Черника или, первый день отпуска

рассказ


456776 г. Снежинск, Челябинской обл.,
ул. Забабахина, дом 27, кВ. 11.


тел. (35146) 2-48-58




Снежинск июль 2006

 

*   *   *
В понедельник 18 июля, когда я проснулся, а точнее когда просыпательная дрёма уже охватила мой мозг, и он, надо же тебе, начал что-то соображать, я вдруг понял, что сегодня первый день отпуска мой жены. Эта мысль пронзила всё моё существо, причём надо сказать не без ужаса, от чего просыпательная дрёма, столь любимая мной, моментально улетучилась.

Нет, вы, пожалуйста, не думайте, что я имею что-то против этого отпуска. Наоборот это даже хорошо, когда супруга дома, хотя путаться под ногами у меня во время этого отпуска - её любимое занятие. Но вдвоём веселей, даже с путаньем под ногами, и от этого никуда не деться.

Вся тут загвоздка заключалась в том, что раз отпуск, то начнётся бесконечное «черника», «лесная клубника» и «грибы». Из всего этого набора женушкиных развлечений во время отпуска, лично мне по душе подходило только одно – «грибы». Всё остальное и особенно «лесная клубника» вызывали у меня чувство, что я съел чего-то не то, а посему душа моя скукоживалась, то есть сворачивалась в трубочку и разворачиваться совершенно не хотела. Такое впечатление, что сада моей половинке не хватало и требовалось чего-то ещё, что можно было приготовить на зиму, так сказать впрок.

Точно такие же ощущения, как и у меня, наверняка возникали и у сына, поскольку мужская солидарность дело такое. Но сейчас в семь часов он спал, и мозг его просто ещё не осознавал того, что у мамы нашей начался отпуск. А поскольку «черники, клубники и грибы» требуют транспорта в виде наших стареньких «Жигулей», то во все эти операции с ягодами и грибами сынишка будет задействован. Просто я машину не вожу, по ряду обстоятельств (в частности мне жуть как неохота идти в автошколу, чего-то там учить и чего-то там сдавать, поскольку мне уже за пятьдесят со всеми отсюда вытекающими выводами), а сынишка имеет права и поэтому он у нас за водителя везде и всюду.

То есть сына, как и меня, начнут таскать по лесам и весям в поисках ягод и грибов и более того, начнут ещё заставлять всё это собирать, а вот это уже для него тоска, причём зелёная-презелёная.

 Но сынишка ещё спал, а посему ягодно-грибные мысли занимали пока что только меня. Жена моя ещё тоже спала и, очевидно, видела сны про эти самые «черники», «клубники», «грибы», поскольку во сне улыбалась и причмокивала язычком.
Так что со всеми своими мыслями в это утро я пока что был один на один. И мысли мне эти, честно говоря, не очень нравились, поскольку с большим бы удовольствием я пошёл в гараж, чтобы чего-нибудь там поделать. Хотя бы просушить ящики, в которых мы зимой храним картошку, моркошку, яблоки и прочее.
Была, правда, небольшая надежда на то, что на улице будет проливной дождь, и мы вообще никуда не поедем. Но эта надежда была чрезвычайно малюсенькой, поскольку «черника», «клубника», «грибы», как правило, проходили независимо от капризов погоды, разве что сильный снегопад мог остановить всё это. Однако снегопад в июле, сами понимаете, маловероятен, а посему поездка сегодня должна состояться обязательно.
 
Я осторожно, чтобы не дай бог разбудить жену в столько ранний час, я приподнялся на локтях и с некоторой искоркой надежды, которая, как известно, умирает последней, повернул голову и посмотрел в окно.

Первое, что я увидел, так это было то, что ветер качал деревья с такой силой, будто он хотел их всех повалить и лишить тем самым работы наших лесорубов, которые только в предыдущую пятницу начали расчищать новое место для нового дома. Собственно, наверное, ветер так дул с такой силой, как раз именно потому, что весь лес напротив нашего дома порубали и на месте порубок строили дома.
То, что порубили весь лес, мне лично было жаль, хотя бы просто потому, что когда-то здесь мы собирали эти самые и грибы, и чернику. И более того, этот лес напоминал мне молодость, когда из посёлка от друга мы шли нашей гурьбой до города и любовались вековыми соснами и стройными березками.

Я от этих мыслей вздохнул и понял, что, похоже, моей надежде избежать «черник», «клубник» и «грибов» сегодня не удастся, поскольку ветер, как утверждала моя жена, сбору не помеха.

