На первой полосе

  Под широким необъятным небом простирается за горизонт уходящее поле, а посреди этого поля стоим мы - жнецы историй. Создатели новых историй и их же рассказчики. Мы те в чьих силах повлиять на ход времени. Мы те в ком есть воля и безволие.
   Что скроет наше время, когда придет пора рассказать о нашем влиянии следующим поколениям, про времена напуганного и свободолюбивого оленя? А что расскажет?  Будет ли рассказано о вероятности того, что оба эти явления могли взаимодействовать? И что они как два слаженных механизма могли найти третий жизненный режим и безрадостно метить в круг средоточия. О том, что зацепились за растянутую веревку-матку воткнувшуюся в фешенебельный плод и болтались подвешенные в воздухе как недавно стираное белье. Порой сильно развевались, а порой висели поникшими после славного денька. И расскажет ли о том что деньки бывали такие, какие по своей природе и значимости должны вписываться в Библию. Конечно же, все это отнюдь не исключается. Но и не обещается. А вот что, создавало натяжку с другой стороны - то это похоже был невидимка без имени. Шло поколение поиска. Бросалось поколение риска.

    Гениальные идеи - рождение смеси с выдержкой по рецепту! Но рецепта то нет, вот поэтому покалеченные бродят по улицам. И пытаясь обнаружить его они напиваются горячим напитком и неслышно переворачивают с ног на головы контейнера с мусором, а дальше, пишут на обратной стороне дна: "мы перевернули только те что стояли в шапках безнадежности, после назначенного времени уборки. Сейчас очень жарко", и больше ничего. На каждом втором углу города одинокими статуями с тыковками набекрень -красовалась бездарность правящего класса. Почему это было сделано никто не знает, но то что делальщики сия не собирались переворачивать их обратно, то это точно. Почему - здесь нужно видеть, как изначальную идею ни кем еще не тронутую. А дальше касания, вибрация, ослабление, провисание и т. д. И все те кто был у истоков, если люди не живут больше ста лет, уже давно сгнили в земле или смешались с твоим воздухом. И ничего не в силах рассказать. Естественным образом и были забыты. Только то, что они оплодотворили осталось. Кстати как часто ты наведываешься на могилу своих прародителей? Никогда? Кто они? Да, интересно, кто они. Ладно переживем. Вернемся к нашей истории. Боялись ли последствий ночные властители?  Не особо. К тому времени их уже было много. А иллюзия того что идентичных взглядов с избытком, бередило воображение. Мечта горела пламенем, закаляя волю и превращая в пепел любую возможность компромисса. Они действовали активно на пользу труда и адекватности.  Возможно? Достоверно никто не знал кто были эти веселые ниндзя. Но только до тех пор пока неуловимые не почувствовали поддержку масс и то, что можно вылезти из раковины и заявить. Но это позже, сейчас же они тихо сидят и наблюдают; кто вылетит как из пушки для фейерверка, кто с верным и важным окладом объявит об этом, кто испугается избегая всякого любознательного контакта, кто громогласием будет вселять веру в свою исключительную роль, а кто и взбунтуется и вероятно, немного оскалится.
      
    Многие хотят быть интересными, веселыми, но и дерзкими тоже, не забудем и этот факт, характеристику можно было бы продолжать но из уважения к времени отпущенному тебе, читатель, не буду тебя утомлять , тем более ты и сам все знаешь. А если не знаешь, не расстраивайся, выпей стакан молока с медом. А можешь еще добавить кокосовый ликер. Ликер не жалеть!  Будет еще лучше! Дальше с тебя стряхнется вся шелуха незнания и тебе станет теплее. И мы побредем дальше там где мы еще не ступали. Но это все по мере сил большинства, если действовать ограниченно. А как много людей смогут всегда оставаться адекватными элементами в системе передоза? И все ли действительно хотят трудиться?
      

    Эгоизм - не победим! - какой-то революционер когда-то выкрикнул и только потому что всего-то навсего потерял строчку по которой он пел небывалые песни людям-мечтателям. Взял и вырвал фразу из контекста, безбоязненно. Как же, конечно, любое слово на той бумаге является не смываемой истиной и он в это верит. Там было что-то вроде того:  "эгоизм не победим, должны будут сказать наши враги, если мы..." - дальше оторван кусок страницы. Переживший неутомимую ночь веселья он ни разу не видел этот текст до выступления. Я все сделаю, сказал он себе, правда при этом он не упустил вероятности не самых колких зацепок со стороны класса страдающего болями ниже пояса. Его не съели, но долго пытались пережевать. Не пережевали - революция свершилась. А дальше мрак, в смысле, мы ничего достоверно не знаем.
   
    И вышел и встал владыка умов! И люд крестился, любился, жаждал, блаженно улыбался, рыдал ну и все в этом духе. Извини друг, представились времена отдаленные. Перемотаем.

