Грызун

                Грызун.

                Посмотрел прогноз. На завтра ожидается прекрасная погода. Раз такое дело – надо собираться на рыбалку. А чтобы не пропустить утреннюю зорьку, когда наилучший клёв, надо подготовиться заранее. Проверил и уложил удочки, запасные лески, крючки, грузила,  Теперь наживка.  Из-под компостной кучи накопал червей, замесил тесто. Решил вдруг наловить личинок ручейников, а если повезёт, то и личинок стрекозы, Местные рыбаки называют последних каракатицами и заявляют, что на язя лучшей приманки нет. На личинки ручейников нет отбоя от окуней.
                Вечером пошёл с ведёрком на речку. Она протекает в полутора сотнях метров от дома. На ней рыбачу редко, только когда нет времени для поездок, а рыбки хочется. Часа за два-три можно наловить на приличную уху и не более. Окуньки, чебачишки,  ельчики, да ежё щурогайки, которые даже на червя клюют. Вечером это время можно назвать лишь относительно: девятый час, а солнце жарит как днём и зайдёт ой как не скоро! Для личинок ручейников у меня сделана специальная ловушка: в воду у берега брошено несколько подгнивших досок. На них, по какой-то неведомой для меня причине сползается невероятное их количество. Здесь попадают и личинки стрекозы. По очереди вытаскиваю доски и обираю столь необходимую мне насадку в ведёрко с водой. Ну, вот, вполне достаточно! А уходить с берега не хочется. Горизонт на севере-западе начинает розоветь, ветерок совершенно стих. В зеркальной воде отражаются редкие белые пушинки облаков.  Птиц не слышно, им сейчас не до песен – у большинства в гнёздах прожорливое потомство, а скоро ночь. Стоит звенящая тишина. Звенящая, конечно, от комаров, но их как-то уже привыкли не замечать. Присел на берегу, любуюсь природой.  Изредка плеснёт рыбка, прошуршит мышь.  На противоположном берегу (а ширина речки едва ли пять метров) среди ольховых зарослей замечаю утоптанную грязную площадку и разбросанные по ней и рядом какие-то белые палочки. Не могу понять, что это значит, да и напрягать голову нет никакого желания  Просто хочется сидеть, бездумно смотреть на постепенно темнеющую воду и закат всё более и более яркий.
                Послышался короткий всплеск и я посмотрел вниз по течению. По середине речки ко мне приближалась большая бурая кочка с торчащей из неё ивовой веткой. В стороны от кочки, под углом, расходились волны. Ленивые извилины мозга выдали первую информацию: против течения, да ещё с волной – значит живое. И сразу вторую: голова бобра! Известно, что у бобра неважное зрение, поэтому он проплыл мимо, не обратив внимания на неподвижную фигуру. Уже проплыв мимо, он повернул к противоположному берегу и неуклюже выбрался на площадку, ранее мной замеченную. Ну и бобрище! Не меньше четверти центнера! Бобр уселся горбатым столбиком, вытащил передними лапами, как руками, длинную ивовую ветку изо рта. Приподнялся, слегка разогнувшись и медленно начал поворачивать голову. Ушей, коротких и широких почти не было видно. Но крупные ноздри, то раздувались, то опадали. Маленькие чёрные блестящие глаза обшаривали берега. На какое-то время взгляд остановился на мне. Я не шевелился, прикрыв глаза. Но вот бобр успокоился и принялся за трапезу. Перебирая лапами по ветке, он двигал её вдоль рта.  В начале обкусывал тонкие боковые веточки и они моментально исчезали у него во рту. Затем принялся за мягкую кору, срезая длинными острыми зубами наподобие ленты и поворачивая лапами ветку округ оси. Операция длилась не более десяти минут и вот уже белая палочка отброшена в сторону.
                Бобр по-кошачьи потёр лапами морду (язык не поворачивается назвать её мордочкой) и принялся расчёсывать подсыхающую шерсть на груди, животе и боках. Причём передними лапами он как бы перебирал шёрстку,  а задними расчёсывал основательно. Я знал, да и видел раньше, что коготь на втором пальце раздвоен и действует не хуже расчёски. Мне уже надоело это зрелище, и я собрался уходить, но тут бобр опустился на передние лапы, вперевалку подошёл к воде, опустил голову и без всплеска нырнул. Никакой волны не было и только поднимающиеся из воды и лопающиеся на поверхности пузыри указывали его путь.
                Я взял ведёрко и направился к дому, размышляя на ходу. Бобр – ночное животное и он скорее задержится на кормёжке до полного рассвета утром, чем покинет убежище в вечерние сумерки. Видимо, этот не наелся за предыдущую короткую летнюю ночь и голод выгнал его раньше, чем обычно.

                В,Светашов.