Мне ничего другого не оставалось, как встать с кровати. Полудрёма моя прошла, и смысла лежать дальше я не видел. Нужно было приготовить завтрак моим, но сначала совершить утренние процедуры.

Я посмотрел на себя в зеркало, что висело в ванной, и пришёл к выводу, что я похож не известно на кого, поскольку уже четыре дня не брился. Но и сейчас я бриться не стал, поскольку подумал, что таким небритым самое то в лесу делать вид, что собираешь чернику. По крайней мере, бороды мой черника не испугается, если она там есть, ну, а что касается жены, то скажу ей , что встал поздно, и времени побриться у меня не было.

А пока я тут разбирался со своей бородой, до слуха моего из кухни вдруг донёсся звук падающих капель. Я с не скрываемой радостью бросился к окну. А там, на улице, и действительно шёл дождь. Правда, не такой, какой он должен быть летом, а нудный и моросящий, как осенью. Но лично мне было всё равно, ливень или моросящий, так как я знал, что черника в лесу в дождь не собирается. Хотя, впрочем, тут всё зависит от настроения супруги, а посему может и оказаться, что и в дождь черника собираема. Но, тем не менее, этот моросящий дождь вселил в меня некоторую радость: «А вдруг поездка отменится?». И тут мой взгляд упал на наружный термометр. А этот самый наружный термометр, что показывал нам температуру на улице, меня просто поразил.

Нет, я знал, что обещают похолодание, но плюс шесть в середине июля – это кое-что значило. Хорошо ещё позавчера в саду мы укрыли все наши помидоры-огурцы, а не то бы им была «крышка».

Да, такого уральское лето! Ещё неделю назад мы изнывали от плюс тридцати, а сейчас вот плюс шесть всего-то.

-Может температура на жену подействует, - подумал я, поскольку ехать в лес при плюс шести мне совершенно не климатило. – Хотя вряд ли. Жена наверняка скажет что-то вроде того, что оденемся потеплее, возьмём термос с чаем и поедем!
Но, тем не менее, как я уже сказал, настроение моё поднялось, и душа чуточку развернулась.

Вот с таким настроением я и начал готовить завтрак своим родным, жене и сынишке, да и себе тоже, поскольку завтрак – это такая штука, что его лучше не пропускать, пусть даже ты и не голодный!

*   *   *

Жена моя в кровати зашевелилась, как обычно это у неё бывает в отпуске, где-то в половине девятого. Завтрак мой был готов, а посему я просыпание жены встретил спокойно. Пусть крутится под ногами, я ведь всё уже сделал. И хотя жена встала по времени нормально, но когда её заспанное личико появилось в дверях кухни, я всё-таки спросил:

-Чего это ты так рано встала? Иди ещё поспи, а то на улице черте что, и в таком чёрте что самое и поспать!

-Да я уже выспалась, - ответила жена и, подойдя к кухонному окну, спросила то ли себя, то ли меня, - ну, и что мы там сегодня на улице имеем?

На это я пробасил, что мы имеем ветер, который валит деревья и лишает наших лесорубов работы, а так же моросящий дождь, который ещё немного может и перейти в снег и, наконец, мы имеем плюс шесть, от чего вот даже дома у меня одетого мурашки по спине бегают.

-М-да! – многозначительно заметила моя половинка. – Впрочем, по прогнозу это следовало ожидать. Хорошо, что мы в саду всё укрыли, а то бы весь урожай наш, который и так нынче не велик, окончательно скукожился бы.

То, что жена сейчас сказала, что укрыли всё в саду в прошедшем времени, было хорошо. Это значит, что во садули мы сегодня не пойдём. Но тогда возникал вопрос, куда же мы двинемся, поскольку сидеть дома в первый день своего отпуска супруга моя просто не могла. А посему я помалкивал и ждал продолжения разговора на тему: «Какие у нас сегодня планы?»

Супруга моя опять издала многозначительное «М-да!» и заявила:

-Ну, раз в сад мы не идём, значит, мы идём за черникой!

После такого заявления у меня душа камнем рухнула куда-то в пятки, и я только и смог выдавить из себя такой вот вопрос:

-При таком-то ветре, при таком-то дожде, который может в любой момент перейти в снег (кто его знает эту уральскую погоду, ведь она ещё и не такое может выдать в июле), и при плюс шести на термометре? Да мы ж окоченеем в этом лесу через двадцать минут, если не раньше!

