Запах зверя

Охотничий сезон закрывался, а результата не было.

Компания наша, за несколько лет перебродившая и устоявшаяся, пребывала в некотором роде уныния.

Не то, чтобы совсем уж плохо, охоты проходили как всегда в дружеском общении, бывала и добыча, но как-то по мелочи.

Пара-другая зайцев, фазаны, утки да чирки... Настоящего зверя не было. И видели часто, и стреляли, но...

А настоящий зверь в нашей компании - это кабан. Не обязательно огромный вепрь, но обязательно - кабан. Или кабанчик.

Все-таки в охоте на кабана, есть что-то доисторическое. Охота по перу, на водоплавающую и прочую летающую дичь, давно уже выродилась в спорт.

С копытными посложней, но всё же. Не каждый из охотников готов выстрелить в оленя. Очень уж красив этот благородный зверь. Пусть и разводят его в охотхозяйствах с одной единственной целью - чтобы убить. Не у всех рука поднимается.

А кабан  он и есть кабан. Во-первых, противник достойный, А во-вторых, все знают, что свинья она и есть свинья.
И инстинкты свои первобытные потешить есть возможность, и не жалко вроде.

В длинные новогодне-рождественские каникулы собралась компания из девяти достойных мужчин попытать своего счастья в древнейшем из мужских занятий.

Народ, в общем-то, обеспеченный. Понимающий, что пропитание для себя  и своей семьи нынче охотой не обеспечишь.

Научившийся по этой причине добывать всеобщий эквивалент в достаточном количестве, дабы обеспечить существование свое в сложившемся мире. Но инстинктов мужских не лишённый окончательно.

Понятно, что с древним луком и копьём на охоту сегодня не ходят. И в шкуры звериные никто из охотников не обряжается. И никто не погибает, если не добудет кусок мяса для пропитания.

Более того, этого самого пропитания, как, впрочем, и возлияния, зачастую на охоту берется столько, что какой-нибудь экономной хозяйке на неделю хватило бы кормить своих домочадцев.

Индустрия охоты шагнула очень далеко. Транспорт, снаряжение, оружие, всякие прибамбасы изменили процесс охоты в корне.

Но не смогли изменить главного. Не смогли изменить зверя. Как и человека.

По большому счёту, самый современный, самый дорогой карабин, с самым дорогим прицелом, возможно и существенно повышает шансы охотника, особенно если рядом находится опытный егерь, знающий повадки животных.

Но ни современнейший карабин, ни даже высокооплачиваемый егерь, не дают стопроцентной гарантии.

Ежели вы, конечно, не сидите на вышке у прикормочной площадки внутри огороженного вольера с полудомашними "объектами охоты".

Но мы этот вариант не рассматриваем. Мы рассматриваем вариант, когда зверь свободен в своих действиях и передвижениях, а вы относительно свободны в своих передвижениях и действиях, в рамках существующего законодательства об охоте.

День выдался относительно солнечный и безветренный. Приятный день для прогулки по лесу. Но не для охоты.

В результате эволюции, а может и деградации, мы утратили многое, помогавшее выживать нашим далеким первобытным предкам.

Мы потеряли нюх. В прямом и переносном смысле. Нос наш ощущает или совсем уж откровенное зловоние или наоборот, запахи приятные, но очень сильные.

Тоже самое можно сказать и о слухе. Мы еще способны слышать друг друга. Иногда даже понимать.

Но мы совершенно не слышим окружающую нас природу, когда посчастливится на ней побывать. А тем более не понимаем.

Зверь же остался зверем. Он и слышит, и чует, и понимает. У него нет никаких мудрёных искусственных приспособлений, усиливающих данные от природы чувства. Поэтому и чувства эти развиты необычайно сильно, по сравнению с человеком.

Кабан, например, относительно плохо видит. Он не способен посмотреть вверх. На дерево, например. Да и зачем ему, кабану, смотреть вверх, на дерево? Ведь все его интересы сосредоточены под деревом.

Под деревом можно найти жёлуди, если это дерево дуб. Или вкусные чинарики, если это дерево бук. Или грибы. Или вкусные корешки, червячков и прочих слизняков. Да мало ли разных вкусных и полезных вещей можно найти под деревом?

Так что незачем кабану поднимать своё рыло вверх. Ничего интересного для него там нет. А если и есть, например рысь, притаившаяся в ветвях в ожидании зазевавшегося молодого поросёнка, так сколько не таращься, всё равно мало чего увидишь.

