый НЛО. Я слышал, собирается специальная экспедиция по поиску и подъему тарелки. Кстати, экспедиция международная, как и сам проект МКС. Поэтому в нем и участвуют русские. Да, наверное, и не только русские. А вот, что везут… Наверное, какое-нибудь подводное оборудование. Сколько Кэндид  на борт может взять, Норман?
— Пятьдесят тонн.
— Да, достаточно, чтобы перевезти тяжелый танк. Но танк-то они, конечно, не повезут, а вот батискаф очень даже может быть!

* * *

В кромешной темноте или, правильнее, в отсутствии света, по темному и бесконечному пространственному туннелю, изредка, из ниоткуда и в никуда, стали пролетать огненные иглы. Это рождались, чтобы просуществовать безмерно малый отрезок времени, самые микроскопические чатицы материи. Похожими на иглы они становились из-за своей хоть и конечной, но колоссальной физической скорости – скорости света. Проследить их полет в реальном времени было невозможно, и они отображались в мозгу супервизора лишь своими светящимися траекториями. Эти иглы были пока настолько редки, что каждую следующую приходилось ждать целую вечность. Но супервизор был терпелив и умел ждать, так же как умел фантастически быстро просчитывать миллиарды комбинаций, вариаций и возможностей. Супервизора не интересовало, откуда берутся частички материи, кто их разгоняет и как – для этого существовали подчиненные ему удаленные «флаги». Главная задача супервизора состояла в том, чтобы проследить, в случае столкновения летящих навстречу друг другу со световой скоростью частиц, рождение чего-то нового: материи с необычными свойствами и характеристиками, антиматерии, пространства с новой метрикой или законами.

Пространство, в котором работал супервизор, было ему знакомо. Это был трехмерный бесконечный плоский мир, с метрикой Евклида. Что такое «Евклид», супервизор не знал, да и не мог знать. Его гигантская память хранила лишь то, что в нее вложили сюзерены – высший разум, которому супервизор подчинялся. Кто такие сюзерены, и почему он им подчиняется, его не интересовало. Если бы его спросили в чем его предназначение, то, следуя правилам логики, он бы ответил: «Выполнять приказы сюзеренов». Любопытство было ему чуждо, как и любые другие эмоции.

Огненные иглы стали чертить темное пространство чаще и ярче. Энергия частиц медленно, но неумолимо возрастала. Супервизор задействовал новые датчики и анализаторы, открыл, на всякий случай, доступ к дополнительным объемам своей практически неисчерпаемой памяти. Но даже эти сверхчувствительные приборы и могучий интеллект супервизора не уловили того момента, когда слегка дрогнула и чуть провисла клетчатая поверхность трехмерного евклидового пространства, будто на тончайшую эластичную паутину упала капля росы. Это, действительно, была первая капля. Метрика, незримо для супервизора, перестала быть евклидовой в полной мере и приняла некоторые, пока неосязаемые, неуловимые признаки неевклидовой геометрии, или метрики Лобачевского. Супервизор не знал, что такое «Лобачевский».

Глава 10.
Марианская бездна

15 мая 20… года, 07 часов 10 минут,
Военно-морская база США
«Арпа-Харбор», о.Гуам

Подковообразный космический корабль чужих висел в нескольких метрах над дном океана, «подвешенный» своим силовым защитным полем на глубине ста двадцати метров. Всего метрах в пятнадцати от этого места дно резко, под углом около 60 градусов, уходило вниз в безумную одиннадцатикилометровую бездну Марианской впадины. Чтобы понять, жив ли Гость, надо было долго приглядываться к корпусу корабля, что было трудно, учитывая практически полное отсутствие света на этой глубине и оптические искажения, создаваемые силовым полем. Но что-то все-таки было заметно: перемигивание наружных светодатчиков, легкое, едва видимое свечение самого силового поля. Иногда можно было заметить и легкое движение: открывались и закрывались небольшие лючки в корпусе, выдвигались и задвигались штанги, манипуляторы, еще какие-то механизмы и приспособления… Можно было предположить, что проходит ремонт корабля, его диагностика и тестирование. Но кто его проводит – экипаж? Или это автоматика?

