1. press f3 to start new game

                "Эта история произошла в одном из горных районов.               
                Мы не будем указывать - в каком именно, чтобы не
                быть несправедливыми к другим районам...
                где могла произойти точно такая же история"
                /Л.Гайдай, х/ф"Кавказская пленница"/




Два БТРа медленно въезжали в ущелье по узкой горной дороге. По местному времени было около четырех вечера, но солнце палило немилосердно, а клубы пыли из-под гусениц окутывали машины горячим душным маревом, оседая на броне, одежде и лицах людей.
Небольшой отряд федеральных сил перебрасывали с базы в Ханкале на отдаленный и затерянный в горах блокпост с противным номером «13». Для армейской элиты – ВДВ – ссылка на никому не нужный тринадцатый была чем-то вроде дисциплинарного взыскания за «особые заслуги». Это, разумеется, не афишировалось, но подыхающие от тоски обитатели тринадцатого прекрасно знали, почему они здесь оказались.
На переднем БТРе тряслось все начальство, и поэтому у облепивших его броню ребят морды были какие-то заносчивые. Стволы они держали как-то неестественно, будто готовились сменить почетный караул на Красной площади, и высокомерно оглядывали тех, кто сидел на заднем. Хотя последним было вообще-то похуй.
На самом носу второй машины сидел нагло развалившись здоровый парень с сигаретой в зубах. Оружие свое – потертый АКМС – он отложил и теперь одной рукой держал сигарету, а другой лениво почесывал лохматую грудь под расстегнутой сатиновой камуфой. На вид ему предполагалось около тридцати, звали его Олег. Сей доблестный муж был старшим лейтенантом и порядочной сволочью.
Позади всех, свесив ноги с брони и не выпуская из рук автомата, сидела девушка лет двадцати, маленькая и вихрастая, в саржевом камуфляже с прапорскими звездами. Звали ее Людкой Макаренко или Макароной. Лицо ее выражало отчаянную тоску. Даже курить уже не хотелось, откровенно тошнило от бесконечной пыльной дороги, от жарко нагретой брони, но больше всего – от старлея. Поглядывая на него искоса она мечтала только об одном: скорее добраться до чертова блокпоста и там, в спокойной обстановке наконец-то всласть отпинать его, а, может даже сломать челюсть.
Отряд был в пути четвертый день. Все страшно устали, веки сами опускались, рефлекторно защищая глаза от пыли. Пейзаж был настолько однообразен, что машины казались неподвижными в густом как горячий кисель воздухе. Даже самые бдительные и осторожные впали в полусонное состояние, уже не было сил ни думать, ни шевелиться, ни смотреть на дорогу. А зря…
Сквозь всеобщее оцепенение прорвался звук автоматной очереди. Двенадцать человек вздрогнули как один, но на оценку ситуации уже не было даже нескольких спасительных секунд. Выстрелы и крики утонули в пыли и грохоте камней – перед головной машиной сошла осыпь, закрывая путь через ущелье, и тут же позади второго БТРа вторая осыпь завалила дорогу от склона до склона, начисто отрезая путь к отступлению. Оба водителя высунулись из кабин, отчаянно матерясь и пытаясь разглядеть лазейку в новообразованной каменной стене.
А тем временем на обоих склонах начали появляться вооруженные люди. Много людей. Кто-то выругался и вскинул автомат, но горцы оказались быстрее измученных жарой десантников. Первая же очередь пришельцев смела воображал с первой машины, а брошенная кем-то граната хлопнула под ее колесами. Сквозь ржавое пылевое облако прорвались сполохи жирного чадящего пламени. Командирский БТР горел, распространяя в неподвижном воздухе волны обжигающего жара.
Веер пуль заскрежетал по броне второго. Ослепшие от раскаленного воздуха, щуря слезящиеся от дыма и солнца глаза, ребята отчаянно отстреливались, видя судьбу первого БТРа, но их было слишком мало. Трое, в том числе и девчонка-десантница, успели спрыгнуть с брони. Сразу было видно, что автомат – не ее оружие, ибо патроны закончились после первой же очереди. Оставшись без патронов, худенький прапорщик шмыгнула между колесами и залегла под днищем, срывающимися пальцами прилаживая новый рожок. Рядом, неестественно как в замедленном кино, упал парень, на доли секунды опережая в падении капли собственной крови.
