В темном углу

Часов затерялось маленькое солнце,отраженное в стрелках, которые чертят, молча и медленно, нечто, наподобие маленькой черной планетки с двумя прозрачными глазами того, кто…
Никогда не сомневался, надо ли было прислушиваться к мнению других или сосредоточенно слушать себя, ведь он просто занимался любимым делом, не подозревая, что честный дар закроют за черной решеткой.
Пока ее шаги тихо приближались кучкой юрких, мелких листьев, словно сотканных из темно-серого тумана и умудряющихся пролезать в маленькую щель в стене… его скромной комнаты; жутко зазвучавшей гулким топотом скрежетом, глухим эхом отовсюду.
В один момент ему казалось, что легко – убежать от приближающихся мистических законов неприветливой почти серой луны, но… оннеожиданно ощутил неприятно-холодный налет непонятной темной пыли на щеках и почувствовал, что приближается к маленькой щели в стене!
И, что испугало его, после оказался снова на твердом и темном полу, слабо отражавшего мрачные рожицы огоньков, будто зловеще перешептывающихся отовсюду.
Сквозь шорох мрака он расслышал: «Нечего рассиживаться!.... За работу, нас ждет великое дело!».
Он с удивлением смотрел на, невесть откуда появившиеся,темно-малиновый цилиндр и черный плащ, не желающий покидать его руку, странный жезл,с наконечником в форме большой, черной и блестящей магическим, бледно-алым,отблеском, пуговицы; и со страхом слушал собственный голос внутри: «Это твои товарищи, ты теперь один из них!.... Удивлен, что они приняли тебя, украли у привычного тебе мира?... Как же, а кто всегда не любил перемен и радовался скуке, тихо сетуя на одиночество?.... Вот и ступай к ним, развеселись!...».
Эти заманчивые, на первый взгляд, слова оказались обрамлением более чем жуткой реальности из фантасмагорической залы, с хаотичными лестницами и решетками, полной толпы ужасных, разнопестрых троллей, среди которых ему неприятно запомнились безобразная старуха с буквально белыми глазами и железными ногтями, парень в капюшоне со сотканным из паутины ртом и…
Тот, в волчьем, богато расшитом кожухе, с бородой, как словно взращенной из маленьких призрачных змеек, которому позволительно было,едким писклявостью голосом, встречать гостя самыми бесцеремонными фразами: «Ну,как тебе твой новый дом, новенький? Неуютно? А ты знаешь, что за капризы я очень непоправимо наказываю?.... Ну ты не переживай, только найдешь мне того,кто непохож на всех других и стремится быть ближе к ним, и будешь не только помилован, но и принят в нашу дружную семью!... Вперед, за нами, за работу!»...
Пока он наблюдал, как тролли гоняются за жителями и поджигают дома, он чуть не плакал и все дергал рукой, в которую как будто мертвой хваткой вцепился жезл и толкал его к замку.
Ему же жутко хотелось убежать, но, оглянувшись назад,он осознал: верные слуги Того, парень и старуха, будут следовать за ним по пятам, а при попытке бегства все сообщат и… тогда уже точно он будет лишь сомневается, сможет ли он с грустью вспоминать, как мирно лил пуговицы и темпросто доставлял радость другим; вспоминания все отнимали силы и хотелось остановиться, заплакать и закричать что-то оскорбительное вслед грабящим троллям, чтобы отвлечь их и дать возможность людям спастись…
Спутники разозлено дышали в спину (старуха дажепыталась в нее ткнуть своими страшными ногтями ), и он смиренно пошел на подергивания жезла; через несколько минут уже оказался перед дверью единственной башни, за которой встревожено легонько стучали чьи-то ноги.
Он сразу почувствовал, что Тот затевает неладное и лучше будет незаметно войти туда, спасти при помощи жезла оставшегося, живого,человека, не схваченного в плен троллями; только как?
Интуиция подсказывала, что прежде нужно удалить пристальный взгляд сопровождающих, и он волнительно кивнул им, чтобы те спускались обратно; а сам быстро юркнул под дверь и…
Оказался перед глазами маленькой девушки, спрятавшей свои волосы под причудливым убором, ноги которой были босыми, а платье неукрашалось ничем.
