Стена

Уже который раз, рискуя быть жестоко наказанным, Хох лунными ночами, после изнурительной дневной работы в каменоломне пробирался, прячась в зарослях кустарника, к Стене. Она манила к себе, притягивала, вопреки его воле, как океанская пучина, как тьма бездонной пропасти. Древние, передаваемые из рода в род легенды о Стене, завораживали его, порождали болезненный интерес, внушая мистический страх и непреодолимое желание узнать, что там, за её неприступностью.

Хох часами вглядывался в её покрытую изумрудными пятнами столетнего мха поверхность, испещрённую причудливыми узорами трещин, из которых прорастали семена кустарника, занесённые сюда прихотью ветра.
 
В селении его считали странным. Его дружба с Луш, местной дурочкой, только укрепляла уверенность односельчан в его чудоковатости.

Но именно Луш, которую он-то как раз и не считал ненормальной, рассказами о своих видениях подогревала его опасное любопытство к Стене.

Видения Луш были их тайной.
 
В редкие, свободные от работы минуты он прибегал на выпас, где они уединялись, и Луш, прикрыв глаза, тихим голосом рассказывала о том, что она «видела», а Хох, затаив дыхание, внимал каждому её слову. То, что она говорила, было удивительно. По её словам выходило, что за стеной тоже живут люди, а не злобные чудовища. Эти люди очень мудры, и на них работают стальные человекомашины, а их хозяева ведут праздную сытую жизнь. Они много смеются, и без опаски говорят всё, что взбредёт им в голову.
 
Хох верил, и не верил Луш. Ведь это было совсем не то, о чём рассказывали старейшины. За такое искажение Истины можно было угодить в железный ящик с отбросами надолго, потому, что это называлось Предательством.

Любого, кто был замечен в Предательстве, по приказу Депа дюжие охранники с Западных земель ставили на колени перед жителями селения, и заставляли покаяться и отречься от своих заблуждений. Потом предателя прилюдно бичевали и сажали в ящик.

Хох слышал от старейшин, что в древности было очень много предателей, которые взбунтовались против Истины, но армия  Вождей с Западных земель  жестоко подавила бунт, и уничтожила всех инакомыслящих.
    
Теперь наступили хорошие времена, никого уже, как раньше, не казнят. За Проступки наказывают только плетьми, или сажают в железный ящик с отбросами, самое большее на год.
Всё, что Хох знал о Мире, ему поведали старейшины, когда он был ещё маленьким, и не мог работать. Это знание называлось Правдой.

Правда состояла в том, что жители его, и других Секторов их Страны были самым древним народом в Мире. Все другие народы завидовали им, и хотели их поработить. С Диких Восточных земель на гордый свободолюбивый народ напали злобные орды чудовищ. Силы были не равны, пришлось отступить, потеряв бо;льшую часть своей Страны.

Но мудрые Вожди нашли решение. Они сплотили вокруг себя народ, и возвели Стену. Поражённые их силой духа и стойкостью, враги отказались от дальнейших нападений.

Так, строительство Стены остановившей подлых захватчиков, стало главной Идеей народа Страны, смыслом его существования.

Страну поделили на Центр и Пограничные Сектора. Жители каждого Сектора отвечали за свой участок Стены, возводя её всё выше и выше. Раз в год из Центра на Праздник Стены приезжал важный Деп, предки которого когда-то в стародавние времена были отправлены в Центр представителями Сектора.

Все Сектора соревновались между собой. Депы измеряли высоту Стены, и подавали результаты Замера в Центр. Сектор, в котором Стена окажется выше, объявлялся победителем. В победивший в соревновании Сектор приезжал сам Верховный Властитель. В честь победителей устраивался грандиозный Пир, на котором каждый житель Сектора мог наконец-то наесться вволю.

Сектор Хоха, за все двадцать восемь лет его жизни, победил всего один раз, и Хоху посчастливилось своими глазами увидеть Верховного Властителя.
 
Тот величественно передвигался в металлической повозке на мягких колёсах, запряжённой восьмью круторогими, лоснящимися от сытости волами. Хох тогда  даже позавидовал этим  животным. Сколько он себя помнил, он всегда был голоден.

Перед началом Пира все жители Сектора совершили ритуальные скачки, хо-ром прославляя Страну. Пока накрывались столы, все участники празднества по несколько раз пели замечательную главную песню Страны, обливаясь радостными слезами умиления, и захлёбываясь слюной от вида торжественно проносимых мимо них яств.

В тот, запомнившийся Хоху на всю последующую жизнь в Секторе день, он так объелся, что ему стало плохо, и его долго рвало. Но несмотря на это, Хох был горд и счастлив.

А потом появилась Луш. Вернее не появилась, а выросла, и была отправлена на работы. Старейшины признали её слабоумной, но сочли способной приносить пользу Сектору, и назначили пасти коз.

Она сама первая подошла к еле передвигавшему ноги после работы Хоху, и предложила кружку козьего молока. Это было серьёзным Проступком, но никого, кто бы мог донести, поблизости не было, а молоко так вкусно пахло, что он не удержался, и стал Соучастником. Так они подружились.

Их часто стали замечать вместе. Глупые дети, завидев их, ещё издали начинали кричать: «Дивитесь люди! Вон Хох и Лушка-дурочка идут!».

Но им было не до них. У них появилась тайна. Одна на двоих на целом свете.

Они задумали бежать! Луш так красочно описывала жизнь за Стеной, о которой она узнавала из своих видений, что Хох, уступив её уговорам, отчаялся на Проступок из Проступков. Даже попытка проникновения в соседний Сектор каралась полугодовым заточением в железный ящик с отбросами, а тут, - Такое!

