Сказы деда Савватея. Грешок

ГРЕШОК

   Томный летний душный вечер опускался на село. Управившись с домашними делами, старики выходили к воротам, на скамейки, побездельничать перед сном. Мария Ермолаевна задерживалась, перемывая посуду после ужина, а вот Савватей, он уже на своём месте, на голубой, старой, облупившейся скамейке. Сидит, дымит и смотрит, прищурившись, по сторонам. Мимо проходят девчонки, на речку спешат, понимает дед. Одна немного отстала. Бежит, догоняет подруг, теряя обувь с ног:
 - Не спешите! Подождите, босоножка соскочила!- кричит она.
 - Купальник-то не забыла Любаша, взяла?- обращается к ней подруга.
 - Зачем он нужен! Там же ребят не будет, укромный уголок у нас, секретный,- засмеялась Любаша.
 - Ой, не скажите девоньки!- раздалось со скамейки,- всякое бывает, да-а! Вдруг сюрприз получится?
 - Какой такой сюрприз?- в недоумении приостановились девчонки,- а ну-ка дедусь, расскажи!

   Жил когда-то у нас в селе парень один, лет двадцати. Федькой его звали. Ничего, такой добросердечный и к людям жалостливый, да услужливый. А так, по жизни, малообщительный. С девками не гулял, с парнями горячительное распивал редко. Всё больше с удочкой на реке сидел, да на воду, вперившись глядел, будто думал о чём. Но и за ним, таким правильным, водился грешок. Да, был грешок, был!
   Любил Федька за купающимися девками подглядывать!
   Да не просто так, как бы случайно, а намеренно изо дня в день, и даже местечко в камышах оборудовал себе. Вот оно как было!
   За ивовым раскидистым кустом, в куге, стало быть, положил деревянный круг, дно от бочки и на нём, пригнувшись и усевшись поудобнее, сомкнув камыш над головою и проделав отверстие между стеблей, вот уж любовался купанием, получал наслаждение! Обзор был хороший, кусочек берега песчаного и часть реки, где обычно и резвились эти наяды, редко заплывая дальше.
   В безветренную погоду, когда не шуршала прибрежная поросль, Федька слышал и дословный разговор их, местные сплетни и секреты. Да, уж! Рисковал он очень! За иной секрет могли и башку ему отшибить. Но, как говорится:
 - Когда хочется, это хуже, чем болит!
   Потом уже, ночью, дома, фантазии его разыгрывались и там уж одному Богу известно, что он себе представлял, да домысливал. Лето в том году, помню, жаркое было. После полевых работ, когда от ржаной стерни покалывает всё тело, а солёный едкий пот мешает ощущать себя нежными и привлекательными, шли девушки, вдоль порядка домов, улицею, небольшими стайками за околицу, к реке. С цветными мыльницами в руках, перекинув полотенца через плечо, весело хохоча и переговариваясь и невдомёк им было, что проулками, к тому же самому месту на реке, устремился уже и Фёдор, чтобы успеть «угнездиться» поудобнее, настроиться, как говориться, на созерцание. А место, где плескались сельчанки и впрямь удобное и укромное. Река делала там небольшой изгиб и кусочек бережка скрыт был густой растительностью, раздвинув которую, по извилистой тропочке можно было подойти к реке. Песок жёлтый, чистый, дно не илистое, не замусоренное. Благодать!
   Весь процесс от раздевания, томного потягивания, закалывания волос, горделивого, нарочито медленного прохода во всей красе своей до воды, с предвкушением и боязливостью, а вдруг она холодна будет! От грациозного буквально, большим пальцем ноги или вытянутой ступнёю пробования и затем, медленного, постепенного вхождения-погружения в тёплые воды реки.
 - Ух! Ух! Прям дух захватывает!
   До умопомрачительного неспешного плавания, ныряния, купания и намыливания. Ну как это всё выдержать! Заходили девушки по нескольку раз в воду и каждый раз для Федьки - это целое представление! Откровенно и вальяжно развалясь на песке они судачили, смело и открыто о том, о сём не ведая, что из кустов их пожирает взглядом и ловит каждое слово Федька. А вытирались полотенцами! Это ж целое театральное действие!
   Федька давился собственными сопениями и пыхтениями не в состоянии их унять, но и не желая выдать себя. Сердце мерзавца, а он таковым и являлся, бешено колотилось, кровь била в виски и не только, а лицо, багровея, приобретало стойкий пунцовый цвет. Шутка ли, такой-то соблазн! Это ж кто бы перенёс?
   Дождавшись когда девушки уйдут, с большой осторожностью выползая из своего надёжного укрытия, Федька, озираясь по сторонам, разминал затёкшие и одеревенелые члены и, обнажившись, одним махом прыгал в воду, поднимая в воздух столб брызг. Вот он-то мечтал, в отличие от купальщиц, чтобы вода была как можно холоднее, остудить тело полное желаний. Одевшись потом, опустошённый и враз уставший он плёлся домой и как сноп валился на топчан в сарае, где спал в летнее время. Даже на призыв матери поесть не откликался. Наваливалась истома, но передохнув слегка, принимался анализировать увиденное и мечтать.
   Так продолжалось довольно долго, но вот однажды....
   Видимо где-то парень прокололся, бдительность потерял и поплатился за это. Не заметил, что и смех девушек не настолько беспечен и движения не такие свободные, и разговаривают они громче обычного, одним словом рас-ку-си-ли!