    В детстве мне нравились кассетные перезаписи и жечь всякие не важные объекты и разглядывать их горение. Это сейчас оно может прозвучать глупо, а тогда это была магия воображения понятная только ребенку.
    Изучая как сгорает небольшой лист бумаги и одновременно слушая как проходит запись я пострадал за свою магию. Ладно, не я пострадал. Заканчивалась песня и мне нужно было оставить горящий лист, остановить запись и прокрутить пленку. Дальше была никчемная песня потому я был на чеку. Лист я положил на металическую плоскую крышку и потопал к коробке  - удивительность. Сейчас прокручу и сразу вернусь,- подумал я тогда.
  Удивительность была удивительна, но мне она не удивилась, насколько я помню. Но подчинилась. А этого было достаточно. Удивительность меня удивляла своей магией , а не теплом чувств и задушевными разговорами о добродетели. И также не сбегала со мной в подвал за домом покурить. Поэтому я позволяю себе понятие - подчинить. Техническое повиновение и подчинение неодушевленных предметов не вызывает и не взращивает в тебе тщеславие, только если ты не сломал его, а потом сам починил, когда повиновение живых людей может раздуть его до таких размеров, что живые это почувствуют. Но это не важно. Вернемся к удивительности.
   Две кассеты крутились, а я фантазировал. И как тогда мы говорили: кайфовал под музон. Вдруг в окно ворвался ветер, так часто летом бывает: тишина и вдруг порыв ветра. Он сдул со стола и крышки горящий лист. Лист мягко как парашют приземлился на ковер. Я это заметил, а вернее почувствовал гарь, когда огонь уже плотно приклеился к ковру и растекался как мед по обеденному столу. Пока я его потушил на нем уже магически нарисовался черный круг размером не больше пластинки. Вторым кругом была лужа, но намного больше. Вечером там валялась моя школьная сумка, а я наблюдал когда кто-то заподозрит неладное и сдвинет ее.
   
                * * * * *

    Общество ножа и стали процветало! Насколько может процветать любое общество. Ножи и сталь здесь применялись исключительно для общепринятых целей. Они никогда не ставили себя под сомнение даже отдельного индивидуума. Ножи были в почете; начищенными до блеска, ими хвастались, ими украшали стены домов в качестве талисманов, в некоторых домах это явление обретало такую яркость, что могла ослепить даже слепого. Ими вдохновлялся каждый юноша, их сравнивали с женщинами, на них проставляли даты, вырезали восхитительные своим почерком инициалы и дарственные надписи, ими совершали жертвоприношения. Но как предмет насилия ножи ни у кого не ассоциировались. Жертвоприношения служили высшему предназначению. А совершались они в узких кругах посвященных. И насилием не считались. Насилие вообще как таковое народ не знал. Ну разве что по легендам, но легенды стали настолько легендарными, что их никто и никогда не читал, а если все же редкий любопытный отыскивался, то не воспринимал это всерьез, оно было настолько чуждо что он смотрел на все это, скорее как на нелепицу, которую не культивируют, не делятся ней и постепенно забывают. Смерть они конечно знали. Несчастные случаи тоже бывали. Но намеренное физическое насилие отсутствовало. А жертвоприношение, как мы узнали, таковым не считалось.
   
 В реалиях этих часов и поспорили два могучих человека. Предметом спора как раз и была книга древнего авторства, но доступная повсюду с названием "Легенды былых времен". Мистер В утверждал, что если легенды инсценировать и прогудеть об этом в рог дикого барана по округе, то это вызовет невиданный за долгие десятилетия спрос на эту книгу, а заодно принесет прибыль от продаж.
- Что ты! - воскликнул мистер З, - книга написана так давно, что потеряла всякую связь с реальностью и потому стала неинтересной. В крайнем случае, инсценировка вызовет легкий ажиотаж вокруг книги, но просмотрев, подавляющее большинство найдет ее скучной, очень толстой и говорящей на мертвом языке. А потому покупать не станет.
 - Пусть и не все, но многие всеравно купят, хотя бы из соображения позерства, - не сдавался мистер В, - конечно купят, если мы прогудим  гласом авторитетов нашего и прошлых времен о её бессмертности. Великом наследии искусства! Никто не устоит перед этим соблазном - быть в числе понимающих, избранных, то есть делающих вид о своей принадлежности к высоким идеалам.
- Ха-ха, идеалам. Ты берешь слишком высоко! Но я ценю твою веру в людей. И тем не менее ты заблуждаешься.
- Людей нужно высоко ценить! Кого тогда ценить если не людей. Высокая оценка окрыляет - она делает людей легче. И соответственно наделяет  сущность более изысканными, изящными поступками. Если ты присмотришься, то ты увидишь откуда произрастает высокое, блестящее искусство. Как и книга о которой мы здесь толкуем.
- Конечно, конечно. Полагаю, все авторы этой книги были восхвалены до неба и им было великое дело до писанины легенд. Несчастные, страдальцы и всякие неудачники, вот кто создает великие произведения. И кстати, изысканные это еще далеко не всегда правильные, что бы там не считалось таковым.
- По крайней мере на тот период им было дело. Почувствуй. Социальные стереотипы и предрассудки основанные на своей исключительности не дают тебе проникнуться ощущением. Соглашусь, что среди избранных творцов, таких как ты упомянул, полно, но не они одни. Работы страдальцев полны непреклонной тяжести. Если не все, то большинство. Хотя иногда они тоже вырываются из дремучей непролазности и забираются высоко. Я бы даже осмелился предложить, что только маленькую часть наследия, как ты выразился, этих неудачников, нужно относить к высокому искусству. Остальное обозначить чем-то, вроде: "фундаментальные следы человеческого несчастья" в выразительных, а подчас и талантливых формах очень близких к искусству, но еще ближе к человеку.
- Погоди, ты говоришь близко человеку, но в то же время - это не искусство. Назидаешь что нужно высоко ценить людей, но в то же время говоришь: невысокое, не искусство, как раз близко людям.
- Все верно. Просто люди еще далеки до совершенства. Оценить высокое искусство не просто. Нужно тоже находится на том уровне или хотя бы стараться к нему приблизиться. Кстати, инсценировка легенд,есть своего рода тот трамплин, способный подтолкнуть людей научиться ценить высокое. Но эпоха практического творчества лежит пластом. Ее сметать нельзя. Ага, попробуй, в раз перемелет. Слишком она ощутимая для организации существования. Вот для этого и необходимо ценить человека высоко, даже если порой кажется бесполезно. Чтобы он не увял и вместе с тем создавал легкие и гармоничные картины жизни. Человек в сути своей всегда намерен ощущать плодотворные, созидательные вибрации. Способность, которых, как собственно и предназначение, вызывать такие же вибрации. А значит творение подвластно каждому.
- Что ж люди должны тогда перестать сочувствовать чьему-то горю и отрешиться, если страдания - это низко по твоему определению? И верить только эфемерному?
- Страдания как ты правильно заметил и есть одна из низших ступеней человеческого состояния. Туда, как по водосточной трубе стекает все, что не может удержаться в состоянии летучести, а потому смешивается и формирует неконтролируемый хаос. Пока отрешиться не получится. И о эфемерном говорить не приходится. Люди просто так не могут взять и отказаться от того чем сами живут. Им нужна эта пища.
- Если это наша людская доля и мы выше этого ничего не знаем, значит потолок наших состояний не выше следов несчастья. Тогда можно без сомнений любое талантливое произведение с подлинным отголоском называть хотя бы просто искусством, если не высоким.
- Как тебе угодно. Но искусство, если хочешь, - это форма совершенства, а совершенство, подавляющее большинство из нас еще долго не достигнет. И пусть люди меряют по себе это самое совершенство, я всеравно не исключаю, что такие люди существовали, да и сейчас вероятно существуют.
 - Это уже слишком, - без направления сдал позиции мистер З и протянул мистеру В открытую коробку сигар.
  Какое-то время они провели за курением в тишине. Тишина была легкая. Голубые струи дыма смягчали ее и она умиротворяла своих сообщников.  Вскоре они продолжили дискуссию. Доводы, вопросы, гипотезы - порой вполне логичные, взвешенные и интересные. А порой и не очень. Время всегда перемалывает и эквивалент веса колеблется непрестанно. Но сознание открывает глаза несколько позже. В ходе разговора они вернулись к изначальной точке беседы. Убеждения их не поменялись и они ударили по рукам. Ты, читатель, когда-нибудь спорил только ради того чтобы узнать прав ты или не прав, не взирая на последствия? Тратил огромные суммы на создание условий тобой придуманного события только ради любопытства и удовлетворения эгоизма мнимой правоты? Попробуй, возможно ты выиграешь!
   
