Моя принцесса 2. 1 глава

Солнечный свет, отражаясь от ослепительно белоснежного ковра, которым был услан, казалось, весь мир, пожирал и растворял  в своем сияющем великолепии все вокруг.
Казалось бы, что это может стать отличным началом отличного дня. Только вот, видимо, еще не все готовы его встречать.
В такой день нужно забывать былые обиды и начинать новую, лучшую жизнь. Отражаясь от замерзшей водной глади, яркие лучи солнца беспрепятственно пробивали себе дорогу в одну из палат больницы. 
Они несли с собой не только мягкий ласкающий свет, но и, казалось, источали саму жизнь, которая была так необходима одному из пациентов.  Достигнув цели нежные солнечные блики, словно празднуя свой триумф, заиграли золотом на светлых волосах девушки.  Спустя мгновенье ее веки нерешительно дрогнули.
- Лео?
Я пыталась поморгать, чтобы вернуть себе способность видеть, но, когда мне это не удалось, мысль о том, что пора бы просыпаться, отошла на второй план. В конце-то концов, куда мне спешить?
- Лео, блин, чего ты там стал? Задерни занавеску! Режет же глаза, - вяло промямлила я, переворачиваясь на бок и поудобнее подпихивая под себя подушку. В следующее мгновение солнечные лучи прекратили свое существование в пределах комнаты, повинуясь жесту мужчины, стоящего у окна, который сию же секунду отрезал им путь в палату, возвратив легкую тюль на свое законное место. 
- Рад, что вы снова с нами, ваше величество. Теперь я, кажется, понимаю, за что они прозвали вас принцессой.
Я как ошпаренная оторвала голову от подушки и уставилась на источник до боли знакомого голоса. Больница? Я в больнице? Что я здесь делаю? И что здесь забыл…
- …господин Карлайл?
- С возвращением, Элизабет. Солнышко больше не мешает?
- Нет, - насупившись, отозвалась я. Ну, подумаешь, немного перепутала. С кем не бывает. Уже и слово ему ни скажи блин!
- Заставили вы нас, однако, поволноваться, мисс. И как вам вообще в голову пришло столкнуть лбами моих баранов? Шаг конечно хороший, продуманный, но и свои силы нужно рассчитывать. Как знать, возможно, в следующий раз вас некому будет спасать.
Мне вдруг стало жутко неловко. На первый взгляд может показаться, что отец мальчиков бездушная скотина, которую не интересует ничего, кроме его бизнеса. Но если откинуть всю эту шелухи и всмотреться вглубь проблемы, то становится ясно, что это совсем не так. Да, он вышвырнул меня из дома Лейбурнов быстрее, чем я успела сказать «ой!», но теперь он первый, кого я вижу у себя в палате, открыв глаза. Да, он запретил мне встречаться с его сыновьями, но не запретил Леонарду и Эдану приехать и остановить меня. Это уже не говоря об этой палате. Судя по оборудованию и оснащенности меня привезли в больничку не из дешевых. Да и потом, мне даже страшно подумать о том, какие теперь отношения сложились у членов его семьи из-за меня.
- Простите, - только и сумела выдавить я.
- Я сейчас найду свои вещи и оставлю вам почтовый адрес, чтобы на него вы выслали квитанции и чеки. Я застрахована, но если есть какие-то посторонние затраты, то я их вам обязательно компенсирую. Еще раз извините за доставленное неудобство.
- Ты, что? Ты куда собралась?!
- Домой, - уверенно отозвалась я, вставая с кровати. Странно, но к моему глубочайшему изумлению ноги держали довольно таки крепко. Всю прекрасную картину моего не менее прекрасного самочувствия портила только слабая ноющая боль в груди. Надо бы узнать у врача перед  уходом, что со мной и какие лекарства нужны, чтобы это вылечить. Подобные приступы случались у меня и раньше, но обморок обычно длился не более часа. Интересно, сколько я пролежала в отключке на этот раз?
- А ну ка быстро обратно ввалила свои 40 килограмм на кровать и перестала нести самоистязающий бред, - Кардайл старший навис надо мной, как грозный дракон над добычей. Только вот на сей раз мне больше по душе была роль рыцаря. Надоело, что все меня вечно оправдывают и сюсюкаются, как с маленькой. Лео и Эдан – да. Но, кажется, умиление мной-любимой превратилось в какую-то массовую эпидемию, которую нужно было срочно остановить. Я столько лет потратила на то, чтобы вылезти из амплуа «принцессы в розовом» которое мне придумало общественное мнение. И возвращаться к тому, с чего начала, я не собиралась.
- Ты хоть знаешь, как доехать до аэропорта?
- Спрошу!
- А вещи где твои?
- Я с ними уже давно попрощалась.
- Одежда?
- У санитаров и медсестер, надеюсь, есть языки.
- Деньги? На билет хотя бы?
- Найду, не волнуйтесь!
- А силенок-то хватит, искать?
- Вы даже не представляете, на что я способна, – я сделал шаг вперед, не сводя, как и все это время, глаз со своего «дракона», - еще вопросы?
- Ты смотри ка, кажется, я кого-то недооценил. Кошечка умеет царапаться? А так сразу и не скажешь.
