Stone Стон

-Прикинь, опять!
Серега влетел в кабинет лихо, без стука, явно на эмоциях. Влетел и замер. Его всегда завораживала картина того как Глеб творит. Кабинет наполнен солнцем. Шеф слегка напряженно сидит в своем кресле и всматривается в даль, как буд-то пытается разгадать законы мироздания. Сигаретный дым мягким, хаотичным облачком выкатывается из его рта. Кажется, что дым превращается в буквы, буквы в слова, слова в предложения, а потом эти свитые из дыма письмена мягко ложатся на монитор, рождая посыл, который взорвет и направит в нужное Глебу русло не один десяток тысяч умов. Эфемерную картину дополняли глаза. Дикие, сильные и в последнее время злые.
Глеб поднял голову и раздраженно спросил.
-Что и куда прикинуть?
- Антоха опять попал. Ушел в запой - чудит. Нужно ехать, успокаивать и отправлять в больничку. Пропадет ведь.
-Да пошел он нахер!
Лаконичность ответа и его содержание обескуражило Сергея.
-Что… Что значит нахер?
-Тебе прочесть лекцию по физиологии человеческого тела? Что такое хер и как на него ходят?
-Все, Глеб, угомонись - сказал Серега примиряющимся тоном. -То есть ты помогать Антохе не намерен?
-Я не помогаю тем, кто не помогает сам себе.


Тибет лелеяла ночь. Она укутала его вершины, она слушала его тайны и дарила спокойствие его сынам. Один из любимых сынов Тибета спал на тонкой, закаляющей тело и дух циновке в холодной комнате монастыря.  Его обритая голова начала неритмично вздрагивать. Ему снился сон. Огромная гора, агрессивно пугающая острыми углами каменных уступов, начала шевелиться. Камни с ее вершины осыпались. Они летели во все стороны, как будто неведомый скульптор отсекал ненужное. Вершина постепенно превращалась в голову. От ужаса осознания происходящего монах захотел кричать. Но рта не было.


-Значит вот так ты злобно, да? Оставишь человека в беде? - с легкой обидой и призрением в голосе прошипел Серега.
-А что здесь злобного? Я ведь тоже человек, верно? У меня есть свои цели, мечты, желания, и достигнуть их я могу лишь с помощью своей жизненной силы. А она, попрошу заметить, ограничена. Почему я должен взваливать на себя груз, который не хочет быть перенесен, а врос в свое место корнями. Он останется на месте и в, добавок ко всему, уничтожит и меня. - слова Глеба наполнялись непонятной силой.
-Это черство… И не по-человечески…


Монах понял, что происходит. Лама говорил об этом. И он стал свидетелем возрождения. Рождался каменный человек. Древние свитки гласили, что все древние были каменными. Они жили сильно и величественно. Они испытывали любовь и чувства, но это не убивало их, а наделяло силой способной рождать легенды. Они были мощью, которая управляла миром.
Скала продолжала рушиться, открывая плечи и торс человека из камня.



-По-человечески, Сережа, очень даже, по-человечески. Пойми, в мире живут лишь сильные. Остальные влачат существование. Таков закон Абсолюта. Это не значит, что те кто наделен физическими недостатками, или попали в беду недостойны жить и быть уважаемыми. Это значит, что раз уж человек не хочет помочь себе сам - туда ему и дорога! Знаешь, есть один пример. Но это лишь мое мнение. Тебе его не навязываю. Если я увижу на улице человека со сломанной ногой, который будет лежать на земле и ныть, сетуя на жизнь, я пройду мимо. Ведь он слаб и не борется. А он человек, и дети у него будут людьми. Но какими? Ноющими, тянущими все их окружение назад, в деьмовую бездну? Вот из-за этого мы с тобой продаем ширпотреб баранам, а не осваиваем космос и не победили рак. А если человек  со сломанной ногой пытается подняться и просит о помощи, я его подниму и помогу всем возможным. Ведь это боец. И поправившись, он будет воином, стоящим со мной плечо к плечу. Так во всем, Сергей, от ран душевных до ран физических.
-Слушай, Глеб, ты конечно, гений в своем деле, но это как минимум аморально!
-Аморально? Так что ж ты такой весь моральный и правильный забыл в этом бизнесе?
Разве не ты впариваешь стаду обезумевших людей товары, которым реальная цена грош, по космическим ценам? Разве не ты заставляешь их покупать то, что им не нужно, то чего они не хотят, то чего они боятся? Ты же загоняешь их в кредитное рабство, заставляя впрягаться в ярмо, ради джинсов с непонятной биркой. Ты забираешь у них время, силы, семьи и умственное развитие, давая в замен выдуманную в этих стенах игрушечную мечту. А бывает еще хуже. Мы раз в несколько лет садим на их шеи финансово ненасытных политиков, даря в обмен лишь обещания. Ты же играешь с людьми, Сергей, цинично и беззаветно.
-Не я, а мы! Ты тоже это делаешь. Меня ты обвиняешь, не хватает лишь перста порицающего, а сам сейчас ваяешь очередную видеоразводилку.
-Конечно. И я в отличии от тебя, не парюсь по этому поводу. Не надеваю личину моралиста и красивое белое пальто. Я делаю то, чего они сами хотят. Они нас сами выдумали, и пусть тебе отгребают за это.


