Блики, тени, холсты, вальса морок. Анна и Адмирал

ТЕНЬ  АДМИРАЛА.  МИФОМИСТИКА 21  века

ПРОЛОГ

Блики, тени, холсты, вальса морок. Спасет она одна

Позволю извинить себе убогость мыслей ваших черных,
Но не могу простить нечищенный наган,
Того, что в смертный час мой вы стоите не по форме,
Небритость ваших щек и этот жуткий перегар.


А теперь я готов,
Господа или как вас там...
Верой-правдой служить не дано
 Тем, кто веры не знал,
И кому правда не чиста,
Тем, кто небо зажег над страной.

А. Розенбаум Романс  Колчака




Но дневники любивших женщин
 Их для потомков сохранят
( Генералам гражданской войны)

Мы выходим из снов, как из вдруг надоевшей одежды.
Мир коварен и нов, он подарит мечты и надежды.
Это осень царит, красотой наповал нас сражая,
Это мой адмирал появлятся, все забывая.

Я стремлюсь в этот час на причал, где она тосковала,
Это осень царит, там, где Анна во тьме танцевала…
И заметив едва эту стать, его  профиль картинный,
Подбирала слова,  и любила, оставшись любимой.

Там на Любинском в ночь страсть и нежность их снова толкнула,
Что осталось? Любовь и Надежда, я вновь заглянула
 За черту бытия, там,  где в зеркале дивном, старинном,
Эта осень моя, то виновна во всем, то невинна.

Блики, тени, холсты, вальса морок звучит неустанно,
И останемся мы  там, где будет красавица Анна,
Рядом с ней адмирал, живы снова, и вечны прекрасны,
Мы выходим из снов, погружаясь в ту осень и праздник…

То, что было потом, все останется там, за чертою.
Снова в вальсе ином  он столкнется внезапно с тобою.
И небесная рать защитит своего адмирала.
Тени  будут мелькать в листопаде забытого бала,

Там  останутся вместе, палачи разлучить не сумеют.
Эта дивная песня, их судьбою навеки владеет..
Сны тревожны чуть - чуть, а реальность светла и желанна,
И в последний свой путь с адмиралом отправится Анна.

Это осень царит, красотой наповал нас сражая,
Это мой адмирал появляться, все забывая,
Мы выходим из снов, как из вдруг надоевшей одежды.
Мир коварен и нов, он подарит мечты и надежды.

ТЕНЬ АДМИРАЛА
 
Мифомистическое повествование  о любимейшем Адмирале,с которым связана вся жизнь моей героини, о кровавом 20 веке. Это повествование  с элементами бесовщины, и  новым явлением Воланда в самые горячие точки в мире.
Но нет страшнее бесов, чем те, кто победил в бунте бессмысленном и беспощадном,  мой адмирал не даст соврать


Еще продолжалась игра
со смертью, собой и судьбою.
И вдруг замолчал адмирал.
Прикрывший наш город собою.
И жили мы столько часов, и дней
в этой  славе и власти.
Потом кто-то красный пришел,
Сметая и разум, и страсти.

Ему приглашенье на суд,
а нам только крови лавина
И знали, спокойно умрут
с улыбкой последней мужчины.
И пусть задрожат палачи,
расстрелом командуя снова.
О как он столетье молчит.
И мир, и кровавый и новый

Все помнит в агонии той
его  несгибаемость, профиль.
Уводит во тьму за собой,
у них о пощаде не просит.
И женщина, та, что за ним
шагала в иные стихии,
Увидит пожарища дым,
напишет «Погибла Россия»

О чем тогда думал в тиши
вонючего он каземата.
- Пиши, -говорили, - пиши,
стихия во всем виновата.
На муки  идущая вновь,
мочала его Маргарита
Останется тень и любовь,
и звезды. Но если убита

Душа, то ее воскресить
сумеет не тот, кто над нами
Другой, ему свет свой хранить,
и снова поникшее знамя
Поднять и идти напролом,
стремительна тень адмирала
Столетие с нею живем,
надменно, печально, устало

Этой ночью и на самом деле Алине снился Адмирал Александр Васильевич Колчак.
Такими странными бывают сны.

Он снился ей и прежде, только тогда, в детстве она не знала, кто такой - этот человек. Когда-то бабушка  показывала фотографии деда  в такой же длинной шинели. Потом те фотографии исчезали бесследно, сколько она их не искала -найти не могла.