- А ты сразу и не сказал.
- Мы уже на «ты»?
- А вы еще ближе подойдите, и у вас еще один сын появится.
- Ахах, ладно, это мне уже нравится. Образ плаксы тебе не шел.
- А вам эти очки не идут, но я же молчу!
- Ахах! Так, ладно. Заваливайся обратно и без пререканий.
- А может мне нравится спорить.
- Тогда подождем, пока придут мои оболтусы. Изложишь им все то же самое, что только что поведала мне и можешь гулять на все четыре стороны. Я тебя тогда уж точно держать не буду, - сообщил глава семейства и нацепил на физиономию ехидную усмешку.
- Эй, так не честно!
- А кто говорил о честности?
С этими словами Карлайл старший пихнул меня обратно на кровать.
- Кстати, а где это они ходят, пока я тут умираю? – немного поумерив свой пыл и посадив наконец свою ж… «женскую судьбу» на мягкий матрасик поинтересовалась я.
- За розами пошли…опять…
- Что значит «опять» и за какими еще розами?
- Ну, как бы вот за какими розами, - батя сделал шаг в сторону и открыл моим глазам волшебную картину. Весь дальний угол комнаты был завален прекрасными цветами, - алые же вроде твои любимые? Вот они и таскали их сюда каждый день в течение двух недель, пока ты была в отключке. Хотя это и запрещено, но эти оболтусы приносили их быстрее, чем персонал успевал унести. Вот и сейчас…
- ДВУХ НЕДЕЛЬ?! – вконец офигев от шока выпалила я.
- Ну да, как бы, - с перекошенной улыбкой отозвался Карлайл старший, видимо не привыкший, чтобы его так нагло и бесцеремонно перебивали, - а что, такое в первый раз?
- А отец? Он же, наверное, жутко переживает! – не удосужившись ответить на вопрос, продолжила я выяснять все новые и новые подробности собственной жизни.
- Мы ему сообщили, успокойся, тебе нельзя…
- Сообщили?! Н-но как же это?! Он же там места себе, наверное, не находит! Все, теперь я точно должна ехать!
- Мы сообщили, что ты на некоторое время останешься у нас, погостить. Твой отец был очень вежлив и просил передать тебе лишь то, что дома тебя ждет серьезный разговор о том, как нехорошо убегать от родного папочки в другой город с парнем. Про больницу и все остальное ни слова.
- Честно? – не могла поверить я собственным ушам. Похоже, я тоже кого-то здесь недооценила.
- Честно. Ты только нервничать перестань. Твоему сердцу итак нелегко приходится.
- И насколько же ему нелегко? – я уже почти забыла обо всем, когда он сказал про отца, но возросшая ноющая боль в груди заново напомнила о моей основной проблеме.
- Что ты знаешь? – на удивление мягко поинтересовался Карлайл старший.
- Знаю, что у меня врожденный порок сердца, как и у мамы, знаю, что это не лечится, знаю, что в любой момент мое сердце может отказать.
- И что же ты хочешь, чтобы я тебе рассказал, Элизабет?
Я обняла себя руками и прислушалась к ощущениям. Я слышала, как оно бьется внутри меня, такое маленькое, такое живое. Казалось бы все хорошо. И так бы оно и было, если бы только с каждым ударом оно не причиняло мне какую-то непонятную, немного приглушенную ноющую боль. Собравшись с силами я, наконец, смогла задать главный вопрос:
- Сколько они сказали мне осталось?
Карлайл старший тяжело вздохнул и отвел взгляд:
- Послушай, Лиз, если найдется донор, то…
- Просто скажите мне. Я приму любую правду и…
- Год, - неожиданно выпалил отец семейства и, подумав, добавил, - это в лучшем случае. Мне жаль.
- Ясно, - охрипшим голосом произнесла я. Боль в груди резко усилилась, застелив все перед глазами черной пеленой. Хорошо, что в этот момент я не стояла на ногах.
- Еще не все потеряно, - принялся подбадривать меня отец мальчиков. Он говорил об операции, о доноре, о том, что деньги не проблема, что все еще может быть хорошо. И мне хотелось ему верить, очень хотелось. Но что-то глубоко внутри меня давало понять, что не стоит строить себе радужных иллюзий. Наконец возник жуткий гул в ушах, заглушивший все посторонние звуки и оставивший только шум, который создавали навалившиеся образы и мысли в моей голове.
Знаете, это такое странное чувство. Словно в одночасье весь мир перестал существовать, и ты остался один на один в неравной борьбе со смертью. Я раньше никогда не задумывалась о том, что будет, когда меня не станет. На самом деле мы боимся не смерти. Мы боимся, что никто не заметит нашего отсутствия, что мы исчезнем, не оставив следа. Даже не знаю, что в такие моменты прозрения нужно делать? Угонять машины, грабить магазины и употреблять все, что раньше боялся? Или может быть начать встречаться с кем-нибудь? Или с двумя? Устроить групповуху? Влюбиться в гея? Или может махнуть на Мальдивы? Или в Японию? Это же так романтично – умереть в цветении сакуры. Может, даст Бог, я дотяну до весны. Я не знаю. Я схожу с ума. Эта нарастающая боль в груди не дает мне нормально мыслить, а ожидание неизбежного делает моё существование еще более мучительным.