-Ничего мы не окоченеем. Ветра в лесу нет, он только тут у нас после того, как всё повырубили, появился, дождь, слава богу, не стеной, а так моросит. А что касается плюс шести, так нам не привыкать. Возьмём с собой термос с горячим чаем и, если замёрзнем, то им согреемся. Да и в машине нашей, как известно, печка есть. Едем и никаких тут возражений. Иди и  буди сына, а я пока пойду  умоюсь и почищу зубы!

После этих слов жена мне мило улыбнулась, словно предлагала мне не поход в холод и дождь за черникой, а прогулку по тёплому морю на яхте, и удалилась в ванну.

Теперь уже я произнёс, причём вслух, многозначительное «М-да» и попытался хоть как-то вытащить свою окаменевшую от слов жены душу из пятки. Но мне это не удалось, впрочем, неудивительно при такой раскладке наших планов на сегодня. Да вот ещё сынулю надо будить, а это совсем непростая задача, как покажется с первого взгляда.

Дело всё в том, что после экзаменационной сессии в институте, которую сын, молодец, успешно преодолел и даже заработал себе на следующий семестр стипендию, он вёл какой-то совиный образ жизни. Утром он «дрых» до посинения, которое обычно начиналось у него в половине двенадцатого, зато ночью где-то всё шлялся, как он говорил со Светой. Причём шляться он мог и до четырёх часов утра, чем приводил меня и маму в неописуемую радость, так как обычно ключи от дома он забывал на гвоздике в коридоре. Чем можно было заниматься до четырёх часов утра, оставалось для нас неразгаданной загадкой, поскольку все свои соображения относительно современной молодежи мы старались не выказывать. Здесь мы сыну верили, что он не дурак. Но молодёжь это молодёжь и, наверное, в четыре утра самая влюблённость. Иначе понять поведение сына было невозможно.
 
И вот теперь мне надо было вывести его из утреннего литургического сна, причём, как я понимал, в самой его крепкой фазе. По крайней мере, как я понимал, шуму будет много!

А шуму действительно было много, но не сразу. Сначала сынишку я пытался разбудить, как это было тогда, когда он был маленьким. Я ласково гладил его по голове, приговаривая:

-Сашульчик, маленький мой! Пора вставать, поскольку тебя ждут великие дела, а именно тебе надо будут нас всех отвезти за черникой!

Однако, как я понял через пятнадцать минут поднимания сына с кровати, вот эта моя последняя фраза, что сына ждёт черника, имела отрицательное последствие. От слов «черника», сын бурчал чего-то нечленообразное и только поглубже зарывался в одеяло. Было видно, что вчера он вволю нагулялся со Светой, и к следующей ночи ему просто было необходимо восстановиться. Какая тут черника!

Тогда я сыну начал щекотать пятки. Сынишка дёргал ногами, прятал их под одеяло, но вставать отказывался. После щекотания я перешёл к тряске всего сынишкиного организма. Но и это испытание на вибростенде ни к чему не привело. Была правда у сына попытка открыть левый глаз, однако она так попыткой и кончилась.

И тут мне пришла  в голову мысль, что будить сына надо с помощью техники, а именно сотового телефона. Я взял сотовый сына и положил его около уха мальчугана (да простите меня за такое слово, поскольку сын уже давно уже не мальчуган, а юноша). Сам же я пошёл на кухню, где у нас был второй сотовый и с помощью этого сотового позвонил на номер сына.

Я услышал, как в комнате, где спал сын, что-то заорало, забулькало, и даже заиграло какую-то мелодию. Это был такой телефонный звонок.

Я подумал, что такой телефонный звонок поднимет не только сына, а даже мёртвого, и оказался прав. Минут пять этот телефонный звонок сынишкиного сотового телефона разрывал наши барабанные перепонки, но потом в трубке послышалось заспанное: «Да!?»

-Серёжа, - так сказал я в свой сотовый, - это звонит твой папа из кухни, причём лишь с одним желанием тебя разбудить. Ты проснулся?

На вопрос сын ответил вопросом:
 
-А сколько времени?

-Да уж десятый час, - ответил я, - тебе пора вставать, потому что в лесу «черника», «клубника», «грибы» и ещё много всякого разного, за которым мы сейчас должны по приказанию мамы ехать!

-Чего, чего? – не понял мой сын.

-Одним словом хватит дрыхнуть, - уже родительским тоном, не терпящим возражения, сказал я, - поехали в лес за черникой!

