Alia tempora Другие времена

Последняя электричка Тверь – Москва еле тащилась в этот поздний час и, кажется, совсем не спешила в столицу.
Кто-то из пассажиров уже давно спал, низко опустив голову и вытянув вперед ноги под соседнюю лавочку. А кто-то коротал время за игрой в карты, не забывая отмечать победы крепкими напитками.
Молодые же люди в основном слушали музыку через наушники, одновременно развлекаясь какой-нибудь игрой на своем мобильном, и были вполне довольны жизнью, как тот молодой человек в рваных джинсах с непривычной прической в виде косички. Сидевший напротив него старичок в фетровой шляпе время от времени отрывался от кроссворда и внимательно, с явным осуждением поглядывал на своего молодого попутчика. Наконец, паренек выдернул один наушник и громко спросил:
- Вы что-то хотели спросить? Вам слово подсказать?
- Спасибо, сынок! Я их столько за всю жизнь перегадал и все слова выучил, уже неинтересно!
- А зачем тогда разгадываете? – весело поинтересовался юноша.
- Время хочу приблизить…
- А-а-а, понятно!
В эту самую минуту поезд подъехал к остановке, двери открылись, и в вагон ввалилась веселая молодежная компания. Молодые люди с улюлюканьем и свистом ринулись наперегонки занимать лавочки, словно бы свободных мест было мало, и они не находились сейчас в полупустом вагоне последней электрички.
Не раздумывая, расположившись в двух соседних отсеках, молодежь расселась по местам. Они сразу же достали огромное количество бутылок пива, принялись громко выкрикивать тосты и свои, только им понятные шуточки. Один из них, по внешнему виду рокер, молодой человек в черной кожаной куртке с шипами, таких же шипастых перчатках и с ирокезом – фиолетовым гребнем волос на голове – усадил к себе на колени совсем еще юную девчонку, но уже с пирсингом во всех местах где только можно, включая пупок и верхнюю губу, и с огненными дредами вместо прически. Пару «украшало» невиданное количество татуировок на оголенных участках кожи. Они беспрерывно и бесстыдно целовались у всех на глазах, прерываясь лишь для принятия очередной порции пива, которое они пили прямо из горлышка.
Старичок поморщился.
- Что время делает с людьми, вот в наши годы!  Alia tempora! Alia tempora!
- Не понял, что вы сейчас сказали? – поинтересовался молодой человек с косичкой. По сравнению с разухабистой, вновь пришедшей компанией, юноша выглядел весьма прилично.
- Другие времена нынче! И любовь другая!
- Не нравится? – продолжал иронизировать паренек.
- Да чтобы в поезде так вот прилюдно! И в наше время любовь была и чувства были. Но все по-иному и красиво! А у этих – ни ума, ни сердца! И души у них нет – вот что важно!
Молодой человек только пожал плечами.
- Думаете, они не любят друг друга?
- Сомневаюсь, – старик тяжело вздохнул, поправил шляпу и вдруг заговорил с другой интонацией, наклонившись к соседу: – А знаете, что в этом самом  поезде Тверь – Москва в начале века, еще до революции, творилось?
- А вы-то откуда знаете? – заинтересованно спросил юноша, вытаскивая второй наушник и отключая свой мр3 плеер.
- А я на работу каждый день из Твери ездил, только тогда состав не два, а целых четыре часа ехал, и никакого электропоезда, разумеется, не было – впереди шел паровоз, чадя едким дымом.
- Вы разве не выпивали в поездах? Чем же тогда убивали время, ведь у вас не было ни плееров, ни мобильников!
- Хотите узнать?
- Интересно было бы…
- Тогда давай знакомиться. Меня Николай Афанасьевич зовут, а тебя как?
- Коля!
- Надо же. В этом что-то есть! А чем занимаешься?
- Я – рэппер.
- Не понял?
- Музыкант я, в группе одной пою и на гитаре играю, в стиле хип-хоп. А вы кто по профессии?
- Я – часовщик широкого профиля. Было дело, по молодости со временем экспериментировал.
- То есть?
- Вот теперешние молодые люди не знают, как убить время, пивком заливают, а у нас его не хватало и я помогал, в порядке исключения разумеется,  продлевать часы свидания влюбленным!
- Интересно, а как вам это удавалось?
- О! Это целая наука и за один день этому не научиться! При желании мог такое вытворять! Вообще, самое удивительное и непознанное во Вселенной – это время!
- Покажите, раз умеете!
- А я и собираюсь это сделать, ты же заинтересовался: вижу – глаз заблестел! Дай-ка сюда свои часы…
Молодой рэппер снял с руки и протянул старичку свои навороченные часы-смартфон, привезенные отцом из Японии.

