Ах ты степь моя

                Ковыль да балки, дали не обзорные
                Я не забуду отчий край ни где…
 
    Эти строчки  я написал много лет назад, проходя службу в глухом медвежьем углу Красноярского края. Была морозная звёздная ночь. Я всматривался в бескрайнее небо и думал о  нашем южном небе.
   Двадцать четыре года прослужил я в Сибири, но каждый год летел на мою великую, почему-то называемую малой, родину. После первого курса часов двенадцать до Астрахани ехал на паровозе с машинистом и кочегаром в их будке, потому как не мог усидеть в вагоне при виде Прикаспийской, той же, что и в Калмыкии, степи. Когда пришел в свой вагон застал комиссию, описывавшую мои вещи и составлявшую акт на «отставшего» от поезда пассажира. С трепетом и волнением летел в родную степь, когда направлялся в санатории Кавказа и Крыма, в командировки в Ростовскую и Волгоградскую области. Реже стал ездить, проживая в Ульяновской области, но не поехать, могу не более чем два-три года.
   Когда с сыновьями и внуком ехали в Элисту в 2008 году, моё сердце сжималось от того, что моя родная степь изнывала от засухи. С апреля и по август в тот год не выпало ни капли дождя. Ехать можно было в любом направлении - ни травиночки на дороге, ни травиночки и в степи.
    В очередной раз поехал я в родную Калмыкию в середине июня года нынешнего.  Долго и в этом году не было дождей в Калмыкии. Уже стала нарастать угроза засухи, как краешком мою степь захватил циклон, вызвавший наводнение в Краснодарском крае. И степь расцвела. В одно мгновение поднялись травы. Буйной зеленью покрылись обычно унылые акации и дубки лесных полос, в пятидесятые годы прошлого столетия, посаженные от Волгоградской области и до Ставропольского края с тем, чтобы защитить наши степи от суховеев средней Азии, достающих нашу степь  через Каспий. Ни чего не вышло из затеи сталинских новаторов преобразователей природы руководимых небезизвестным академиком Лысенковым. Сколько вбухали денег в посадку этих лесных полос, сколько перевели бумаги на обещания превратить наши степи с помощью лесополос в цветущий рай. Всё кануло вникуда. Давно расформированы специально созданные для посадки лесных полос леспромхозы, остались по бескрайней степи вдоль дорог островки высохших кустарников, как напоминание о том, что с природой надо обращаться на вы. Не надо её преобразовывать, не надо. Надо её беречь в первозданном её виде, а если что и делать, то подходить к затее  с умом, помогая окружающей среде, а не калеча.
   Не один Сталин с Лысенковым брались преобразовывать наши степи, ох не одни. В бытность первым секретарём ОК КПСС Городовикова решили подать в Калмыкию пресную воду. Прорыли канал из реки Кума через солёный Маныч. Создали Чограйское водохранилище. Водицы в нём много, но она солоновата. Кое - как потребляет её привыкшая к соли скотина, да можно поливать неприхотливые растения. В попытке сделать Калмыкию животноводческой республикой распахали Чёрные земли с целью засеять их травами для корма скота. Тронули плугами жиденький растительный слой почвы и получили  пустыню вместо полупустыни. Песчаные барханы засыпают сегодня целые посёлки несчастных моих земляков. Шахматист-президент решил сделать республику сияющую огнями. Понастроил по степи ветряков. И стоят эти гиганты в бескрайней степи (Три из них стоят у знаменитых трёх курганов, невдалеке от того места, где когда-то мой дедушка Дмитрий Иванович разводил на своём хуторе скот, сажал бахчу и огород). Я в эту поездку стоял на одном из курганов, осматривая ширь родных просторов. Сильный ветер чуть ли срывал с меня одежду, а в полукилометре  стояли без движения гиганты «илюмжиновской» энергетики.
   Для полива огорода, пойки скота канал из Кумы моему дедушке не требовался. В балке ниже курганов, где был дедушкин хутор, били родники пресной воды. В годы моей юности во всех известных мне балках текли ручьи пресной вкусной воды. Круглый год текли ручьи пресной водицы и по Элисте. Много колодцев отличной пресной воды было в десяти – пятнадцати километров от города. Не далеко от посёлка Песчаный ( В годы моей юности это была бригада колхоза им. Ленина, где работала моя мама и делал свои первые трудовые шаги я.) на горе были два колодца. Пресной вкусной воды в них было столько, что считались они неисчерпаемыми. Были пруды пресной воды в Аршани и в районе ярмарочной улицы Элисты с прекрасными пляжами.  В минувшие десятилетия родники в балках и в городе были завалены, плотины прудов ликвидированы. Степь и город Элиста остались без воды.
    Приезжая каждый раз на родину я слышал от моих земляков высказывания о том, что если бы бережно относились к колодцам и родникам, а деньги, которые тратились на преобразования, использовались для подачи пресной воды из Волги, или из той же Кумы по трубе, то Калмыкия давно б уже была цветущим краем. Помню я какие сады были в Аршани (3-4 км от города), какие были огороды в нашем Ленинском колхозе. Было это в условиях дефицита пресной воды, а если дать туда достаточное количество пресной воды? Какие можно было бы развести виноградники, плантации бахчевых культур, сколько можно там выращивать лука и риса, картофеля, чудо помидоров,  огурцов и прочей зелени, которую полусъедобного качества завозим сегодня из Турции, Египта, Бельгии и прочих стран.
    Однако радовался я нынче не только тёплой встрече с родными и одноклассниками, цветущей степи, пению жаворонков и полёту в высоком небе степных орлов, но и тому, что пришлось увидеть работы по прокладке в Калмыкию трубопровода для подачи пресной воды. Наконец, наконец нашелся в моей Калмыкии умный деловой руководитель, который без громких обещаний занялся преобразованиями не по теории Остапа Бендера, а тем, чего ждала моя степь долгие, долгие годы.
    И последнее. Ехали мы с сыном в Калмыкию на автомобиле. Когда миновали Ульяновск порадовались хорошей дороге  и прибавили газу. А когда возвращаясь обратно, та же дорога показалась нам стиральной доской. Машинально я снизил скорость до 50-60 км/час. Быстрее ехать было страшно. Эта боязнь возникла у меня после дорог Саратовской, Волгоградской областей и особенно дорог моей родной Калмыкии. Там ездить опасно потому, что можно уснуть, ведь машина на скорости 100-120 км/час словно застыла на месте. Движение ощущаеш только, глядя по сторонам. Сколько ж десятилетий потребуется и нашей горемычной Ульяновской области, чтобы иметь такие дороги?
                А. Перепелятников
                Июнь 2014года