   Условия спора были просты. Бюджет проекта они разделили пополам. Но по окончании эксперимента проигравший должен будет выплатить другому ровно такую же сумму какую он вложил в проект. То есть в конце концов проигравший будет полноценным донором этого детища.Также в дополнение проигравший должен будет передать победителю восемь лучших экспонатов из своей коллекции ножей. Ножи в таких ситуациях выступали как символы мира. Число восемь служило символом бесконечного мира между конкретными людьми в моменты подобных игр и когда легче всего поддаться безотчетному соблазну. Ну и само собой разумелось к миру вокруг. Что породило этот ритуал никто уже точно и не знал. Но все его придерживались. Кажется, я отвлекся немного. Да, условия сделки: Отказ от спора одной из сторон уже на следующее утро - автоматически определит победителя. Победа будет на стороне мистера В, - если после окончания срока будет продано энное количество книг, если же нет - он проиграет и победа уйдет к мистеру З.  Бесплатное распространение книг было исключено. Цена должна быть не меньше себестоимости и понижать ее ни в коем случае нельзя. Такие, нехитрые условия игры родились одним тихим вечером. Они очень верили в свои познания человека вперемешку с временным хаосом, что совсем не сомневались в своей победе. И безобидно подтрунивали друг над другом.
   
    Чтобы все устроить как можно скорее, в бой были брошены огромные силы. Они сгорали от любопытства. Мистера В заводило желание доказать прохвосту свою гениальность и укрепиться в доминирующей позиции. Которая так природно ему идет. Какая услада смотреть на кого-то с легкой искрой лукавины. А он иногда ощущал призрачную опасность ее потерять. Пусть даже он продемонстрирует в будущем тоже что-то стоящее. Это ничего не значит. Оно будет потом, если вообще случится, - успокаивал себя мистер В. А мистера З в свою очередь подстегивала внутренняя зависть до конца им не осознанная. И как следствие чуть прикрытое злорадство. Он всегда  с удовольствием воображал себе как он с самодовольной улыбкой хлопает мистера В по спине. Мысль съедала его изнутри. Никогда по существу он не мог выказать патрону свое мнимое превосходство. Старался, но на долго его не хватало. Смириться с тем, что только благодаря оппоненту по спору, он стал тем кем является - было выше его сил. А быть почти наравне ему просто-напросто позволили. Выигрыш в этом споре означал для него больше чем само его положение - это должна была быть демонстрируемая идентификация. Признание, если угодно. Как долго он ждал эту возможность! Потому ухватившись за нее, он уже в тайне посмеивался над будущим неудачником.