С шести сторон Гость был профессионально отмечен якорными стационарными радиобуями. У самого дна тонкие, но прочные фалы имели по нескольку светодиодов, которые, лишь слегка освещая донный песок, четко обозначали местонахождение Гостя. Поплавки радиобуйков хорошо просматривались на поверхности и днем и ночью, благодаря своей яркой раскраске и проблесковым маячкам.

Над Гостем на поверхности океана встали на якорную стоянку два сторожевых корабля флота США. Они постоянно сканировали и прослушивали дно в месте затопления. Несколько раз пытались спустить камеру, но безуспешно: то камера не работает, то ее отнесет легким подводным течением в сторону, то развернет не туда, куда надо. Подошла и подводная лодка, но не подплывала близко – опасалась. В нескольких милях от буйков, самым малым патрулировал крейсер «Порт-Ройял», выполняя многомильные маневры циркуляции, как тривиальный торпедный катер.
Но все это было лишь прелюдией к планируемой полномасштабной спасательно-научной операции. Главные «силы» еще не подошли.

* * *
На военно-морской базе спешно шла подготовка к экспедиции. На причал уже доставили русский батискаф, прилетевший накануне вместе с экипажем и командой техников.
Из Санкт-Петербурга поздно вечером 13 мая отплыл научно-исследовательский корабль Академии наук России «Мстислав Келдыш». По прибытии на Гуам он и станет плавучей базой и центром управления батискафом. Однако доберется «Келдыш» до Гуама не раньше, чем через месяц. Шутка ли, придется проплыть около девяти тысяч морских миль. Так что и команде судна и научным сотрудникам выпала необычная вахта: сначала померзнут в еще прохладной Балтике, затем покачаются на десятиметровых волнах в Бискайском заливе, а уж потом позагорают под палящим солнцем Порт-Саида, Красного моря, Индийского океана и экватора.

То, что сейчас сооружалось на полубаке вспомогательного американского судна «Сивулф» для спуска и подъема «Океана», было паллиативом, временным решением, которое было принято только из-за необходимости как можно скорее начать работу на дне.
Прибыв на борт «Сивулфа», «океанавты», как их окрестили на базе, сразу же включились в общий аврал и стали помогать американским морякам и местным монтажникам возводить это достаточно нелепое сооружение. Батискаф пока стоял принайтованный к транспортной автоплатформе. Командование базы приставило к нему двух морских пехотинцев на всякий случай – уж больно нужная и дорогая техника.
К вечеру ожидалось прибытие английского специального отряда подводников, которые обладали и опытом, и техникой, и экипировкой для работы на такой глубине.

В одном из административных зданий базы нескончаемой чередой шли совещания штаба ad hoc экспедиции. Там частенько встречались Озеров, Крупнов, профессоры Арутюнян и Сертиз, доктор Ванхаймер, полковники Рейли и Блан.
Доходило и до конфликтов. Сегодня утром, во время совещания, получив очередной звонок от помощника президента США по национальной безопасности, командующий базой адмирал Томас Джексон не выдержал и в довольно резких выражениях посоветовал тому не хвататься за телефонную трубку всякий раз, когда чешутся руки.
— Вы меня не убедите в том, что Президент требует от вас доклада каждый час! А посему умерьте свой административный зуд и дайте людям спокойно работать. Нервотрепки и без вас хватает! — сказал напоследок Джексон и бросил трубку.
Присутствующие по достоинству оценили поступок, засмеялись и зааплодировали. Адмирал обвел аудиторию хмурым взглядом, остановился на командире русского батискафа и спросил:
— У вас в России так же?
— Чиновники везде одинаковы, господин адмирал. Одно слово – бюрократы, — спокойно ответил Михаил.
— Вот-вот. Так, к делу! — адмирал начал перебирать на столе документы. — Где командир «Кэндида»?
— Я здесь, господин адмирал! — вытянулся Озеров.
— Вам предписано в 10 часов вылететь во Владивосток, погрузить подготовленное оборудование и доставить его сюда.