Бабушка умерла неожиданно, уехав погостить к сыну, и Алина так и не узнала, где они могли быть.

Мать только усмехнулась, когда она спросила о них:
-Ты придумаешь тоже, какой военный, ничего этого не было.

Но детей не обманешь, она видела, или чувствовала, что мать лукавит .
Почему так скверно было у нее на душе?

Она не знала, но чувствовала, что они предали деда.  Только зачем, для чего единственная дочь говорила о том, что его никогда не было? Они уверяли, что она все поймет, когда вырастит. Она выросла, но так и не поняла, такой вот глупой, видно уродилась. Тогда он стал ей сниться, потому что ему очень хотелось, чтобы вопреки всему его неведомая внучка помнила о нем.

И она помнила, что он останется с ней навсегда. Он тоже был русским  офицером, как и адмирал Колчак.

А когда на экране старого телевизора в первый раз мелькнуло фото адмирала,  она странно сжалась и поняла, что  это был он. Вернее, не ее дед, конечно, но  человек, сгинувший где-то, она могла его только таким и представить, других фотографий не было. И они незаметно слились воедино. Это была не ее вина, а их общая беда. Тогда многие были безлики, даже безымянны, но это противоречило всему, и памяти о них. Если их дети и внуки были живы, как могли они не знать и не помнить тех, кто подарил им эту жизнь, какими бы уважительными не были причины. И она помнила.
№№№№№№

Алине снился Адмирал, но почувствовав запах сигарет, она заставила себя проснуться. Хотя это казалось невероятным. Она не могла прервать такой сон. Но там, в реальности, может быть,  в первый раз за все время происходило что-то еще более важное, чем здесь, в ее сне.

Он сидел в кресле, повернув его к окну. Кресло могла повернуть и она сама, конечно, но не он. Призраки не могут двигать вещи, а он мог.

Такое было однажды, когда она была влюблена и счастлива и Андрей сидел в этом кресле перед распахнутым окном , глядя на далекие звезды и стрелы кранов вдали.
Тогда как раз перед их домом, хотя и на приличном расстоянии, возводили новые здания.

Она любила его, так как никого никогда не любила, он был веселым и добрым, совершенно очаровательным парнем, который умел не только смешить ее и вносить в жизнь легкость и невероятное очарование, но и  зарабатывать деньги еще когда они были студентами. Большие деньги. Наверное, потому что его  обаянию невозможно было не поддаться, и все, с кем он сталкивался, были в его власти. Он был душой компании. И они могли жить долго и счастливо, и даже умереть  в один день.

Он полюбил ее стихи, она не сразу поняла, что этот тот человек, который нужен ей раз и навсегда. И  когда все это уяснилось, они были по-настоящему счастливы, только потом все полетело кувырком.

А тогда он любил сидеть в этом кресле и смотреть на то, как строят дома, он возвращался домой в полночь, и опускался в кресло, а она поспешно разогревала ужин, ставила его на широкий подоконник. Он, медленно пережевывая пищу, рассказывал о том, что же произошло, и обязательно поворачивался к ней. Ему было важно чувствовать ее и видеть, что она по этому поводу думает.

Она стояла за его спиной, отперевшись на спинку кресла, и говорила о том, что происходило в ее жизни, о чем она писала.

Они особенно любили обсуждать какую-нибудь  эпоху князя Святослава или Всеволода, так, словно только что  оттуда и вернулись. Эпоха для них была живой, на фоне черного ночного неба и строительства нового  дома.
№№№№№№

Темнота подводит зрение наше. А тогда мы видим того, кого хочется видеть. И  только одного желаешь, чтобы продлилось очарование.
- Андрюша.
Алина испугалась собственного голоса, так странно громко прозвучавшего там, и так страшно стало.
- Ты хочешь, чтобы он вернулся, - спросит тот, -кто был в кресле.

Его гибкие длинные пальцы, рубин кольца казался черным. А почему собственно рубин. Это все романтика, навеянная стихами  расстрелянного  поэта, да что она сегодня все про расстрелы.

Причем здесь адмирал и поэт. Он никогда ей не снился. Но он тоже был расстрелян где-то во взбунтовавшемся Питере.