Затем повисло мучительное молчание. Мысли в моей голове пожирали мозг и заполняли мою душу пустотой. Это так ужасно – оставаться с ними наедине. Это тяжело – знать, что завтра ты можешь уже не проснуться.
- Я должен сообщить врачу, что ты пришла в себя, - нарушил молчание Господин Карлайл.
- Подождите, скажите, - наконец решилась спросить я, - почему вы мне помогаете?
- И ты говоришь это после того, как я вышвырнул тебя с приема и запретил общаться с моими сыновьями?
- И при этом вы сейчас сидите здесь, готовы оплатить дорогостоящую операцию, а ваши сыновья две недели ежедневно заваливали палату розами. Я может быть и блондинка, но не дура, господин Карлайл. Глупо отрицать очевидное.
- Из-за них. Не знаю, что между вами такое, и какие отношения вас связывают, даже я со своим многолетним опытом не могу до сих пор этого понять. Нет, это не дружба, слишком бояться они тебя потревожить, слишком бояться потерять. Не знаю, я никогда такими их не видел. Эдан стал грубее. Вот уже как неделю прогуливает университетские лекции и думает, что я ничего не знаю.  Лео же наоборот как-то смягчился, как будто остепенился, наконец. Я не узнаю своих сыновей. Как будто с твоим появлением они поменялись местами, - повисла пауза, во время которой мне хотелось застрелиться, - кто же ты такая, Элизабет?
- Я уже сама не знаю, - я уставилась в одну точку и задумалась. Все так сложно, так запутанно, и в то же время так просто и очевидно. Но почему же мы тогда не можем разобраться? Нет, наверное, все же стоит покрасить волосы в другой цвет. Всегда хотела, а сейчас, перед смертью, я просто обязана это сделать! Так, ладно, сейчас не об этом. А о чем тогда? Блин, что-то я хотела у него спросить, что-то важное, только вот что? Тяжело вздохнув и не переставая пялиться в одну точку я продолжила – они не общаются, да?
- Кто? Детишки? Только так!
- Правда? – все так же загипнотизировано уточнила я.
- Да. Не скажу, что теснее, чем прежде, но здесь видимых изменений я не замечал.
- А вы, вам, наверное, тяжело было скрывать правду от Эдана?
-  Погоди, ты о чем?
Меня словно сковородкой по голове огрели. Блин, Эд что, так и не признался отцу, что все знает? Это что же, я только что спалила нахрен всю контору?
- Да не, это я так, ни о чем, - попыталась я скосить под дурочку.
- Это Лео вам рассказал? Обоим?!
- Я не понимаю о чем вы, - блин, и вот дернуло меня ляпнуть! Могла бы и догадаться, что информация эта предназначалась не для чужих ушей, и судя по всему уж точно не для Эдана и, что самое главное, обсуждению не подлежит.
- То есть ты хочешь сказать, что у меня есть компромат года та твою блондинистую задницу, а я должен унести его с собой в могилу?
- Именно так. Просто когда захочется рассказать, вспомни, что мне тоже есть, что поведать миру.
Я резко развернулась и уставилась на источник голосов. Они были вместе, такие веселые и беззаботные, с розами в руках и улыбками на лицах. Такие…счастливые, что мне даже стало как-то неловко портить этот момент своим появлением.
Наверное, я так бы и не решилась, если бы за меня это не сделал господин Карлайл, почему-то резко отошедший от темы.
- Эй, нахлебники, что, никак друг другом не налюбуетесь? Вы не туда смотрите, вы сюда смотрите.
От шока я не могла даже пошевелиться. Что же произошло за это время? Такое ощущение, что все, что с нами было - лишь страшный сон, а я все равно не знаю, как смотреть им в глаза.
И, судя по их реакции, они испытывают схожие чувства.
- Я…это…
- Неожиданно, - завершил за брата мысль блондин. Погодите-ка, а они что, не рады, что ли? Я заторможено встала с кровати и сделала шаг навстречу.
Я даже не успела понять, что происходит, как две пары крепких рук обвилась вокруг моего дрожащего тела. Нет, наверное, все-таки рады. Боже, как бы я смогла жить без этих прикосновений? Мои…никому не отдам.
- А я и не знал, что у меня такие сентиментальные детишки, - разбил наш дзен тот, у кого это уже, по-моему, вошло в привычку, - а вы, господин Кларенс, не желаете присоединиться к компании?
- Э, нет, благодарю, - выдавил дохлую улыбочку Дар, - я вообще-то с вами кое-какие вопросы обсудить хотел.
- Это можно. А не представишь нам свою очаровательную спутницу? – я только сейчас обратила внимание на то, что помимо уже хорошо знакомых мне личностей в палату вошла и еще одна особа.
- Прошу прощения, но это очаровательное создание не со мной.
- Да неужели? И с кем же тогда?
- Псс, Эд, - услышала я за своей спиной, - я, конечно, все понимаю, но в силу сложившихся обстоятельств может немного повременить с…
- Она со мной! – неожиданно выпалил Эд, не дав договорить брату. Я ничего не понимала в происходящем, поэтому просто стояла и наслаждалась необычной внешностью девушки. Странно, но было такое чувство, будто я ее уже где-то видела.
