Замерзшая вода

Песок разочаровывал своей сыпучестью и способностью повсюду проникать. Глупое море шумело без остановки, находясь во власти еще более глупого ветра, гоняющего воздушные массы в сторону горизонта и обратно. Люди, любящие все приукрашивать, дали ему красивое имя – Бриз. Одна волна сменяла предшествующую, разрезая свое тело, об работающие без устали бетонные волнорезы. 
Взбесившиеся пенные брызги в своем рывке достигали ее щиколоток, холодя загорелые ноги, похожие на стрелы индейцев Апачи. Голодные, ворчащие чайки ныряли за беспечной селедкой. Вдали сверкали серебром плавники тех, кого зовут людями моря. Они уплывали. Двигались в противоположную от берега сторону, подальше от печали и скуки, навстречу открытому морю и свободе. Дельфины держали путь на юг. Злой день клонился к закату. Солнце хотело быстрее домой. Пузатая бутылка с крепким алкоголем, через пару глотков, намеревалась показать дно.  Жемчужные бусы обхватили неразрывным кольцом лебединую шею своей хозяйки. Ее глаза, зеленые, как зеленая трава, были спрятана под сомкнутыми веками. Тело оставалось неподвижным и недвижимым. Так продолжалось довольно долго, ибо солнце окончательно скрылось, и щербатая луна вовсю бродяжила по небу. Джемма думала, вернее, отдавалась воспоминаниям, тягучим, словно сосновая смола, и липким как столярный клей. Картинки, звуки и запахи менялись в ее воображении с головокружительной быстротой, становясь туманней и ярче одновременно.
Против нее, через стол из черного дерева, сидел пухлый человек мужского пола в дорогом костюме и мятом галстуке. Его глаза смотрели на собеседницу сквозь толстые стекла очков в золотой оправе, верхняя пуговица сорочки находилась не в петле.
-Всё-таки, сколько издательств было посещено вами до визита в этот кабинет? Спрашиваю сугубо из простого интереса.
-24.
-И все давали отрицательный ответ?
-Без исключения. Кретины.
-А вы думаете, я не кретин?
-Скажите, разве эта повесть не гениальна?
-Безусловно, она хороша…
-Хороша!? Мать вашу, да вы никогда в жизни не читали ничего лучше.
-Какая вы нескромная…
-Я лучше пойду…
-Погодите секунду, девушка. Я очерствел не до той степени, чтобы не объяснить. Прошу всего лишь две минуты вашего времени... Сядьте, прошу вас, сядьте.
-Я догадываюсь, что вы…
-Да, вполне вероятно, но все же: вы поймите, она и в правду гениальна, без доли сомнений, это бесспорный факт. Но  24 издателя и я двадцать пятый, да и все человечество, в том числе просто не готово к этому. Люди не готовы к таким кардинальным изменениям. Говорят, что перемены всегда к худшему, и это во истину так. Страшно подумать, что случится, когда ваша книга уйдет в массы. Минимум – революция, пожар, которой зажжет сердца людей в каждой стране, даже в Корее, где население уделяет всего три часа в неделю на чтение. Максимум – боюсь даже предположить… Ваша книга – это атомная бомба замедленного действия, способная стереть человечество с лица земли. Как Всемирный Потоп, только в этой притче не будет ни Ноя, ни его ковчега… По прочтении последней главы сделалось жутко и страшно…
-Там нет глав.
-Не важно. Вместе с тем, оказалось, что я прозрел бесповоротно,  будто сняли очки и сделали операцию на глаза, близорукость пропала и больше никогда не вернется…
-Все это замечательно, но я спешу, знаете ли…
-Да-да, конечно. Позвольте совет на прощанье: сожгите рукопись девушка, прошу вас, и забудьте все это как страшный сон.
-Рукописи не горят…

