Вежливый день

                Посвящается всем ВЛП.

 После завтрака Иван Иванович бережно извлек из шкафа полиэтиленовый пакет. Жена мягко улыбнулась-праздник. Он, натягивая на бритую голову балаклавку, успел улыбнуться в ответ и повернулся к зеркалу. Иван Иванович тихо гордился этим взглядом, прямым, бескомпромиссным. Для своих он был теплым и приветливым. Враг же, встретившись с глазами истинного патриота, словно от клинка, трепетал и покрывался испариной.

 Усилием воли Иван Иванович до булавочной головки сузил зрачки. Да, трепетали.  Но сегодня его взгляд, как и у миллионов его сограждан, будет праздничным и не по погоде весенним. Невольно его зрачки расширились. Нет, не от усилия воли. Иван Иванович внезапно обнаружил в своем праздничном наряде третью дырку. Она была до того внезапна, что Иван Иванович невольно зажмурился и замотал головой. Но и эти манипуляции не помогли. Подобно магическому третьему глазу, дырка словно издевалась над сегодняшним днем. Это-то же прекрасная мишень, похолодев, подумал Иван Иванович. Его тело , как у заклятых врагов, покрылось липкой испариной. На ватных ногах Иван Иванович повернулся к супруге. Та, ещё ничего не понимая, сохраняла улыбку. В следующий момент обыкновенная эмоция вызвала в Иване Ивановиче такой приступ ярости, что он заскрипел зубами. Из его плотно сжатого рта, разрывая губы, вырвалось звериное рычание.

 В следующее мгновение , словно лотова жена, супруга окаменела. Её взгляд застыл на злополучной дырке. Лишь щелчок дверного замка закрывающейся за мужем двери вывел бедную женщину из ступора. Она механически подошла к шкафу, вынула иголку с ниткой и стала зашивать воображаемую дырку. Потом, поднимая над собой руки и хлопая ладошами, долго ходила по комнате.

 Выходя из подъезда, Иван Иванович нос к носу столкнулся с соседкой. Та держала в руках пса-старого, полуслепого кобыздоха. По случаю торжества  оба были в балаклавках.

 -С праздничком, -донеслось до ушей Ивана Ивановича.

 -И вас, -не оборачиваясь, глухо произнес он.

 Ему казалось, что и соседка, и даже полуслепой кобыздох обязательно заметят злополучную дырку. Вместо этого женщина демонстративно отвернулась:

 -Пойдем, Цезарь. Давно говорила, что он тайно поддерживает пятую колонну. Ничего, ничего...

 Ивану Ивановичу уже было не до этих слов. Он уже и так опаздывал на автобус. Если уж в будни опоздание грозило многократным повторением у стены позора великих изречений, то в этот день можно было сразу писать заявление на уход и признание себя пособником вражеской хунты и мирового империализма. Иван Иванович, не замечая празднично одетых в одинаковые балаклавки людей, бежал к остановке. Слава Главному, автобус ещё не подошел. Иван Иванович перевел дух и постарался встать так, чтобы окружающие не увидели его незапланированной дырки. Но и это вызывало подозрение. Разве можно было в такой день отворачиваться от марширующей в одинаковых балаклавках детсадовской детворы, таких же одинаковых лицом, бодро марширующих школьников. Словно почесывая лоб, Иван Иванович, прикрывая злополучную дырку, залетел в автобус.

 В конторе никто больно и не обращал внимания на проскользнувшего на свое место Ивана Ивановича. Взгляды всех были устремлены к телевизионному экрану. Там дикторы в одинаковых балаклавках под звуки барабанов и флейт с выражением зачитывали последние сводки с фронта чужой войны. На минуту Иван Иванович забыл о собственной, на фоне героической борьбы, мелкой проблеме. Зашедший в это время Руководитель конторы заставил его вновь вернуться к злополучной дырке. Все моментально встали и склонили свои одинаковые балаклавки. ПО табелю наклон должен быть в сорок пять градусов. Голова Ивана Ивановича предательской ямкой выделялась на общем фоне. Но, похоже, Руководитель не обратил внимания на нарушение этикета.Подняв руку и позвякивая многочисленными наградами, он произнес невнятно: "Поздравляю" и торжественно удалился. Все воодушевленно захлопали в ладоши, провожая затылок начальника, впрочем, как и остальных, закрытый балаклавкой, преданными взорами.

 Лишь только под вечер Иван Иванович вздохнул спокойно. Помогло и зимнее время, окончательно переведенное на два часа назад. В целях экономии фонари светили в полнакала и через один. Дома Иван Иванович окончательно успокоился и уснул. Супруга тихо лежала рядом. Свет уличного фонаря слабо освещал две одинаковые балаклавки на подушках. В полночь свет  выключили и все погрузилось в плотную, почти осязаемую темноту. Лишь присмотревшись, можно было различить из новенькой дырки слабое, еле уловимое, свечение. Но все,заслуженно отдыхая перед новыми праздниками, глубоко спали.