- Пап, Лиз, разрешите представить – Ева Альбер, моя однокурсница, дочь герцога Марко Альбера и начинающая, но уже весьма успешная актриса.
- Да ладно тебе, Эд, - смутилась девушка. Теперь понятно, откуда я ее знаю. Мы как-то смотрели пару фильмов с ее участием. Помниться тогда братцы постоянно перешучивались, а на мои расспросы отвечали как-то увилисто. Теперь понятно, почему.
- И, наконец, - на лице блондина промелькнула язвительная усмешка. Глаза его в этот момент были направлены прямо на меня. Они сверкнули каким-то нехорошим ледяным светом, после чего их обладатель закончил мысль – моя девушка. Ты ведь не против, па?
Я смотрела на него и не могла понять – радоваться мне или плакать. Да, он наконец-то сумел наладить свою жизнь, но этот взгляд и эта улыбка. Ты что, дразнишь меня, Эдан?
- Нет, конечно! – почему-то обрадовался Карлайл старший, - Мисс Альбер, очень рад с вами познакомиться, мы с вашим отцом встречались пару раз, поэтому я о вас наслышан.
- Ахах, надеюсь ничего такого, за что мне пришлось бы теперь краснеть? – у девушки отчетливо слышался хорошо поставленный британский акцент. У нее была такая необычная внешность, что хотелось просто стоять и рассматривать каждую веснушку на ее милом лице. Все это в комбинации с карьерой успешной актрисы и богатенькими предками зашвырнуло мой уровень ревности на самую верхнюю планку, - а вы, должно быть, Элизабет? Эд много про вас рассказывал. И поспешу опередить ваш вопрос – рассказывал он исключительно хорошее.
- Да мне все равно, - неожиданно грубо, даже для себя, ответила я. На принцип, значит, решил пойти? Назло мне делает? Ну, ничего, Эд, я тоже могу быть стервой. Уж тебе ли этого не знать. Нет, я конечно рада, что ты, наконец, смог склеить так неосторожно разбитое мной сердце и попытаться жить своей жизнью, но вот пытаться разбить теперь его мне, в качестве мести…как низко ты пал, друг мой. А свои многозначные взгляды прибереги для кого-нибудь другого – мне теперь все равно…правда ведь?
Затем потянулись жутко однообразные и до тошноты скучные дни. Я словно попала в замкнутый круг.  Просыпаешься, приводишь себя в порядок, процедуры какие-то, вокруг тебя все бегают, суетятся. Было жутко скучно, но отпускать меня, куда бы то ни было, а уж тем более домой, на другой континент врач наотрез отказался. Естественно Карлайл старший приложил к этому свою руку, не иначе. Спасибо ему, конечно, но я не видела смысла в этой бесполезной заботе. Все мы умрем тогда, когда нам суждено, и как бы ты не старался, судьбы не избежишь. А прятаться здесь, в четырех стенах и бояться скорого прихода рока как минимум глупо. Поэтому сейчас как никогда мне хотелось быть бунтаркой. Но что-то меня сдерживало. 
За все эти дни я почти никого не видела. Видимо богатые и знаменитые не любят светиться в подобных заведениях. Все, чем я могла потешить своё самолюбие – редкие смс от Леонарда.  Видимо отец, пользуясь столь нечастым явлением со стороны своего сына как «послушание», решил не терять времени даром.  А великого «мстителя» в лице Эдана и вовсе след простыл. Конечно, у него новая дурочка, зачем ему какая-то простая смертная? Дни я коротала по-разному – начиная с бессмысленного шатания по коридорам больницы, и заканчивая прочтением трудов Шекспира и Байрона. Где-то на день третий своего «заточения» я нашла для себя неплохое местечко. Судя по всему это было что-то вроде комнаты отдыха. И поскольку отдыхать здесь, видимо, никто не собирался, я, особо не беспокоясь о чьем бы то ни было согласии, забила ее для себя. Вот и сегодня, отрыв где-то в запасах местной кино-библиотеки парочку дисков, я решила погрузиться в чарующий мир кинематографа.  Не буду утомлять вас пересказом всего, что я пересмотрела в этот день, но время, надо сказать, пролетело довольно быстро и незаметно, что, безусловно, радовало. И все было просто замечательно, пока я не наткнулась на очередную киноленту с вполне безобидным названием «Правдивая ложь».
Фильм повествовал о студентке Лондонского университета, мечтающей стать актрисой. И кто бы, вы думали, играл эту саму несчастную? В первые несколько секунд, когда я поняла, на что напоролась, рука так и дернулась выкинуть ноутбук в окно. Но нет, интерес переборол ненависть и заставил меня смотреть дальше. К моему глубочайшему разочарованию фильм оказался что надо: и декорации, и сюжет, и актерская игра – все было на высоте и затягивало с первого кадра.
А потом и того больше. Никогда не понимала, как актеры вообще могут сниматься в таких сценах. Хотя, у нее же уже наверняка это все было по-настоящему и не раз, так что тут нечему удивляться.
