Фантасмагория

Прогуливаясь по Москве, я решила посетить «Нехорошую квартиру». Зашла, но вскоре вышла, так как там проходили поэтические чтения местной «богемы», обстановка в музее мне показалась несколько нелепой: чтецы были воодушевлены тем, что их сочинения кто-то слушает, поэтому  сильно переигрывали, на них было жалко и одновременно смешно смотреть.


Я прошлась по Большой Садовой и отправилась на Патриаршие пруды, там уселась на скамейку, скинула туфли и стала отдыхать. Ноги устали, не смотря на то, что я предусмотрительно надела низкий каблук. На улице солнечно, но очень холодно, конец сентября, ветер пронизывает до костей. Мне все равно хорошо, я люблю осень, особенно люблю осень в Москве. Красиво: золотая листва на деревьях переливается и шелестит, будто тысячи пальцев тысяч музыкантов перебирают струны банджо, которое вместо мелодии выдает звуки большого города. Вы спросите, почему именно банджо? А я вам отвечу: в Москве очень любят необычные слова из-за стремления хоть чем-то доказать, что они особенные. Это я о приезжих москвичах. Коренной народ в Москве очень скромный и интеллигентный, они умеют красиво говорить на правильном  русском языке, умеют делать широкие жесты и никогда не будут кричать о том, что «Москва не резиновая», они молча ждут, что все, кто приехал в Москву, скоро уедут обратно к себе домой, ведь гости не могут жить вечно в твоем доме.


Так я просидела минут пятнадцать, не больше, по дорожке мимо меня пробежала девочка, но  вскоре вернулась и уселась рядом. Сидит и смотрит на меня в упор. Я жду, когда она перестанет это делать, думаю: «Сейчас подойдут её родители, сделаю им замечание, что не научили хорошим манерам такую большую девочку. Я думала, в Москве более воспитанные дети, хотя, что можно ожидать от современных москвичей». Сколько ей? Лет десять на вид. Родителей всё нет.



Я резко повернулась к ней с целью сказать, что неприлично глазеть на незнакомых людей, но внутри меня всё сковало, я смотрела на нее и не могла поверить собственным глазам! Рядом со мной сидела … нет, не может этого быть, это какой-то мираж. Я всё-таки решила собраться с силами и заговорила с ней:


- Привет.

- Привет, - ответила она мне, как эхо.

- Ты почему одна? – спросила я её.

- А ты почему одна? – спросила она меня.

- Я взрослая, а ты маленькая, где твои родители?

- Не знаю.

- Как «не знаю»?- удивилась я.

- Я с тобой побуду, - пожала она плечами, будто «ещё вопрос, кто из нас взрослый».

- Ладно, сиди, подождём, когда твои родители подойдут. Как тебя зовут?  - спросила я.

- Ксения. А тебя? – она внимательно смотрела на меня.

- И меня. Странно, да?

- Нет.

- А сколько тебе лет?

- Десять, а тебе?

- Мне сорок два. Взрослым нужно говорить не «тебе», а «Вам». Сколько Вам лет?
 
Она опять пожала плечами.


Мы обе замолчали. Встретились две Ксении, одной десять лет, а второй сорок два. Она не видела в этом ничего странного, а мне всё это казалось каким-то необычным совпадением.


- И всё-таки, Ксюша, мне странно, что у тебя такое же имя, как и у меня, - сказала я задумчиво.


- А ты первый раз видишь человека с таким же именем, как и у тебя? – спросила она, продолжая мне «тыкать».

- Нет, конечно, не первый, я не ожидала.


- Ты не поняла, что я это ты, - сказала она, - ты не помнишь, какой была, когда тебе было десять лет?


Я от неожиданности потеряла дар речи. Во рту пересохло, появился неприятный привкус, даже голова закружилась. Итак, я в Москве, сижу на скамейке у пруда, рядом сидит девочка, которая меня упорно называет на «ты», вокруг гуляют люди. Вроде, всё реально. Одно только странно, что девочка рядом со мной – это я.
Я стала всматриваться в черты её лица, в манеру поведения, разглядывать одежду, в которой она была.