Потому как близорук (или близолап? или близорыл?) кабан. Дальше своего рыла мало что видит. Незачем ему.

Зато слышит превосходно. За несколько километров способен услышать идущего по лесу человека. И благоразумно убраться с его пути.

Нюх развит великолепно. Всем гурманам известно, что французы разыскивают под землёй свои знаменитые грибы трюфели именно с помощью приученных к этому занятию свиней.

Кабан при помощи носа может определить не только то, что скрыто под землёй, но и то, что творится на её поверхности.

Во многом это зависит от направления ветра. Подходить к кабану с подветренной стороны - бесполезное занятие. И учует, и услышит. И непременно уйдёт.

Правда, назвать кабана чрезмерно трусливым животным нельзя. Особенно если это крупный самец или свинья с поросятами-полосатиками.

Свинья может броситься на противника любого размера, особенно если нет возможности скрыться.

Кабан тем более. Но только в том случае, когда лишен возможности уйти. Раненый кабан бросится на обидчика всегда. Независимо от его пола и степени ранения.

Мне приходилось улепётывать от свиньи, у которой были перебиты обе задние ноги. И если бы не вовремя подоспевший егерь, уверенности в том, что всё закончилось бы благополучно, никакой.

Но, слава Богу, егерь оказался расторопным и смелым. Поэтому сегодня я опять на охоте.
 
В первом загоне были только олени. Они как будто знали, что в них стрелять не будут. Достаточно спокойно удалились через просеку, позволив издалека полюбоваться собой.

Когда охотники сошлись на просеке чтобы обсудить дальнейшие действия, естественно, все разрядили ружья. Как положено на коллективной охоте.

И вдруг, прямо под ноги, выскочил шальной заяц. Чего ему надо было, непонятно. Все схватились за ружья. Потом вспомнили, что ружья разряжены. Чуть позже вспомнили, что даже если бы не разрядились, стрелять пулей по зайцу?..

Ну, в общем, посмеялись над собой и над зайцем, определили маршрут дальнейшего движения и отправились искать отсутствующего кабана.

Впрочем, его присутствие было явным и материально подтвержденным. Подрытые пеньки, свежеперепаханная кабаньими рылами лесная подстилка, почти дымящийся кабаний помёт - все говорило о том, что кабан есть, что его много, что он где-то рядом. Но его не было.

Прошли вдоль реки, вдоль зарослей камыша, корневищами которого так любит лакомиться кабан. Ничего!

Начал накрапывать дождик. А когда подул лёгкий ветерок, стало веселей. Хотя сырей и холодней.

Надежда угасла после очередного загона. Нет кабана. Даже оленей  нет. Два сумасшедших зайца, выпрыгнувших буквально из-под ног, не в счёт.

Решили попытать счастья ещё раз. В конце концов, не последняя же охота. Трое встали на номера, остальные пошли. Тихо пошли, «охотой».

Мне выпало стоять на номере. Это было достаточно условное стояние, потому как в заезде было всего три человека. Остальные пошли в застрел.

Встал у берега речки, в устье сухой балочки, поросшей камышом. Ветерок усилился, дождь вообще полил как из ведра.

Учитывая температуру окружающего воздуха и воды, довольно таки мерзкая погода стала для прогулок по лесу. Зато для охоты – в самый раз.

Потихоньку переместился вперёд, вдоль речки. Нашёл две сходящиеся кабаньи тропы. Следы свежие, острые копыта отпечатались чётко, края следа ровные и блестящие.

Пошёл вперёд потихоньку. Прикинул, как стоят товарищи, как идут загонщики. Под пулю попасть не должен. Да и строго настрого запрещено стрелять на шум, по неясно видимой цели. Только когда зверь перед тобой. И чтобы линия прицеливания упиралась в землю. Главное на охоте – не перестрелять друг друга.

Потому, как номер мой был определен примерно так: «Вон там, у речки, возле камышей», я счел возможным переменить позицию.   

Тем более, что вводные оставались прежними. Я возле речки. И камыши – вот они.

И вдруг, в этих самых камышах, услышал я некое движение. Вернее почувствовал, а потом уже услышал.

В нос ударил, буквально ударил, резкий запах зверя. Нет в мире другого такого запаха, так возбуждающего взрослого мужчину в расцвете сил.

