Обезьяньи яйца. Глава 6

               


                ***
            
            На узком операционном столе лежала, раскинувшись, обезьянка  Чича. Из  ее рта
торчала  интубационная  трубка, наркозный  аппарат  периодически вздыхал, мониторы
ярко светились  разноцветными  цифрами и ритмично пикали, на черном экране плыла
изумрудного цвета кардиограмма. Живот обезьянки был выбрит  наголо, обложен
стерильными  салфетками и оранжево блестел  от бетадина.
           Комната  вмещала еще  один  операционный  стол,  возле  которого
медсестра   Валя  облачала  в  стерильные  одежды  и перчатки  Викторию  Викторовну,
стоящую  с  поднятыми  вверх  руками.     Профессор  говорила  взволнованно:
     -   Валя,  самый важный момент - когда я  войду  в  малый  таз.
Мгновенно,  умоляю вас,  подайте  яйца  и  тут  же  шить.  Если  там  у  меня  начнет
кровоточить,  потеряем время  и  придатки  потеряем.  Впрочем,  для  этого случая  будем
использовать   сакшн.  Будьте  наготове  с  кохерами.
Она  помолчала,  прищурилась, заглянула  в как  бы  насмешливо полуприкрытый глаз
макаки  и  пробормотала:  -  А  знаете,  жалко  ее.   Представьте, я  привыкла  к ней.  Черт
его  знает,  будет  ли  она  после  этой  кастрации  сальсу  нам  еще  танцевать?
    -  Ну, оживилась Виктория  Викторовна,  везите, Вася,  нашу  бразильскую
нимфоманку,  а  я  пока  железы  у  Чичи  изыму  аккуратненько.    И  они   вместе  с Валей
склонились  над  рыжим  беззащитным  тельцем.
                Через  минуту  Василий  Францевич, кряхтя,  ввез  в  операционную
 каталку  с  непрерывно  болтающей   миллионершей.    Действовала  введенная  от  страха
 премедикация.
 - Клянусь  Девой  Марией,  профессор,  у  вас  так  хорошо!  Что  мне  ваш анестезиолог
уколол?  Такого  прихода  у  меня  не было  при  пластических  операциях,  даже  кокаин
хуже.  Уважаемая  Траектория  Викторовна,  а  точно  Антонио  меня  потом не  узнает?
Видите ли, я  теперь  боюсь,  а  как  же  мои  бизнеспартнеры?  Через  месяц  у  меня
подписание  контракта.  Впрочем…
-  И  не  узнает,  и  актрисок  своих  забудет,  - пробормотала  Вэ-Вэ, не  поворачиваясь  от
операционного стола,  где  уже  зашивала маленький  разрез  на  животе  Чичи.   Придатки
двумя  розовыми  гроздьями  плавали в  прозрачной  баночке.   Потом  полушепотом
пропела  Василию  Францевичу:
-  Голубчик,  эпидуралка  не  пойдет, -  вводите ее  в  наркоз,  да  побыстрее,  а  то  она
будучи  в  сознании  нам  весь  мозг  пропилит…    Валя,  мигом   перемываться,  мне всю
новую  одежду  и  перчатки.
Электроды  мониторов  приклеены   к  морщинистой  груди.  Белая  жидкость, похожая
на  разбавленное  молоко  потекла  по  капельнице  в  вену,  и  мадам,  отвратительно
всхлипнув, захрапела,  выпуская   пузыри. Вася, торопясь, ввел  шприцем  релаксант   и
склонился  над  старушечьей  головой . Ярко  сверкнула  лампочка  ларингоскопа  и  через
пять  секунд аппарат уже дышал  за миллионершу и пошел наркоз.
-  Готово, профессор,  -  через   минуту   доложил  анестезиолог,  все  пока  стабильно,
немного  скакнуло  давление, но  в  пределах… вот  дьявол, в анкете  мадам  не  указала на 
зубные  протезы,  пришлось  извлекать  срочно.  Если  бы   сломал клинком  при
интубации  - приплатился.