Обычно я не особо-то люблю созерцать такие сцены. Да, я хорошая девочка. Но в этот раз уткнулась в экран монитора как загипнотизированная. Сцена становилась все более и более откровенной. В один момент показалось, что сейчас все обрежут, но нет, это безумие на экране даже не думало заканчиваться, а лишь набирало обороты. Еще у ее партнера были светлые волосы! Естественно моя фантазия мгновенно пририсовала кого нужно, что сделало просмотр еще более увлекательным.
- Я знал! – услышала я за своей спиной победный выкрик. Испуганно вздрогнув, я обернулась и выдохнула с облегчением. А что? Слава Богу, что это не старший представитель их семейства и уж тем более не блондинистый. Иначе я бы, наверное, точно в окно выпрыгнула, подальше от глаз людских, - а папа разрешает тебя смотреть такие фильмы?
- Это нормальный фильм, придурок. Ты просто как всегда вовремя, - попыталась оправдаться я, - сам иди и убедись.
Я пхнула ноут ногой и повернула его к «критику года».
- Ну, ничего себе! Ева дает жару! А Эдан видел этот фильм?
- Вот сам у него и спросишь. Он видимо очень занят, чтобы удосужиться хотя бы позвонить!...возможно, именно этим и занят, - после небольшой паузы добавила я.
- Погоди-погоди, ты что, ревнуешь? – странной или пугающей была не сама фраза или ее значение, а та интонация, с которой он ее произнес. Этакая смесь душащего смеха и неприкрытого удивления.
- С чего ты взял? – скосила я под дурочку.
- Ты никогда никого из нас ни к кому не ревновала, - уже немного более озадаченно произнес Леонард.
- А вдруг мне доставляла мучительную, нестерпимую, жгучую и умопомрачительную боль каждая, с кем ты переспал? Откуда ты знаешь?
Вот чего спрашивается он вообще приперся? У него же есть Амелия, вот пусть к ней и идет про ревность вопросами мучать, а мне и без задушевных разбирательств  проблем хватает.
- Ну что за бред, Лиз? – Леонард, тяжело вздохнув, присел на корточки и уставился на меня глазами кролика, которого вот-вот собьет машина. Ну, ничего, и не таких обламывали! Принцесса я или кто, в конце концов?!
- Ты вообще чего приперся-то? Брал бы пример со своего братца, сгреб бы свою ненаглядную Амелию в охапку, и поехали бы с ней развлекаться. Я-то тут при чем?
- Режим стервы активирован?
- Я тебе сейчас носик то твой подравняю, остряк. Я, между прочим, факты констатирую.
- Пошли, пройдемся! – неожиданно выпалил этот подлиза.
- Я смотрю, ты мозги дома забыл? На улице уже стемнело.
-И что, ты с недавних пор не только ревнивица, но и темноты боишься?
- Я не ревную, ясно?! Еще раз скажешь это, и клянусь, получишь по своей смазливой физиономии!
- У тебя не эти дни часом?
- А у тебя? – передразнила я эту наглую морду. И ведь знает же, что не ударю. Вечно жалею его зачем-то. Надо будет все же как-нибудь для профилактики съездить. Так, чтобы не расслаблялся.
- Пошли, - приблизившись почти вплотную, прошептал Леонард, еще крепче при этом сжав мою руку.
- Нет.
- Почему?
- Мне врач не разрешает.
- У меня особый пропуск, пошли.
- Я фильм не досмотрела.
- Досмотришь свою порнушку завтра. Давай, всего пол часика.
- Зачем?
- Когда ты последний раз была на улице?
- Давно, но…
- Пошли.
- Ты меня достал.
- Это плохо?
С каждым словом он становился все ближе и ближе. Не понимаю, зачем он это делает? Зачем дразнит меня? Зачем дает пустые надежды на то, чему никогда не бывать? И этот взгляд…опять. Ненавижу.
- Молчание, знак согласия, - не отводя взгляда, одними губами подытожил Лео. Я хотела возразить, но все, о чем я могла думать – его глаза.
- В окно? Это и есть твой «особый пропуск»? А если бы нас поймали?
- Ну не поймали же! Да не волнуйся ты так! Никто и не заметит, поверь мне.
- А на машине нельзя было подъехать? – пытаясь нормализовать дыхание, поинтересовалась я.
- Так было бы слишком заметно. Идем, здесь не далеко.
До сих пор не понимаю, как ему вечно удается втянуть меня в очередное безумство. Хотя в этот раз я и сама, пожалуй, этого хотела. Все-таки может это мой последний год на этом свете, и я не собираюсь потратить его впустую.
Правда теперь у меня, кажется, появился один весьма неприятный ограничивающий фактор.
- Лео, подожди.
- Ты чего? Мы уже почти пришли!
Я чувствовала, как внутри моего разгоряченного бегом тела нарастает ноющая боль чуть левее середины груди. Я хотела идти дальше, но с каждым шагом это неприятное ощущение только усиливалось.
Наконец я не могла больше с ней бороться. Остановившись, я присела на корточки, обхватила ноги руками и попыталась успокоить дыхание.
- Тебе плохо? Может, вернемся?
- Нет, - еле-еле сумела выдавить я.
- Тогда давай я тебя понесу.