Подтверждение приказа из Плесецка ваш радист уже получил. Соответствующие распоряжения даны на авиабазу «Андерсен». Все ясно?
— Так точно, господин адмирал. Можно выполнять?
— Выполняйте!
Андрей быстро скрылся за дверьми.
Через два часа, получив подтверждение задания и заправившись под завязку, ИЛ-76 МД с опережением графика взмыл в голубое небо и, коптя своими турбовентиляторами, стал удаляться в северном направлении.

20 мая 20… года, 07 часов 00 минут,
база ВМС США, о.Гуам

Спустя четыре дня все члены штаба собрались на последнее перед выходом в море совещание. Слово взял адмирал Джексон:
— Господа, я рад сообщить вам всем, что подготовка экспедиции практически закончена. Отобраны суда, которые примут участие в походе, доставлена необходимая спецтехника, прибыли специалисты по глубоководным погружениям. Кроме этого, проведена большая работа по переоборудованию вспомогательного судна «Сивулф» под платформу для батискафа «Океан». На вспомогательном судне «Аляска» установлена платформа и барокамера для аквалангистов. В походе также участвует противолодочный корабль «Питтсбург». Его вертолеты нам, я думаю, пригодятся. Все суда полностью заполнили бункеры и готовы к отплытию. Несколько дней назад из Санкт-Петербурга вышло русское научное судно «Келдыш», но присоединится к нам еще нескоро… С сожалением вынужден доложить вам, что сам я остаюсь на базе для общей координации в рамках всего проекта. Я вам даже завидую! Ну, ладно. Вопросы? Нет? Тогда назначаю отплытие через два часа, на девять часов ровно. С Богом! — Джексон стал собирать в дипломат лежавшие на столе документы.

Присутствующие задвигали стульями, вставая, и потянулись к дверям.
Через полчаса участники экспедиции стали cкапливаться на причале, где ошвартовались «Сивулф» и «Аляска». Началась посадка.
Погода была великолепная. Несмотря на жаркое солнце, с океана тянул лекгий бриз и шевелил длинные ветви прибрежных пальм. Темно-синяя поверхность океана была кое-где покрыта небольшими барашками, но волнения почти не было.
Когда суда отчалили и самым малым двинулись вдоль длинного мола к выходу из порта, на пирсе осталось несколько десятков человек во главе с адмиралом, среди которых можно было узнать уже слетавшего во Владивосток и обратно Андрея Озерова, Гленна Гранта. Был на пирсе и Дарелл Смит, провожавший свою подругу.

Вивьен Торн прилетела с континента два дня назад с небольшой группой океанологов, морских гидрографов и океанографов и теперь стояла на палубе «Сивулфа» и махала Дареллу белой бейсболкой. Даррелл провел с ней все эти двое суток и мог только сожалеть, что приходится расставаться. Посидели они в ресторане и вместе с Гленном. Вивьен действительно оказалась просто ходячей морской, вернее, подводной, энциклопедией – слушать ее можно было часами. Стоявший рядом Гленн немного завидовал приятелю – уж больно хороша была Вивьен и, вразрез устоявшемуся мнению об умственных способностях блондинок, очень умна и начитана. «Сивулф» дал длинный гудок, прощаясь с портом и людьми. Ходу до квадрата 33-50 было восемь часов.

Через час, когда Гуам уже превратился за кормой в размытое пятно на горизонте, штаб экспедиции собрался в кают-компании «Сивулфа». Помещение было не очень большим, но вместило всех, и даже еще осталось несколько незанятых стульев. Дональд Сертиз, невысокий, сухой человек преклонного возраста, являющийся заместителем руководителя штаба, восседал за небольшим столиком, на котором была разложена подробная карта квадрата 33-50. Вокруг него расположились: ученые Фридрих Ванхаймер и Ашот Арутюнян, океанолог Вивьен Торн, космонавты Ронни Белл и Алексей Богатырев, командир батискафа Михаил Крупнов, командир английских подводников Артур Кинси, полковники Янник Блан и Джон Рейли, капитан «Сивулфа» Кирк Немур, офицер связи с Питтсбурга, несколько техников, акустиков, операторов электронных средств обнаружения и врач.