- Зачем ты пришел, почему мне снился  адмирал?
Ее непрошеный гость был немногословен всегда, отдельные слова, которые он почти не связывал в предположения, для филолога странно слышать такую речь. Ей приходилось вслушиваться и гадать, что же там на самом деле происходило, о чем он думал.

Угадать это было невозможно, в третью ночь она уже знала это.
-Расстрел, ты думала о нем, забыла о третьем расстреле.
- Это о чем?

Алина страшно побледнела и отстранилась от кресла.
Она и не заметила, что стояла, оперившись на спинку кресла, как когда-то с Андреем.
А не слишком ли близко ли на этот раз она была к Незнакомцу. Совсем страх потеряла.

- У палачей были дети и внуки. Иногда, не часто, они тоже становились ими.
- Что ты говоришь?
Алину больно, но запоздало резануло «ты» с которым она к нему обращалась. Что за дичь такая. Даже со школьниками, входя в чужие, а не свои классы, она не позволяла себе такого.

- Все нормальное, пустое вы сердечным ты, как это у классика.
Тогда она поняла, что он спокойно читает ее мысли, и ей стало  жутко от этого открытия.

Такой ужас  она испытывала только когда видела покойников.
-Расстреляна была семья императора. И я был там.

Строки романа о том, что Воланд был на распятии Христа, в каком-то новом варианте рождались и существовали рядом с ними.

Как же все перепуталось: адмирал, поэт, император, Воланд на балконе у Пилата. Маргарита, которая спокойно отпустила своего веселого Мастера, хотя он нуждался в ней, но он никогда ни о чем просить  не стал бы. И  внешне он сегодня так же весел и обаятелен.

- Ведь ты пришел рассказать мне не о расстреле этих троих, каждый из которых мне безмерно дорог.
- Не за тем, - повторил он, словно эхо ее слова.
- Это  должно было случиться.
- Я не хочу этого слышать и знать.
- Но ты знаешь, иначе бы вы не расстались.
- Он просто бросил меня.
- Не лги себе, - незнакомец стал странно жестким, ей даже показалось, что он сжал кулаки, - он никогда не бросил бы тебя, позови его, и он вернется в любой день.
- Нет, я не смогу с этим жить.
- Я пришел сказать тебе другое, если  их души положить на две чашки весов, то ни одна из них не перетянет. Просто так легли карты тогда.
- Нет, не говори мне об этом, не терзай меня, я знаю, каким он был.
- Мертвые  всегда выигрывают, потому что их больше не в чем упрекнуть, а живые всегда нас чем-то не устраивают, хотя бы потому что они еще живы.
- Умирают лучшие, - повторила Алина.
- Но не в этом случае.

И только теперь почти рухнув на диван, она  вспомнила другой разговор, с человеком, которому верила с детства. Он бы никогда не стал ей лгать, но в тот раз, когда  она убежала от всех, он тоже говорил, что это русская рулетка.
Они шли по старинному кладбищу, сколько было  новых могил на центральной аллее. Они  ломились от  миллионов, вложенных в надгробья. Она сбилась со счета. Она понимала, кто  лежал там. И все же, все же никак не могла успокоиться.
№№№№№№

Алина вспомнила очерк о нем, который писала когда-то, она помнила его почти наизусть.
Омск
Он в город вошел на рассвете,
И замер на миг у черты,
Священник, просторы и ветер,
И звезды. У их высоты
Стоял адмирал отрешенно,
И молча на реку взирал.
И город, от бурь защищенный
 встречал. И молчал адмирал.

- Столица России, и лица,
 И рядом бушует война.
И чтобы беде не случиться,
 Им жертва сегодня нужна.
Они все навеки решили,
Судьбу ее, Боже спаси,
И лишь на просторах Сибири
Звезде догоревшей светить.

Во мраке родная фигура
трагедии вечной верна,
Стоит он печальный и хмурый,
И молча подходит она.
Священник, просторы и ветер,
И звезды. У их высоты,
Он в город вошел на рассвете.
И замер на миг у черты.


18 ноября 1918 года в момент переворота адмирал А.В. Колчак  был провозглашен Верховным правителем России. Ставка адмирала и российского правительства была расположена в Омске. Здесь он принимал решения в самые критические дни, когда мир разваливался на куски и рушился.

