Вся эта суета

Выгорев от тревоги, он ехал с работы и смотрел, как в вагоне метро на поворотах качало людей: как ветром — колосья под низким синим небом. «Куда они едут? Куда мы едем? Куда я еду?» — подумал он и устало улыбнулся. Спряжение. Он припомнил школу. Почему-то — не тот урок, где их учили спрягать (его он не помнил), а один из уроков в первом классе. Он сидел у прохода, а справа от него, у стены за той же партой сидела Женя. Той холодной осенью она ходила в грубом сером свитере. Как только он видел краем глаза, что она резко задирает голову, или что на ее открытую тетрать капает кровь, он выпускал девочку в туалет. У нее часто шла кровь из носа. Он ни за что не хотел меняться с ней местами за партой, хоть со стороны и могло показаться, что это неумно — вставать так часто. Где она теперь? Чем живет? О чем мечтает? Вышла замуж и растит дочку? Стала стальной карьеристкой и не знает, как называются чувства? Уехала? Рисует картины и пьет вино? Или она долго болела — не просто же так у нее носом шла кровь — и давно умерла? Или —?

«Выходите»? — полный мужчина с острыми чертами лица наклонился вперед, добавляя веса словам. «Да». Он сбился с мысли и о Жене больше не думал. От этих воспоминаний, мало связанных с его настоящим, стало спокойнее. Вероятно, он в этом нуждался. Веселее не стало: всё мелькавшее по пути домой казалось слишком знакомым, чтобы цеплять взгляд.

Он лег спать в девять вечера, не поужинав, бросив одежду на пол.

Подводная лодка. Длинный коридор, он посреди. Тревожная тишина висит в воздухе. Висит и рвется. Вдруг кажется, что от натуги, от давления стены сжимаются и начинают гудеть. Он хочет сделать шаг вперед, но ноги, у них другой план, они вросли в пол. Он смотрит на стену коридора. Впервые она открывается ему так детально. Вся она как будто выгоревшая, в саже и пепле, искрит черным. Почему-то страшно смотреть, страшно, что она вдруг исчезнет, открыв дорогу океану, он отворачивается и смотрит вперед себя. Гул нарастает, где-то впереди что-то не так. Люди — он не знал, что не один — выходят из боковых кают. Мама и папа. И вдруг спереди прорывает одну из стен, черная вода гулким потоком врывается внутрь, но идет на него медленно. Папа стоит спиной, мама поворачивается к нему и улыбается. Она такая молодая и красивая, без седины, кудрявая. Поток проглатывает их, вода стеной подходит к нему. Он смотрит на сгоревшую приборную панель, одна из кнопок которой могла бы задраить дверь его отсека. Другого спасения нет, но ноги не двигаются, руки не слушаются, он хочет кричать и не может. Он просыпается.

За окном грохочет трамвай. Вязкий воздух, жара, три ночи. Он идет на кухню, наливает воды в чистый стакан (он настолько подавлен, что из грязной чашки пить невыносимо тягостно), выпивает ее, подходит к окну посмотреть на ржавую луну, поливалки и редких прохожих. Этот сон снится ему уже три недели. В голове вертится: «Какого хера?» «Надо успокоиться, успеть остановить поток» — продолжает он тревожные мысли, приходившие во сне, но тут же одергивает себя и возвращается на поверхность, называет это все «чушью собачьей». Засыпает с трудом, той ночью снов своих он больше не запоминает.

Утром он встает разбитым и в привычном волнении. Автоматически собравшись, он доезжает до работы. Уже там он понимает, что заболел: мысли путаются, он медлителен, болит горло. Он рад тому, что заболел — считает, что слишком устал, а на деле не хочет ни о чем думать какое-то время. «Поболею — отдохну». — говорит он себе.

Домой он возвращается с ноющей головной болью. Его знобит, поднимается температура. Он решает поспать, пока не приедет доктор.

Подводная лодка. Длинный коридор, он посреди. Очень холодно. Нет света. Он касается стен, чувствует иней на них. Стучат зубы, мертвая тишина. Из каюты спереди выезжает мама на коньках, она, скользя, приближается к нему. «Вот плед, сыночек» — тепло улыбается она. Вдруг включается сирена, красные лампы подсвечивают коридор. «Тревога» — белеет надпись на лампах. Он просыпается от звонка в дверь.

Доктор в усах и с военной выправкой. Говорит сухо и отрывисто. «Жалобы?» «Что горло»? «Покажите». «Температура?» Он пишет подробные рекомендации на бумаге, протягивает ее. «Все ясно?» «Не болейте». Он оставляет на столе щепку, которой смотрел горло, в углу комнаты — бахилы.

С мыслью «раз все равно толком не соображаю, пока болею», он принимается с наслаждением убивать время. В ход идет все — сериалы, книги, кино. Бросив одно на полпути, заскучав, он принимается за следующее. Поправляется медленно. Развлекает он себя так усердно, что иногда забывает о еде, да и нет аппетита.

Неделя пролетает как один день. В воскресенье, до тошноты устав от мелких развлечений, он едет в парк — побыть в тишине и подумать, для чего «вся эта суета, не приносящая счастья» (так он в тот день назвал свою жизнь). Он смотрит на других пассажиров трамвая: «Куда они едут? Куда мы едем? Куда я еду? Склонение или спряжение»? Девочка Женя.

Он садится на лавку в парке. Поначалу мысли его тревожны, он по инерции ищет развлечений, сканируя местность. Не найдя ничего кроме деревьев, шелеста листьев, не уловив ничего кроме песен птиц, он замедляется, перестает скакать мыслью с одного на другое.

Впервые за долгое время он хоть чуть-чуть себя слышит. И он пугается той звенящей внутренней тишины, в которой оказывается. Он приехал подумать, все эти «куда я еду», берущиеся, на первый взгляд, ниоткуда, он приехал в них разобраться, но разбираться страшно. Полжизни прожито вот так — без всякой цели. Он пугается и прежде чем думать дальше пускается снова искать глазами что-нибудь.

С холма по основательно протоптанной дорожке на велосипеде спускается девушка с длинными светлыми волосами. Рядом с ней бежит черно-белый непородистый пёс. И так ему кажется хороша эта девушка — то ли оттого, что и вправду она несказанно хороша, то ли оттого, что он отчаянно не хочет возвращаться к прежним мыслям, — что он встает с лавки и смотрит на нее, открыв рот, она это замечает. Когда она проезжает недалеко от него, он произносит: «Привет!»

Она останавливается, пёс подбегает понюхать незнакомца. Собака одобрительно кивает, девушка отвечает: «Привет». И, улыбаясь, оправляет рукой растрепавшиеся волосы.