    Через шесть месяцев закончились приготовления и главное колесо завертелось. Прогон проекта - месяц. Приближался момент истины. Волнения обоих тщательно скрывались, но себя они обмануть не могли и всячески старались избегать друг друга. Какое совпадение! Пересекались только по самым необходимым вопросам. Хотя при встрече вели себя весьма уважительно и предусмотрительно дабы в случае собственного проигрыша их связь не стала очень хрупкой. Да, теперь каждый иногда допускал в мыслях свое поражение. Времени было достаточно чтобы обдумать все снова и снова. В глубинах оба спорили сами с собой и находили аргументы против своей собственной правоты. Но назад уже дороги не было. Кто поставив все, не захочет увидеть карты противника? Даже если в голове помутится от увиденного, даже если придется смириться с заблуждением.
    Итак, представления шли своим чередом. Книги продавались с переменным успехом, давая в свое время обоим почувствовать и веру и тревогу. Где-то за неделю до завершению срока, книг уже было продано много, но все еще не хватало, чтобы мистер-гениальность утвердился в кресле жирной важности. Тогда он увеличил количество представлений, расширил рекламу, для написания хвалебных изливаний нанял известных писателей и критиков, мнения которых ценят и чтут, распространил слух при помощи мелких листовок, которые также являлись даровыми билетами на представление, открыл еще несколько книжных магазинов в людных местах, словом делал все что способно принести ему победу. И делал он это виртуозно.
    По договоренности, Мистер З не имел права создавать (видимые) препятствия, но и не должен был помогать в достижении цели мистеру В, если не хочет. Нелогично растрачивать силы на то, во что не веришь, тем более когда провал мне на руку, - думал мистер З предвкушая неминуемую победу. И потому он поначалу особо не дергался. Но страстная жажда победы внушала ему, что совсем ничего не делать - опасно. И будет не мудро полностью зависеть от чьей-то воли. И он решил иногда участвовать, правда только в тех делах, где мог стратегически отвлечь мистера В и украсть время. Иногда удавалось хотя и не часто и уж точно не тогда, когда мистер В проживал очень ясный день. По крайней мере он создавал вид сохраняя тем самым теплые отношения. А вот в последние дни он совсем исчез из поля зрения. И вполне вероятно, что был очень озабочен, после того как мистер В закрутил еще хлестче массивное колесо успеха.

   До заветной даты еще оставалось два дня, когда пришло известие о состоявшейся продаже нужного числа книг. Все, финита ля комедия. Спор был выигран, но мистер В не спешил праздновать. Для полного удовлетворения он решил подождать до официального окончания, а тем временем он мог предаться сладким мыслям о своей исключительности и мастерстве демонстрации. Нет, мистер В никогда бы не променял прелюдию игры на скоротечную радость победы. Градус удовольствия напрямую зависит от потери терпения и он об этом знал как-никто другой. Еще когда довольно тайными связями ему была пожалована должность, о которой все кому он хотел утереть нос мечтали, он почувствовал, как это - ожидать решения, заведомо зная о нем. Он до официального назначения не имел права разглашать эту новость. И ему пришлось ждать. Так мистер В познал один из секретов удовольствия. Даже в детстве по мелочам он замечал это явление, а вот собрать в точное соображение не мог. Посеянное в голове в виде эмбриона оно молчало до случая с подарком судьбы. С тех пор он старался не упускать возможные игры. Один из редких случаев когда можно практически безнаказанно пестовать свое тщеславие. Фантазии, фантазии. Он хвалил себя и даже признавал гением. И он не мог не представлять себе смешную физиономию мистера З выражавшую полное недоумение. И тупую покорность по отношению к своему проигрышу. Правда на моей стороне, пусть умоется этот задавака - думал про себя мистер В, рассматривая глубину цвета на тяжелом клинке сделанным из простой стали.
 
    А где-то на окраине в темном выезжающем за город автомобиле мистер З листал "легенды былых времен". Он уже знал о своем проигрыше. А кто не знал? Слушок на короткой ноге уже выплясывал и привлекал к себе все больше и больше внимания. Выезд впрочем и был предпринят во избежание назойливых приглашений.  Перелистывая он останавливал свое внимание на редких страницах. Недолго задерживал его и отправлялся дальше. Он читал небольшие абзацы на отмеченных страницах. Лицо было напряженно и по мимике читались некоторые мысли. Читать эту книгу он начал сразу после спора в тайне от мистера В. Хотя, показно ее поносил и говорил, что эта идея очень его забавляет. А мистеру В когда он проиграет, - добавлял мистер З, - не избежать поощрительного приза в наличии прозвища Большой шутник. И не забывал напомнить, что он это употребляет в хорошем смысле. Что-то вроде добродушной шутки, видимо. Без намерения оскорбить. Только по иронии судьбы эта шутка больше не доставляла удовольствия мистеру З. Прежняя веселость покинула его, оставив шлейфом только тяжелые раздумья.
    Когда мистер З увлекся книгой, изначально ему в душу запала глава, где народ бесчинствует и делает до боли нелепые поступки, чтобы спасти себя. В начале весь этот сыр-бор перемешался в его голове, уводя от чувства которое могло бы пробудить мысль. И как будто бы миновала его участь познания, но он вспомнил как читая подумал о том, что не хочет прекращать чтение. Книга притягивала его. От развития сюжета в памяти были только парящие вокруг него изысканной работы вензеля. Чувство незавершенности не покидало. Недосказанность, недопонятость, - как же они раздражительны! Мистер З снова переступил через свои убеждения и взялся за чтение. Вот она эта магическая глава! - беззвучно воскликнул мистер З и по шее и ниже по позвоночнику пробежали мелкие мурашки. Он читал и перечитывал ее снова и снова. И через неделю и через месяцы он возвращался к ней, предварительно заложив закладку. Еще несколько похожих глав по своей сути и подаче также были с метками. И чем чаще  мистер З читал тем глубже и тоньше он проникался книгой. Мимолетные мысли выбивались из ряда. Ряды редели и шальные мысли теперь были целенаправленны и мистер З точно знал в какую цель. Промежуточный миг откровения, который часто нас посещает, но не всегда предстает в четком облике. Вдохновение заговорило в нем на немыслимом языке. По крайней мере в тот час никто не мог похвастаться такой одержимостью какая овладела им. Мистер З, ты избранный! Ты герой своего времени! Мы славим имя твое! Мы хотим быть как ты! - так будут вспоминать меня потомки, совсем запредельно воображал себе мистер З. Он так влюбился в эту книгу что захотел стать ее частью, ее продолжением, ее воскресением. С ним заговорили Боги. Ему нужно было стать героем! И по дороге из города он решил, что вот он - геройский момент. Лучшего может и не быть. Нужно действовать. Очарованный до ослепления он больше ни о чем не думал, кроме легенд и о том как стать ее частью. Мистер В представляется ему монстром. Наконец он утрет нос этому мистеру В поверившему в свою исключительность. Вот тогда он вдоволь посмеется! Быть достойным - стать частью легенд! Да такие амбициозные и величественные планы мистера В и в жизнь не посетили бы!  Это для него космос! - переполнялся уверенностью мистер З.
   Нужно все подготовить. И выслать мистеру В поздравительную открытку с приглашением - выслушать идею и воочию взглянуть на место где она должна будет увидеть свет. "Свет будет благосклонен ко мне и моей идее, только если я получу твое благословение. Приезжай. Буду рад. Выпьем за твою победу. Ты гений. Твой друг З".  Примерно такой текст намеревался вписать в приглашение мистер З. Только в более художественной форме, с чувством. Местом встречи он думал назначить свой загородный домик. С большим и тихим садом прилегавшим к реке. Состояться встреча должна была вечером в подходящее обоим время. А пока мистер З усердно, но воодушевленным готовился к встрече.