Его обвиняли в кровопролитии. Но как истинный рыцарь, он хотел получить не славу, а победу. Когда в его правительстве выявились заговорщики, он предложил им покинуть Россию и  выделил деньги на дорогу.. Отличался удивительной работоспособностью – работал по 18 – 20 часов в сутки. Его все время видели и на передовой, и в тылу. Многие отмечали в наружности и  характере его что- то  глубоко трагическое. И такой человек выдвинулся на первое место в погибающей стране. Он был уверен в том, что положено начало конца большевиков и хотел только одного - стереть большевизм с лица земли, уничтожить его, но пришло страшное известие – Германия капитулировала. Союзники отказались от адмирала.
Но трагедия началась еще в тот момент, когда он принимал бремя власти и уже был обречен,  и все- таки упорно продолжал борьбу.

 Слишком притягательна была личность этого человека, потому так рвались сокрушить его бунтовщики. А он страшно хотел задушить чудовище, все сметавшее безжалостно со своего пути. Он знал  о том, как «бессмысленен  и беспощаден» русский бунт, но противостоять ему не мог, потому что оставался русским офицером, для которого понятие о чести и достоинстве было превыше всего.

 И слишком романтичен и честен был этот человек, а политика всегда считается грязным делом. Чудовище, именуемое революцией, победило. И  оно безжалостно  сокрушило лучших. Первым среди них оказался русский император Николай П.  Ничто не могло остановить их в зверствах и бесчинствах, а потом очередь дошла и до его адмирала А.В. Колчака. Когда мы внимательно вслушивались в слова знаменитого романса «Гори, гори моя звезда», то и не подозревали о том, как он связан с нашим адмиралом. Это его любимое произведение,  и бытует мнение о том, что стихи писал он сам:

Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда ..

О последних днях адмирала осталось несколько легенд и мифов. И, прежде всего, говорили о возлюбленной адмирала Анне Васильевне Тимиревой, которая повсюду следовала за ним. Это она, пройдя все испытания: ссылки, тюрьмы, аресты и лагеря, сохранила память о своей любви и свидетельство о последних днях жизни адмирала.  И не о ней ли думал он, когда слышал поразительные строки:

Умру ли я, но над могилою
Гори, сияй моя звезда..

Она заставила бунтовщиков арестовать себя в Иркутске только для того, чтобы быть ближе к нему. В своих дневниках и воспоминаниях она писала: « Даже если бы мы вырвались  из Сибири, он не пережил бы всего этого: не такой он был человек, чтобы писать мемуары где- то в эмиграции, в то время, как люди, следившие за ним, гибли за это».  И  сам адмирал, рассуждая  о войне, писал:

« Война выше человеческой  справедливости, она признает только успех, удачу. Горе побежденному». Трудно представить, что ощущал этот человек, когда ему пришлось оставить наш город.

Говорят, он до последнего оттягивал отъезд, как правитель охранял казну. И подписал себе смертный приговор, когда не отдал золотого запаса. Уже по дороге на восток ему предлагали переодеться в солдатское  платье  и бежать. Он отказался. Для того, чтобы добраться до Владивостока чехи расплатились  золотом и жизнью адмирала. И только Анна Васильевна последовала за ним и добилась того, чтобы ее арестовали. Она хотела одного – быть ближе к нему в эти страшные дни.

Последняя записка адмирала, полученная ею в тюрьме тоже сохранилась: «Конечно, меня убьют, но если бы этого не случилось – только бы нам не расставаться».

 Когда его спросили о последних желаниях, он попросил, чтобы позволили проститься с ней. Ему не  позволили. Большевикам никогда не было дела до чувств. Любовь была им неведома. Тогда он попросил передать жене в Париж, что  благословляет сына.

Она слышала, как его уводили и видела в волчок его серую папаху среди черных людей, с которыми он уходил.. А наутро тюремщики прятали глаза, когда переводили ее в общую камеру

Я позвала коменданта и спросила его: « Скажите, он расстрелян?» И он не посмел мне сказать « Нет» « Его увезли, даю вам слово»- ответил  он. И солгал, они всегда и всем лгали и кривили душой. Адмирал мог миловать своих врагов, большевики никогда не делали этого – это была для них непозволительная роскошь.