-  Ну, Господи, благослови.  Скальпель.
Валя  из сверкающей  груды на столике  вынула  маленький  брюхатый  ножик  и  подала
его жрице.
                Инструмент  мелькнул  в  руках у  профессора,  как  у  фокусницы.  Виктория
Викторовна  через  пять  минут  вошла  в глубину   малого  таза  и  в  несколько поворотов
извлекла  из  тела  мадам  ее  обвисшие половые  железы  с какими-то  обрывками.
Валя,  совершенно  мокрая  от усердия и волнения, бросилась  к стеклянной банке и
выхватила   из  нее  другие,  обезьяньи,  малюсенькие  и  упругие.   В  руках  у  профессора 
запрыгали,  завились  короткие  влажные  струны.
-   Оптику  на  голову!  -  крикнула  Виктория  Викторовна.
-   Не имеет равных  в  Европе...  Ей-богу! -  подумал  Василий  Францевич,  одевая
профессору  на  макушку операционный микроскоп  с висящими окулярами.
Один раз ударил тонкий фонтан крови, чуть не попал в  глаз  Виктории  Викторовне, и
окропил ее колпак.  Валя  быстро  подала профессору  зажим,  и  та,  как  львица,
бросилась  зажимать и зажала.  Дробно защелкали кривые  иглы  в зажимах,  обезьяньи
яичники  были имплантированы  на место  старушечьих. 
В  это  время  Василий  Францевич   начал  бледнеть. Одной  рукой  он стал  щелкать
по сенсорам  кардиомонитора,  а  другой  набирать  в  шприц  лекарство. Потом
хрипловато сказал:
-   Трепетание  предсердий,  давление  снижается.   Начну  кордарон?!..
Виктория  Викторовна   зверски  оглянулась   на  него.
 -  Что вы еще спрашиваете? - злобно заревела  профессор,  -  нам  не  все равно, что  эта
 старлетка   прямо  у  нас  здесь предстанет  перед  своей  Девой  Марией!   Колите!  Разве
 мыслимо?  –  Лицо  у  нее   при  этом  стало,  как у вдохновенного   разбойника.
Анестезиолог  ввел    лекарство,  и  ритм  постепенно  стал  синусовым.
-  Сейчас подниму  давление,  Виктория  Викторовна,  уже  все  под  контролем.
Извините, профессор,  заволновался  Василий,  вытирая  салфеткой   бледный  мокрый
лоб,  - наверное,  бабушка  кокаин  давно  нюхает.   Вот  за  что  я  не  люблю  эти срочные
операции  -  всегда  нарвешься  на  «подарок». 
Он  незаметно   добавил  Чиче  в  вену  молочно-белой  жидкости  для  наркоза.
Жрица  отстранилась   от раны,  обработала  ее  салфеткой  на  зажиме  и  скомандовала:
     -  Шить мгновенно кожу,  косметический шов.  Валя,  давай  викрил  -  затем
оглянулась  на  мерцающий  алыми  цифрами таймер.
     -  Двадцать две минуты  делали, - сквозь стиснутые  зубы  пропустила  Вэ-Вэ, и  кривой 
иголкой впилась   в дряблую кожу.   
Скоро  Виктория  Викторовна  отвалилась  окончательно,  как сытая  вампирша,  сорвала
одну   перчатку,  выбросив из нее облако потной пудры,  другую разорвала,  швырнула  на
пол.  Она   сняла    меловыми   руками   окровавленный   куколь  и крикнула:
     -  Сигару  мне сейчас же, Валя. Все свежее белье и ванну.
Профессор  подбородком  легла  на край стола,  двумя  пальцами  раздвинула  левое веко
обезьянки,  заглянула   в мутный  спящий   глаз и молвила:
     - Вот, черт возьми.  Глубоко  спит.  Ну,  все  равно  к  утру  проснется.  Эх, Вася, жаль
 макаку,  вдруг  танцевать   перестанет.
Яичники старой бразильской миллионерши   плавали  в новой  банке  на  столике.


Дальше     -      (http://www.proza.ru/2014/10/04/423)