Песни пьяного ангела - Вступление

ОЛЬГА
 БЕШЕНКОВСКАЯ


ПЕСНИ
ПЬЯНОГО
АНГЕЛА

( поздняя книга
ранних стихов )

1958 - 1976


ЗДРАВСТВУЙ, „ЯЛО“!..
( Несколько слов от умудрённого автора )

...Ну зачем, зачем я это делаю? У читателя уже сложился определённый, вполне достойный образ поэта: интеллектуального, склонного к меланхолии, в тоталитарные времена - воинственно противорежимного. Зачем я снова окунаюсь головой в эти тетрадки, в пожелтевшие самиздатовские книжечки, перечитываю самые первые, до смешного наивные строчки?
Уж не потому ли, что один литературовед, забравшись как-то с моего заочного разрешения в мои архивы, восхитился всем этим, когда-то тщательно переплетённым друзьями ералашем и написал в эссе, что именно там-то всё и начиналось, и что всё это ( даже то, чего автору теперь стыдно ) необходимо извлечь на свет? Нет, конечно.
Ибо в  профессиональной автобиографии, опубликованной в пока самой большой и серьёзной моей книге, изданной недавно одним из немецких университетов, я честно призналась :
„В детстве хорошо пишет тот, кто меньше думает: получается почти по-птичьи... Я же слишком часто морщила лоб вопросами, и первые мои стихи больше походили на решение уравнений с извлечением морального корня...“
Скажу ещё более откровенно: ранние мои поэтические опыты (читай: опусы ) не были чужды даже пионерской романтики созидательного труда и дальних дорог: вернее, как бы романтизма собственной просыпавшейся души, невовремя пришедшегося ко времени...
К тому же, на многих, написанных в школьные годы и чуть позже, стихах остались следы перенесённых  как ветряная оспа (переносимых поэтическим ветром шестидесятых ) „заболеваний“ Евтушенкой, Кушнером, Пастернаком... (Таких разных - и таких заразительных...)
Но вот чего не было - так это именно того, в чём немногие сведущие тогда люди, предостерегая, упрекали: не было никогда подражания Цветаевой. Первый раз книга Марины Ивановны попала ко мне в руки с большим и понятным, зная время, хотя и непростительным опозданием, - когда несколько моих „собственноручных“ книжек уже были написаны, и даже, пожалуй, оттолкнула... очевидным сходством наших литературных  характеров.  ( Этого с самой большой буквы Поэта я поняла, или кажется, что поняла, значительно позже, и до сих пор больше люблю в ней прозаика...)
Собственно, именно строптивости своей, компенсирующему детскую доверчивость гневному чувству справедливости, скрываемой за внешней робостью пылкой гордыне благодарна я за всё, что со мной тогда не случилось: не публиковалась, не стала членом союза советских писателей, не вошла в обойму поэтов, которым до известных пределов разрешалось быть свободными... ( Хотя яростная поверхностность моя  и отсутствие генетической культуры к этому предраспологали...)
От пафоса меня спасала ирония, от цинизма уберегал пафос...
К тому же, не только я, но и всё моё поколение успело вдохнуть всего лишь глоток свежего воздуха: выдыхали уже в подполье, в подземельях, в семидесятых, молча, по одному...
Это было время самообразования, самовоспитания, самоопределения.
Одним словом - самосозидания... И я благодарна ему  за медленное, в монотонно тикающей тишине, созревание уже полновесных плодов...
Но  тот угрюмый дичок, прививающий к себе цветущий мир, человечек с упрямой чёлкой, перечёркивающей наморщенный первыми раздумьями лоб, „девочка-наоборот“, всегда идущая наперекор лжи, собственной выгоде и даже здравому смыслу, мне и сейчас отчаянно симпатичен... ( Иногда мне кажется даже, что мы до сих пор не так уж  далеки друг от друга...)
И я открываю свою самую первую, зеркальную детской душе тетрадку,  -„ученицы 6-го -Б. класса 76-ой ленинградской средней школы“, - и говорю: Здравствуй, „Яло“!..

Ольга  Бешенковская

1999 г. Штутгарт.


ОТ  ИЗДАТЕЛЯ:


P.S.  Одна из пяти сброшюрованных под этой обложкой самодельных книжек уже была однажды опубликована, но...  под чужим именем: С.Бурченкова. „Общая тетрадь“. Лениздат. 1992.  Думаем, что эта смешная, если бы по самой сути своей не такая грустная история, придуманная автором в духе волошинской Черубины , ещё не забылась в Петербурге. А если „за грудой дел и суматохой явлений“ она и ушла в тень прошлого, - тем лучше... Значит, читатель увидит эти и сейчас удивительные стихи ПЕРВЫМИ глазами...
Но во имя литературоведческой точности документальные подтверждения „мистификации по-советски“, как было сказано тогда в опубликованном газетами авторском саморазоблачении, приведены в конце этой книги. Там же вы найдёте эссе кандидата филологических наук Олега Шаркова, посвящённое ранним стихам Ольги Бешенковской.



И если наша кровь окрасит  знамя,
И в нашу честь сверкнёт оркестров медь,
Не будет нецелованных меж нами:
Всё позади... И не о чем жалеть.

Мы всё узнали, от всего устали,
У нас в прожилках старческих глаза.
Уже давно задула ночь густая
Пылающие наши паруса.

В герои нас произведут с усердством
И не поймёт никто издалека,
Что всё равно, обжечь ли дзотом сердце
Или последней стопкой коньяка...

Не надо ни оркестров, ни застолья,
Всё было встарь. Всё снова будет впредь.
Мы всё успели. Не успели только
Понять, за что не страшно умереть...

(1963)