Полвека не могу понять –
Нельзя ничем помочь.
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь
Но если я еще жива,
Наперекор судьбе
То только как любовь твоя
И память о тебе

Рассказывали, что когда на берегу Ангары построилась расстрельная  команда, адмиралу предложили завязать глаза  - он отказался. Остался прям и непреклонен..
Существует еще одна легенда, с ним связанная:

Адмирал спросил у своих палачей, какое звание у человека, который будет командовать расстрелом
-Комиссар
-В армии такого звания нет

Тогда в рядах палачей произошло замешательство. Они были поражены, когда услышали о том, что он принял на себя командование собственным расстрелом.
Если это и легенда, то о большевиках, которых ждала позднее такая же участь, подобных легенд не слагали. Даже мертвый адмирал пугал своих врагов. Тела свезли на санях на реку и утопили в проруби. Тогда ему было только 45 лет
Это случилось 7 февраля 1921 года, мир рассыпался в прах, и Россия перестала существовать. Иван Бунин в своих записках отмечал, что настанет день, когда имя Александра Васильевича Колчака будет вписано  золотыми буквами в учебники истории.

Говорят многие палачи  и в Иркутске, и в Омске видели тень адмирала. Он стоял печальный и бледный среди всеобщей разрухи, и не было ни одной души, способной понять его и помочь ему.

Давно сгинули в своем аду те, кто пытался изобразить его кровожадным чудовищем. Они упорно хотели сделать его подобным себе. А он был рожден для любви и науки, но судьба заставила его взвалить на свои плечи всю тяжесть власти и ответственность за будущее опустошенной родины. Ноша оказалась непосильной. Так родилась одна из  самых страшных трагедий  кровавого ХХ века.

Он пережил  унижение, разочарование, видел несостоятельность Родины и гибель России. Такие люди не способны спастись и не смогли бы жить в эмиграции.

Когда рука дьявола загасила свечу жизни адмирала, он,  как человек глубоко верующий, скорее всего, простил своих палачей, но кровавые войны и беспредел будут продолжаться до тех пор, пока не восторжествует справедливость, и не наступит покаяние для всех нас.

Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приметная

Умирая в страшных муках, он думал, не мог не думать о любви.
Тень адмирала – напоминание  всем нам о том, что было совершено в самые жуткие времена, и мольба о прощении и любви. И мы не должны об этом забывать, чтобы трагедия не повторилось снова.

Иркутск
В этом храме венчали когда-то в тиши,
Завтра будут его отпевать.
И сияет звезда отрешенно в тиши,
И приходит в Иркутск он опять.

О как труден и горек и яростен путь,
Снова снятся просторы морей.
Александр Васильевич, вам не заснуть,
В темной комнате все холодней.

Где-то там, за стеной изнывает она,
И останется память хранить.
А в Париже беззвучно рыдает жена,
Пред иконою молча стоит.

Государь император спокоен и тих,
Только смотрит из мглы обреченно,
Но зачем он пришел, для чего он стоит,
О, простит их Господь, оскверненный.

Этот мир догорит. Он уйдет без следа.
И не ведают, что совершают.
В темной комнате снова сияет звезда,
Адмирал больше глаз не смыкает.

- Завяжите глаза, - приказал комиссар,
И тогда начинайте стрелять,
Встрепенулся с усмешкой во мгле адмирал,
А звезда продолжала сиять.

- Кто посмеет коснуться? И снова возня-
Страшный вой или сдавленный крик.
Горстка пьяных солдат. Этот пристальный взгляд.
А звезда все горит и горит.

Он растаял вдали, в вечном плаванье он,
Только тень кораблей и сражений.
И в пустом наслоенье сгоревших времен
Остаются священные тени.

№№№№№№№№№

- Мы не должны об этом забывать, чтобы трагедии не повторилось снова, мы забыли, и  трагедия повторилась. Она повторялась весь 20 век.

Замученный Мастер, в гневе и ярости будет писать  своего Воланда, понимая, что в нем если не спасение, то отмщение за все, что свершилось тогда.

А потом это кладбище тех, кому и сорока пяти лет никогда не исполнится.
Можно много говорить о том, правы они были или не правы, кто перед кем и  в  чем был виноват. Но Алина  просто видела могилы, могилы, могилы, и никак не кончалась эта странная аллея.

Их можно называть Властелинами Тьмы и Кощеями, как в сказках наших, только  не стоит себе лгать, мир рушится, когда разбито золотое яйцо  и герой  убивает злодея, разве не триумф поражения, испытывает он. Оно только кажется победой на первый взгляд, а на самом деле все это совсем не так, как кажется.