Он только и спрашивал себя, как такую нищенку пустилив замок, хотя правителей что-то в нем давно он не помнил; нечто другое кольнуло его: незнакомка была невидящей и робко вынуждена была странным образом стоять возлетрона, с которого вскочила, дрожа всем телом (очевидно, услышав гул нападения);а у двери с дикими вскриками уже столпились тролли, которых предательски привели парень со старухою (он ведь просил их спокойно идти и никого не привлекать к его заданию!).
Неимоверно ударило в сердце чувство, что он не простит себе видеть их издевательств над столь беззащитной, ни в чем не виновной, пустьи загадочной, горожанкой, увы…
Победоносно плясал в руке жезл и дверь вот-вот будет сорвана с петель, девушка только успела спросить: «Уже стучат те двери, чтоспрятали безвозвратно мой народ? Я иду к нему?», как его холодяще пронзила насквозь догадка: «Это Королева!.... Вот почему она так просто одета – чтобы «быть ближе ко всем», хотя она…. Она вовсе непохожа на остальных, я чувствую, она… и мухи не обидела, в отличие от…Но почему именно меня ее послали искать тролли?».
Ответа не приходилось ждать: дверь жалобно охнула скрипом и отвалилась, в башню чинно ворвалась вся толпа налетчиков, впереди которой деловито выступил Тот, чья, сотворенная из змей борода, алчно зашевелилась сословами: «Ну вот и молодец, дружок!.... Гляди же, с этого момента ты отвечаешь за то, чтобы она не убежала!.... Легко ты можешь дразнить исполнением разных желаний!.... Таков приказ мой тебе, для блага же твоего, чтобы не скучал ты!....».
За этим жезл снова колыхнулся и даже обжег руку, но не выпал из нее, когда перед глазами увеличилась, появившееся на стене башни,щель, и все, что она содержала, стало реальностью – лестницы, по которым носились и пировали тролли, жуткие светильники с темными волосами и глазами…
Он сопротивлялся подталкиванием гула, исходящего из жуткого магического орудия в его руках, но снова больно кольнула острая концовка жезла, и он изнеможенно выкрикнул в пустоту: «Чего же ты хочешь?» и…содрогнулся, услышав ответ Королевы, скромно ответившей: «Увидеть бы мне хотьмалость того, что тут, куда суждено попасть…».
И возникло приятное жжение внутри, но… почему же он боится исполнить такое простое желание?
Его мысль стремительно летела ввысь, вдаль от мрака имрачных атрибутов застывшего мира ядовитой темноты облаков, но ощущала только душные лукавые ответные усмешки троллей на нее, хотя…
Они не в силах были остановить его, и легонькое касание жезлом век Королевы прояснили ее взор… по-прежнему смотрящий застывшив перед и не понимающий своей счастливой свободы.
Ему даже стало страшно: «Почему ты стоишь на одном месте?... Теперь ты можешь свободно идти, куда хочешь!» - это, как и радостно ожидалось, вызвало словно пробуждение: девушка торопливо стала искать глазами что-тои неожиданно с удивлением посмотрела на свои руки, ноги, с искренней радостью еще раз осторожно осмотрела все…
«Какой удивительный сон! - тихо проговорила она. – Как будто помнится,что все это всегда было, и все же впервые вижу это я!»; чем вызвала его безмолвное оцепенение: ее жизнь, кроткая и дивная, мистически началась с чистого листа; так почему же… Тот так жаждал ее сломать ради забавы?...
Увы, ни звука ему не пришлось услышать, в ответ, посути этого вопроса: Тот только довольно перебирал бороду и сговорнически косился в сторону верных слуг – парня и старухи, нетерпеливо чуть слышно клацающих зубами; потом внезапно резко повернулся и, наконец, произнес: «За то,что ты так послушно волю мою выполняешь, разрешаю я тебе гулять с Королевой помоим владениям!.... Пускай оденет туфли, что по чину ей, в подарок мною данные!... Принесите!».