Пустынный пляж виделся окончательно вымершем, будто перешедшим в Подземное Царство Аида. Молодой ящеренок показался из-под трухлявой, съеденной солью коряги, принюхался к морскому воздуху, тут же получил укор от матери в виде укуса и скрылся в норе. Море не думало успокаиваться, волны работали на износ, катая на себе мерцающий планктон. Ему нравилось переливаться всем спектром цветов, особенно розовым, похожим на кровавую пену изо рта, взбесившегося пса. «Кассиопея» и «Лира» являли себя невооруженному глазу, «Пояс Ориона» прятался за пушистыми облаками, а «Южный Крест» мог быть узрен лишь через хитрые стеклышки. Вечный спутник, плетущийся за Землей, Луна – сегодня не скучала. На прогулку с ней вышли соседи, далекие и недосягаемые, но все же соседи.
Глаза Джемма держала закрытыми, напряженное тело хотело прилечь, и она разрешила. Ее искусанные губы подергивались, пытаясь изобразить подобие скупой улыбки, не точно распознавая посылы, идущие по нервам от мозга. Если человек тянет за лямки прошлое, меняет мимику, искривляя губы – это значит, что там было веселей, чем сейчас в настоящем. Не имеет значения, что служило позывом –самоирония, сарказм, сатира, надменность или идиотские шутки, так как семнадцать мышц лица напрягались не беспричинно. Улыбка – она как персик. А персик, как юная девичья грудь – хочется целовать.
Перед глазами стоял один из душных вечеров:
-«Если в мире все бессмысленно, что мешает выдумать какой-нибудь смысл?»
-Джемма, перестань цитировать Кэрролла, и займись, наконец, делом. Джарольд прибудет с минуты на минуту, а завтра прилетает отец и ты должна дать согласие о поступление на курсы высшей дипломатии. Пора уже думать о серьезном.
-«Серьезное отношение к чему бы то ни было в этой жизни является роковой ошибкой.\\ – А жизнь – это серьезно?\\ – О, да жизнь – это серьезно! Но не очень…»
-Я же сказала: хватит!
-Я не собираюсь тратить свою жизнь на ваши прихоти, дорогая мама.
-Но ведь мы тратили свою жизнь на твои прихоти? Художественная школа? Пожалуйста. Домашние уроки игры на фортепиано? Пожалуйста? Но теперь-то у тебя должна быть настоящая профессия?
- Я буду писать.
-А как ты будешь себя кормить? Бумагой? Скажи, чем плоха дипломатия? Ты была в Африке с гуманитарной миссией. Тебе же понравилось, а дипломатия, насколько я знаю, сопредельна со всем этим.
- Черному континенту никто не сможет помочь, хоть сто тысяч гуманитарных миссий, пока они не захотят этого сами. А они этого не хотят, им нравится воевать, нравится убивать друг друга. Я видела.
-Да Бог с ней с этой Африкой, подумай о себе, дитя…
Вкус какао выпитого в тот вечер и сейчас ощущался во рту. Какао с плантаций ее отца, какао собранный  израненными руками тех, кто готов трудиться за полдоллара в час.  Ее мама говорила еще долго, но она не слушала, и понемногу начинала раздражаться, помогало открытое окно, которое позволяло увидеть людей  с согнутыми спинами собирающих хлопковую вату с колючих ощерившихся кустарников.  Робкий ненавящивый стук в дверь оказался спасительным. Молодой человек в твидовом пиджаке с туалевой подкладкой  в этот теплый вечер выглядел немного нелепо. В руках он теребил фетровую шляпу с лентой и приподнятыми вверх полями, волнение сжигало, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
Два человека  неспешно прогуливались по ночному бульвару. Истрескавшийся тротуар заставлял обращать на себя внимание.
-Джемма, я хотел сказать…
-Я знаю, Джарельд. Взгляните на небо, что вы там видите?
-Сияние звезд, бесконечно далеких и…
-А луну вы видите?
-Да, конечно.
-И как вам она?
-Невообразимо прекрасна, я не могу подобрать слов насколько…
-Боже, Джарольд, это всего лишь желтая сережка, дешевая бижутерия воткнутая в небесную мочку, понимаете?
-Не вполне…
-В том-то и дело, что не вполне…

Она позволила веками подняться и глаза увидели южную ночь. Оперлась на локоть, утопив его на четверть в еще не остывшем песке, после встала на обе ноги. Немного покачивало, нетвердой походкой Джемма двинулась к границе  отделяющей водную среду от тверди суши. Остатки волны лизали кончики пальцев…

-Куда мы летим, Бартлби?
-В Москву, Локи.
-А что там?
-Будем карать.
-Всех?
-Без исключения.
-Уверен, что там найдется пара праведников.
-Нет, Локи, грешники все. Я проверял по базе, вот распечатка. Знал, что ты начнешь зудеть.
-А Он в курсе?
-Естественно Он в курсе, Локи.
-И что сказал?
-Ничего не сказал. Заплакал.
-Подожди, Бартлби, там девушка на пляже. Она… Она хочет умереть!
-И что?
-Нельзя допустить.
-Мы опаздываем, Локи.
-Иначе никто не прочтет ее книгу.
-Людям не нужны книги, Локи.
-Эта нужна.
-Ну тогда заморозь море.
- Она заподозрит.
-Заморозь только подле нее.
-Заподозрит тем более. Адриатическое море не может замерзнуть, оно в субтропическом климатическом поясе.
-Заканчивай с лекцией, Локи. У меня «отлично» по географии.
-Потому что ты прелюбодействовал с учительницей.
-Согласен. Но про тропики-то я слышал. Короче, пусть она просто уснет. Потом попросим Мафусаила чтоб он все подправил. Летим, Локи, нам сегодня еще нужно успеть в Вашингтон.

Джемма опять открыла глаза. Все тот же пляж, слева валялась рукопись с растекшимися пятнами от соленой воды на страницах, справа бутылка с двумя глотками внутри. Она плохо помнила вчерашний день и то, как уснула. Наверно виной всему была почти допитая бутылка, сквозь которую, преломляясь, ступал солнечный свет.