Лама говорил, что каменный человек не опасен сам по себе. Он не причиняет зла и разрушений. Просто он станет примером для окружающих. Он своей внутренней силой и спокойствием заставит людей уподобляться ему. И это будет как вирус. Сначала будет Первый, потом еще и еще. Души древних проснулись. Вождь древних, тысячелетиями, спавший в своих чертогах, услышал зов человека и пошел ему навстречу. Он узнал свой характер, свой взгляд на мир в сознании зовущего. И он подарит ему свою силу. Привычный мир уйдет, уступив место миру древнему. Миру каменных людей. Ноги исполина были почти видны.


-Блин, Глеб, ты человек страшный. Честно. Но, до жути интересный. Скажи, коль это не секрет. Что тебя сподвигло так думать?- Сергей взял стул. Поставил его к столу Глеба.
Глеб открыл тумбочку рабочего стола. Звякнул стаканами, плеснул в них изрядную долю вискаря. Сделал глоток и ответил.
-А ты не догадываешься? Ты же очень умный, Сергей. -Именно по этому играешь ты, а не играют тобой.
-Кажется я понял… -Сережа прищурился и выдал - Боль!
-Бинго, мистер умник! Душевная боль! Смею заметить, что боль полезная штука. Если у тебя дух воина, то переживая боль - ты становишься сильней. На апогее самоуничтожения болью ты находишься на грани жизни и смерти. Твой рассудок изменен  и далеко отклонен от нормы, тело в запустении, а мысли лишь страдают. Но стоит это пережить, и подобная боль больше никогда не причинит тебе вреда. Ведь ты поборол ее и от этого стал сильнее. Это как эксперименты с мышьяком у королей Средневековья. Главное не пустить в себя, то чего не в состоянии вывезти. Не схлопотать передоз. - последняя фраза была сказана с улыбкой.
-А зачем тебе это?
-Ответ прост и банален. Быть сильнее всех! Когда я достигну вершины своей борьбы, то боль, которая уничтожит обычного человека, принесет мне лишь некий дискомфорт. И я всегда буду первым.


Монах понял: мир, к которому он привык, рухнул, как камни со скалы. Новый мир, который построит каменный человек, не будет плохим, или хорошим. Он будет другим. Ворота Шамбалы открыты. Реванш взят. Мир изменился. Каменный человек подошел к монаху и поцеловал его в макушку. Это означало, прерывание потока космической энергии входящей в монаха. Наступила тьма.


-Да, смотрю, боли у тебя было много. - Сергей впервые видел сдержанного и веселого Глеба столь откровенным.
-Ее много у всех. Просто люди не знают что с ней делать. Я действую очень аккуратно. Если человек принес мне боль один раз, второго я не допускаю. Я прощаюсь с человеком. Исключение - родные и близкие. Им я прощаю три раза.
-Но это же в корне не верно. Это же близкие люди, и ты их можешь потерять.
-Серега, ты никогда не задумывался о том, что все твои больные места знают лишь близкие? И что самое странное, именно они и причиняют нам максимум боли. Такова природа рода человеческого. Близкие, зная твои открытые раны, не пытаются их излечить, а постоянно давят на них. А ты, из-за любви, не даешь отпор, до последнего надеясь, что этот укол последний, ценящий тебя человек, видя твою боль, прекратит изысканную экзекуцию. Но нет же! Твоя агония вызывает еще большее желание ковыряться в ране, проникая все глубже и напористей. И знаешь когда это прекратиться? Никогда! Это будет вечным. Ибо нежелание дать отпор пробуждает лишь садистскую жестокость в людях.  Особенно в людях, которым ты доверяешь и беззаветно любишь. Вот почему близких нужно прощать лишь три раза.
-А у тебя такое было? Или это твоя теория? - взгляд Глеба, виски и эта беседа привела Сергея к ощущению, что он станет свидетелем чего-то очень важного.
-Было. Точнее есть. С любимой.
Во время беседы Глеб вспомнил о любимой, и зачем то, как будто ведомый сильной неведомой рукой, набрал ее привычный интернет-ник в поисковике. Четвертая ссылка вывела его на анкету сайта интимных знакомств, где анкета его девушки гласила о желании познакомиться с мужчиной для интимных утех. А список друзей пестрил мачо с орудием утех наперевес.
Мир сжался. Дикая боль промчалась по всему телу Глеба. Мозг взорвался фонтаном острых осколков, а дикий волк в душе протяжно завыл. Комната исчезла. Исчезли обеспокоенные глаза Сереги. Исчез мир слов, остался лишь мир боли. Казалось, что это все… Но передоза не случилось. Мир вернулся. Вернулся и Глеб.
-Четвертый! - сухо и жестко произнес Глеб.
А на Сергея смотрели каменные глаза.



Старый лама стоял посреди храма. В воздухе зависло обмякшее тело молодого послушника. Оно было обнажено и покрыто царапинами и синяками, как от ударов камней. Густая кровь стекала по подбородку и пузырилась в уголках рта.
Лама ударил в колокол. Каменный человек родился.