   После их ухода, довольно демонстративного на сей раз, как обычно Федька ринулся плавать и нырять, а потом, выйдя на берег, вдруг не обнаружил своих вещей. Одиноко валялся ботинок и всё! Что же это? Федьку стало мелко потряхивать. Тело покрылось мурашками, хотя внутри всё горело:
 - Батюшки! Не уж-то это они спёрли? Как до дому-то теперь идти? Ой!
   Пометавшись бесцельно по берегу, заглядывая под кусты и понимая бесполезность этого занятия Федька присел на песок съёжившись, обхватив колени руками. Вот как раз в этот-то момент над ним и выросли неожиданно три фигуры:
 - Ну что, тварёныш, замёрз поди?- спросила - прошипела одна из них.
 - Да ему от удовольствий жарко, верно Федька?- возразила другая.
 - А мы его сейчас посогреем маненько,- выдала третья и Федька, к своему ужасу увидел в руках у них по большому пучку крапивы. Злющая, уже на цвету, она заполонила все овражки и росла за заборами, на отшибе в огромных количествах. Девушки держали букеты эти предусмотрительно завернув концы в газеты.
   Не успев даже охнуть Федька получил первых удар по голой спине и, выгнувшись дугой, рухнул на песок, открыв себя полностью. Вот тут уж отвели душу мстительницы. Только и было слышно: вжих, вжих, да стоны несчастного, который извивался ужом на песке. Девки валяли-катали, «парили» во всю силу с остервенением и в назидание, не щадя даже Федькино естество, которому досталось особенно хлёстко. А лицо! Ужас!
   Так продолжалось довольно долго или Федьке показалось? Наконец притомились, тяжело дыша откинули в сторону размочаленные вконец пучки крапивы. Федька лежал распластавшись на песке и судорожно всхлипывал. Всё тело его покрыто вздувшимися рубцами из пупырей, которые расплываясь, сливались в одну сплошную припухлость.
 - Глядите, мерзкий какой! Как ядовитая жабеняка, право слово,- стоя над жертвой с презрением, сквозь зубы процедила одна.
 - Да уж надеюсь, уроком будет ему впредь за девками подглядывать, да подслушивать,- ответила другая и сплюнула в сторону.
   И в этот момент они меньше всего напоминали Федьке тех чувственных и нежных русалок. Да! Месть женщин бывает продумана и страшна.
 - Вот рубаха до дома дочухать, а остальные шмотки на скамейке у ворот,- с жалостью в голосе произнесла третья и усталой походкой подруги двинулись по тропинке, вскоре скрывшись за кустами.
   Федька тяжело и судорожно вздохнул. Вот и завершились его приключения. Как говориться: сколько верёвочке не виться, а конец всегда будет! Точно ведь!
 - А я даже и рад, что разоблачили меня,- вдруг пришла оправдывающая всё, что произошло, мысль,- сам бы не совладал, не отказался от такого удобного случая.
   Он, медленно пошатываясь, встал, поднял и надел, не сразу попадая в рукава, рубаху, но обнаружив, что все срамные места она не прикрывает, дюже короткая, снова стянул и обмотал вокруг талии, связав узлом манжеты. Тело горело, саднило, пощипывало, покалывало. Было чувство, что оно расплывается, увеличивается в объёме. Федьке стало жаль себя и он громко шмыгнул носом. Медленно двинулся парень к дому, было пустынно. Благо ещё на улице потемнело, да и народ разошёлся, после трудового дня по домам.
   Мать, увидев его, ахнула, прижав передник к лицу:
 - Сыночка! Что это с тобой!
   Отец поднял от тарелки лицо, пытливо и пристально поглядев на сына, и под этим взглядом Федька враз съёжился:
 - Парни из соседнего села отхлестали крапивой за то, что на их месте купался, они пьяные были,- промямлил первое, что пришло в голову сын.
 - Хорошо хоть так закончилось! - всхлипнула мать,- не ходи на их место Феденька, не рискуй боле!
   Отец вдруг, как бы что-то решив для себя, резко хлопнул ладонью по столу, так, что тарелка подпрыгнула и задребезжала.
   Мать и сын вздрогнули почуяв, что услышат сейчас решение отца. И верно!
 - Хватит валандаться! Бродит по селу, беспечный! Пусти-повалюся! Всё! Конец свободе! Я тебя, разгильдяя такого, женю! В субботу поедем в Михайловку к Петровичу. У него Анька, девка хорошая, работящая и правильная. Свататься поедем!
   Доводов для протеста не нашлось у Федьки. К такому повороту событий он готов не был. Аньку ту раньше в глаза не видал. Что тут скажешь? Против батьки-то всё одно - не попрёшь!
   Анька оказалась низкорослой, крепкой, коренастой, с пухлыми щеками девушкой. Она, во время сватовства елозила по скамейке, нервничала, стало быть. Обильный пот утирала платочком им же и обмахивалась, зыркая глазами в сторону суженого. Видно было, что вниманием женихов она не испорчена, поэтому Федька был, по её мнению, дюже хорош и красив. Сговорились, через месяц свадьба. А на свадьбе Анюта показала и свой характер, и кто в доме будет хозяин. Она такой ломоть свадебного каравая отхватила своими крепкими короткими зубами! Все аж ахнули!
   А когда одна из подруг посмела высказаться о привлекательности жениха, а он в ответ улыбнулся, так под столом, со всего маху наступила Федьке на ногу с такой силой, что у того вышибло непрошеную слезу. Он враз понял - это не за девками подсматривать, это проза жизни и так теперь будет всегда! Тошно!

   Дед Савватей закончил сказывать историю и девчонки, ещё раздумывая об услышанном, двинулись к реке.
 - Погодите!- вдруг остановилась Любаша,- я всё же вернусь за купальником, так спокойнее будет!