И тут, как я и предполагал, начался шум, который сводился к тому, что у меня каникулы, что я хочу спать, поскольку к следующей ночи мне надо быть выспавшимся, чтобы со Светой побыть подольше. Я всё это мужественно выслушал в телефонную трубку, хотя шум можно было услышать и без неё, так как стены всё пропускали.

-Ну, раз шум, - подумал я, - то значит, я своего добился. По крайней мере, сын сейчас должен встать.

После этого я отключил свой сотовый телефон и направился в комнату сына, с целью окончательно выдернуть его из царства Морфея.

Сын лежал на кровати с открытыми глазами, что было хорошим признаком.

-Вставай, - сказал я, - а что касается Светы, то возьми и позвони её сейчас и пригласи за ягодой и грибами. И тебе будет веселей, да и нам с мамой приятно!
-Это мысль, - ответил сын, - сейчас умоюсь и позвоню!

*  *  *

Сынишка разговаривал со Светой минут двадцать. В меньшее он уложиться не мог, поскольку это Света, и всё тут тебе. Однако после телефонного разговора лицо его выражало не радость, а удивление.

-Света сказала, - произнёс сынишка, - что я ненормальный, что у меня «крыша поехала» и что так же ненормальные вы, мои родители. Почему бы это?

-Это просто потому, - ответил я, - что ты ещё не глядел в окошко и на наружный термометр. Лично я глядел, а посему слова твоей Светы очень даже соответствуют действительности. Только бы я тут заметил, что я-то нормальный, а вот мама это да... Хотя с другой стороны у неё первый день отпуска и её можно поэтому понять.
Сын пошёл на кухню, посмотрел в окошко и на термометр и тоже произнёс многозначительное «М-да!?»

-И в такую погоду мы должны ехать куда-то за черникой? - спросил он. – Да я лучше посплю ещё, а у мамы точно «крыша поехала». Хотя с другой стороны, как ты правильно заметил, папа, её можно понять, - так сказал мой сын.

На это заявление у мамы нашей из груди вырвался вздох облегчения, поскольку она поняла, что сын её понимает и, похоже, особо возражать против черники не будет.
Так, собственно говоря, и произошло.

-Ладно, - заявил сын, - поехали, только не надолго, а то и в самом деле погода мерзопакостная.

-Ах, ты моя лапушка! – на это сказала наша мама. – Ты единственный, кто меня поддержал. С твоим папой каши не сваришь!
-Но раз вы поедите, - сказал тут я, - то поеду я и, но максимум, что я могу предложить – это литр черники и не больше. А куда, к стати говоря, мы поедем.
-Да как куда? – среагировала мама. – Либо в район заводской проходной, либо на Лысую гору.

-Лучше на Лысую, - заметил тут я, -  во-первых, ближе, а во-вторых, у заводской проходной самое известное во всём Снежинске «лежбище» черники и её, наверняка, там уже всю посибирали.

-Я тоже хочу на Лысую, - заметил сынишка, - там сосняка много, а посему можно будет и костёр разжечь, а в районе заводской проходной, там дров не такое великое количество. И ещё учтите, если папа соберет литр этой самой черники, как он сказал, то меня хватит всего на пол-литра.

-Да хоть вообще не собирай, - сказала мама, - главное, что ты у нас шофёр и твое дело отвезти нас на Лысую.

На этом наши разговоры про чернику на время закончились, так как сын сел завтракать. Он слупил всё: и кашу, которую я приготовил, и бутерброд, который приготовила для себя мама и почему-то не съела, и хлеб с клубничным вареньем. Обычно он хлеб с вареньем не ел, а тут нашло, и я понял, хоть он и молодой, но «светы» они такие, что требуют много сил и энергии. И вот эти силы и энергию, надо пополнять, а посему сын ел, как будто не ел три дня и весь изголодался. На это у него ушло пятнадцать минут, поскольку он не спешил и делал всё с чувством, с толком, с расстановкой.

-Давайте поторапливайтесь, - сказала наша мама, - время уже десять, пока доберемся, будет, где-то в районе одиннадцати, а том, наверное, таких собирателей черники уже полно!

-Что-то я в этом очень сомневаюсь, - ответил я, ещё раз поглядев в окошко и на термометр, - хотя, кто его знает?

Ну, мы тут начали быстро одеваться, хотя понятие быстро у меня и у жены различные и моё быстро, значительно быстрее жёниного. А вперемешку со штанами, рубахами, свитерами и штормовками с куртками, мы переругивались, кто какую обувь оденет.