Приняв решение, они уже не могли думать ни о чём другом.
 
Хох, почти каждую лунную ночь, пробирался к Стене, и спрятавшись в кустах изучал распорядок несения службы звероподобными стражами с Западных земель, вооружёнными дубинами, утыканными гвоздями, и огромными ножами, с широкими лезвиями.
 
Луш вычёсывала из коз шерсть, и плела из неё прочную верёвку.
К исходу восьмого месяца верёвка, с равномерно завязанными на ней, для удобства при спуске узлами, была готова. За это время Хох до мельчайших подробностей изучил  порядок несения караульной службы на стене, знал имена и привычки каждого из стражников.

Луш приготовила котомку с едой и питьём, на случай, если её видения окажутся вымыслом, на этом настоял Хох, сама-то Луш была уверена в их истинности.

Следующей ночью, перед рассветом, они незаметно ускользнули из своих бараков, и пробрались к стене.

Хох и Луш, дождались в зарослях кустов часа смены караула. Хох знал, что люди с Западных земель были злы, но ленивы и не дисциплинированны.

 Знал он и то, что стражники, нарушая правила, не дожидаются смены наверху, а спускаются первыми, чтобы на земле спокойно выкурить трубку, и поболтать со сменщиками.
 
Хох и Луш, прячась в тени, тихонько прошмыгнули за спинами громко разговаривающих и смеющихся караульных к лестнице, ведущей на вершину стены.

Они были уже наверху, когда из под ноги Хоха вниз, прямо на головы стражи посыпались мелкие камушки, через некоторое время обозначив конец своего падения громкой дробью по каскам стражи.

Караульные, разразившись грубой бранью, одновременно задрав головы, посмотрели наверх, и…

На фоне светлеющего неба отчётливо виднелись два крохотных, держащихся за руки силуэта.

Стражники на какое-то время превратились в нелепые статуи, с запрокинутыми головами и открытыми от удивления ртами.

Никогда, ни в этом Секторе, ни в каком-либо другом, никто не совершал такого вопиюще дерзкого Проступка!

Фигурки на вершине стены побежали. Пришедшие в себя караульные, толкая друг друга, с криками бросились к лестнице.

Хох, поняв, что бежать не имеет смысла, остановился. Через ладонь Луш, зажатую в его руке, он почувствовал, что та дрожит.

Он быстро скинул с плеча бухту верёвки, и зацепил за край стены железный крюк, украденный в мясницкой. Сбросил верёвку со стены. Та, по-змеиному шелестя, скользнула вниз.

- Спускайся! Я их задержу. – Повернул он к Луш лицо, со сверкнувшими в свете  зачинавшийся зари  глазами.

- Нет, я без тебя не полезу! -  уже захлёбываясь слезами воспротивилась она.
- Спускайся, не бойся, я  тебя не оставлю. Правда! – Хох ободряюще улыбнулся.

Луш, всё ещё внутренне сопротивляясь, поначалу неловко, а потом всё увереннее, начала спуск.

Хох снял висевшую через плечо тяжёлую котомку с продуктами, обмотал сыромятный ремень вокруг кисти. Слегка наклонившись, он посмотрел на уже спустившуюся метров на восемь Луш, слегка помахал ей, не видящей его, рукой.

Крепко зажав в кулаке ремень котомки, Хох поспешил в сторону лестницы.

Первого поднявшегося стражника, он ударом котомки сбил со стены, тщедушность Хоха была обманчива, работа в каменоломне сделала его сильным. Стражник надрывался истошным криком, пока не впечатался в землю.

Следующий последовал за первым. Лестница была узкой, и стражники могли подниматься на стену только по одному. Несколько человек поспешили к другой лестнице, чтобы обойти святотатца с тыла.

***

Патрульный антиграв облетал уродливую, построенную вопреки всем  мыслимым  архитектурным законам, но упорно растущую с каждым годом стену, проверяя её на предмет неминуемого обрушения.

Один из пограничников боковым зрением увидел светлое пятнышко, движущееся по поверхности кладки.

Стой! – тронул он за плечо напарника.
Антиграв замер в воздухе.

- Что такое?

- Смотри! – первый пограничник вытянутой рукой показал направление.

Водитель настроил защитные очки на увеличение:

- Мать моя женщина! Там же баба!

- Наверх гляди! Видишь?

По стене, друг за другом, бежали несколько человек. Передний размахивал блестевшим, в первых лучах восходящего солнца, широким клинком.

- Верёвку су… перерубить хотят! Гони!

Антиграв молнией рванул к стене.
 
Они едва затащили девчонку на борт, как сверху на них кольцами посыпалась верёвка.

- Хох – Закричала девушка, показывая куда-то вверх.

- Вот чёрт… - Пограничник послал антиграв в направлении указанном дев-чонкой...

***

Хох успел сбросить со стены ещё двоих, когда услышал за спиной топот.
Оглянувшись, он увидел, как один из стражников задержавшись на мгновенье, ударом ножа перерубил верёвку.

- Не-ет! – закричал Хох, и сбитый ударом дубинки, полетел вниз.

***

Он очнулся от того, что кто-то брызгал ему в лицо холодной водой.
Хох открыл глаза…

Волосы на его голове зашевелились, в горле застрял крик ужаса.

На него огромными чёрными глазами смотрело чудовище. Круглая, безволосая, с двумя тонкими усиками вместо ушных раковин голова на отливающем металлом зелёном, в коричневых разводах теле, с непонятными значками на левой стороне груди…

«Бедная Луш, хорошо, что она погибла… Старейшины были правы…», успел он подумать, прежде чем снова потерял сознание.