12 Российский денди

Урок литературы в восьмом «Д» начался неважно. Десятиминутный опрос наделал столько бед, что в классе установилась тишина, которую смело можно было назвать гробовой.
 В ожидании праведного гнева Людмилы Борисовны каждый наверняка должен был повторить про себя фразу, близкую по смыслу к стародавнему: «Чур, меня»! И немудрено. Из четырех опрошенных Людмилой Борисовной трое получили полновесную двойку. Только Тане едва  удалось вымучить еле живую троечку.
Письмо Татьяны в её исполнении прозвучало так жалко, с таким отвращением к классическому признанию в любви, что, получи подобное послание Евгений Онегин, он вряд ли явился бы к ней на это свидание. Этим великий роман, к радости бездельников — школяров, и закончился бы. Письмо же Онегина к Татьяне мальчишки из восьмого «Д» откровенно проигнорировали.
И только Саша Поляков в любую минуту готов был опровергнуть это. Он нетерпеливо ёрзал на своем месте. Его губы складывались в иронической улыбке, когда очередной кандидат в двоечники выходил к доске и начинал выдавливать из себя что-то среднее между «б» и «м». Словом, Сашка всем своим видом показывал, сегодня его место у доски! Такое на уроках литературы с ним бывало нечасто. А если быть откровенным, происходило впервые.
Валя же была бледна и недвижима. Она ждала, когда Людмила Борисовна назовет её фамилию, с чувством незнакомой сладостной боли. Хотелось на одном дыхании выплеснуть упоительные слова, которые переполняли её по самую макушечку. Но, несмотря на томительное ожидание, вызов к доске застал её врасплох. Она вздрогнула, да так явно, что Людмила Борисовна внимательно посмотрела на нее из-под очков.
— Ты что, тоже не готова к ответу?
—Всегда готова!— с вызовом ответила Валя.
— Тогда иди к доске,— сказала Людмила Борисовна, подумав про себя: с Тропининой явно что - то происходит. И причиной тому, похоже, дополнительные занятия с Поляковым. Предчувствия не обманули мудрого педагога. Валя подошла к столу расширенными от страха глазами, посмотрела на Сашку, одарила его слабой улыбкой и лихорадочно начала: "Я вам пишу, чего же боле, что я могу ещё сказать? Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать...
Валя читала так сладостно и самозабвенно, что не обратила никакого внимания на попытки Людмилы Борисовны умерить её вдохновенный пыл и направить чтение в русло нормального ответа.
Сашка слушал не шелохнувшись. Он чувствовал, что она читала только для него и ни для кого больше. Что подобное в классе сегодня никто, кроме них, не имеет права читать. Он встал.
— Людмила Борисовна, можно мне ответить? Я выучил.
Это было слишком даже для восьмого «Д», который за время многолетнего обучения повидал всякое. Но Людмила Борисовна оставалась невозмутимой. Можно было подумать, что добровольный выход Полякова к доске самое обычное дело в её практике.
— Иди,— коротко сказала она.
Не успела Людмила Борисовна вывести Тропининой пятерку, как Сашка уже стоял у доски.
Валя сидела за партой, не поднимая глаз. Как после всего, что произошло, она будет входить в класс? Ведь восьмой «Д» догадался о том, о чём она до сих пор боялась признаться самой себе. Но классу было сейчас не до Валиных переживаний. Сашка сейчас владел общим вниманием, читая легко, раскованно, вдохновенно, как и полагается настоящему российскому «денди»:"...Чужой для всех, ничем не связан, я думал, вольность и покойзамена счастью... Боже мой,
как я ошибся, как наказан...
— Пять!— торжественно сказала Людмила Борисовна, а потом обратилась к упорно прячущей глаза Вале:
— Тропинина, можешь гордиться! Судя по сочинению, которое написал Поляков и по сегодняшнему ответу, у него в четверти намечается заслуженная вами обоими четверка. Молодцы!
Валя была готова провалиться сквозь землю от этой похвалы. А Сашка не трогался с места, ощущая состояние Вали.
— Ты что, Поляков, не садишься?— удивилась Людмила Борисовна. — Хочешь повторить на бис? По-моему, успеха, выпавшего на твою долю сегодня, вполне достаточно.
Но обычной веселой реакции класса на её шутку не последовало. Валя украдкой подняла глаза... Мальчишки смотрели на Сашку с завистью. Такого Полякова они еще никогда не видели. Девчонки смотрели на него с неподдельным интересом. Во взгляде каждой читалось: «Почему эта идея, сесть с Сашкой за одну парту, пришла Тропининой, а не мне?» И Валя вторично за последние дни  поняла, что  самое мучительное чувство на свете — ревность.

Часть 13  http://www.proza.ru/2014/10/06/1142