Неожиданно, словно по мановению волшебной палочки в воздухе возникли пушистые снежинки. Они кружились, иногда порывались вернуться обратно, вверх, но в итоге все равно присоединялись к своим уже падшим собратьям. Это зрелище завораживало. Чувство костлявой с косой, постоянно стоящей у меня за спиной, не покидало меня ни на секунду и каким-то совершенно невообразимым образом меняло мой взгляд на вещи. Может, это последний раз, когда я вижу снег, или последний шанс совершить что-то безумное в жизни. Нет, я не хочу, так же как и эти снежинки, «плыть по течению». Бояться? Да. Ошибаться? Возможно. Но только не сдаваться.
- Не надо, я сама.
Не говоря больше ни слова, я подскочила на ноги и, схватив Леонарда за руку, изрекла:
- Веди!
- Уверена, что сможешь дойти?
- А ты сомневаешься?
К моему глубочайшему изумлению ответа не последовало. Лео лишь остановил на мне немного встревоженный и до жути сосредоточенный взгляд, сжимая все сильнее мою ладонь. Как будто понял вдруг что-то.
- Так и будем стоять? – как можно более непринуждённо поинтересовалась я.
- Идем, - неожиданно сорвался с места мой провожатый, - если станет плохо – не терпи, скажи мне, хорошо?
- Хорошо, - тихо отозвалась я, изо всех сил цепляясь в его крепкую руку и пытаясь подавить ноющую боль в груди.
Наконец  мы пришли. Леонард нехотя отпустил мою руку и принялся вскрывать замок.
- А это точно законно? – поинтересовалась я, наблюдая за его действиями, - не хотелось бы провести остаток жизни в местах не столь отдаленных.
- Даже если бы я не был лично знаком с хозяином этого места, а я знаком, то поверь, все равно тебя бы никуда никто не забрал. Просто у меня не было времени связаться с хозяином этого места, чтобы сообщить, что я погощу немного в его владениях.
- Ну-ну, - заторможено отозвалась я, продолжая рассматривать эту стеклянную громадину.
- Не подглядывай.
- Только не долбани меня головой о ближайший столб, Коперфильд, - я неуклюже переставляла ноги, повинуясь движениям моего «поводыря». Что затеял это псих?
- Черт, ты меня раскрыла, придется искать новую подставу.
- Так и знала, - промямлила я, неуверенно нащупывая опору.
Наконец, поднявшись по небольшой лестнице, мы остановились.
- Готова?
- А должна быть? Я вообще не понимаю, что происходит!
- Сейчас поймешь. Давай, на счет три. Раз, два, два с половинкой, два с четвертинкой, два с хвостиком, два с ниточкой, два с…
- ЛЕО!
- ТРИ!
Я ожидала увидеть, не знаю, умопомрачительную панораму ночного города, небывалых размеров флэш-моб, потрясающий зимний пейзаж - все, что угодно, но только не то, что престало моему взору. Это как сон наяву, как мечта, наконец воплотившаяся в жизнь.
Он подарил мне рай.
Сотни, нет, тысячи алых роз. Это место просто утопало в их цветении. Их головокружительный аромат поглотил все вокруг и позволил мне нежиться на самых вершинах блаженства. Это было так волшебно, так нереально, что, казалось, вот-вот зазвонит будильник, и я проснусь, опять в блеклых стенах больничной палаты.
- Нравиться? – голос Лео выдернул меня из блаженного ступора.
- Как думаешь, я могу сказать «нет»?
- Я ж не думаю, я ж дебил.
- Вееееерно, и как я могла забыть! А в руке у тебя что?
- Где?
- Вон там, за спиной.
- Ничего, - помотал передо мной свободной конечность этот шутник.
- В другой руке, гений.
- Ах, в этой руке! А это сейчас, подожди, я должен собраться.
- Собраться?
- Я давно хотел у тебя спросить...
Леонард сделал несколько шагов вокруг моей озадаченной персоны и медленно  опустился на колено, не сводя с меня немного сумасшедшего, чуточку загадочного и очень пристального взгляда. С каждым его жестом я все больше и больше осознавала, что вот-вот должно было случиться. Проблема в том, что я понятия не имею, готова ли я к этому, хочу ли я этого.
- Мы с тобой уже давно знакомы, ты знаешь обо мне практически все, как и я о тебе. С тобой я могу поделиться всем, а ко мне ты всегда бежишь за помощью и поддержкой. И я никогда не мог отказать своей принцессе, и, наверное, не смогу. И поэтому я хочу тебя спросить – не откажешь ли и ты мне?
- Я…это…
Сердце бешено колотилось и вот-вот обещало выпрыгнуть из груди, ноги дрожали, а в голове стоял извечный вопрос: быть или не быть? Вся проблема заключалась в том, что ответ на самую важную дилемму в моей жизни мне придется найти за несколько секунд.
- Видишь ли, в чем дело, у нас с Амелией вчера состоялся один очень неприятный разговор, после которого я решил, что эта девушка меня не достойна. Только вот проблема в том, что я хочу заставить и ее понять то же самое.
- Ну, а я-то тут при чем?