Те, другие запахи, о которых вы, уважаемый читатель или читательница, сейчас подумали не в счёт. Мы же на охоте.

Потом я увидел сквозь желтые частые стебли камыша и пелену дождя серый кабаний бок.

Он наверняка тоже меня почувствовал, потому как замер точно так же, как и я. Так мы и стояли неподвижно в шуме и шорохе дождя. Вряд ли он меня видел.

Во-первых, у кабанов, как я уже говорил, достаточно слабое зрение вообще. А во-вторых, у кабана, как и других копытных, зрение не бинокулярное, как у человека.

Глаза у них расположены по бокам головы. Каждый глаз даёт свою картинку. Поэтому зверь практически не видит неподвижный предмет. Вернее он видит, но не выделяет его из окружающего фона.

Но стоит только чуть пошевелиться, сделать лёгкое движение головой или даже шевельнуть пальцем, вы обнаружены. И всё. Зверя уже нет. Вернее он есть, но в другом месте.

Постояли мы так некоторое время. В камышах, несколько в стороне, кто-то тихонько  хрюкнул. Как будто спрашивая: «Ну что там у тебя?».

Мой кабанчик шевельнулся и повернулся ко мне боком, опустив голову.
Пока он совершал это действие, я тоже изменил позу.

Теперь приклад моего карабина находился, где положено, у плеча, а кабана (это был небольшой кабанчик прошлогоднего помёта), я рассматривал уже через прорезь прицела.

Зверь не может двигаться и прислушиваться одновременно. Правда, следует учитывать, что рядом может находиться другой зверь, который как раз не движется, а слушает.

Свиньи хорошо социально организованны.  Жизнь каждого, отдельно взятого индивидуума, зависит от группы так же, как жизнь всей группы зависит от поведения каждого индивидуума. Почти как у людей.

Пока я так рассуждал, кабанчик неосмотрительно показал мне свой профиль.

Вообще-то, кабана следует стрелять в середину корпуса в самой широкой его части, под лопатку. Аккурат в сердце получится. Можно стрелять в голову. Это вообще наверняка. Если попадёшь, конечно.

Меня же один сибирский охотовед ещё в далекой юности научил стрелять зверя в шею. Из чисто практических соображений.

Соображений этих три. Во-первых, современная охота, как правило, трофейная. Трофеем, опять же, как правило, является голова. Из головы убитого животного делается чучело и вывешивается в доме охотника как доказательство его удачливости.

Во-вторых, при попадании в корпус, пуля любого калибра, особенно гладкоствольная двенадцатого, оставляет серьёзный раневой канал, громадное выходное отверстие.

Словом, портится много мяса. Мясо, конечно, не главное на охоте, но зачем же добро сознательно портить?

Остаётся шея. Мяса там сравнительно немного, да и особой ценности оно не представляет. Зато есть артерии, вены, дыхательное горло, шейные позвонки.

То есть жизненно важные органы, попадание в которые даже пулей небольшого калибра, влечёт неминуемую смерть. Идеально убойное место. В это место я и прицелился.

Выбрал слабину спускового крючка, вдохнул-выдохнул и спустил курок.

Треск выстрела карабина системы Мосина не очень громок. Пуля калибра 7,62мм вполне пригодна для того, чтобы уложить на месте зверя весом 70-80 килограммов.

При удачном попадании - и крупнее. Но рассчитано это оружие именно на вес 70-80 килограммов (средний вес человека).

Винтовка и карабин системы Мосина – оружие боевое, предназначенное для войны, а вовсе не для охоты.

Продаётся иногда в охотничьих магазинах под маркой КО-44. Карабин охотничий, 1944 года выпуска. Остались запасы на складах со времён второй мировой войны.

Карабин  недорогой и надёжный. Ещё писатель Арсеньев в своих путешествиях с ним охотился. Как и многие другие охотники и путешественники знаменитые.
Теперь вот я охочусь.

Кабанчик лёг сразу и забился в камышах. Из зарослей опять кто-то хрюкнул, теперь погромче, поистеричней, мол: «Ну что там у тебя? Почему не отвечаешь?» Отвечать было некому.

Я, не скрываясь более, подошёл к трофею. В камышах послышался треск и шум. Стадо свиней уходило вдоль реки.

Оно меня больше не интересовало. Охота закончилась. Добыча лежала у моих ног.

К запаху мокрого леса примешался резкий, острый запах зверя.