- Ты не Маргарита, - услышала Алина, - тебе достался славный парень, но ты нашла повод, чтобы  расстаться с ним.

Странно заболело сердце, словно его прокололи шпагой.
Но он по-прежнему сидел неподвижно.

И тогда она поняла, что умереть - это не самый худший из выходов. Ведь это не самоубийство.

- Не обольщайся, дорогая, его ты уже давно совершила, а теперь - это только финальный аккорд.

Алина  молчала. Она бы и теперь не стала никого и  ни о чем просить. Но он рванулся,  почти опрокинув кресло, и рванул ее.

- Нет, ты не уйдешь так просто, и думать не смей. Это слишком просто и  этому не бывать..
Холод его рук привел ее в чувства, они были ледяными. И как она могла поверить в то, что он позволит ей умереть? Святая наивность. Не для этого же он врывался в дом, все тут перевернув, если не в прямом, то в переносном смысле.

- Нам с тобой еще так много сделать надо.
Он уже отошел в сторону.
Почему-то Алина подумала про поцелуи снежной королевы.
 
- Если я тебя поцелую в третий раз, то ты умрешь..
Не было никаких поцелуев, о чем это она.
Палачи и жертвы.

Кажется, все они знакомые и чужие в тот миг стояли за его спиной. Но чего они  хотели от нее.
- А это ты написать сможешь?
И я сказала : - Смогу.

- Вот теперь уже лучше. - услышала она его голос, - мне уже пора, я ухожу, но я вернусь, тогда все и обсудим.

И снова знаменитая фраза, глупо думать, что он ее произнес случайно.
Но он не может быть Мастером.

Золотой портсигар с треугольником на крышке. Тайный знак совсем другого Мастера.
И ведь если разобраться, то героем там был тот, кто появился на Патриарших в первой, а не в тринадцатой главе, подозрительный иностранец, выбравший эту точку, для того, чтобы состоялся бал. Но если тогда она была самой горячей, то что говорить об этом теперь.

И глыба мрака в комнату ввалилась.
Заполонив собою этот мир.
Она спала, но что тогда случилось.
Какие тени шли тогда за ним.

И зеркала старинного громада,
и силуэт забытого кота.
Не надо, Воланд, этого не надо.
Но снова доиграет до конца

Разбитое яйцо и смерть Кощея,
все это благом кажется сначала.
От холода и от тоски зверея,
 зима их нынче вечная встречала

И небеса нависли, как пучина
бездушная, и в трепете дорог
Явился Мастер, снов и душ лавина.
Смотрел из мрака обреченно кот

Они сюда явились не случайно,
и надо это снова вспомнить вам.
И низкий смех, и  призрачная тайна.
И лодка все носилась по волнам

В ладье старинной счастье уплывало.
А глыба мрака в этой пустоте
Когда луна победная сияла.
Остались только блики на холсте



2.


И тогда появляется призрак того корабля,
Это черное зарево снова над миром нависло.
- Что хотела капитан? – Ему ночью приснилась земля
 И прекрасная женщина, и не лишенная смысла

 Жизнь вернулась, и где-то в пучине хрипящей волны
 Видит снова русалку, и мчится за ней, озверело.
Дотянулся до нас, содрогнуться пред ним мы должны,
И шутили матросы, на берег взирая несмело.

Что случилось потом? Бушевал в вышине ураган,
Словно  спички,  ломались от ветра во мраке деревья.
Это вышел на берег в таверну пошел капитан,
Чтобы в женщине юной найти и любовь и доверье.


Он хотел возвратиться, да мог ли вернуться назад?
Кто нам это расскажет, там  снова и буря и стужа,
Было все хорошо, но откуда и гром вдруг, и град,
Этот гул и сияние молний дарили нам ужас.

А потом в тишине, эта дева прильнула к нему,
И они растворились, и словно бы их не бывало,
Только молния там освещает небесную тьму,
Туча пала бессильно и снова звезда засияла.

И стояли усталые люди на том берегу,
Не мигая  смотрели  в безбрежную даль океана,
И какие-то блики сияя, в ту  даль убегут.
Беспокойные птицы уводят во тьму капитана.

- А что стало с девчонкой,  прекрасна и так молода, -
Вопрошали друг друга, и не было слышно  ответа,
И у ног в полумраке плескалась послушно вода,
Буря стихла давно, а они говорили про это.