 -   Леха! – дернулась в его сторону девушка.
 -   Всё, ****ец… - тихо прохрипел он и горлом пошла кровь. Всё…   
Пальба, вроде, затихала. Людмила лежала под БТРом и не могла видеть того, что происходило наверху. Патроны у нее кончились и теперь она просто отлеживалась, стараясь как-нибудь устроиться на острых камнях и успокоиться. Ее внимание привлек резкий запах.
Пахло солярой и эта вонь была везде. Оглядевшись, Людка заметила, что бензобак пробит и горючее стекает на нее. Отползти было некуда. Девушка лежала в луже солярки, а сочащееся топливо медленно пропитывало ее одежду и волосы. В голове пролетела истерическая мысль: « Сейчас вот кто-нибудь догадается из огнемета шмальнуть. Интересно, есть у них огнеметы?». Хорошо, что у маленького прапора не было патронов, а то она не удержалась бы от искушения пустить пару очередей. О том, насколько это было опасно, даже не нужно говорить – одна искра и все.
И тут десантницу прошиб холодный пот. Было отчего: с брони рухнул тот самый Олег с дыркой во лбу и с… сигаретой в зубах. Он упал на землю совсем рядом с бензиновой лужей, все больше напоминающей по размеру озеро. Вся с ног до головы пропитанная горючим, девушка с ужасом наблюдала, как губы, держащие бычок, уже начинают разжиматься. В этот момент Людка забыла о том, что ее могут подстрелить. Она в один бросок перекрыла расстояние до тела Олега, подхватила двумя пальцами бычок и затушила его об одежду старлея. Потом, облегченно вздохнув, плюхнулась рядом так, чтобы мертвое тело защищало ее от выстрелов. Людка лежала, боясь пошевелиться. Наконец, она повернула голову и взглянула вверх. Склон был пуст.
Медленно, прижимаясь к боку БТРа, она поднялась на нетвердые ноги, выпрямилась. На склоне валялось десятка два убитых чеченцев. Догорал первый БТР. Расстилалась под ногами соляровая лужа. И лежали на камнях мертвые ребята с такими знакомыми лицами. Шатаясь, Людмила побрела к ним. Десяти минут общего осмотра хватило на то, чтобы понять страшную истину: она выжила одна из двенадцати человек.
На склоне вблизи тела убитого чеченца отыскалась рация. Людмила пискнула от радости, подхватила ее, перебросила через плечо автомат старлея и направилась к БТРу, поминутно оглядываясь. Но горы были безжизненны, и девушка, откинув крышку люка, скользнула в темное нутро машины.
Более детальное рассмотрение показало, что найденная рация была, во-первых, изрядно попорчена взрывом, а во-вторых, индикатор заряда батарей показывал половину от необходимого. Десантница согнулась в три погибели над рацией и принялась крутить все, что крутится. Надо ли говорить, что в подобных средствах связи она почти не разбиралась? Но она все равно продолжала свои попытки, понимая, что это – ее единственная и последняя связь с внешним, оставшимся далеко за броней БТРа миром. Частоты сменялись одна за другой: Людмиле удалось найти регулировку громкости и теперь сквозь потрескивания можно было расслышать иностранные слова, иногда – местное наречие и арабские молитвы. Кое-где говорили даже по-русски, но очень тихо.
Макарона посмотрела на индикатор – батарея садилась. В отчаянии она стала почти кричать в микрофон, но тщетно. Наконец, ей удалось поймать волну, где передавались сведения о расположении федеральных сил. Она воспряла духом.
-     Вызываю, вызываю, на помощь! Попали в засаду в 5 км от блокпоста номер тринадцать. Помогите, прием!
Она выпалила все это единым духом, в голосе звенели слезы.
-     Кто на частоте? – рявкнула рация. Батарея садилась, оставались секунды.
-     Помогите, help!
-     Кто на частоте? Кто…
Макарона держала в руках умолкшую рацию. Последняя надежда на помощь умерла.