— Можно считать, что все в сборе, за исключением Дени Армона и Тони Грэгсона, — проскрипел Сертиз и, дунув на расческу, причесал свои длинные седые волосы. — Но они, возможно, присоединятся к нам позже. Итак, давайте прикинем наши с вами первые шаги по прибытии на место. Первое: как можно скорее спускаем под воду мобильную видеокамеру и производим предварительный осмотр и съемку места затопления. Как вы знаете, военным не удалось толком поработать с имеющейся у них аппаратурой, да она и не приспособлена, судя по всему, для выполнения таких задач. Как наша камера, готова?
— Да, профессор, — привстал один из техников. — Все готово. И видеокамера, и мобильная подводная платформа.
— Хорошо. Дальше. Пока будет готовиться к спуску «Океан», было бы неплохо провести более детальную разведку с помощью ваших акванавтов, лейтенант Кинси. Сколько времени потребуется для подготовки к погружению двух-трех человек?

— В принципе, все готово, погружаться – не всплывать, — ответил широкоплечий коренастый англичанин с резкими, но правильными чертами лица. — Глубина для водолазов там предельная, поэтому только на всплытие несколько часов потребуется. Здесь я хотел бы обратить внимание на необходимость четко отслеживать погоду. При всплытии акванавтов на поверхности не должно быть сильного волнения.
— Понятно. Попросим несколько метеоточек вести непрерывное наблюдение в наших интересах, — ответил моложавый капитан «Сивулфа», пощипывая свою тонкую шкиперскую бородку.
— Вот и отличненько, — Сертиз порылся в своем бездонном портфеле, достал какой-то список и поднес его к глазам. — Так, продолжаем. Гидрографы должны быть готовы…
После совещания народ разошелся кто по своим рабочим местам, кто по каютам.
Лейтенант Кинси поднялся с капитаном в ходовую рубку и попросил связать его со своим заместителем, который находился вместе с остальными акванавтами на Аляске. Дав нужные указания и выслушав ответ, он отключил связь и, поблагодарив, вышел на палубу.

В открытом море ветер дул посильнее и ощутимо дергал такелаж, антенны и растяжки на мачтах. Рубашка на лейтенанте сразу надулась на спине пузырем, а бейсболку чуть не унесло в море, благо она была пристегнута специальным шнуром к воротнику рубашки. Но ветер был очень теплым и совершенно не вносил дискомфорта. Зыбкое марево у горизонта предвещало знойный день. Да, экватор – это тебе не Туманный Альбион! В двух кабельтовых  позади, почти в кильватере «Сивулфа», шла «Аляска», а впереди, по правому борту, уверенно резал волну «Питтсбург». Посмотрев на часы, Кинси вдруг почувствовал, что давно проголодался – с самого утра он так толком и не успел поесть. «А когда, черт возьми, здесь обед?» – задался он вопросом и направился на нижнюю палубу.
В это время в каюте, где разместился Крупнов, разговаривали трое.

— Михаил, будь человеком, сам же говорил, что твой аппарат легко возьмет на борт пятерых! — горячился Алексей Богатырев. — Мы что, не имеем права претендовать на погружение? Мы никому не помешаем, наоборот, готовы выполнять любую работу. — Он обернулся на Ронни, ища у того поддержки.
— Что-что, а право-то вы имеете, — спокойно отвечал Крупнов. — Но вот график уже утвержден. Да что вы волнуетесь, в самом деле, здесь работы на несколько недель, а то и месяцев, хватит, а вы сразу все хотите. Нет, и не упрашивайте – ваше с Ронни погружение будет в том случае, если это позволит график!
Ронни, который понимал большую часть из того, что говорилось в каюте на русском, но говорил еще плохо, вдруг разразился гневной тирадой на английском. Алексей и Михаил разом замолчали и повернулись к нему.
— Нет Ронни, никакой я не перестраховщик, — заговорил с ним по-английски Михаил. — Просто у каждого своя работа, за которую он отвечает головой. Спускаться сначала должны те, кто реально может оценить обстановку, принять решение по дальнейшим действиям. Подводные туристы потом! Ну, вот что бы ты или ты, Леш сказали мне, вздумай я напроситься полететь к вам на МКС вразрез всем инструкциям и утвержденным указаниям? Что замолчали?
— Космический корабль – это не батискаф, тут все намного сложнее и непредсказуемее…