Дело всё в том, что сын напрочь отказался вести машину в резиновых сапогах, что действительно неудобно. Тогда я ему предложил, чтоб он надел кроссовки, а взял собою сапоги, а там переоденется. Сын согласился, но при этом заявил, что оденет маленькие резиновые сапоги. Но тут я стал возражать, поскольку перспектива ползать по лесу в болотных сапогах мне не очень нравилась. Болотные сапоги, как всем понятно, предназначены для болот, а здесь болот не было, даже если их хорошенько поискать.

Так что мы стояли с сынишкой в коридоре и так мирно переругивались, а мама наша бегала по квартире, периодически поглядывая в зеркало, выясняя, как она там выглядит. А выглядела она вполне нормально, даже губы намазала помадой. Однако это постоянное смотрение в зеркало ещё только больше затягивало наши сборы.
Минут семь мы с сынишкой переругивались и, в конце концов, я ему уступил, впрочем, как всегда. Он взял себе маленькие резиновые сапоги, а я залез в болотные. Но других сапог не было, так что и выбора у меня особого тоже не было.

Наконец мы все собрались, мама насмотрелась в зеркало достаточно для себя и пришла к выводу, наверное, что с таким лицом не стыдно показываться в глухом лесу, где тебя никто не видел окромя черники. Но губы были намазаны, щёки тоже (каким-то импортным лосьоном) и не хватало только духов, столь любимых мною. Просто, очевидно, жена решила, что черника и без духов обойдётся, а посему, посмотрев на нас, она сказала:

-Ну, с богом!!!

И с этим самым «богом» мы втроём выкатились на улицу.

*   *   *
Как только мы вышли из подъезда, то сразу ощутили на себе всю «прелесть» уральского лета. Нас обдало ветром, причём сильным, обволокло моросящим дождём, да в придачу приморозило температурой окружающей среды. Всё это подействовало на нас соответственно, и сынишка сделал последнюю попытку не поехать за ягодой.

-Может быть всё же не стоит? – так спросил он, причём больше себя, чем нас.

-Поздно! – заметил я.- Мосты уже все сожжены!

-Вот именно, - так добавила наша мама, - и давайте скорее, а то уже время одиннадцатый час. Чуть ли не половина! Быстрей приедем, быстрей уедем.

Ну, относительно того, что мы быстрей уедим – это я сомневался, поскольку знаю свою жену. Если она дорвётся до черники, то пока четырёхлитровую корзину не соберет, домой её ехать уговаривать бесполезно.

Меня же вполне устраивал и литр этой черники, на большее меня не хватит, а сына  - пол-литра. Так что мы тут по поводу быстрей нисколько не сомневались, что всё зависит от нашей мамы.

А тут ещё и наш старенький «Жигулёнок», купленный по дешевке, вдруг стал брыкаться и отказываться заводиться. Видно на него тоже действовало уральское лето, и его вполне устраивало место на стоянке около нашего дома.

Сынишка, как заправский автомобилист, вышел из машины, лихо открыл капот  и стал ковыряться в её нутрах. Я не знаю, что он там делал, но видать просто подкачал бензина с помощью бензонасоса, потом подёргал провода, закрыл капот, снова сел в машину и сказал:

-Сейчас заведёмся!

После этого он повернул ключ зажигания. «Жигулёнок» наш как-то жалобно пискнул, потом чихнул и действительно завёлся. Сынишка прогрел мотор минут семь, хотя этого было маловато по моим понятиям, и торжественно-тоскливо заявил:

-Поехали!

-Поехали! – радостно-возбуждённо сказала наша мама.

-Поехали! – как-то тоже тоскливо сказал я, после чего сын тронул машину.

Итак, мы поехали неизвестно куда и неизвестно зачем. Нет, я тут, конечно, не прав. Мы поехали и «куда», и «зачем», только вот «куда» и «зачем» эти самые меня не вдохновляли.

А за окошком машины был обычный трудовой день, а посему движение по дорогам было минимальным, и поэтому никто не пересекал нашу дорогу, не стремился во чтобы-то ни стало перебежать улицу раньше нашей машины. Одним словом на проселочную дорогу, что вела на гору Лысую, мы выехали без приключений. Да и сама эта просёлочная дорога бежала под колёсами машины ровно и спокойно. И видать это спокойствие каким-то образом передалось природе, и, сидя в машине, мы чувствовали, что дождик прекращается, что ветер стихает, и всё вроде входит в норму, ну, может быть, за исключением температуры окружающей среды, которая так сразу измениться не могла. Кроме того, эта окружающая среда прекрасно понимала, что раз мы ищем себе на попу приключений, то надо их, этих приключений, нам дать, иначе что это за поездка в лес.