Девчонка схватилась за голову, вцепившись пальцами в короткие рыжевато-каштановые вихры. Она будто пыталась выдавить из собственной черепной коробки единственно правильное решение. Потом вдруг перестала раскачиваться и осмотрелась.
Внутри БТРа действительно было на что посмотреть. Ящики с любым оружием, начиная от тяжелого гранатомета, называемого также шайтан-трубой до крошечных пистолетов, умещающихся на ладони; полный комплект камуфляжа и обуви, отдельный ящик с медикаментами. Тощий прапор огляделась в поисках еды, разорвала пакет и принялась хрустеть сухарями. Потом вдруг спохватившись, бросила сухарь и с остервенением начала сдирать с себя пропитанную солярой одежду. Снять пришлось все: куртку, брюки и футболку. Все это было тут же скручено в тугой вонючий узел и выброшено вон. Перебрав камуфляж, Люда нашла подходящий ей по размеру. Это было не так легко, ибо для десантной формы сорок четвертый размер считался жутким раритетом.
Переодевшись, девушка полезла наружу, предусмотрительно ухватив сухарь в зубы. Целью вылазки была проверка горных склонов на наличие посторонних недружественных личностей и, заодно устранение бензиновой лужи на земле возле пробитого бензобака. После того, как пятно было засыпано камнями и мелкой крошкой, Людмила могла не бояться зажигать спички.
В горном вечернем воздухе растаяло первое облачко табачного дыма. Прапор присела возле тела молодого парня, перевернула его, затянулась сигаретой.
-     Эх, Леха, Леха… - ладонь скользнула вниз по лицу, закрывая мертвые остекленевшие глаза. Еще одно сизое колечко поднялось вверх и потянулось к вершине горы. – Ну, прощай, брат. Спи спокойно. А я все буду помнить: всех вас до единого, и Ханкалу… Мальчишки мои… Не уберегла… а говорили: «бессмертный взвод»…Тупо как все…
  Она переходила от тела к телу в поисках любых средств связи. Через пятнадцать минут у нее было восемь индивидуальных медкомплектов, куча автоматов и шесть долларов из кармана Олега. Мародерствовать было нехорошо, но ей сейчас оставался один вариант – выжить. Вздохнув, она собрала медкомплекты, засунула в карман деньги и полезла обратно в БТР.
Снаружи было тихо, но Людка сидела внутри, не выпуская из рук автомата. Кроме него, она  так вооружилась до зубов. Из ящика к ней перекочевали: два «Макара» в наплечной кобуре, два штык-ножа притаились в рукавах. В аптечке оказалась полуторалитровая баклага спирта и литр из нее тут же наполнил поясную флягу Люды. Карманы топорщились от медкомплектов, а вытянутое лицо начинало принимать более привычную ему форму. Впрочем, это произошло после первого глотка из фляги. Сидеть было  пока достаточно удобно и безопасно: толстая броня БТРа и приятный холод оружия придавали уверенности.
Через пятнадцать минут такого сидения затекли руки. Людмила, пообещавшая себе не выпускать автомата, сначала крепилась из последних сил, но потом все же сдалась – одна рука ей была нужна, чтобы поднести к губам фляжку со спиртом.
Ночь пришла как это всегда бывает в горах. Здесь нет сумерек, просто солнце вдруг словно срывается с неба и стремительно падает за острую черную кромку дальнего хребта. Чернильная темнота залила ущелье, утопила в себе каменистые склоны и усеявшие их трупы, два мертвых БТРа и единственное живое существо – маленькую нетрезвую женщину в стальном брюхе одного из них.
Макарона продолжала тихо напиваться в полном одиночестве. Ей пока еще хватало осторожности не производить шума, но остановиться она уже не могла и автоматически вливала в горло спирт, изредка отвлекаясь на то, чтобы прикурить сигарету или сожрать сухарь. Известно, чем это могло закончиться. Опустошенная на одну пятую фляга валялась в растерзанном пакете с сухарями. Мешок был разодран потому, что пьяный прапор не сумела его вскрыть и распорола штык-ножом. В том же мешке, подложив под голову автомат, облепленный сухарными крошками, дрыхла Людка, свернувшаяся как кошка.