    Ожидание хоть какой-то весточки от мистера З, не ограничивало мистера  В от других забот. Уже на следующий день книг было продано намного больше. Безоговорочная победа. Кто тут будет спорить. Это нужно очень ярко отметить!
   К полудню пришел некто и мистер В отдал распоряжение закатить незабываемое празднество. Он говорил: я знаю тебя давно, ценю и доверяю тебе, поэтому делай все на свой вкус. Одно условие - это должна быть феерия достойная самой Виктории! Бюджет неограничен. Праздновать начнем завтра после последнего представления. У тебе больше суток, ты должен успеть. И... Да! Не забудь пригласить важных и знаменитых гостей.
- Мистера З тоже?
- Непременно. Он с секунду подумал и продолжил, - И только в его приглашении обязательно обозначь, что вечер в нашу честь - мою и его. А все остальное ты знаешь. Справишься?
  Тот кивнул в знак согласия и через минуту исчез. Мистер В завалился в кресло чтобы выкурить сигару и насладиться предвкушением. Что за гордость он испытывал! Уж очень он был доволен собой. Ничто ему так не доставляло удовольствия как приземление несносных выскочек, кроме одного явления. О котором мы узнаем позже.
 
               
   Ближе к вечеру того же дня ему доставили конверт в котором было поздравление и приглашение по поводу идеи, которой мистер З не может не поделиться с ним. С пометкой - "Личное", мистеру В от мистера З. Он сразу же вскрыл его и достал поздравление. Раскрыл открытку и нашел в ней небольшое письмо. Он прочел в нем то, о чем мистер З не так давно размышлял сидя в автомобиле. Мистер З знал о слабости мистера В к неприкрытой и нарочитой лести. Потому сразу вооружился ей.
   При одном звуке о своей особенности в кругу знакомых, как это ни странно, мистер В становился душкой и отказать мог редким прохожим. Нужно добавить, что благодаря лести у мистера В практически не было очевидных врагов. Многие знали его слабость, потому все углы обоюдно сглаживались. Лесть так звали теперь Надежду, охранявшую и гарантировавшую осуществление начертанного плана мистером З. И потому в письме кроме непосредственно поздравлений он изливался и извивался: о том что этот великолепный урок который мистер В ему преподал он никогда не забудет и лучшего наставника он никогда не знал и вряд ли встретит, он возвеличивал и восхвалял, признавал его избранность, и так далее в таких тонах.  При всех составляющих письма, читалось оно без примеси раболепия. Как могло показаться. Он старался сохранять достоинство. Ты помнишь? Теперь он герой! Вернее собирался им стать. А где мы видели настоящего героя без достоинства, хотя бы на бумаге? Он писал ему ровно то, о чем когда-то Мистер В распространялся в своих теориях - о высокой оценке человека. И снизу по центру почерком помельче разместил в знак своего признания вот такой отрывок:


        "Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
         Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
         Многие души могучие славных героев низринул
         В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
         Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля),
         С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
         Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный"

                Легенды Былых Времен

   Это прекрасно! С благодарностью жму твою руку и с волнением жду встречи.
                Искренне, твой друг З.

   Какое признание, - ликующе подумал мистер В перечитав еще раз приглашение. Он откинулся в кресло возвел глаза к потолку и расплылся в улыбке. Он был готов хоть сейчас поехать куда угодно, только ради того чтоб увидеть лицо мистера З и услышать все это вновь из его уст. Но так грубо и преждевременно срывать плод наслаждения он не собирался. Завтра! Завтра он пожнет этот славный

               
урожай. А пока он решил написать короткое письмо мистеру З. Лесть делала свое дело.

   Дорогой Друг, очень растроган твоими словами, но боюсь что ты много преувеличиваешь в отношении меня, тем не менее мне  приятно и я продолжу самосовершенствоваться. И обещаю впредь, еще  не раз радовать тебя.
    Завтра, как ты знаешь, официальная дата завершения нашего договора. И я решил устроить небольшую вечеринку в нашу честь, после завершения последнего спектакля. И боюсь  из-за этой накладки, как бы мне того не хотелось, принять приглашение не смогу. Но я надеюсь, что ты получил мое  приглашение, которое я еще утром сего дня отправил тебе и мы завтра  обязательно встретимся.
                Искренне, твой друг В.