- Не знаю, как бы это так помягче сказать…
- Говори как есть, только не тяни. И вообще, зачем ты привел меня сюда, еще и на колено стал! Знаешь, это все выглядит как…
- Предложение? – закончил за меня мысль Лео и одним жестом извлек из-за спины то, от чего я даже отшатнулась и еле смогла устоять на ногах. Боль же, где-то немного левее середины груди, вспыхнула с новой силой. Если там окажется то, что я думаю, то не знаю, смогу ли я вообще что-нибудь ему ответить, - дорогая Элизабет, надеюсь, ты поймешь, что толкнуло меня на этот шаг и почему, надеюсь, сможешь принять его и спасти разбитое сердце своего преданного слуги. Я прошу лишь ответить на один вопрос…
Коробочка открылась и представила моему взору великолепную черную розу. Нет, я не могу ошибаться, это могло означать лишь одно.
« Дорогой дневник, сегодня был удивительный день. Ребята вытащили меня на вылазку к дому Фитча. Поначалу я чуть не умерла от страха. Говорят, что этот тип задушил свою жену и трех детей. Поэтому сперва я хотела бросить все и убежать…»
« Я знаю, что это очень неосторожно с нашей стороны – бродить по чужой территории, нарушая не только комендантский час, но и все мыслимые и немыслимые законы, но братцы уже несколько дней были просто одержимы желанием затащить меня сюда. Не знаю, может они вновь хотят меня напугать, и если это так, то я очень хочу, чтобы моё сердце это выдержало. Папа говорит, мне нельзя нервничать, но как здесь не понервничаешь? Хотя с другой стороны, я не могла отказать мальчикам. К счастью,  очень скоро мои опасения остались позади…»
«Я никогда не видела ничего подобного. Кто бы мог подумать, что посреди болота, возле дома человека, внушающего страх всем жителям в городе, могло вырасти такое чудо…!»
« - А знаете, чего бы мне хотелось? – спросила я тогда у них, сорвав самый большой и красивый бутон и вдыхая его потрясающий аромат.
- И чего же? – почти хором поинтересовались братцы.
- Чтобы парень, который захочет со мной встречаться, подарил мне именно такой вот цветок.
- Черный? – удивился тогда Лео.
- Это как-то…траурно, что ли, - подытожил Эд.
- Нет, это красиво и необычно. Да и потом, все всегда дарят черные цветы, когда прощаются с человеком. Но я думаю, что это не правильно. Расставаться нужно друзьями, это ведь признак хорошего тона, мне так папа говорил. Поэтому, уходя, я бы оставила белую розу, на добрую память. А черная – это как символ того, что вместе эти люди преодолеют любые трудности…»
- Вижу, сюрприз удался, - подытожил Леонард, сверкая всеми своими 32-мя, - а теперь, я все же задам вопрос, ради которого все это и затеял.
Сердце екнуло и как будто остановилось. Я не могла ни дышать, ни хотя бы пошевелиться. Вот он, момент истины.
- Элизабет…
- Да?
- Ты побудешь моей девушкой на этих выходных?
Повисла немая пауза, во время которой в моей голове не было ничего, кроме неплохого матерного лексикона. Так, Лиз, спокойно, он же не виноват, что ты в него втюрилась, а он, дурак, просит тебя побыть его девушкой понарошку. С кем не бывает?
- Лииииииз?
- Чтоооооо? – кажется, у меня глаз дергается.
- Тебе плохо?
«Наверное, сильно дергается…»
- Мне? Да нет, с чего ты взял? Ты всего лишь покойником через пять секунд станешь, и вот тогда мне вообще хорошо будет.
- Ну, прости. Неудачная шутка, каюсь. Но мне, и правда, нужна твоя помощь. Амелия меня с ума сводит своими гулянками. Я устал. Я так больше не могу. И, зная ее, как облупленную, могу наверняка сказать только одно – от ревности бабы шелковыми становятся!
- Знаешь что, это слишком, даже для тебя. Я ухожу.
- Подожди! – Не успела я и шагу ступить, как в мою ногу вцепилась перепуганная и, надо сказать, страшно тяжелая туша моего несостоявшегося жениха, - умоляю, Лиз, принцесса, зайка, солнышко, милая…
- Все сказал? Пусти, ты весишь тонну! И вали к своей Амелии, бесчувственный кусок мяса! Я, конечно, все понимаю, но вот ты походу совсем голову застудил. Шапку носить не пробовал, дятел? Или временная амнезия для тебя уже нормальное явление?!
- Погоди, ты о том, что в отеле произошло?
- Нет, я о вечеринке, по случаю пятидесятилетия моего внука!
- Лиз, я же не…
- Что, чуть не блеванул тогда, да?!
- Ты все не так поняла. Я могу объяснить!
- Ну, так давай, назови мне хоть одну причину, по которой я не должна тебе сейчас морду набить!
- Я…это…пока…не могу сказать я пока.
- Ага, как же! Отпустил быстро, кому сказала!
- Прошу, Элизабет, не бросай меня сейчас!
- То есть тебе можно, а мне нет? Так что ли?!
- Да! То есть, нет! То есть…блин! Ты меня любишь?
- Что? Да пошел ты!
- А Эдана?
- А он-то тут при чем?
- Ну, хорошо, а месть? Отомстить хочешь?
- Тебе что ли? А что я, по-твоему, пытаюсь сейчас сделать?