Перед глазами появились восхитительные туфли, выточенные волшебным мастером из белого золота и украшенные жемчужными пряжками, которые очень подходили к простенькому платью, удивленно принявшей подарок, Королевы…
Он помнит, словно только что отчеканенный миг Часов,эти мгновения, которые переливались вдохновленной тишиной прогулок… среди визгаи грохота пирующих троллей; упоительными беседами… сквозь мрак; неповторимой сказкой всех светлячков радуги и звездных мостов… возникших среди привычно разбросанных и поломанных награбленных ценностей, булькающих колб и теней; все,когда до него доносился ее бодрый и простой голос, улыбка, аккуратное любопытство ее маленьких глаз и перезвон легких шагов…
Почему он так поздно заметил, как словно отрывает его,от этого необыкновенного, такого долгожданного в глубине и простого мига,черный жезл, чуть ли не в полную силу смеющийся от того, что Королева необъяснимо стала слабой, ей больно было ступать, хотелось все время лежать и при этом…. она чуть не плача встревожено говорила, что «туфельки словно вытягивают» из нее жизнь, ей «страшно, как никогда потому, что все только началось и все как-то грустно, пугающе убегает!».
И ему показалось, что он в отвращении убегает от самого себя, но не может, поскольку среди засасывающей мрачности лжи Того ( «Ну ничего, пройдет слабость… Да и получили же вы удовольствие от прогулок, вот от них все!... Зато парень мой сможет пауков выращивать вьючных для нас!...») снова засиял подозрительный, но рассеивающимся в отчаянии, огонек в голосе,гулко шелестящим сквозь змей бороды: «Впрочем, чтобы тебя утешить, пускай Королева оденет сшитую нами накидку: она согреет в наших холодных залах и быстро бедняжке возвратит здоровье!»
Он, сдавленно стараясь перекричать свою тревогу, не глядя, схватил поднесенную накидку из парчи, отливающей серебром и редкого меха, спеша скорее предложить ее дрожащей в бессильном ознобе Королеве, которая робко надела накидку и сразу почувствовала себя лучше, окрепла…
И снова тогда, для него, заглянуло в ржавые решетки солнце словно глаз единорога и кокетливых плясок эльфов, что невидимо умоляли Королеву еще раз прочитать им, сочиненные ею, стихи и мелодии, забрать себе для нарядов ее дивные крохотные цветочки из ткани и бисера (что тролли намеревались уже было бездумно выкинуть в пропасть).
Но прозрачные руки оттуда будто снимали с нее сон всечаще и чаще, она часто плакала и дрожала без причины, вскакивала и бежала понаправлению мнимого зова; заикаясь, без умолку все чаще говорила о «страшном, неуклюжем человечке, который хочет забрать назад свои подарки» и ее в придачу.
От этих речей он также про себя начинал верить, что «руки Того и с него все заберут, но… только после Королевы, чего допустить нельзя».
Мрак горделиво уже много раз провожал его мутными глазами, смеясь втихаря над тем, как им ищутся травы для приготовления лекарства (их бестолковые тролли давно сожгли), прячутся блики тумана от его тревожных шагов, сторожащих чуткий ее сон, невыносимо-медленно и резкоразрывалось сердце от догадок про…
Того, кто довольно потягивался на троне, покрытом, отталкивающе выглядящей, тиной и красной вязкой жидкостью, делая, ухмыляясь вид, что не слышит обвинений в устройстве страданий Королевы и фамильярно трепля старуху, у которой глаза налились цветом, зажелезные ногти; что-то постоянно нашептывающей на ухо, потонувшее в волосах,подобных бороде.
Эта носительница шипящих змей вновь всколыхнулась после напряженного гула, сквозь выжидающее молчание. «Вижу я, что ты огорчен, и доложили мне, что преследуют Ее Высочество кошмары (видать, ослепил ей мысли блеск накидки нашей) ну, это… Печально, да, но… развеселись, раздели радость,прозревшей от этого, старухи нашей!... И знай, что в благодарность Королеве, она достала дивный мед – нет слаще его, да и рассудок он вмиг исцелит!...»
Он отчетливо слышит стон совести внутри себя до сих пор, разразившийся с того момента, когда… что-то ему шептало об «недопустимости выполнить этот приказ; ведь он принесет беду Королеве», оно же заслонялось магически навевающимися картинами того, как она выпьет мед и снова станет радостной и мечтательной, тихой и счастливой – что же иное обещали ему льстивые улыбки Того, кто уже протянул чашу, выкованную из неведомого переливающегося всеми цветами металла, усыпанную слепящими драгоценными камнями, до края наполненную дивно-чистым и искрящимся напитком, от которого, казалось, так и веяло согревающими успокаивающим солнышком? Однако…
«…Нет солнца в мире подлого мрака!» - эта мысль отчетливо проносится сейчас в его голове, когда, наблюдая суетливый рой шумных огней движения стрелок Часов, перед ним предстали убегающие вновь туда нити всегоужасного и невыразимо-согревающего среди духоты: нечто, что дарило ему каждый вздох, заковало предрассудки в истерически визжащую и силящуюся вырваться дверцу сомнения; он поспешил отнести чашу Королеве.