*      *      *

Часовщик извлек из кармана линзу-глазок, тут же привычным жестом приделал его к глазу. Других инструментов не доставал, ловко орудуя лишь пальцами. Он без труда снял крышечку, залез в электронный механизм часов, на что-то нажал и быстро, с довольной улыбкой, вернул их Коле.
Молодой человек снова водрузил часы на руку. Ничего не произошло, только шумная компания, пока ковырялся дед в его часах, видимо, пересела в другой вагон. Он оглянулся и заметил, что скамейки были какие-то другие, тоже деревянные, но обтянутые зеленой кожей, да и сам вагон был старого совсем еще образца…

За темным окошком все так же валил первый в этом году снежок. Какое-то время наблюдал Коля за причудливыми траекториями снежинок, отвлекся, хотел что-то спросить у старого часовщика, но обнаружил, что его попутчик куда-то исчез. Напротив сидел молодой человек его же возраста, только очень уж старомодно одетый.
Пригляделся: вся публика в вагоне одета была далеко не по моде… Все чинно и с достоинством сидели на своих местах, неторопливо любовались  зимним лунным пейзажем за окном, кто-то читал газету, а двое в самом конце вагона в потрепанных тулупах как обычно резались в карты. Никто не гремел стаканами, не пил из горлышка, не звучали бодрящие рингтоны мобильников, ни у кого в вагоне не торчали из ушей привычные проводки от наушников.
«Странно, – подумал Коля, – неужели часовщик этот его не обманул и он действительно попал в начало ХХ века? Только в какой год?» Спрашивать неудобно как-то. Вгляделся в газету господина в пенсне, сидящего в следующем отсеке и глазам своим не поверил – 24 октября 1917 года. «Так, а сегодня какое число? – вспоминал он. С утра было 6 ноября, по старому стилю как раз – 24 октября!» Все сходилось!
Пока парнишка производил эти нехитрые подсчеты и определялся со временем, поезд возвестил протяжным паровозным гудком о своем прибытии и стал медленно подъезжать к какой-то станции. Коля всмотрелся сквозь снег в название вывески на небольшом вокзальчике, там значилось – Клин. За окном запестрели бабули с мешками в шерстяных платках, подростки в фуражках с козырьками и в форме, должно быть, гимназисты – сообразил Коля. Юноша, сидевший на месте деда стал тоже внимательно всматриваться за окно, очевидно выискивая глазами кого-то.
В вагон вошел  молоденький парнишка, в фуражке и в ватнике, он принес с собой порцию свежего морозного воздуха – из его рта еще валил пар.
- Свежие пирожки, пирожки свежие! – деловито пробасил он. – Всего  копейка штука! – сам при этом гордо демонстрировал товар, висевший впереди него на специальном подносе.
  «Коробейник!» - догадался Коля, который был немного голоден и до этого, а при виде румяных пирожков у него разыгрался аппетит и он полез было за кошельком, но вовремя остановился, сообразив, что у него не имелось «местной валюты».
Молодой человек, сидевший напротив него, видя секундное замешательство попутчика, которого он принял, судя по дыркам на штанах, за обыкновенного беспризорника,  уже покупал два пирожка. Один протянул Коле.
- На, держи, я же по глазам вижу, что ты голоден.
- Спасибо! – поблагодарил его сосед и откусил хрустящую румяную корочку. Пирожок оказался с яйцами и луком, Коля проглотил его мгновенно.
Поезд уже должен был отправиться из Клина дальше, об этом возвестил все тот же протяжный, всегда навевающий особую безысходную тоску, гудок паровоза, и тут в вагон вбежала девушка…
Эта стройная, большеглазая, с русой косой барышня в приталенном полушубке, с муфточкой, прижимая к себе странного вида баул, очутилась на скамейке рядом с Колей, напротив того парня, что угостил его пирожком.
- Здравствуй, Коля! – выдохнула девушка, волнуясь. Рэппер вздрогнул, но потом сообразил, что обращались не к нему, и на всякий случай, чтобы не мешать разговору, притворился спящим, сам же изредка поглядывал на своих соседей.
Ее спутник, как выяснилось, тоже Николай, мгновенно расплылся в улыбке.
- А я уже думал, не увидимся!
- Я не могла не попрощаться с тобой! Завтра отбывает мой поезд в Петербург, но я обещаю вернуться! Попробую поговорить с папенькой. Вот, я возвращаю тебе книги, – она достала из баула стопку и протянула их Николаю.
- Прочитала?
- Да, есть невероятно интересные. Особенно о времени, ты действительно считаешь, что оно подвластно человеку?
- Уверен в этом! – серьезно ответил ее сосед.
Коля-рэппер теперь уже не сомневался, что перед ним сидел тот самый старичок в шляпе, только в молодости, который тем временем продолжал:
- Ах, если бы я мог остановить его не на час или два, а на больше – я бы навсегда оставил бы нас тут в этом поезде! – воскликнул юный часовщик.
- Это было бы так чудесно: только здесь нас никто не знает, и мы можем разговаривать сколько угодно! – глаза девушки весело, вместе с тем тревожно сверкнули. – Да не волнуйся так, Николенька, может, папенька мой поймет и разорвет помолвку… Я же не люблю Уланского, и он меня, думаю, тоже. Мы и виделись с ним всего раз в жизни! Важный, тучный господин, и старый в придачу!
Молодые люди рассмеялись.
- Ты говоришь, чтобы меня успокоить, а сама тревожишься, Верочка, я это сердцем чувствую.
- Отнюдь нет! Я просто не хочу уезжать от тебя, но надо рано или поздно объясниться с папенькой.
- А я боюсь потерять тебя навеки!