- Эдан, я, Ева и Мэл на этих выходных едим за город, на дачу к Лейбурнам.
- Ну, вот и валите! Удачно пот…
- Поехали со мной!
- С какой стати? Я все еще имею полное право навалять тебе, потому что твое оправдание застряло где-то в жопе, милый.
- Так побей! Избей до полусмерти, только, умоляю, поехали!
 Вот это да, никогда бы не подумала, что эти придурки смогут причинить мне такую боль. Вот уж точно – от любви до ненависти. Что один, назло мне начавший встречаться с какой-то первой попавшейся швабренкой, что второй, и вовсе умоляющий меня притвориться его девушкой, чтобы заполучить другую. Спите с другими, игнорируете меня, плюете на то, что мне жить осталось всего ничего? Да ради Бога, ироды, но меня-то зачем в это впутывать?! А может фиг с ним, согласиться? Нет, ну, правда, терять, кроме девственности, мне уже нечего. Да и ее в таком составе я там навряд ли потеряю.
- А что, если я скажу да? Ты будешь согласен флиртовать со мной на глазах у брата? В прошлый раз, помниться, ты чуть из окна не выпрыгнул, лишь бы избежать этого выбора.
- Обещаю! Все, что скажешь!
- Уму непостижимо! Да ты же просто околдован этой рыжеволосой бестией!
- Лиз…прошу…все, что скажешь!
- А кастрировать тебя можно?
- Кроме этого…
- Ну конечно, Амелия же, насколько я знаю, любительница именно той части мужского тела.
- Лиз…
- Что?
Я повалила своего должника на спину и пристроилась сверху.
- Я тебе еще и не такого нашепчу на выходных, дорогуша! Хотели разбудить во мне стерву? Надоела плаксивая милашка Лиззи? Так вот теперь можешь кричать, убегать и отбиваться, но ты получишь свое, так же, как и твой братец! Думаете тогда, в отеле было плохо? Подождем до выходных, детка! И только попробуй не сдержать свою часть обещания!
- Клянусь, - только и сумел прохрипеть Леонард.
- Вот и славно.
Отшвырнув обидчика в сторону, я, как можно более гордой и уверенной походкой направилась к выходу.
- Стой! Ты куда это собралась?
- Не твоего ума дела! Не хочу, чтобы тебя еще стошнило, не дай Бог, от моего присутствия!
Неожиданно я обнаружила у себя в кармане ту самую розу. Она была такой красивой, но и такой ненавистной. Спустя мгновение несчастный бутон уже валялся на холодной земле – поверженный, подавленный и мертвый.
- Ты же дороги не знаешь, - нерешительно нарушил тишину Леонард.
- Зато ты у нас все всегда знаешь! И Эдан все знает. А я что, я ж блондинка в розовом, мне сама природа-мать наказала дурой быть! Так что тебя удивляет-то так?!
- Лиз, ну прости! Я, правда, не знал больше к кому пойти!
- И поэтому решил добить своего лучшего друга, безнадежно влюбленного и бесцеремонно отверженного всеми, кому он когда-нибудь открывал свое сердце. Браво, маэстро! Пять балов! Прости, но на бис вызывать тебя не имею чести.
- Лиз, я…
- Мне все равно. Поверь, теперь уж точно. Нас с тобой больше ничего не связывает, кроме сделки. Я помогу тебе разбудить ревность в Амелии, ты – позлить Эдана, все просто и не надо больше ничего усложнять. Как говорит твой отец – ничего личного, это просто бизнес.
Выйдя из оранжереи, я кинулась сломя голову, куда глаза глядят, сквозь снежную бурю, вопреки болевшему сердцу и ноющей душе. Конечно же, мне было не все равно. Если бы я знала, где ближайший обрыв, то, не раздумывая ни минуты, бросилась бы с него.  Так вот, каков секрет их дружбы – отказаться от меня, обоим. Так, значит, они решили?!  Умно, очень, только вот меня как-то забыли спросить о том, чего хочет моя измученная душонка. Зачем, скажите мне тогда, зачем было ждать моего возвращения в это мир, если все равно здесь я больше никому не нужна?! Помучить? Посмотреть, как я медленно, день за днем затухаю, погрязшая во лжи, неприкрытой лести и одиночестве?
Очень скоро боль стала невыносимой. Обида и ненависть ко всему, что раньше было мне дорого, затмила мой разум и заставляла бежать, пока силы не покинули меня.  Знаете, это поразительно, но только теперь, осознав свое одиночество, я почувствовала, что живая. Проблема в том, что я больше не хочу быть живой.
Простите меня все: господин Карлайл за то, что доставила вам столько хлопот, Эдан, за то, что не смогла ответить тебе взаимностью, Лео, за то, что навязывалась и лишь все усложняла и за то, что уже, кажется, не смогу выполнить свою часть сделки. Но больше всего я прошу прощения у тебя, папа, за то, что так и не сказала, как сильно я тебя люблю. Ты единственный, кто всегда был рядом независимо от ситуации или поведения твоей глупой дочки.
И пусть ты уже никогда об этом не узнаешь, но я все равно люблю тебя больше всех на свете. Ты подарил мне жизнь, прости, что я не смогла сберечь ее.