Утро в горах столь же быстротечный процесс как и вечер. Солнце выныривает из-за горизонта так же стремительно, как это делает ныряльщик, просидевший под водой и долго не имевший возможности вдохнуть. Под первыми, еще не жаркими лучами таял туман, залегший ночью в ущелье. От одежды и лиц трупов поднимался пар – это испарялась роса – и казалось, что ребята живы, просто сражены сном, разбросавшим их в нелепых позах по острым камням. Но это наваждение сгинуло вместе с туманом, едва лишь от нагретых солнцем камней в воздухе разлилось тепло.
Из нутра БТРа раздался приглушенный чих. Дикий Прапор, уснувши вчера лицом в мешке с сухарями, под утро слишком сильно вдохнула, потянув своим гротескным носом хлебные крошки. Пришлось просыпаться.
Людка села, пригладила волосы, ощупала лицо. На щеке жуткой вмятиной багровел след отпечатавшегося автомата. Она принялась приводить себя в порядок: набрала в пригоршню спирта и плеснула себе в лицо. Счастье еще, что Макарона не страдала по утрам от похмелья, вызывая безудержную радость у собутыльников.
Совершив таким образом утренний туалет, девчонка достала мятую карту района и задумалась. Сидеть в гулком чреве БТРа больше не имело смысла. Вон туда, по обозначенной пунктиром дороге. По карте на северо-северо восток всего 5 км, но это только по карте. Горы коварны – можно пройти за день километра три и лишь вечером обнаружить что по карте ты сдвинулся метров на семьсот. Людка вздохнула. Ну что ж, надо идти. Кто-то должен добраться до блокпоста и все рассказать. Она сможет это сделать. А потом умные дядьки что-нибудь придумают. Не оставят же ее, в самом деле, на пороге?
Прапорщик  аккуратно срезала штык-ножом нашивки и знаки различия. Все это было завернуто в мятый берет и убрано в карман.
Покореженный люк бронетранспортера открылся. Из него высунулась рука с чем-то длинным. Вслед за рукой вылезла вихрастая голова и, наконец, все прочие части тела. Последним был извлечен вещмешок, набитый жратвой и патронами.
Грязные пальцы погладили длинный ствол  снайперской винтовки. Людка улыбнулась. Автомат, конечно, вещь хорошая, но свою родную ОСВ она не бросит ни за что.
Высоко в чистом небе, купаясь в потоках теплого воздуха, парил орел. И никто, кроме зоркой птицы не увидел, как еле различимая с такой высоты фигурка поднялась по левому склону, и, обойдя осыпь, скрылась за гребнем ущелья.
 

Макарона не шла, а почти ползла, то и дело утыкаясь носом в карту. К слову, при такой длине обонятельного органа он вполне бы мог сойти за указку. Карта же была далеко не самая точная: объекты и высоты на ней присутствовали, но горных троп, за исключением одной-единственной автодороги не наблюдалось. Горы поднимались справа и слева, их склоны были покрыты стлаником, а кое-где – и более крупной растительностью. Далеко – справа и впереди – синели еще более высокие вершины, окутанные облаками.
Первый час пути, пока она поднималась в гору, прошел просто замечательно. С неослабевающим упорством маленький прапор, не останавливаясь, лезла вверх. Возле ручья она присела отдохнуть. Набрала воды, умылась и, урча от нетерпения, отмыла колкие, закопченные, насквозь пропахшие соляркой волосы, которые вновь приобрели положенный им от природы темно-русый с рыжиной цвет.
Людка вновь достала карту, присела на камешке, сунув в рот сухарь и стала ужасно похожа на здоровенную белку, поедающую свои припасы. После этого привала у нее, собственно говоря, и начались проблемы с ориентированием на местности. Кое-как разобравшись, она двинулась дальше, но теперь, останавливаясь посмотреть карту, она подолгу сверялась с нею, успевая за это время выкурить сигарету.
Через два часа мучений, бедному задерганному прапору наконец повезло. Она вышла на открытую и достаточно широкую скальную полку. Внизу, метров на двадцать ниже тянулась та самая обозначенная на карте дорога. На радостях десантница тяпнула пару глоточков спирта из фляжки и решительно шагнула на скалистый уступ.