И так мы доехали до домика лесника, что располагался у подножья горы Лысой. Дальше нам нужно было свернуть в лес и проехать по лесной дороге метров так триста-четыреста, чтобы попасть на черничные места. Про эти черничные места, наверное, знал весь наш маленький Снежинск, но всё равно, если черника была в лесу, то тут её хватало на всех. И пусть она была здесь не такая крупная, как скажем в таинственных местах далеко за городом, куда ездили только «специалисты» в области черник, но нас она здесь вполне устраивала. Потом эту чернику, собранную в таинственных местах, «специалисты» продавали на рынке, но мы этого делать не собирались, а посему ещё раз повторюсь, черника на Лысой нас вполне устраивала.

Лесная дорога была как все лесные дороги, с ямами полными водой и с подъемами, покрытыми уральскими камнями. Так что прежде, чем мы проехали эти триста-четыреста метров, «Жигулёнку» нашему пришлось побывать и в воде, и в огне. Медных труб только не было. Ну, а раз так, то в воде и огне побывал и наш сынишка, наш шофёр. Но из этих испытаний он выбрался просто замечательно, так что мы его удостоили похвалы. Ну, а раз похвалы, значит, и медные трубы здесь присутствовали. В общем, всего помаленьку.

Мы остановились на склоне небольшого пригорочка, сынишка немножко съехал с дороги на обочину, то есть прямо в траву и кусты, на случай, если вдруг ещё кто поедет здесь, хотя это было сомнительно.

Мы вылезли из машины и с радостью почувствовали, что дождь действительно прекратился, ветра не было и даже как-то стало потеплей.

И тут жена моя увидела черничные кустики. Она схватила корзинку и с радостными воплями: «Черника, черника!!! А-ля-ля! У-лю-лю!» сразу ринулась на плантации, не соображая, что прежде чем ринуться в эту чернику, надо нам, мужикам, надавать ценные советы, а не то мы здесь в лесу пропадём или вообще сгинем.

 Поэтому взглядами полными удивлений мы проводили нашу маму, лишь только крикнув ей в след: «А как же мы? А что нам тут делать?». « Разбирайтесь сами!!!» - послышалось в ответ, причём приглушённо, так как наша мама уже перевалила пригорочек, около которого мы стояли.

Ну, мы и стали разбираться сами. А сами - это значит, кто во что горазд. По нашим понятиям  «разберетесь сами!!!» означало, делайте, что хотите, и мне не мешайте часа два с половиной, три. Так что мы начали разбираться сами! И это действительно было, кто во что горазд!

*  *  *

Как только наша мама исчезла в дебрях леса Лысой горы, сынишка заявил:
 
-Я буду разводить костёр!

-Ну, попробуй, - ответил я и добавил, - думаю, что только у тебя ничего не получится, поскольку всё вокруг мокрое.

-Ничего страшного, - заявил сын, - я сначала дрова подсушу, а потом и разожгу костёр!

Как он будет подсушивать дровишки, мне было не очень понятно. Если только не сядет на них, как курица на яйца. Для подсушивания дровишек, опять же по моим понятиям, нужен костёр, а для костра нужны сухие дрова, то есть получался замкнутый круг, который разорвать в нынешней ситуации было не возможно. Но я промолчал на заявление сына, поскольку, чем бы дитя не тешилось...
 
-У тебя спички-то хоть есть? – спросил я.

-У меня, как в Греции, всё есть, - ответил сын.

-Ничего себе, - подумал я, - какие присказки мы знаем. Видать Света на него положительно подействовала.

Так я подумал потому, что книг мой сын, как и, наверное, всё его поколение не читает. Причём сколько мы его не уговаривали, это ни к чему не привело. Так что живём мы без книг.

Сам же я помнил про то, что мне надо собрать литр черники, так сказать для семейного блага. Так что я взял маленькое ведёрко и отправился вслед за женой в дебри леса. Вообще-то собирать чернику не сложно, было бы желание. Но вот этого самого желания и не было, поскольку ползать по мокрой земле удовольствие малоприятное. Однако я превозмог своё «не хочу» и принялся эту чернику искать. Нашёл я полянку довольно быстро, и на этой полянке черники этой было множество, как говорят, завались. И как только я нашёл эту полянку, так сразу и лёг на землю, потому что лично я собираю чернику в лежачем виде. Может быть, это кому-то и покажется странным, но мне так удобней. И всё было бы хорошо, да вот земля была сырой, а, следовательно, холодной. Я это чувствовал через куртку и тёплый свитер.