Сказать бы этим двоим, что завтра грянет революция, предупредить! Но все равно не поверят, примут за сумасшедшего и Коля, поразмыслив, говорить ничего не стал.

- Верочка, – проговорил Николай очень нежно и ласково, – я  буду верить и ждать. И надеяться на чудо! – он протянул к ней свои руки и взял ее тоненькие пальчики, вызволенные из муфты, в свои. – Смотри, замерзла вся, руки почти ледяные! Я согрею их.
И он принялся аккуратно растирать каждый пальчик по отдельности.
Коля вновь закрыл глаза, ожидая продолжения, но такового не последовало: девушка снова спрятала руки в бока муфточки.
- Смотри, проезжаем уже дремучие леса близ Химской, а значит, будем скоро в Москве! Мне тяжело будет без этих наших поездок. Год прошел, как один день!
- Верочка, а хотела бы ты продлить нашу встречу еще, скажем, на час? – серьезно спросил молодой часовщик.
- Разумеется! Мне так не хочется расставаться, и не будет хватать твоей улыбки, тебя, Николенька!
- Верочка, я много экспериментировал, обучаясь своему ремеслу, и мне захотелось, горячо захотелось продлить хоть на мгновение наше свидание! Если ты согласна, будь добра, дай мне на минутку свои карманные часики.
Николай достал уже знакомое Коле увеличительное стекло, приложил к глазу и стал что-то подправлять в смешных антикварных для Коли-рэппера часах девушки.