   Конечно, мистер З получил его приглашение. Оно его даже вывело из равновесия на секунду. От одной мысли своего присутствия на этом маскараде, его тряхнуло током. Он пришел в себя и выругнулся. Сволочь высокомерная. Ненасытный боров. В нашу честь? Заноза моей жизни. Празднество он решил устроить. Задумал надо мной поглумиться при всех. Наверняка пригласил общих знакомых. Нет, такое пятно не смоется, - определился в своих домыслах мистер З. Немного спустя, охладев он отправил ответное приглашение. Беря во внимание намерения мистера В он приблизительно представлял себе мягкий отказ. Несмотря на всю силу лести мистер В вынужден был отказать ему в визите. Не подобает серьезному человеку в его положении вести себя столь легкомысленно, поперев свои собственные планы. Как бы сильно эта затея не соблазняла. У каждого общественного положения своя наука взаимодействия. А наука мистера В говорила спокойно и выдержано. Мистер З это понимал. Потому уже подготовил ответное письмо. Не упустив того факта что мистер В и в этот раз подчеркнул фразу "в нашу честь" да еще приклеил туда дары радости, которыми он буде щедро делиться. Наглец! Мистер З велел отвезти письмо. И подумал, - Порадуешь меня еще. Ох, как порадуешь.
Письмо содержало следующий текст:
   

   Друг мой, конечно же я получил твое приглашение, чему был крайне рад. Но волей судьбы мне доставили его, в буквальном смысле слов, минут через тридцать после того, как мое письмо на всех парах уже направлялось к тебе.
   С твоего позволения, хочу внести некоторые соображения по поводу нашей встречи. Не прими за дерзость. Идеей, про которую я упомянул в прошлом письме, и местом где она должна будет увидеть свет я бы хотел поделиться с тобой не позже завтрашнего дня до сумерок. Ты должен увидеть это при свете дня, только так ты сможешь оценить весь потенциал. Надеюсь мне удастся тебя удивить.
   Насколько я знаю, последнее представление заканчивается за час до полуночи. И если мы встретимся около пяти-шести вечера, думаю мы успеем и побеседовать и насладиться прекрасным полувековым коньяком из старых французских погребов и выкурить по сигаре.
Прекрасный повод отметить твою победу наедине, в дань тому дню когда родилась великолепная идея. А потом поедем на вечеринку. К тому же ты никогда не любил видеть всех этих неловких людей пока они не повеселеют. А мы приедем когда еще никто не напьется, но уже и не будут скованно кивать друг другу, как будто что-то понимают. А если захочешь, уверен, времени и на это хватит, я тебе спою как пел прежде. Веселую, древне-германскую, триумфальную песню.
    Но тебя наверняка интересует, почему завтра а не, скажем, днем позже. Я тебе поясню. Это может показаться странным, но то что движет мной полно смысла, ранее не имевшее для меня такого значения. И я очень надеюсь, что настолько тонко чувствующий природу вещей человек как ты, поймет высокое значение моих чаяний. Многое изменилось. Там где раньше виднелась лишь цель, теперь полное значение деталей. Мне нравится так думать и ощущать. И завтра - не обычный день. Это точка нового отсчета. День когда незначительное вдруг станет настолько значимым, что не принять его дары, будет крайне кощунственно с моей стороны. Символ твоей победоносности! Вот чем является этот великий день. День когда я хочу продемонстрировать осознание особенности. Вселенная одарила тебя триумфом и я верю - такой день будет благосклонен к тебе. А значит твоя воля будет волей судьбы. И потому именно в этот день мой друг, как ты наверняка догадался, прошу тебя о благословении. Да, именно благословении.
    Со своей стороны, я с огромным удовольствием принимаю твое приглашение. Ибо только глупец бы пренебрег подобным. Это честь для меня. А честь это то, чем стоит дорожить. Кто есть - человек без чести? Никто. Жаль, не все это понимают. Мой отец мне когда-то говорил: Сын, почитай человека, но почитай еще больше, человека, который освещает твой путь! Мой отец был мудрым человеком и он был моим светилом. Когда его не стало - мир померк. Темь не отступала ни на шаг. Порой мне казалось что не отец мой погребен, а я сам давно витаю в кругах ада. Я нуждался в проводнике. Я был беспомощен без него. Спасение было только в том, кто смог бы стать добрым поводырем подобно отцу, и вновь показать мне как мир пестрит красками. И вселенная снизошла ко мне отправив тебя, стать моим наставником, и я не побоюсь сказать, больше - моим маяком. Я счастлив и горд, что имею честь быть твоим другом. Мир улыбнулся мне в твоей душе. И я благодарен ему за это.
  Верю в твое высокое предназначение. Надеюсь на твое понимание. Жду с нетерпением.
      
                Искренне, твой друг З

P. S. Еще одно: Мой загородный дом, где мы встретимся, если ты одаришь меня честью, хранитель редких шедевров кузнечного искусства. Я тут храню самые ценные. Ты сможешь выбрать на свой вкус, достойных твоей безоговорочной победы.