Кто-то снова твердил, что Голландец приносит беду,
Кто-то хмурился снова, иные искал он причины,
Ясноглазая женщина видела в море звезду,
И ее обнимал переживший стихию мужчина.


  3

   
Звериный вой иль это вопль мужчины,
Не разобрать в кромешной темноте,
Но почему она его покинула,
Оставшись только тенью на холсте?

Художник он конечно не из лучших,
Но ведь любовник был бы хоть куда.
А женщина смеется – солнца лучик,
Или во мгле сгоревшая звезда.

Она его любила, это ясно,
Но сон о капитане бросил в ночь.
На берегу ждала его напрасно
 Лихой стихии преданная дочь.

Был мертвый капитан еще красивей,
Чем тот мальчишка на заре страстей,
Куда его все бури уносили.
Пропал тогда, и не было вестей.

Она жила, она ждала напрасно,
Сам Дьявол бросил в бездну суеты,
И вот теперь спокойно и безгласно
 Голландца своего встречаешь ты.

Он знает, только дева, воскрешая,
Вернет его на землю в этот час,
И он пришел, и буря там большая,
И он зовет, и проступает в нас

 И боль, и нежность, хриплый голос рядом,
И встрепенулась, и за ним пошла,
Прекрасна, грациозна, как наяда,
Как нимфа и легка,  и весела.

Там воет зверь, о буре  возвещая,
Хохочет дева, пригубив вина.
И капитан глядит в глаза и знает:
Все в мире вздор, спасет она одна.

4.




 Как Летучий Голландец душа уносилась во тьму.
И шутили матросы о чем-то, и долго смеялись.
Был суров капитан, и приблизился Дьявол к нему.
И забытые сны в этой бездне суровой остались.

Море дико ревет и бросает нас снова в туман,
И  далекие скалы я вижу яснее и ближе.
-Мы погибнуть должны? Улыбается мне капитан:
- Невозможно погибнуть. И взор его снова я вижу.

Но о чем он опять? Мне узнать это странно теперь,
Только дикие волны куда-то уносятся с хрипом,
Альбатрос покачнется, какой-то невиданный зверь
 Посейдоном подарен нам, снова я слышу и вижу

 Как шальная  гроза все тревожит усталую ночь.
И в тумане они проступают, и ждут в суматохе,
А Летучий Голландец уносится яростно прочь.
Океан проглотил этот миф и немой и жестокий.

Только снова в тумане все ищут обратно пути,
Капитаны, которым назад никогда не вернуться.
И душа моя снова в те бури и стоны летит.
И приблизился Один, Аттила из тьмы улыбнулся.

Снова Дикой охотой закончился яростный сон,
Волны-черные псы в темноте небывалой ревели.
Гулко падали в бездну герои минувших времен,
Звезды сыпались вниз, и от страха матросы хмелели.

5.

Любовь Сушко

Заснула Анна, в листопаде снов,
Пытается увидеть адмирала.
А он стоит, спокоен, вечен, нов,
И осень осенила у причала
 Скитальца, и иные миражи
 Ему видны и в этой синей дали,
Уходит в море, продолжает жить,
И Анна спит, забыв про все печали…

Век викинга прекрасен и суров,
А  он из той породы, понимаем,
И только в вое заплутавших псов
 Тот белый волк прекрасен и отчаян,
Среди собак ужиться ли ему?
И сколько ни корми, он смотрит в море.
А Анна, одолев немую тьму,
Ворвется в мир,с охранниками споря.

Изгнание, охота на волков -
Судьба еще подарит  адмиралу,
Там, в шорохе смолкающих шагов,
На краешек кровати он устало
 Присядет, и касается щеки
 Его рука: - Но что еще случилось?
-Все хорошо, любимая, поспи,
Нам сам Нептун оказывает милость.

И Анна спит в объятиях судьбы,
И только осень вести ей приносит.
Не скажут палачи, что он убит.
Не скажут, но она их и не спросит.
Не сможет волк среди дворовых псов
 Ужиться – это Анна понимает,
И крепко спит под звон колоколов,
Об адмирале  Лада зарыдает…

Его у Тарских встретили с утра,
По Любинскому снова он проходит,
И ищет Анну на семи ветрах,
Зовет и ждет, но больше не находит.
Там он молчит, спокоен, вечен, нов,
И осень суетится у причала...
Заснула Анна, в листопаде снов,
Пытается увидеть адмирала.