*      *      *

В следующее мгновение поезд въехал в тоннель. Стало вдруг темно, потух свет в вагоне. Когда он зажегся снова, то первое что услышал Коля, был характерный звон бутылок, бульканье и громкий смех. Парочка рокеров продолжала страстно обниматься, выставляя свои чувства на всеобщее обозрение.
Старичок-часовщик сидел на своем законном месте у окна и продолжал разгадывать свой кроссворд. Он поднял на юношу глаза и улыбнулся.
- Ну и как тебе путешествие?
- Прикольно! Только не понял я, отчего вы девушке стрелки переставили, а вернулся в будущее я?
- Просто у тебя закончился срок твоего путешествия в прошлое, ведь я тебе переставил часы всего на час. Он и завершился. А нам с Верочкой я тогда продлил наше свидание тоже всего на часок – на большее просто не имел права… Я понял, что со временем лучше не играть, а продлевать его можно только в исключительных случаях, когда на то есть особые обстоятельства.
- Но как сложилась ее дальнейшая судьба, виделись ли вы еще раз с вашей девушкой?
Часовщик отрицательно закачал головой, тяжело вздохнув.
- Не представилось. На следующий день грянула революция, и наши пути разошлись. А ведь мы хотели пожениться! Хотя нелегко нам это было и за счастье пришлось бы еще побороться! Скорее всего, семья ее эмигрировала, ведь Вера была дочерью фабриканта. А я тогда был простым студентом и только начинал разбираться в вопросах времени. А в Клину Верочка жила у тетки своей, в имении ее, а в Москву ездила в госпиталь, помогала ухаживать за больными. Весь день она была занята, поэтому виделись мы с ней только в поезде.
- Неужели у вас с ней ничего такого не было? – поинтересовался  Коля-рэпер.
- Увы!
- И вы с ней даже не целовались?
-Конечно нет! Ведь раньше в транспорте это было вообще не принято! Я только и мог позволить себе, что взять ее нежные ручки в свои и поцеловать пальчики…
- Красивая, но грустная история! – сказал после невольной паузы Коля. – А как сложилась ваша жизнь? Вы женились после?
- Нет, не до того было! Институт пришлось бросить, началась революция, воевал, затем плотно занялся изучением вопросов, связанных со временем, а зарабатывал тем, что ремонтировал часы. И еще помогал влюбленным. А тогда в поезде я впервые поставил этот эксперимент со стрелками часов, и мы могли еще целый час наслаждаться обществом друг друга. А это для влюбленных такая роскошь! Это сейчас время не берегут, не ценят! – и старик опять с явным презрением кивнул в сторону молодежи, что продолжала бурно веселиться в соседнем отсеке.
- Значит, у вас нет ни детей, ни внуков?
- Нет даже учеников, тех, кому можно было бы передать свой опыт и знания.
- Отчего же?
-Не каждого можно обучить манипуляциям со временем. А только того, у кого к этому особая предрасположенность, склад ума и доброе сердце. Последнее самое важное в этом хитром деле. А где сейчас среди вас таких найдешь? Кто людям станет за бесплатно помогать?
- Бесплатно? – удивился паренек.
- А за деньги ничего и не получится! Игра со временем – одна их самых опасных, и тут либо бескорыстно, либо никак. Вот, скажем, я тебе показал кое-что нынче и еще с тебя монеты брать стану что ли? Еще чего! Мне приятно, если тебе интересно было заглянуть в начало прошлого столетия.
- Еще как интересно! – Коля широко улыбнулся своему попутчику, но тот не видел этой улыбки и уже не слышал ничего. Он помрачнел внезапно, сказав только «Верочка моя» и, схватившись за сердце, стал медленно сползать вниз со скамейки…