Идти по скальной полке было легко. Там, где она становилась совсем узкой, можно было ухватиться за свисавшие сверху длинными космами ветви стланика. Что до прочности этих ветвей – то они могли бы выдержать вес, раза в три больший, чем ничтожные пятьдесят кило тощего девичьего тела. Людка торопилась. В голове раскаленным гвоздем засела одна-единственная мысль: дойти. Дойти и рассказать, не упуская ни одной подробности. Ничего, эти сволочи еще кровавыми слезами умоются за то, что посмели тронуть наш взвод…Только бы поскорее дойти…
Теперь она даже не нуждалась в карте, ведь скальная полка то взбегая вверх, то ныряя вниз, вилась, не сворачивая, прямо над дорогой. Сначала Людмилу удивляло отсутствие всяческих следов на трассе, но когда через полтора часа каменистая земля покрылась выбоинами от траков и колес, стало ясно, что цель близка.
Запутываясь пальцами в клапане кармана, девушка вытащила карту. «Наверное, в последний раз!» - улыбнулась она. Все верно. Скальная полка теперь резко начинает забирать вверх и вправо – практически четко на запад. А до блокпоста – по прямой два километра на северо-восток. Но здесь спускаться нельзя, нужно забрать вверх метров пять. Девчонка покинула каменистый уступ и поползла по склону. Ее целью была низкорослая поросль кустарника на вершине бома.
Обдирая пальцы, Людка подтянулась на руках и, приглушенно матерясь, затащила свое тело в кусты. Обмяв в колючем стланике местечко поудобнее, она протерла спиртом окуляр ОСВ, элементарно дыхнув на него, и, вскинув, стала разглядывать дорогу в прицел. Несчастная ОСВ-96 давно смирилась и привыкла к подобному с собой обращению, поэтому в руках у Людмилы лежала как родная. Да, впрочем, так оно и было: ведь уже лет пять назад курсант Тульского воздушно-десантного училища Макаренко на ежемесячных стрельбищах выбивала такие результаты, что преподаватели только плечами пожимали. Вполне естественно, что единственной в училище девушке прочили соответствующую ее способностям военную специальность.
Почесывая затылок, маленький прапор качнула прицелом, скользя вдоль наезженной дороги, попутно ловя в окуляр ближайшие окрестности. Пусто. Она чуть изменила позу, и в поле зрения попал следующий участок трассы. И тут…
Вспыхнувшая было радость мгновенно угасла, сменилась недоумением и смутными подозрениями. Взгляд Макароны споткнулся о блокпост и стоящий возле него черный джип. Нещадно накручивая окуляр, она приблизила изображение настолько, насколько это было возможно, и сумела разглядеть на фоне машины фигуру бородатого человека, вооруженного автоматом. И Людка вдруг совершенно отчетливо осознала, что лезть туда не стоит. Это было то же самое чувство, которое удержало её от желания пойти по дороге, ведущей к блокпосту, вместо этого загнав на скалистую горную тропу. Обязательства боролись с предчувствием необходимости драть отсюда, и чем скорее, тем лучше. Победило как всегда первое.
Намертво закрепив за спиной автомат, она проверила, легко ли выходят из рукавов ножи. Подтянула на голове чёрную бандану, заправила концы шнурков за голенища полусапог, и, осторожно держась за ветки, стала медленно спускаться по краю бома.
Её путешествие окончилось в зарослях, в паре метров от линии ближнего оцепления. Отсюда было не слишком хорошо видно, но дальше начинался ровный как асфальт каменистый участок без единого кустика.
Несмотря на недостаток видимости, слышно здесь было неплохо. Людка сидела в кустах, гадая, с чего это на неё вдруг напала паранойя. Ну рожа, ну бородатая… мало ли! Всё-таки не бандитское логово, а оплот федеральных сил, так сказать… И тут она услышала два взволнованных голоса.
Обладатели голосов явно приближались. Чеченскую речь за полгода своей службы на Северном, Людмила хоть и не понимала, но опознавала безошибочно. «Бля…» - пролетело в мозгу. Гоня прочь преждевременные выводы, она потрясла головой и стала слушать дальше.
