Жанна д Арк из рода Валуа 159

НАНСИ
(19 января 1431 года)

Снег падал на равнину уже третий день. Густой, тяжёлый от влаги. Ложился пластами на деревья, на хозяйственные постройки, да и на зубцах старого замка налипли целые сугробы, словно груз тяжёлых забот.
Лететь под таким снегом тяжело.
Огромный ворон, с усилием махнув крыльями, опустился в глубокую нишу замкового окна и скосил круглый чёрный глаз на прикрытые деревянные ставни. Оттуда тянуло теплом. Мокрые от снега перья ворона расхохлились. Он посидел немного без движения, потом потоптался по нанесённому в нишу сугробику, оставив сетчатый узор своих следов и снова покосился на окно. В тёплых ставнях почудилась жизнь. Твёрдым клювом ворон несколько раз стукнул по дереву, но ничего не обнаружил и, оттолкнувшись замёрзшими лапами, вылетел из ниши прочь.

Стук в ставни заставил мужчину в сутане, сидящего возле окна, поднять голову от книги, которую читал. Но посмотрел он не на окно, а в сторону алькова, где на высокой постели лежал тяжело больной герцог Лотарингский. Кажется, стук потревожил и его, поэтому мужчина закрыл книгу, встал и подошёл посмотреть.
Веки Карла были приподняты, а слабая рука скребла по меховой полости, которой, уходя из комнаты, накрыл своего господина камердинер.
- Что-нибудь хотите, ваша светлость? - спросил подошедший мужчина.
- Жарко... - прошептал Карл. - Снимите это, Мигель.
Он с облегчением выдохнул, когда полость была снята, и похлопал рукой возле себя.
- Сядьте ближе.
Мигель послушно передвинул стул, сел, вопросительно посмотел на Карла.
- Я немного поспал, - сообщил тот. - А вы?... Что вы там так увлечённо читали?
- Раймонда Луллия (1).
- А-а. Универсальное знание... Эликсир бессмертия... Вы верите, что он действительно его создал?
Мигель грузно подался вперёд - локтями на колени - и сцепил между собой пальцы.
Он сильно постарел за последние месяцы, стал грустен и задумчив, всё больше молчал. После известия о пленении Жанны несколько раз порывался уехать, но вместо этого каждое утро приходил к дверям покоев герцога, ждал, когда ему позволят войти и сидел возле постели, не докучая, но всегда готовый помочь — что-то принести, позвать тех, кого герцог хотел видеть, или просто поговорить, как сейчас.
- Он был очень умён, - произнёс Мигель после некоторого раздумья. - Но я бы не желал ему столько ума, чтобы создать эликсир, потому что уверен - бессмертие есть величайшее зло.
Лицо герцога оживилось, насколько это было возможно в его положении.
- Как интересно... Почему же бессмертие зло?
- Оно обесценивает жизнь. Дарит безнаказанность, разочарование, скуку. Через пару сотен лет, от бесконечных потерь, пропадут впечатления и способность любить, и вряд ли за такой срок сможет появиться что-то, что удивит новизной. Останется только одиночество и невозможность умереть... Нет, я бы такой судьбы никому не пожелал.
Герцог немного подумал, потом тихо выговорил:
- Я бы тоже.
Они помолчали. Карл дышал с перерывами, и лицо его отражало какое-то внутреннее сомнение. Наконец, он решился спросить:
- ОТТУДА вестей нет?
Мигель отрицательно покачал головой.
Губы герцога скорбно скривились.
- Ну да... Если бы что-то было, вы бы мне давно сказали, не так ли?
- Да.
Они ещё помолчали.
- Моя дочь уже выгнала Ализон из замка? - внезапно спросил герцог.
И, не дожидаясь утвердительного ответа, в котором не сомневался, заговорил тихо, но твёрдо:
- Я знаю, она не пропадёт... Я подарил ей большой дом, ценную посуду... Но почему-то хочется, чтобы Ализон уехала отсюда... Я бы просил вас забрать её с собой, когда... ну, вы понимаете. Мне недолго осталось, это всем уже ясно, как и вам... Может быть, она согласится покинуть Нанси, когда меня уже не будет. Ализон не станет вам обузой. Она продаст то, что я ей подарил, и этого хватит на всю жизнь... Я очень сильно её любил...
Из глаза умирающего выкатилась бессильная слеза. Руки, которые словно вобрали в себя волнение Карла, шарили по одеялу мелко и суетно. Он явно хотел ещё что-то добавить, но Мигель не дал. Своими руками накрыл ладони герцога и ободряюще улыбнулся.
- Всё будет хорошо, ваша светлость. Если мадемуазель Ализон согласится, я заберу её. Его милость господин Рене нашёл мне место у герцога Брабантского. Точнее, не у самого герцога, а в обители Братства Богоматери в местечке Хертогенбос. Там, как мне сказали, много членов приората. Они дадут и приют, и защиту.
- Да, да... - покивал герцог.
Мигель стёр с его щеки слезу, поправил одеяло.
- Послушайте, Мигель, я давно хотел об этом спросить, но всё откладывал... почему вы так и не вернулись к герцогине Анжуйской? - тихо спросил Карл. - Вы стали презирать её?
Мигель вспыхнул.