*      *      *

Коля тут же бросился к старику, подхватил, пытался усадить, бил по щекам… Молодой человек растерялся было вначале, но потом стал вспоминать, что  делают обычно в кино в похожих ситуациях.
- Николай Афанасьевич, ну что же вы, очнитесь, все хорошо, сейчас пройдет! Должно быть, сердце прихватило – вон снегопад какой!
Губы старого часовщика сделались абсолютно белыми, с синеватым отливом, он бормотал еще что-то трудноразличимое и бессвязное.
Наконец, Коля вспомнил, что пила его бабушка, когда ей становилось плохо с сердцем. Он встал и растерянно обратился к попутчикам:
- Уважаемые пассажиры! У кого-нибудь валидол есть, тут человеку плохо!
Парочка, обнимавшаяся весь вечер, повернула к ним уже не беспечные, а вполне осмысленные лица. Девушка ловко спрыгнула с коленей своего друга и уже через секунду очутилась рядом с Николаем Афанасьевичем. Деловито взяв его левую руку, она стала измерять старику пульс.
- Она – медсестра, в больнице работает, – пояснил высокий рокер с ирокезом, ее парень.
- Пульс есть, но слабый, срочно врача! – приказала она. В это время одна пожилая женщина протягивала им упаковку валидола.
- Прекрасно, – подытожила молоденькая сестричка, – это под язык, пока врачи не прибыли.
- Но куда вызывать врача, ведь мы в поезде едем? – растерялся Коля.
Парень в шипастой куртке тут же откликнулся:
- Сейчас проходишь в конец вагона, там есть особая кнопка «связь с машинистом» – рассказываешь ситуацию, и он вызывает «скорую», – но спустя минуту, видя испуг в глазах молодого человека, резко подытожил:  – Хотя давай я, вижу, опыт у тебя, приятель, отсутствует. А у меня был уже, мы старушку летом спасали.
- Спасли? – переспросил Коля.
- Да! – бросил рокер и уверенно зашагал в конец вагона к кнопке.
- Алло! – раздалось вскоре на весь салон – Это из 4-го вагона, у нас человеку плохо, срочно «скорую»! – четко и уверенно отчеканил шипастый.
Из стены что-то тихо и непонятно прошипело.
- Скорая будет, ждите, – перевел он, – минут 20 нужно продержаться.
Он дружелюбно улыбнулся, подсаживаясь в их отсек. Его подружка сидела, держа за руку обессиленного Николая Афанасьевича, и тихонько ее поглаживала.
- Это ваш дедушка? – спросила она Колю.
- Нет, просто знакомый.
- Вы так мило беседовали всю дорогу, – добавил рокер, – что мы решили, что вы родственники. А он очень древний, лет за 80 или около того?
- Ему за 90, он еще революцию помнит! – многозначительно добавил Коля.
- Тем более спасти надо, такой раритет! – мгновенно отозвался рокер. - Они «скорую» прямо к перрону подадут, я уже проходил через это, а нам надо будет дедулю вывести, машинист специально отправление поезда задержит, пока мы не выйдем. Да не куксись – поможем твоему дедку, а то сам побледнел весь, если что – и тебе укольчик сделают.
Все рассмеялись. Напряжение вмиг спало. Николай Афанасьевич продолжал что-то бормотать, но удалось разобрать только одно слово: «Верочка».
- Странно, откуда он имя мое знает? – недоуменно спросила девушка.
- Слышал, наверное, как я к тебе обращался, – ответил ее парень.
Поезд тем временем подъезжал к станции «Химки».