— Что я слышу? Да будет вам, звездоплавателям, известно, что ближний космос изучен намного лучше дна мирового океана! Вон и по Луне уже двенадцать человек погуляли, и на Марсе зондов понатыкали, и на Венере. На орбите целые комплексы, вроде МКС и телескопа Хаббл болтаются, к внешним планетам солнечной системы аппараты запускаем, кометы изучаем! Весь ближний космос забит спутниками связи, ГЛОНАСС, ЖПС. Уже реально встала проблема мусора и регулирования движения в околоземном пространстве. Несколько случаев столкновений на орбите! Светофоры пора ставить. А о мировом океане и его дне мы не знаем почти ничего. И все почему? Да потому, что придонная среда намного агрессивней, опасней и бескомпромиссней космоса. Факт! Сколько совершено полетов в космос – сотни! А посчитайте, сколько совершено глубоководных погружений – несколько десятков, и лишь одно пилотируемое на 11 тысяч метров – в самую бездну. Остальные погружения среднеглубинные. С пугающей регулярностью происходят аварии на подводных лодках. Несколько подлодок попросту исчезли, не успев ничего сообщить, и только спустя годы, а то и десятилетия их обломки находили на дне! Однако причины аварий до сих пор неизвестны. «Трэшер» и «Скорпион» у американцев, «Минерв» и «Эридис» у французов, «Дакар» у израильтян и «К-129» у нас. Вот так-то, архангелы мои космические. Обещаю, что постараюсь выкроить для вас места в батискафе при одном из погружений, но сначала – океанологи, гидрографы и техники. Все, ребята, не обижайтесь!

Расстроенные, Алексей и Ронни вышли из каюты, прикрыли дверь и посмотрели друг на друга.
— Ничего, не все потеряно, старина. Все-таки он пообещал нас не забыть, — успокаивая, скорее, самого себя, сказал Алексей.
— Будем надеяться, — вздохнул Ронни, и астронавты зашагали по коридору.
Склянки пробили полдень.

24 мая 20… года, 18 часов 15 минут
Тихий океан, район затопления НЛО,
глубина 120 метров

Четвертый день велись подводные работы в районе затопления Гостя. Три раза спускались акванавты, два раза – батискаф «Океан», у дна постоянно барражировала видеокамера на подвижной телеуправляемой платформе. Результатов, кроме визуального наблюдения корабля чужих, не было. Силовое поле сводило на нет все попытки проникнуть в тайну объекта. Было отснято более двадцати часов видео, километры телеметрических измерений, но по-прежнему не было никаких реалистических идей относительно подъема корабля.

Наконец-то сбылась мечта космонавтов – Крупнов согласился, с одобрения профессора Сертиза, взять их на борт своего аппарата. В этом погружении участвовали, кроме Крупнова и его пилота Вадима, океанолог Вивьен Торн и космонавты Богатырев и Белл.
Погружение прошло без происшествий, и батискаф ровным килем завис в двух метрах над песчаным дном. Алексей и Ронни прилипли к двум боковым иллюминаторам батискафа – интересно! Экипаж и Вивьен наблюдали за подводным миром из переднего иллюминатора-обтекателя.
Погружение не предвещало ничего необычного – стандартный набор видеосъемок, проб и анализов. Все занимались своим делом, а космонавты просто наблюдали.