Она чуть отпила и шокировано закричала: ведь в это жевремя завертелся жезл и выпустил маленький темно-красный огонек, достаточно ярко осветивший вдруг всю залу – повсюду были лестницы, разбросан хлам, жуткие окна и колонны с мелькающими миражами, недобро попадался на глаза железный холодной темноты саркофаг, и мелькали тролли, обступали со всех сторон.
Королева испуганно отступила назад и легонько столкнулась с ним, впервые заметила, постоянно скрываемые во тьме, его черты, чуть испорченные темной пылью.
Ей стало жутко даже стоять рядом с ним, и потому она предпочла доверчиво подбежать к Тому, кто самодовольно потирал руки, шуршащие словно лязгом под слова: «Ну, что же дружок, вот ты и выполнил мое главное желание… Теперь ты – один из нас и волен делать, что вздумается; хоть уйти!... А с Королевой мне надобно поговорить без твоего надзору; прошу, займи себя чем другим в месте другом, ведь теперь ты волен...»
Но он остался на месте, с горечью ощущая близкое клацанье захлопывающегося капкана, продолжавшего шелестеть гулко змеями из бороды, в такт голосу, произносящего: «Ну, ладно, не хочешь – оставайся здесь…Да кстати, и плевое дело есть для тебя: ты должен Королеву приковать к саркофагу, чтобы смогла она безболезненно слиться со змеями из бороды моей… Апозже, когда они встанут на ноги, можешь смело кинуть ее внутрь саркофага; и переплавить, скажем, в статую какую… Ведь жаль бесследно исчезать красавице, что столько раз выручала нас!...».
И дальше он почти не слышал кокетливый спор змей,грозившихся приблизится к ноге и получить полную силу («Иди сюда, помощница,почетная благодарность это!..» - «Но я не помогала, мне он помогал!» - «Ты доверилась одному из нас, чего же ты ждала?... И что ты видишь после меда?» -«Здесь все страшно!» - «Да у тебя рассудок нездоровый, раз от меда красивше все не стало!... Итак, решена участь твоя… А через саркофаг ко всему привыкнешь, иесли послушной будешь, как он – одной из нас величаться будешь!...» - «А я нехочу быть с вами!» - «Но пути другого нет, ведь люди оставили тебя; мы же принять всегда готовы!...» -
«Мое место среди людей!» - «Неправда – Королева ты, тем и отличаешься! И приняла ты дары, тебя достойные, значит… Согласна сэтим ты!... Ну что же медлишь?» - «Я боюсь!» - «Напрасно, ведь через саркофаг,обретешь ты волю и силу магии, лишь нам, троллям доступным!... Иди же..» -«Нет!...».).
Только очутились им моменты страха, неимоверного,когда на его глазах Тот внезапно заскрежетал зубами и отдал приказ силой привести Королеву к саркофагу.
Это была минута приятного ощущения следов ранок (он сломал жезл, преодолевая его невидимый огонь и попытки вырваться из руки),совсем потерявшая, впоследствии, сам отголосок звериного визга змей из, тающей навек, бороды: «О, неблагодарный! Лишь миг воли дал тебе (а следовало бы давно тебя без жалости непоправимо наказать на непослушание мерзкое!)… А мог бы всем завладеть, чего желал, что угадывал в предсказаниях змеек неокрепших!!...Пускай же, предатель, слуги поймут верно мою великую боль и возвратят тебе ее стократно!!...»
Он уже не помнит, что в его мучительно-быстро и странно-крепко усыпила стрела.
Только видит, как навсегда рушится замок троллей, как стирается, бабочкой солнышка, их зловещая щель и… как Королева забавно смотрит на простенькое платье, босые ножки, оживляющуюся природу и жизнь ее королевства и людей, бегущих к ней с радостными возгласами…
Они уже не слышны для него, сквозь шум огней движений стрелок; только теплая тень ее взгляда закралась в темном углу медленно тикающих Часов…