*      *      *

Из вагона старого часовщика выводили втроем. Машинист, как и обещал, задержал отправление поезда на несколько минут. Потом принялись ждать «скорую», которая не торопилась. Медсестричка Вера, одетая для поздней осени более чем легкомысленно – в коротенькую ветровочку, открывавшую голый живот и красочную татуировку на пояснице – особенно страдала от прохлады осенней ночи, постоянно прыгала вокруг сидящих на лавочке Николая Афанасьевича и Коли и без конца дышала на свои ледяные руки. Ее дружок, который назвался Олегом, курил у края платформы, нервно похаживая взад-вперед.
Последняя электричка ушла, и никто из ребят не знал теперь, как будет добираться до Москвы.
Наконец, приехала карета «скорой помощи». Деда уложили на носилки, сделали укол. Оказалось, что у него резко повысилось давление.
- Есть надежда? – дрожащим от волнения голосом спросил Коля.
- Надежна есть всегда, – очень странно и не совсем понятно ответил доктор. – В больницу из вас кто сопровождать будет?
- Я! – не задумываясь, отозвался Коля.
- А можно мы тоже поедем? – спросил Олег.
- Садитесь, места всем хватит, – ответил доктор.
Когда машина тронулась, и молодые люди остались одни с лежащим Николаем Афанасьевичем, все дружно рассмеялись от чего-то. Возможно, появилась надежда спасти старого человека, а может быть, просто  избыточное напряжение сказалось, кто знает? Они даже пытались шутить. Начала Вера.
- А я, Олежка, сразу твой замысел разгадала, то-то ты «скорую» ринулся вызывать, – лукаво начала она.
- Не понял?
- Так мы в Москву быстрее попадем. Электричка только на вокзал прибудет, а мы уже на проспекте Мира будем, ведь мы в Склиф мчимся, если я не ошибаюсь?
Все опять дружно рассмеялись.
- Вы там не очень-то веселитесь! – услышали они грозный окрик врача с переднего сидения. – Больному навредить можете!
В этот момент кто-то громко чихнул. Все посмотрели на больного. Он открыл глаза и непонимающе вращал ими вокруг.
- Успокойтесь, Николай Афанасьевич, – начал Коля, – все хорошо, мы с вами едем в больницу, так как у вас повысилось давление.
Но старик не отвечал, только смотрел неподвижно куда-то в потолок.
- Может быть, его парализовало? – испуганно и еле слышно прошептала Вера. Но тут заметили они слезинку, вытекавшую из сморщенного стариковского глаза.
- Спасибо, ребята, храни вас Бог, – тихо проговорил Николай Афанасьевич и заплакал.
- Все хорошо, успокойтесь! – Вера вновь взяла старика за руку и радостно сообщила: – Пульс нормализовался! Будет жить!
Старый часовщик влажными глазами уставился на Олега.
- Поцелуй ее от меня, сынок, и береги – она такая славная! А зовут тебя как? – спросил он, обращаясь к девушке.
- Вера…
Старик вздохнул и снова закрыл глаза.
Ребята переглянулись тревожно, но через минуту старичок открыл их и произнес:
- Я был не прав. Alia tempora – а чувства те же… Спасибо вам, ребята!
Из присутствующих только один Коля понял смысл сказанного, он крепко сжал сухую сморщенную руку своего тезки.
- И вам спасибо!
В это время послышался визг тормозов. «Скорая» остановилась у института имени Склифосовского. Попрощавшись с ребятами, Коля остался сопровождать Николая Афанасьевича в больнице.
Долго просидел он в коридоре. Когда его наконец-то впустили в палату, он увидел слегка порозовевшего своего соседа по поезду, который полулежал на больших подушках на кровати.
- А я знал, что ты тут, сынок, присаживайся!
Коля сел рядом на стул.
- Еще раз спасибо всем вам, а тебе – особенно!
Он замолчал, было видно, что сил у него было немного.
- А знаешь ли ты, что это я из-за тебя вернулся с того света?
- Что вы такое говорите! Это все ребята, это они «скорую вызвали», а Верочка оказалась медсестрой, так что я тут не при чем!
- Я не об этом! Им особое спасибо я уже сказал, и теперь другого мнения о современной молодежи начала ХХI века! Я о другом поведать хочу…
Николай Афанасьевич снова замолк ненадолго, затем продолжил:
- Хотел меня Господь давеча к себе забрать – сколько можно жить! Но попросил я его прибавить мне еще пару лет, и Господь переставил стрелки моей жизни на два года назад. Я объяснил, для чего: хочу ремеслу своему тебя обучить. Раньше – некого было, а ты мне сразу понравился, парень ты толковый, любознательный, у тебя получится! Будешь людям помогать, только бескорыстно, по велению сердца! Согласен?
Растроганный Коля не знал, что и ответить.
- Я музыке собирался жизнь посвятить, но меня всегда завораживало время, его непостижимость влекла, не скрою. А сегодняшнее путешествие – так это вообще фантастика! Такое только в кино увидеть можно!
- Ну и прекрасно! – ответил часовых дел мастер. – А теперь ступай, мне поспать нужно.
- Я к вам завтра приду, – пообещал Коля и, тихо прикрыв за собой дверь, покинул палату.
Николай Афанасьевич, как только скрылся его юный друг, сразу снял с руки свои часы, достал глазок. Вскрыл крышечку, что-то там подкрутил. Затем снова надел их, перевернулся на бок и вскоре заснул.