После ссоры

    Я стою под окном, подперев собой подоконник, и реву. Нос уже распух и покраснел. Кажется, слезам этим нет конца. И откуда их столько. Уже не важно, почему мы поссорились. Нет, важно. Это моя ревность. Знаю, достала тебя. Но также знаю, что не в силах с ней справиться. А реву от того, что себя, любимую, жалею. И не при чем, что сделала тебе нервы, что не даю ступить тебе и шагу без скандала. Ты – мужчина и ты выбрал меня. Вот и справляйся. Но вот, если мне плохо, а мне сейчас реально больно, прояви милосердие и понимание! А ты не спешишь проявлять. От этого реву еще больше…
    Размышляя так сквозь слезы, я, наверно, казалась смешной или трогательной. Не знаю. Ты подошел и стал напротив, вытирая слезинки то пальцами, стараясь касаться лица осторожно, а то тыльной стороной ладошки. Ты растерянно бормотал что-то невнятное. И сам казался беспомощным.
    Скажем прямо, по части утешения плачущих женщин, мой мужчина - не большой специалист.
    Ты же в это время думал, словно вступая со мной в этот молчаливый диалог: - «Любимая, ты опять права. Я не специалист по любому вопросу утешения, так как не являюсь
причиной твоих слез.  Да и, кроме того, бабы всегда от чего - то ревут. И чем больше им угождаешь, тем сильнее они рыдают. Но ТЫ - это Я. И мне плохо, когда ты плачешь, от этого самому рыдать хочется, иначе твои слезы давно бы закончились. Ты точно знаешь, что я тебя люблю и не претворяюсь.
     А еще, я очень хочу тебя крепко- крепко  прижимать к груди и целовать. Твои слезы меня завораживают. Я их слизываю языком, снимаю губами, и мне почему - то становится жаль, что их уже меньше. От глаз твоих исходит такое чистое свечение.
      Вот ты уже чуть улыбнулась, и эта детская, немного растерянная улыбка, резко и неожиданно подняла уд.»
      Слезы кончились, и я вижу, как постепенно выражение глаз твоих меняется. На смену тревоге, жалости. участию приходит желание. Точнее страстное желание. Когда невозможно не хотеть. Когда хочешь только обладать и растворяться.
    И дышать мы стали иначе. Более глубоко. Как-то животом. Дыхание стало слышимым и осязаемым. Ты просунул руку мне между ног и твердым, властным движением раздвинул их, одновременно прижавшись.
   Продолжая целовать, ты гладил мою грудь, спину, ягодицы. Я закинула ногу тебе на поясницу, как бы открывая доступ к обеим пещерам. Пытаясь сдвинуть в сторону полоску ткани, прикрывающую манящую цель, ты в раздражении просто сорвал с меня трусики. Это добавило огня. Я обхватила твое тело второй ногой тоже, ты оказался в кольце. Ощущение твоей «мужской твердости» вызвало во мне приступ гордости. Мысль, похожая на «ого-го…! Это из – за меня такое?» подняла мою самооценку до высот, после которых только ОЛИМП.
    Поддерживая меня руками под ягодицы, ты развернулся так, как – будто мы выточены из единого куска какой –то породы, а мое тело не представляет из себя ни тяжести, ни неудобства, и уронил нас на кровать.
    Мы как попало стаскивали одежду друг с друга. Бесила каждая пуговица или застежка. Что не поддавалось дрожащим пальцам, было сорвано.
   Я толкнула тебя. И ты упал на спину, а я приняла положение – сверху спиной. Ты просунул руку мне между ног,
Другой уперся в поясницу и поднял это средоточие похоти и блуда. Я оказалась «лицом к лицу» с Удом, а ты – безраздельным хозяином обеих пещер.
   И вот я, стоя на четвереньках, обняв тебя ногами, страстно начала облизывать стоящий столбом уд. А ты - целовать  любимые пещеры, потом пальцами нежно  трогать каждую. Вагине и попе это очень понравилось. Я нащупала твою руку, чтобы показать - вагина попросила войти внутрь пальцы. УД дарит наслаждение, но он слеп. Он не видит, всей таящейся внутри, красоты. Только пальцы очень чувствительны  к любому вздрагиванию внутри пещер. Чем больше ты распалял меня, тем с большим усердием я заглатывала в себя уд. И не просто заглатывала, втягивала его в себя, как насос, как часть собственно себя, как будто эта часть должна вернуться на место. Ты слегка отстранился, чтобы предотвратить несвоевременную развязку.
   Я поняла и повернулась к тебе лицом, направила уд в вагину, резко на него села и началась "погоня ".
   Ты закинул руки вверх, а я вцепилась в них своими ладонями. наши пальцы переплелись с такой силой. что побелели.
   Сидя верхом, я вобрала тебя всего целиком. А тонус мышц сдавливал и уменьшал все ходы, все отверстия. УД от этой сладкой безысходности стал вздрагивать.
Даже ягодицы участвовали в захвате. Мы двигались не быстро - хотелось продлить наслаждение. Это невероятно - два тела чувствуют себя единым целым. Движения становятся быстрее. Я наклоняюсь тебя поцеловать, но твои губы опережают меня. Мы слились в крепком поцелуе, а УД ускорил свое перемещение в вагине. Я прыжками в едином ритме с тобой, пыталась поддержать набранную скорость. Но вдруг остановилась и, закусывая губы, стала кончать. 
    Ты приостановился, наслаждался состоянием любимой женщины, и услышал, как я простонала: - «сильнее, ну же, глубже…» Мои длинные пальцы буквально впились в тебя.
    Ты схватил руками мои бедра. Одновременно двигая меня и прижимая. На грани возможного. На пределе реальности. На последнем вздохе. Вместе мы продолжаем.  Я отклонилась от тебя. Ты держишь меня за груди, и с наслаждением наблюдаешь, как я пальцами довожу себя до полной прострации, и, задыхаясь кончаю. Вагина так вздрагивала, что Уду стало тесно. Оттягивать дольше невозможно. Ты смотришь мне в глаза. По зрачкам можно увидеть, как надвигается этот ураган. Мы должны сделать это вместе. Вот так, слившись телами, вцепившись друг в друга, и глядя в глаза, мы встретили это чудо соития – оргазм один на двоих…
     Отдышавшись и пережив любовную горячку, когда я, то болтаю без умолку что-то бессвязное, то целую тебе руки, усмехаюсь чему-то своему, я встала, взяла тебя за руку, и повела в душ. Какое – то время мы стояли под струей воды, прижавшись, разгоряченными телами. Я смотрела на тебя благодарно и преданно, как может смотреть только любящая женщина.