Обезьяньи яйца. Глава 1

               
               
               
 
 
                -   Чи-чи-чи-чи-чиии!

         Сдохну я скоро в этом  вонючем  зооцирке! Жара такая, что шерсть  плавится  на  загривке,  и  ошейник  растер до крови места комариных укусов. Арик, - сволочь смотрительская,  воду не несет  уже  второй день!   В открытую пасть все время норовят влететь две зеленые мухи. А этой гниде, которая зверинцы придумала, - я бы в ноздри железное кольцо вставила и целыми днями по клетке таскала  всю его оставшуюся жизнь!
        - Люди добрые,  но как же я в детстве танцевала  сальсу  в шапито! Гастроли, гастроли,
мне  сам начгоскомцирк   большое будущее пророчил, да  из-за кризиса  все  и развалилось  на  части!   Плакать осталось! Шея болит нестерпимо,  и  будущее мое  представляется  мне  совершенно отчетливо: завтра появятся не шее язвы, и, спрашивается, чем  я  их  буду  лечить? Зимой  хотя-бы переведут в  теплый обезьянник, подохнут кусючие  мухи, - и можно, зарывшись в теплую солому, переждать воспаление.

        А теперь куда пойдешь?  Не  били  вас  сапогом? Били.  По голому заду от Арика получали?  Кушано достаточно. Все испытала, с судьбой своей мирюсь, и если плачу сейчас, то только от физической боли и зноя, потому  что  дух  мой еще не угас... Живуч обезьяний дух. Но  вот  тельце  мое  изломанное,  битое,  надругались  над  ним   люди достаточно. Ведь главное что, - как  затянул ошейник, гад, - на последнюю дырочку.  Под  шерстью растерло, и защиты, стало быть, для шкуры нет никакой. Я  очень  легко могу получить заражение крови, а, получив его, я,  граждане,  подохну  в муках. С сепсисом  полагается лежать  в ветлечебнице и антибиотики  получать четыре раза в день, а кто же меня, одинокую макаку, будет досматривать, Арик, что - ли? Начнутся осложнения, поползу  я  на  животе, ослабею, и любой спец усыпит меня насмерть.  А смотрители из зооцирка ухватят меня за ноги и выкинут на телегу...

        Смотрители из всех трудящихся - самая гнусная мразь. Человечьи очистки, самая низшая категория. Ветеринар попадается разный. Например - покойный  Стас с Шулявки. Скольким он жизнь спас. Потому что самое главное  во время болезни перехватить кус. И
вот, бывало, говорят старые  макаки,  принесет  Стас с рынка связку, а на ней до трех бананов. Царство  ему  небесное  за  то,  что  был настоящая  личность, частный
ветеринар, а  не коновал из  Районной ветлечебницы. Что они там  вытворяют  в  Райвете
- уму обезьяньему  непостижимо. Ведь они  же,  мерзавцы,  из  гнилых бананов суп варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают. Иная шимпанзенка попадет по случаю в дом, к какому - нибудь олигарху, ну, правда,наш  «новый украинский»  ее в чистую отдельную комнату посадит. Да ведь сколько за это жилье ей издевательств надо вынести. Ведь он ее не каким-нибудь обыкновенным способом содержать хочет, а подвергает  детской  «любви». Эти его дети, между нами говоря... Хоть и живут богато, и все с дорогими игрушками.  Да... Прибежит шимпанзенка, а  они соберутся гурьбой, и давай в нее мандаринами  швырять. Больно!  А мандарины у обезьяны, как известно, - единственное утешение в жизни. Дрожит, визжит, а лопает...  Но ей разве такое обхождение не обидно? У нее  и  гордость, какая - никакая имеется,  вот она, вот она... Бежит, спасается  к себе в комнатушку. Лапы в синяках, в животе  дует, потому что шерсть на ней вроде моей, а  жилетку она  носит холодную, одна кружевная видимость.   Гордый  бизнесмен смотрит на своих  деток – разбойников, лыбится, и думает, - пришло мое  времечко!  Я  теперь депутат, и сколько ни накраду - все  на женское  тело, на  Куршавель, на вискарь. Захочу, - крокодила заведу! Потому что наработался я в молодости  инженером достаточно, - пусть хоть детки мои повеселятся.  Будет с меня, а загробной жизни не существует.