Я, было, подумал, что, наверное, это моему радикулиту не очень хорошо, но потом плюнул на всё, волков бояться - в лес не ходить, и всё-таки лёг.

Литр черники я собирал полчаса и надо сказать, что при этом окоченел. Как пальцы рук у меня замёрзли, так и всё тело. Собираю я медленно, а поэтому литр уже считаю за подвиг, тем более при такой погоде.

-Сейчас бы костерок, - подумал я и посмотрел в сторону машины.

Дыма костра видно не было, а это значит, что сын так костёр и не развёл, что не удивительно.

-Пойду к машине и включу там печку, - подумал я и ещё добавил про себя, - а как же там милая моя? Поди, тоже замерзла.

Я окликнул жену, она ответила и, оказалось, что нас всего-то разделяет три сосны, и даже было странным, что мы друг друга не видели.

-Ты не замёрзла? – спросил я.

Жена что-то ответила, но я не понял что, поскольку тут раздался лязг танковых гусениц, вопли умирающего и победные крики гладиаторов одновременно. Это наш сынишка включил на всю катушку музыку в машине. Без музыки в машине он принципиально не мог. Не успели мы ещё толком очухаться после покупки машины, как сынуля врезал колонки, поставил в салоне магнитофон, и теперь мы каждый раз при поездках приобщались к современной музыке, которую ни я, ни моя жена не понимали.

Так именно что мне ответила жена, я не услышал, но решил, раз она там ползает, значит всё идёт нормально и сбор ягоды проходит успешно. Я ещё раз посмотрел на свой литр черники, горестно вздохнул, потому что жена за это время успела, наверняка, собрать два литра и пошёл к орущей на весь лес машине.

Сын в машине откровенно балдел. Глаза его были полузакрытыми, и я понял, что лязг танковых гусениц, вопли умирающего и восторженный крик гладиаторов вполне сына удовлетворяют, а точнее вводят его в состояние нирваны, из которого вывести сына занятие сложное. Но я его всё-таки вывел, потому что то, что он называет музыкой, лично я музыкой называть не могу.

-Либо выключи, либо сделай потише, а то от вибрации сейчас начнут падать сосны, что нам совершенно ни к чему, - так сказал я сыну, когда вывел его из нирванного состояния.

Сын, конечно, потише сделал, но не так, как я хотел. Однако окружающий лес вибрировать перестал, и это мне как-то даже понравилось. Правда, я тут же услышал от сынишки, что я отстал от жизни, и современная музыка слушается только в громком состоянии, чего я понять не могу. Однако я всё это пропустил мимо ушей и залез в машину, в которой было же, конечно, теплее.

-Как костёр, - спросил я сына.

-А никак, - ответил он, - дров сухих нет, а под выхлопной трубой машины они сохнуть не хотят.

-Понятно, - ответил я и спросил, - так ты что под выхлопной трубой их сушить собирался?

-Ага, - заявил сын.

-Ну, ума палата, - ответил на это я и усмехнулся.

А нам теперь с сыном необходимо было вытерпеть «маринование» в собственном соку, которое довольно часто устраивает нам моя жена. Просто она чего-то делает, а мы уже всё сделали и нам надо домой, но приходится ждать. Причём иногда аж по два, два с половиной часа.

Так произошло и на этот раз. Мы ждали нашу маму почти два часа. Я за это время успел написать стих, немножечко послушать сынишкину музыку, (музыка ведь всё-таки) и, что самое интересное, подремать так минут сорок, несмотря на вопли и крики из динамиков.
 
Конечно, если сказать честно, то мы откровенно бездельничали, заставляя нашу маму работать за всех. Однако, что тут поделаешь, если нам так быстро надоедали эти ягоды и ползанье с лежанием на земле. Однако, насколько я знаю, мы в этом деле не одиноки, а почти всё мужское население именно так и относится к сбору всяких ягод. Грибы, вот это другое дело, а что касается ягод, то тут уж увольте.
Просидев в машине почти два часа и поняв, что наступил предел нашему терпению, мы с сыном стали кликать нашу маму. Нам уже хотелась домой.