- Нет, что вы! Тогда мне следовало бы начать презирать с себя — ведь это я обучал, а потом и отпустил девочек, прекрасно зная, что им не выжить ТАМ. Просто отошёл в сторону и смотрел, как они идут к гибели... Смалодушничал, наверное. Убеждал себя, что Господь не допустит. А вернее всего просто понял, что и сам там не выживу, поэтому остался. В отличие от них, у меня  выбор был.
Взгляд герцога, устремлённый на лицо монаха, оставался неподвижным несколько мгновений. Потом он глубоко втянул воздух и заговорил, стараясь делать это без заметных усилий.
- Я не верю в ваше малодушие, Мигель. И выбор есть у каждого. Всю свою жизнь я только и делал, что выбирал и выбирал, и следовал при этом, либо за чьим-то другим выбором, сделанным до меня, либо сам ставил перед выбором других. Мы все взаимозависимы. Вы просто захотели изменить это в себе, когда девочки ушли, не так ли? И, как мне показалось, преуспели в своём желании. Во всяком случае, власть, которую имела над вами герцогиня, значительно ослабла, так?
- Да... возможно. - Мигель задумался. - Когда-то я сам говорил, что мы ищем для себя волю более сильную, которая облегчает нам наш выбор. А ОНА тогда сказала, что никакая чужая воля не укажет путь к вере и счастью. И, знаете, вспоминая этот разговор с ней, я всё больше убеждался в том, что под верой ОНА имела в виду веру только в себя. Ни в Бога, ни в короля, ни в кого-то иного, сильного, а только в собственные силы и разумения!
Карл слабо улыбнулся.
- Вы поэтому не захотели читать манускрипты из моей кладовой?
- Да! Я пытался найти себя без какой-либо помощи. Только через собственное сознание.
- И как?
Мигель с силой потёр виски, будто хотел этим растормошить мозг, но лицо его было страдальческим.
- Когда понял ЕЁ слова, я решил, что нет ничего проще. В какой-то момент даже уехать собирался, чтобы доказать себе — смогу! А потом... Помните, я вам рассказывал, как ОНА учила меня разговаривать с деревьями? Вот я и решил зачем-то попробовать. И не вышло!.. А потом не вышло рассуждать, опираясь только на собственные разумения. Всё время лезло в голову то, что заучил ранее, страхи какие-то, перед кем — не знаю, но стойкие, укоренившиеся, что, если я пойду против, кто-то обязательно придёт и накажет. Я их отгоню на время, но они подбираются с другой стороны и лезут, лезут в голову, укладываются там на места давно пригретые и, словно дразнят: «Видишь, тебе уже не так беспокойно, не так хлопотно и страшно! Тебе ПРИВЫЧНО думать так, как подсказываем мы. Вот и живи так!» И я то поддавался, то восставал, пока не понял, что попросту слаб. Мне не совладать с той жизнью, что вокруг. Надо, или родиться с верой в себя, которая есть у НЕЁ, или обладать большей силой духа, чтобы суметь выделить из себя целую часть собственного естества. Я так и не сумел. Только на то и хватило, чтобы не возвращаться к её светлости. Но и она не очень-то звала.
Снова повисло молчание. Только в камине мягко гудел огонь, да изредка что-то потрескивало, добавляя умиротворения этому снежному дню, пусть даже и не видимому через прикрытые ставни.
- Как вы думаете, - прошелестел вдруг голос Карла, - ОНА очень страдает сейчас?
Мигель опустил голову. Он прекрасно понял, что герцог, когда спрашивал, имел в виду вовсе не мадам Иоланду.
Почему-то, с тех самых дней, когда стало известно, что девушки обе в плену, здесь о Клод предпочитали говорить «она». Как будто пытались суеверно спрятать её за безличностью, то ли от Судьбы, то ли от чего-то другого, чего сами не понимали, но чувствовали, что надо именно так! Без имени.
- Уверен, они обе не потеряли себя, и не потеряют, что бы ни случилось. - Глаза монаха заметно слезились. - И ОНА, и Жанна страдания презирают.
Карл тяжело вздохнул.
- И всё-таки, всё-таки... Как страшно, наверное, этой девочке среди ненавидящих. Раньше я хотел, чтобы все о ней поскорее узнали, а теперь молюсь только о том, чтобы никакому Кошону, или Бэдфорду не пришло в голову с ней поговорить…
- Думаете её убьют?
- Ей не простят...
В камине загудело, и от горящего бревна отвалился вдруг кусок коры, взметнув вверх целый сноп ярких искр. Мужчины вздрогнули. Мигель поднялся, взял кочергу и поворошил угли.
- Страшно будет всем нам, если она погибнет, - сказал, глядя на огонь. - Для неё же просто начнётся другая жизнь, потому что только в такой исход она и верит.
- Аминь, - прошептал Карл. - Я бы тоже хотел так... Но тут мы с вами похожи, Мигель — и моё сознание боится выйти за рамки знакомого. Но ничего, скоро ему придётся это сделать. И, если Господь будет милостив... если даст мне хоть какой-то шанс на новую жизнь, я бы попросил только об одной милости — стать действительно смелым…
- Аминь, - в свою очередь прошептал Мигель.


