Обезьяньи яйца. Глава 10

      *** 


                В кабинете профессора перед столом стоял начальник подотдела по медицине
 Ушвиц  в синем костюме с отливом. Рядом находились, пришедшие с ним, сотрудник
посольства Бразилии и Чичикова.
Василий Францевич сидел в кресле. При этом на загорелых щеках доктора было  столь  же
растерянное выражение, как и у Виктории Викторовны, сидящей рядом за столом.
     - Как же писать? - нетерпеливо спросила она.
     -  Что  же,  -  заговорил   посольский, и взглянул на Ушвица, - дело   несложное.
Пишите удостоверение, профессор Воздвиженская. Что так, мол, и так, предъявитель
действительно гражданка Бразилии Чичикова Пиппина Образеяновна, гм...
омолодившаяся  в  вашей, мол, клинике  22 - го июля сего года. Имеет биологический
возраст - тридцать семь лет.
     Анестезиолог недоуменно шевельнулся в кресле. У Виктории Викторовны  дернулось
левое веко.
     - Гм... Вот черт! Глупее ничего себе и представить нельзя. Ничего она пока не
омолодилась, -  процесс длительный и пациентке об этом даны разъяснения. Что, до
настоящего возраста, - вопрос пока в высшей степени спорный...  Ну, одним словом...
     - Это - ваше дело,  -  со  спокойным  злорадством  вымолвил  Ушвиц, омолодилась уже,
или нет... В общем и целом ведь вы делали трансплантацию, профессор! Вам  и отвечать
за ее исход и качество обещанного омоложения.  Государство  сейчас  интересуется
своевременным  получением  правильных  налогов  с огромной суммы за услугу.
     - И очень просто, но ждать мочи уже нет - провизжала Чичикова от книжного шкафа.
А вообще я иск имею предъявить! Равно, как и мои... - Она вглядывалась в шарфик,
отражавшийся в зеркальной бездне.
     - Я бы очень  просила  вас,  -  огрызнулась  Виктория Викторовна,  -  не вмешиваться в
разговор. Вы напрасно говорите "и очень просто" - это  очень не просто.
     - Как же мне не вмешиваться, - обидчиво зачирикала  Чичикова.
Посольский немедленно ее поддержал.
     - Простите, профессор, моя согражданка Чичикова  совершенно  права.  Это  ее право –
 участвовать в обсуждении ее  собственной  участи,  в  особенности постольку, поскольку
 дело касается документов.  Документ  -  самая  важная вещь на свете.
Ушвиц  порозовел от удовольствия.
     В этот момент мелодичный звон оборвал разговор. Виктория Викторовна
 сказала в трубку: "да"... Покраснела и закричала:
     - Прошу не отрывать меня по пустякам. Вам какое дело? - и она с  силой  всадила
трубку в аппарат.
     Шароголовый  продолжал  радостно  светиться  изнутри.
Виктория Викторовна, багровея, прокричала:
     - Одним словом, кончим это!  Она резко подвинула клавиатуру, и застучала
маникюром по клавишам, поднимая голову к монитору. Затем  распечатала  документ  и
раздраженно прочитала вслух:
     - "Настоящим удостоверяю"... Черт знает, что такое...  гм...  "Предъявительница - 
гражданка Бразилии Чичикова П.О., омоложенная  путем трансплантации ей яичников
обезьяны  22.07.2012г. в клинике МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ  &  ГИНОМЕДИКАЛ,
контракт №7658/98987654, имеет  возраст 37 лет и нуждается  в  документах"...  Черт!  Да
я вообще  против  получения этих идиотских документов.
Подпись – "профессор Воздвиженская".
     - Довольно странно, профессор, - обиделся посольский, - как это так  вы  документы
называете идиотскими?  Я не могу допустить  пребывания  в своей стране
бездокументной  гражданки, да еще без определенного возраста.  А вдруг вы замуж выйти
теперь надумаете,  - ласково сказал он к Пиппе.
     - Я своими капиталами делиться с ним не собираюсь! - вдруг хмуро визгнула
 Чичикова в шкаф. Я только соблазнить и попользоваться, как поганые актриски...
Ушвиц  оторопел, но быстро оправился и учтиво заметил Чичиковой:
     - Вы, гражданка Чичикова, говорите в высшей степени несознательно. Бог с ним, с
замужеством.  На учет в посольстве необходимо взяться, налоги платить надо.
     - На учет возьмусь, а замуж - нет, денежки мои, - шиш ему с маслом, - неприязненно
ответила Чичикова, почесывая живот.
     Настала очередь шароголового смутиться. Воздвиженская и злобно и  тоскливо
переглянулась  с  Францевичем:  "Не  угодно  ли  -  мораль".   Францевич
многозначительно кивнул головой.
     - Я тяжко раненная при операции, -  хмуро  подвыла  Чичикова,  -  меня, вишь, как
отделали, - она подняла подол и  показала живот. Поперек волосатого лобка  тянулся
очень свежий операционный шрам.
     - Вы  феминистка-индивидуалистка?  -  спросил  Ушвиц,  высоко  поднимая  брови.
     - Мне инвалидный билет полагается, - ответила Чичикова на это. И вообще, - кокс
кончился.
     - Ну, хорошо, не важно пока, - ответил удивленный Ушвиц, - опустите, пожалуйста,
юбку. - Факт в том, что мы удостоверение профессора отправим в посольство  и  нам 
выдадут документ.
Опять музыкально запел телефон. Виктория Викторовна, ничего не  спрашивая,  молча
сбросила трубку с аппарата так, что она, покрутившись немного,  повисла  на  голубом
шнуре. Все вздрогнули. "Изнервничалась мадам",  -  подумал  Францевич,  а Ушвиц,
пасмурно блестя глазами - дырками, поклонился и вышел следом за довольным
посольским. Чичикова, скрипя туфельными бантами, отправилась за ними.
     Профессор осталась наедине с  Василием Францевичем.  Немного  помолчав, Виктория
Викторовна  мелко потрясла головой  и заговорила.
     - Это кошмар, честное слово. Вы видите? Клянусь вам, дорогой  доктор, я измучилась
за эти две недели больше, чем за последние 12 лет! Вот -  кикимора, я вам доложу...
Старая обезьяна!   А тут еще эта сволочь шароголовая на нашу беду…
Удавила бы, гада!


Дальше     -    (http://www.proza.ru/2014/10/04/437)