Гость, в коконе собственного силового поля, окруженный светящимися элементами якорей радиобуев, смотрелся совершенно нереально. Завихрения подводных волн и течений вокруг поля, размытые очертания самого корабля, теряющиеся в сумерках подводной глубины, флуктуации света на корпусе… Неподалеку, в непосредственной близости от Гостя, копошились на дне двое акванавтов из команды лейтенанта Кинси. Рядом с ними в донном песке виднелись небольшие открытые ящики и инструменты. Акванавты монтировали очередной прибор-анализатор. Метрах в пяти-семи от них на дне лежала специальная подъемная платформа, соединенная с кораблем на поверхности толстыми тросами и шлангами. Станина платформы была закреплена на дне. Все сооружение напоминало своеобразный лифт, кабина которого состояла только из пола с торчащими из него штангами поручней. На платформе были установлены два довольно мощных прожектора, которые рассеивали голубоватый подводный сумрак на пятнадцать метров вокруг и несколько аварийных баллонов с воздушной смесью.

Подвижные ксеноновые фары батискафа шарили по песчаному дну.
— Подойдем к обрыву и осмотрим его верхнюю часть, — в лингофон, но громко, так, чтобы слышно было всем в аппарате, произнес Михаил. — Вадим, самый малый и на разворот.
— Есть! — пилот слегка пошевелил джойстиками управления и «Океан» начал медленно отворачивать от Гостя. Развернувшись, батискаф потихоньку проплыл пятнадцать метров, приблизился к зловещему обрыву и завис над верхней точкой хребта. Здесь дно круто уходило вниз на головокружительную глубину.
— Вадим, подработай еще немного вперед, — попросил Крупнов.

Батискаф неспешно стал удаляться от песчаного донного плато.
— Прочувствуйте, друзья – под нами одиннадцать километров воды. Одиннадцать тысяч метров… Бездна.
В аппарате воцарилась торжественно-напряженная тишина. Лишь тихо жужжали сервоприводы маневровых моторов, удерживая батискаф в заданном положении.
Отсюда корабль чужих был виден как размытое белесое пятно. Несколько звезд вокруг него были фонарями в руках акванавтов и прожекторами подводного лифта.

Мимо бокового иллюминатора проплыл огромный морской окунь, но что-то в батискафе заинтересовало его, и он вернулся к необычной, толстой, светящейся рыбине. Забавно жвакая большими губами, он пропускал воду через мерно колыхающиеся клапаны жабр и глуповато поводил глазами, рассматривая появившуюся в его подводных владениях невидаль. Ронни постучал пальцем по толстенному стеклу иллюминатора, и окунь, как любопытный щенок, ткнулся носом в армированное стекло батискафа с обратной стороны.

* * *

Мельчайшие частицы материи столкнулись с невообразимой скоростью и высвободили всю заложенную в них колоссальную энергию. Курпускулярные фрагменты вещества спаялись, переродились, растворились друг в друге и образовали что-то доселе в этом мире невиданное, небывалое и чудесное. Метрика пространства прогнулась, стала выпуклой и, изгибаясь все сильнее и сильнее, превратилась в сферическую, римановскую. Проворачиваясь дальше вокруг себя одновременно в разные стороны и попеременно меняя местами внутреннюю и внешнюю поверхности сферы, вся система стала коллапсировать и катастрофически проваливаться сама в себя, образуя невообразимо малую сингулярность. Резко, в сотни тысяч раз возросла гравитационная составляющая системы. Вокруг пока еще видимой поверхности образовался слой жесткого излучения и, выбросив с полюсов системы дрожащие лучи-щупальца, начал очерчивать зримую линию горизонта – горизонта событий черной дыры…

Четко определив образование радиуса Шварцшильда , и аккреционного диска, супервизор не мог сделать иного вывода, как только об образовании во вверенном ему пространстве черной дыры, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Получив и мгновенно обработав эту информацию, супервизор впервые столкнулся с невозможностью передать сообщение сюзеренам. Отправленные им сигналы сначала замедлились, потом остановились, а спустя неуловимо малый отрезок времени потекли обратно к запустившим их эмиттерам. Супервизор не мог чувствовать и ощущать, но констатировал: из его памяти начали выпадать целые глыбы информации. Темпоральная ткань пространства расползалась, как прогнившая мешковина… Супервизор потерял способность эффективно влиять на происходящее в гигантской, темной и ужасно холодной трубе коллайдера. Микромир, подобно болезнетворному вирусу, стал постепенно прорастать своей метрикой, законами, химией и временем в привычный окружающий нас мир, деформируя, изменяя и подминая его.