  Жаль мне ее, жаль! Но саму себя мне еще больше жаль. Не из  эгоизма говорю, о нет, а
потому что мы действительно не в равных  условиях.  Ей-то хоть дома сытно, ну а мне, а
мне... Куда пойду?  Чи-чи-чи-чи-чиии!..

- Фить! Фить!   Чича,Чича!   Иди ко мне!

- Иди сюда, маленькая, - напротив клетки  возвышается  гламурного  вида  почтенная 
мадам  и засовывает  сочный  персик  в  дыру  сетки - рабицы.
Сзади нее шатается  уже с утра «синий» Арик с двумя «Немировскими».  Он кивает  и
икает одновременно.
Мадам очень подходит дорогой костюм от Жан Даниель  а  вокруг статной фигуры  витает
сладковатый кокон из сандала, пачули и еще чего-то больничного.  Они  сегодня
завтракали бисквитами , они - величина мирового значения  благодаря   яичникам –
женским  половым железам. Ближе - яснее - госпожа.  А  вы  думаете,  я  сужу  по
костюму? Вздор. Брючный костюм теперь очень многие мадам носят.  Правда, качество не
такое, об этом и говорить нечего,  но  все  же  издали  можно спутать. А вот по глазам – тут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глаза  значительная вещь. Вроде барометра. Все видно у кого великая сушь в  душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть  сапогом  в зад, а  кто  сам  всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно  бывает  схватить  за волосы. Боишься -  получай.  Раз  боишься  -  значит  стоишь... Чи - чи...

 "Чича" она назвала ее... Какая она к черту "Чича"? Чича – это значит веселая, упитанная, авокадо жрет, в шапито выступает, а она лохматая, тощая и паршивая, во рту пересохло, - заключенная макака. Впрочем, спасибо на добром слове. Зачем, спрашивается, принесло ее в этот виварий? И что это она там держит в  другой руке?   Клю-чи-и!!  Чи-чи-и!!! Ключи от моей клетки!  Мада-а-ам, - ножки ваши вечно буду целовать, я все поняла! Вы пришли забрать меня к себе, подкупили  смотрителя,- я на все почти согласна, - только вытащите   мое  макакачье  тельце из этого концлагеря!
И  сбылось!  Через минуту Чича вгрызается в божественный  прохладный персик на  коже
заднего  сиденья  «Мерседеса», дрожа от удовольствия, предчувствия и кондиционера.

   Скоро они  останавливаются  возле стеклянного подъезда, над которым красуется
золотом   МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ  &  ГИНОМЕДИКАЛ. И  ниже -  Клиника   доктора медицинских наук, профессора  В.В. Воздвиженской. На фоне рисунка  райских кущей  сияет  слоган – «Мы знаем, как  взять у природы и подарить женщине новую молодость!»
Дверь открывает волнующийся молодой человек с красивыми глазами в лазурном медицинском костюме,  и с блестящим фонендоскопом  на шее.

- Здравствуйте,  Виктория Викторовна!   На  вас  такой симпатичный костюмчик сегодня...    О Боже, а что это за несчастье шерстяное?  Да у нее опухоль на шее, - какая гадость!

- Никакая это не опухоль, Василий Францевич. Это - воспаление  от ошейника. Бедняга
натерпелась в зооцирке. Обработайте, пожалуйста, бетадином и в прохладную комнату ее.

- Как это  вам удалось, Виктория Викторовна,  заполучить  такую  смирную  и дистрофическую  макаку,  -  она что, из цирка сбежала?  -  спросил Василий, намыливая
Чиче  холку и благоухая   накрахмаленной  шапочкой  веселенькой  расцветки  в  синих
попугаях.

- Водкой!  Да! Единственным  способом, возможным в  обращении  с существом,
которое должно было ее  кормить и чистить клетку.  Уговором ничего поделать нельзя
с такими людьми, на какой бы ступени развития они ни стояли.  Это я утверждала,
утверждаю и буду утверждать.  Большинство доброхотов  напрасно думают, что уговор
им поможет.     Нет, уговор совершенно парализует нервную систему  с  похмелья.

Дальше  (http://www.proza.ru/2014/10/04/410)