Герцог умер через день, 21 января.
После пышных похорон, Мигель собрался и поспешил было выполнить последнюю волю умершего. Но опоздал.
Он подошёл к дому Ализон Мэй всего через несколько минут после того, как толпа местных крестьян и мастеровых закончила терзать её избитый, изуродованный труп перед воротами полностью разграбленного дома.
Постояв немного перед тем, что ещё утром было женщиной, Мигель повернулся и ушёл, неся в себе горький привкус мыслей о том, что в Нанси так и не простили её избранности.





___________________________________________
1. По известной легенде Раймонд Луллий полюбил красавицу Амброзию ди Кастелло, которая, в обмен на свою любовь, пожелала получить эликсир бессмертия. Тридцать лет Луллий искал. Он стал монахом и всего себя отдал единственной цели. Но, когда принёс готовый эликсир Амброзии, та была уже очень стара и смертельно больна. Она спросила, возвращает ли эликсир молодость, или просто дарит вечную жизнь, и, услышав ответ, отказалась его пить. Луллий ухаживал за возлюбленной до конца её дней, а потом около двухсот лет искал смерти. Написал множество научных трудов, в частности о пользе универсального знания. Говорят, Господь сжалился над ним, и за его праведную жизнь даровал Луллию смерть и покой.



Продолжение: http://proza.ru/2014/10/30/975