   Утром, сразу после завтрака мистер В решил зайти в свой кабинет. Ему хотелось уединиться, чтобы предаться размышлениям о сегодняшнем вечере. Как мы говорили ранее: Мистер В обожал прелюдии! Если их сравнивать с классической музыкой, то он их любил с таким же воодушевлением с каким композитор бы музицировал предвкушая развязку всего полотна. Как и композитор он ощущал и вдохновлялся каждой новой фразой, превосходившими собственное ожидание долгоиграющими фрагментами, свежим дыханием подступающего мгновения. Божественные звуки оформившиеся в мелодию одаряли его исключительностью. А именно, - быть первым кто их услышит. Он должен был стать Прометеем. Он купался в своем произведении. Хотя порой немного опережал события и печалился о том, что путь по которому он прошел был так ярок, и который уже скоро сделает последний выдох. Он бы с удовольствием оттянул завершение своего шедевра. Остановил бы время. Возвысился бы надо всем и тянул бы наслаждение ликованием словно бесконечно дурманящий напиток. Опустошение наступит уже через пару дней и жизнь опять заговорит на ей свойственном, лишенным всякой волшебности, языке. Ну что ж, коль так, то следует выжать как можно больше из этого события. Никто не сможет забыть это творение! Пусть щепки и перья летят! Так, будем праздновать! - провозглашал в себе мистер В.
   На столе в кабинете лежала кипа писем, принесенных рано утром. Перебирая их он наткнулся на письмо от мистера З с пометкой "Личное". Он отбросил все остальные и принялся несвойственно ему, дико распечатывать конверт сулящий отдохновение его редкой души. Освобожденное письмо из тесных лап конверта, попало в мягкие словно кошачьи, лапы мистера В. Его лицо преобразилось. Это нужно было видеть. Ох, какое это было лицо!Сколько восторженности, победоносности в нем было! Высокомерие и тщеславие казалось стоят бок о бок и защищают свое право на власть в этом лице. Но в то же время, оно сияло юношеским счастьем.
    После прочтения мистер В впал в полусонное, мечтательное состояние. Ничего не существовало в тот миг. Только он и его великолепие! Спустя какое-то время он опомнился. Взял письмо и снова его перечитал. Улыбнулся, потом встал, подошел к камину зажег письмо и бросил на угли. То же самое он проделал и с первым письмом от мистера З. Мистер В всегда уничтожал все письма с пометкой "Личное". Он не принадлежал к группе сентиментальных хранителей прошлого. Мистер В жил мгновением. К тому же собственная важность всегда предостерегала от любых неожиданных последствий. Ни к чему хранить то, что потеряет свой блеск и будет лишь вызывать обоснованные или необоснованные волнения. Что, если кто-то найдет и смакуя захочет распространить? Это исключено. Такое было правило у мистера В. Ему казалось, что он очень интересен всем как образец изящества, и только дай им волю его переточат по косточкам. Никогда он не анализировал в своих личных письмах возможность уличить и обличить его в чем-то. Потому, не смотря на отсутствие хоть как-то дискриминировать его в этом письме, кроме очень теплых отношений со своим ставленником, не меняя традиций мистер В бросил и это письмо в камин. Поеду! - ровным счетом ничего не подозревая, решил он. Так еще лучше. Произведение будет с ложным финалом. Наслажусь вдоволь победой наедине с ним. А когда он совсем размякнет мы поедем на вечеринку, где зазвучат литавры. Отлично! Так и сделаем! Он восхищался, как судьба ему благоволит и насыщает красками его творение.
    По дороге к мистеру З, он отдал распоряжение начинать торжество без него, если он задержится. Он никому не говорил куда едет и самостоятельно вел машину. Это был его момент. Никакой командной игры. Здесь он и сам управится. Несколько часов сделают свое дело и кондиции будут самые подходящие. Сильнейший удар и очень болезненный эффект жертва ощутит, когда проникнется неподдельным доверием. В самую чувствительную точку вонзится жало. Разольется беззвучная боль и потом еще долго будет таиться в самой глубинке. Вот как, мистер В думал продлить себе удовольствие.
   Когда он прибыл к мистеру З, тот у самых ворот с радушной улыбкой встретил его, пояснив позже, что дал всем выходной за ненадобностью, когда получил его подтверждение о визите. Кто нам еще нужен, побудем наедине, - бодро говорил мистер З, - приятно двум добрым друзьям провести время в неформальной и ни чем не отвлекающей обстановке, да еще, и в такой день. И хотя мистер З признавал свое поражение, в его действиях не было ни малейшей тени стеснения и радушие так и перло из него. Он вел себя как хозяин. Говорил спокойно, уверенно и иногда с легкой долей иронии по отношению к себе, если видел, что мистера В нужно позабавить. Время от времени рассыпался в комплиментах и похвалах. Мистер В был доволен таким ходом событий. Ему даже ничего не приходилось делать - мистер З сам прекрасно все за него делал. Видимо, его собственная идея на которую ему как раз и нужно мое благословение, затмила разум и это поражение его совсем не беспокоит. Ничего, он совсем не представляет, чем обернется его фиаско сегодня вечером. Посмотрим на его радушие тогда. Пусть еще размякнет. Чем мягче он будет тем удар будет эффектней и эффективней - подумывал и закатывал глаза мистер В. И с удовольствием отвечал - Да, да, еще стаканчик. Не переставая удивляться как переливается палитра его картины, снова предвосхищая ожидания.
   Пока они пили и наполняли комнату ароматом сигарного дыма мистер З рассказывал какие-то истории, нахваливал коньяк и сигары, в чем мистер В с ним соглашался, и между делом воодушевленно, но загадочно не раскрывая суть говорил о своей идее.