- Не бойся, можешь потрогать, - сказала она, - я знаю, ты видела в каком-то фильме, что если дотронуться до себя самой в прошлом или будущем, то это может привести к полному исчезновению тебя. Но это не так. Дотронься.


Я пощупала её пальтишко, будто проверяя качество материала, помпон на шапке, дёрнула за шнурок на ботинке. Да, трагедии не случилось. Слёзы навернулись на глаза, где-то в груди защемило так, что не вздохнуть. Я обняла себя маленькую, крепко-крепко прижала и изо всех сил стала в голос рыдать, слёзы текли из глаз даже не ручьём, а целыми реками. Маленькая Ксения тоже обняла меня своими ручками и сидела тихо, ждала, когда прекратится истерика.


Прошла целая вечность, когда я наконец пришла в себя:

- Как ты здесь оказалась? – спросила я, всхлипывая, - да, в принципе, какая разница? - ответила я сама себе.

- Я знаю, как здесь оказалась, мы с мамой приехали в Москву, она в командировку, а я с ней напросилась, - сказала она, - сейчас мама в магазине, пошла за сосисками, ты ведь знаешь, я люблю московские сосиски.

- Да, я тоже люблю. В смысле, да. Мы любим.


Неужели я сейчас и маму увижу? Мне её так не хватает, я всю жизнь мучаюсь без неё, без ласки, без дурацкой фотолаборатории, которую она устроила в моей комнате, без рыбной запеканки на день рождения, просто без неё, без моей мамы. Я так рано потеряла её!


- Может быть, я должна тебе что-то сказать? Или ты? Может, мы должны что-то исправить в прошлом? Или я должна вспомнить, о чём мечтала? Но почему мне дана такая честь? Почему именно я должна вспомнить, о чем мечтала в детстве, я итак это помню, - я смотрела на маленькую девочку, она пожала плечами, как бы говоря: не знаю.


Я стала размышлять: «Что же это может быть такое? Я точно хочу чистоты - чистоты разума и воспоминаний. Но этого все хотят, и к ним не приходят их детские они. Так. Но всё-таки первая мысль есть истина, поэтому это точно касается чистоты разума. Чему ты можешь меня научить, у тебя нет опыта, - продолжала размышлять я, поглядывая на девочку,- хотя, может, в этом и заключается плюс, нет опыта, лист чистый, можно нанести любые сюжеты».


Я накрыла лицо руками, чтобы мне не мешал окружающий мир в моих лихорадочных мыслях. Прохладные ладони приятно остудили разгоряченные щеки, мне стало немного легче. Но мысли кружились в одной и той же плоскости, я остро почувствовала ограниченность человеческого сознания! Никак не получается погрузиться глубже, чем это дает наш мозг, нам не объяснить вещи, которые сложнее нашего понимания, нам не дано увидеть в сумраке подсознания то, что оно скрывает, мы даже не можем представить, что там!


Как же тяжело! Куда уж нам с нашими «возможностями» дойти до Истины!?


Рядом послышался вздох разочарования, я открыла глаза, девочки на скамейке не было. Она бегала по аллее и гоняла стайку голубей.  Итак, фантасмагория продолжается.

Маленькая Ксения подбежала ко мне:

- Ну что скажешь?

- Не знаю! – Воскликнула я.

- Всё очень просто, не волнуйся, - она накрыла мои руки своими ладошками, - я здесь, чтобы побыть с тобой, я тебе об этом сразу сказала, но ты начала искать какой-то тайный умысел в моем появлении. Вы, взрослые, всё усложняете, не усложняйте.

Она повернулась и куда-то побежала, размахивая руками, с криками «Мама! Я здесь!»

Я смотрела ей вслед.

...Будто нет обратимости времени.