Однако наша мама, очевидно, придерживалось другого мнения, и долго не выходила из леса, несмотря на наши крики, на бибаканье клаксона и на прочие шумовые эффекты. Даже на включение музыки на полную катушку!
Но, в конце концов, маму мы нашу доконали. Может ей и надоели наши крики, а может быть ей самой уже всё надоело, но из лесу она вышла на дорогу. В ведёрке у нее было порядка трёх с половиной литров черники.

-Ну, почему я всегда должна куда-то спешить? – спросила она. – Вы бы тоже пособирали, а то так просто сидеть в машине, ясно дело тоскливо.

-Нет уж, хватит, - ответили мы. – У нас и так почти четыре литра ягод, может быть для тебя, мама, это и мало, но для нас достаточно. Садись в машину, все уже замерзли, в том числе и ты, и поехали домой, на сегодня хватит.

И, похоже, наша мама действительно подзамёрзла, поскольку залезла в машину и попросила горячего чая, который был в термосе. Так что минут через десять мы отправились домой, на радость всем нам. Всё-таки лето на Урале иногда бывает прямо скажем «М-да!!!».

Заключение.


Дома мы все втроём дружно навалились на чернику. Нет, не в смысле поедания, а в смысле переработки. Сначала чернику надо перебрать, затем растолочь и после этого засахарить. Варенье из черники мы не варим, поскольку жена считает, что при этом все витамины, которые есть в чернике, улетучиваются. Наверно она права, а поэтому мы засахариваем.

Причём перебираем мы её дружно, а вот кто толочь будет, у нас ведутся споры. Раньше, когда у нас был в исправности миксер, мы эту работу проделывали за одну минуту. Но миксер, зараза, как вся техника, имеет свойство ломаться, а посему толочь ягоду приходится вручную.

И спор наш с сыном кому толочь, обычно кончается тем, что мама наша плюет на нашу перебранку, берёт в руки ступу и начинает всё толочь сама, как раз женская работа. Мы с сыном тут же кончаем перебранку и молча наблюдаем за мамой, довольные тем, что не нам выпала эта работа. Но всё-таки мы руку свою прикладываем, когда кончится вся самая трудная часть, когда черника представляет просто совокупность ягод. А вот когда уже почти всё наша мама растолкла, тогда за дело берусь я и быстренько доделываю остальную работу, то есть довожу всю массу черники до жидкого состояния. Потом мы засыпаем всё сахаром, перемешиваем и, можно сказать, черника на зиму готова, осталось её только переложить в банки.

Вот и на сей раз, всё было точно так же. В засахаренном виде черники из четырёх литров получилось достаточно. Сынишка, было, попробовал тут же эту засахаренную чернику, ну, если не всю, то половину, слупить в живот, но мы ему сказали «Фиг вам» и он ослушаться нас не посмел.

 Придёт зима, придут холода и вьюги, вот тогда и повеселимся и с черникой и с клубникой и со всем остальным, что мы так все дружно заготавливаем летом в мамин отпуск. Особенно мы с сыном. И пусть нас при этом не мучает чувство совести, поскольку если бы не наша мама, то никакой черники-клубники не было бы вовсе, но так уж устроены мы, мужики, и никуда от этого не деться.

Теперь нас ждёт лесная клубника, а это ещё тоскливее, чем черника, но не сразу, поскольку супруга моя понимает все тяжести мужской души при сборе ягод и даёт нам время, дни два-три придти в себя. Так что скоро мы поедем за клубникой, и тоже её будет много и достаточно запасено на зиму. Вот таким вот образам и провели мы первый день отпуска моей жены, нашей мамы.
 
А в заключении небольшая песенка, которую я сочинил про чернику и про нас с женой, пока «мариновался» в машине вместе с сыном от безделья и ждал, когда же эту чернику, наконец, кончит собирать наша женская часть семьи.



Черника

1. Летний лес  богат собой,
За черникой  нам с тобой,
Надо ехать прям с утра,
Ах, черничная  пора.

2. Соберем немного мы,
Хватит нам для всей зимы.
Ну, а лето нынче жуть,
Но черника ждёт, в том суть.

Припев:

А черника в лесу хороша.
От того веселится душа.
Потрудились на сборе с тобой
И довольные едем домой.

3. Каждый год с тобой вот так
Мчимся в лес, что не пустяк,
Каждый год мы верим вдруг
Будет густ черничный круг.

4. Нам-то надо два часа,
Чтоб пришли к нам чудеса,
Чтоб зимой мы все втроём
Гимн черничный пропоём.

Припев.


30.07.2006 17:50


Снежинск июль 2006 год