- Знаешь, еще вчера я не был уверен, что ты оценишь идею по достоинству. Но сегодня, вспомнил, что эта идея возникла благодаря твоей и понял: они как две родственные души, потому и эта придется по душе и тебе. Несомненно, тут твоя огромная заслуга. Без твоей и моей идеи никогда бы не было. И я хочу чтобы ты, ни больше ни меньше, но в равной доле со мной, имел права на авторство и на все впоследствие. Вместе мы будем процветать.
- Ты меня уже удивляешь. Спасибо, это неожиданно и очень щедро с твоей стороны. Но я не хочу прослыть вором. Ты ведь знаешь, как людишки могут все закрутить - перекрутить. Я не могу это принять. Благословить - благословлю. Но ни одной монеты не возьму. А то не миновать мне и славы лукавого прислужника. Лукавый, прислуживающий воришка! Нет, такие эпитеты меня не украсят.
- Если тебя это так заботит - мы оформим дарственную и ты будешь неуязвим для любых нападок.
- Ну, не знаю, как-то неловко даже. ( читатель, ты же не подумал что он такой правильный и неуверенный, просто мистер В не хотел соглашаться так легко, он хотел чтобы тот его уговаривал и тогда он конечно же согласится )
- Я понимаю, тебе может показаться что этот дар очень велик. Но то, что ты для меня открыл - неоценимо. Так я хочу выразить тебе свое признание. Это очень много для меня значит. И почти шепотом добавил, - Пожалуй даже больше чем много.
- Пустяки. Мне это ничего не стоило.
- И все же я настаиваю. От благодарности не отказываются!
- В таком случае я сдаюсь. Ты меня убедил и очень приятно удивил. Думаю, у тебя большое будущее! Ты еще покажешься во всей красе! Я уверен. Ты можешь всегда рассчитывать на мою поддержку. Придет время, будут и тебе выражать свое признание!
- (будут, будут - подумал про себя мистер З), а вслух восторженно сказал: Да! Мы сегодня, вдвоем свершим историю! Ничто не сможет помешать ей сбыться. И у каждого, в ней будет, своя роль!
- И чем позже, тем драматичней - задорно выпалил мистер В
и оба рассмеялись, каждый о своем. Мистер З разлил еще по стакану каждому. Потом спел ему, как и обещал, древне-германскую песню. Радушно улыбнулся, подошел к мистеру В и крепко его обнял.

    Изрядно подпитые они решили (вернее мистер З решил, а мистер В подхватил) что пора выйти и направиться к месту и провести ритуальную церемонию. Сумерки надвигались. Нужно было действовать. Правдоподобие поджимало.
   Пока они шли через густой сад к реке мистер З рассказывал то, что должно было являться его идеей. Но на самом деле он говорил, какие-то несвязные вещи, ему одному понятные. Он чесал что-то про обрыв с которого рано или поздно каждый должен шагнуть без боязни, ради единственного проблеска яркого света; про реки живущие так долго как сами легенды, в которых плещутся очаровательные рыбы-люди; про то что жертвоприношения не имеют никакого влияния, если догма неизменна; о том что каждый возвеличивающий другого, должен принимать перст судьбы благодарно, и много в этом же духе. Думаешь он шизик? Мистер В силился постигнуть что он несет, но ему никак не удавалось. А спрашивать он не хотел, дабы не показаться озадаченным.  Это не в его стиле. Тем более будучи во хмелю, он забавлялся слушая эту несуразицу. И верил, что вся эта поэтика (или патетика ?) лишь прелюдия к собственно, самой теме по существу. Он, можно сказать, в глубине души даже мнил себе, что это непостижимое возвышение мистера З - его заслуга.

- Ах, что за напиток! -, начал мистер З после недолгой паузы, словно его стукнули чем-то твердым, - Коньяк, что мы пили тоже, черт возьми, легендарный, если брать во внимание его возраст и учитывать скоротечность бытия продуктов потребления. А мы, одно - его потребляем. Не находишь? Ах, как он говорит во мне!
- Ха-ха - выдавил из себя смех с чуть уловимым сарказмом мистер В и заговорил: Да ты связал несвязуемое! Только боюсь, сегодня одна легенда выговорилась навсегда.
- Ты проницателен мой друг! О, как ты проницателен! Соглашусь с тобой, похоже навсегда. И тут мистер З вытянулся словно молодое дерево и с подлинным торжеством пророчески заговорил: Время пришло! Мы сами создадим новую! Мы будем ее героями и создателями одновременно! Мы вознесемся над всем в своей легенде! (как говорили Боги) И по традиции, в ней кто-то обязательно погибнет!
     С этими словами он фамильярно и в то же время, словно был повелителем нелегкой судьбы, похлопал мистера В по спине. Потом обнял его одной рукой за плечи, а другой вставил тяжелый клинок прямо в солнечное сплетение. Мистер В только успел недоуменно взглянуть на него - то ли от удивления услышанным, то ли от удара клинка. Он моментально начал слабеть и правой рукой словно крюком вцепился в плечо Мистера З. Посмотрел ему в глаза, так, словно увидел в самых недрах мистера З страшную беду вырывавшуюся наружу, как стая бешеных и голодных псов. Мистер В хотел что-то сказать, но он только прохрипел и стал еще тяжелее. От взгляда и хрипа по всему телу мистера З пробежала дрожь и он заорал не своим голосом. В диком и отчаянном ужасе оттолкнул от себя уже мертвое тело и замер камнем. Не смея пошевельнуться он уставился вниз, где у его ног, новой историей, лежал распростертый Мистер В.
    
    Сколько прошло времени с окончания судьбоносного спора, и когда точно произошло следующее, я тебе не скажу, читатель. Кому нужны даты? Тем более они не всегда достоверны. Скажу лишь, что эхо возвращалось стремительно. Пребывающие в повседневности тумана не знали что их настигает. Как близко уже и насколько оно своевольно. Резкий воздух болезненно проникая в плоть расширял зрачки глаз, и становился не нужным.      
   Легенды былых времен откликнулись. Глядевшие, зорко и высоко, сочиняли новые легенды, вдыхая воздух в историю. Ножи почитались как талисман все реже и реже и постепенно совсем перестали вызывать прежнее благоговение. Люди смотрели на них теперь иначе. Никогда до этого дня они не ощущали такой тревоги. И один набрал в рот воды, а другой весь в поту затачивал символ мира.