* * *
— Ну, что – спустимся немного? — предложил Михаил экипажу батискафа.
Предложение было активно поддержано всеми, и Вадим начал медленное погружение с одновременным движением от плато.
— «Сивулф», перемещаемся на 50 метров юго-восточнее и ныряем на 500.
— «Океан», понял вас, ныряйте! — отозвались с поверхности.

Батискаф в умелых руках Вадима медленно погружался, четко следуя относительно ровному рельефу крутого склона, ведущего почти в никуда. Склон, освещенный прожекторами «Океана», был желтовато-коричневого цвета. Снача он почти полностью состоял из песка, но по мере погружения все чаще и чаще стали попадаться оголенные участки скал. На глубине 300 метров склон стал еще круче и песок на этой циклопической наклонной скальной поверхности исчез совсем. Кое-где из скал торчали водоросли и вокруг шныряли небольшие рыбешки. Крупных рыб видно не было.
— Каждый слой содержит свою, неповторимую флору и фауну, — пояснила Вивьен. — Если у поверхности почти каждый метр отмечен особенностями, то с увеличением глубины увеличивается и толщина слоев ареалов подводной жизни. Чем глубже, тем менее заметен переход…

— …торожно!!! — вдруг выплеснулось из наушников Михаила. — Гость!..
— Вадим, всплытие до уровня 120 метров! — немедленно скомандовал Крупнов.
Сервоприводы моторов загудели громче, и батискаф прекратил движение вниз. Зашипел насос, продувая балласт. «Океан» медленно начал подъем.
— Что случилось? — недоумевала Вивьен, пристегиваясь к жесткому пластиковому сиденью ремнем.
— «Сивулф», «Сивулф», что там у вас? — прокричал в микрофон Михаил.
— Гость движется к обрыву!!! — шкваркнуло в наушниках.

Батискаф вздрогнул и сильно накренился от оглушительного удара сверху. Погасло внутреннее освещение и один прожектор из трех снаружи. По прочной обшивке аппарата что-то терлось, издавая выворачивающий душу скрежет. Наконец звук оборвался, и батискаф, как поплавок, встал на ровный киль. Раздалось противное громкое шипение, и откуда-то сверху интенсивно закапало. Михаил, Вадим и Вивьен в передний сферический иллюминатор с ужасом увидели, как, ударяясь о крутой скалистый склон, в бездну быстро погружалась платформа-лифт акванавтов, увлекая за собой оборванные кабели, тросы, погасшие прожектора, обломки и одного из несчастных подводников. Он нелепо размахивал руками, судорожно пытаясь выпутаться из опоясавшей его петли толстого кабеля. Спасти его не было никакой возможности. У Вивьен перехватило дыхание.
— Вверх!!! — закричал Михаил.

Но Вадим и без команды лихорадочно работал ручками управления. Батискаф упрямо карабкался вверх. Алексей и Ронни молча сидели на своих местах и крепко держались за скобы кабины. Прошло несколько мучительно длинных секунд, и опять «Океан» получил сокрушительный удар сверху, беспомощно лег на правый борт, захлебнулся двигателями и начал стремительное, неуправляемое погружение. Сверху его придавил и тянул за собой на далекое дно огромный корабль чужих.

 
  РУД – Ручка управления двигателем.
  Candid-B – наименование ИЛ-76 МД по натовской классификации.
  Кабельтов – 1/10 морской мили, или 185 метров.
  Шварцшильд Карл (09.10.1873-11.05.1916), известнейший немецкий астроном и астрофизик.Радиус Шварцшильда - критический радиус, при котором массивное тело под влиянием своего собственного притяжения становится черной дырой. Это радиус «горизонта событий» черной дыры, из которого ничто не может вырваться, даже свет.