Хлопнула дверца машины. Раздались шаги… ****ь, не видно ни хера! Снова голос, но на этот раз – по-русски. Один  из говоривших сильно тянет слова, как это делают уроженцы стран Балтии.
-     Как на юге дела?
Нет, точно –  прибалт, и скорее всего - латыш… Для Макаренко, родившейся и выросшей в приморском Кронштадте, такой акцент был не в новинку.
-     Хреново! – буркнул тем временем второй. – Эти уроды зашевелились. Слыхал вчера на дороге?
-     Кто - федералы? – удивился прибалт, – мы же их ещё вчера…
-     Да какие на ***, федералы?! – рявкнул первый. – Кучка долбоёбов к Рулону в гости припёрлась как всегда…да, кстати, а где наш мальчик?
На самом интересном месте собеседники заговорили тихо, и Людка, попутно опасаясь, что её заметили, смогла разобрать неоднократное упоминание каких-то обоев… рулон обоев…тьфу! ***та какая-то…
-     И что теперь будет? – обеспокоено поинтересовался прибалт.
-     Ничегоо. – передразнил его собеседник, копируя тягучий выговор. – Всё, родной, ****ец нам… Ты чего, ещё не въехал? Помощь уже не придёт…
Говоривший в сердцах сплюнул.
-     сейчас уже…
Голоса начали удаляться. Забыв об осторожности, десантница высунулась из кустов, насколько смогла. Её взору предстал укреплённый лагерь, в облике которого всё ещё угадывался стандартный блокпост. Впрочем, новые хозяева, кем бы они ни оказались, о собственной безопасности позаботились с редкостным фанатизмом. Вдоль бетонной стены двое тащили ящик с боеприпасами, и это занятие их настолько увлекло, что стороннего наблюдателя они просто не заметили. «По всем правилам окопались…с-суки!» - с ненавистью подумала Людка, отползая обратно в своё укрытие. Так…Информация к размышлению есть… теперь назад, на вершину, где ждут вещмешок и верная ОСВ.

 

На краю защитной полосы, спиной к склону, сидел мужчина лет сорока. На первый взгляд ничего особенного, но в отличие от прочих вышеупомянутый субъект не суетился, а спокойно и устало глядя перед собой, тянул бесконечную сигарету. Судьба лагеря и находящихся в нем людей его ничуть не заботила. По двум причинам. Во-первых, новости о грядущих переменах, буквально поставившие сегодня весь лагерь на уши, он знал уже вчера. А во-вторых…наёмники редко питают тёплые чувства к себе подобным, это ни для кого не секрет… Успеешь вовремя исчезнуть – твоё счастье, а нет – извиняй, братан, уступи дорогу… Ему, бывшему десантнику, давным-давно потерявшему имя и известному здесь под кличкой Сталкер, пока везло… повезёт и в этот раз…
Он без особого интереса покосился на забрызганный грязью чёрный джип, проследил взглядом ящик с боеприпасами, исчезающий в темном устье подвала. «Дурачьё…» - презрительно фыркнул он, наблюдая за сими приготовлениями. «Драть отсюда надо, те, кто поумнее, уж вчера съеблись… вон, Руден так и вовсе с утра уехал…Это мне можно не дёргаться, а спокойно сидеть и ждать. Я-то и без Рулона не пропаду, а вот вы…»
Наёмник напрягся, разом остановив поток мыслей. Он затылком почуял движение в кустах за своей спиной. Неуловимо-отработанным движением он изменил позу, и краем взгляда заметил мелькнувшее в кустах незнакомое, и, как ему показалось, очень наглое ****о.  Рука в перчатке поползла в сторону оружия, но физиономия уже исчезла. « ****ь…неужели началось?» - удивлённо подумал Сталкер. Но нет… все было тихо… «Типа разведка местности, что ли? А то эти уроды не знают, где нас искать!»
Поведение чужака казалось странным, точно кто-то левый случайно затесался в общую неразбериху. Хм… В принципе, наёмник ничем не рисковал: уйти он успеет в любом случае…а вот разжиться лишней информацией никогда не помешает. Перехватив СВД, он бесшумно нырнул в заросли вслед за непрошенным гостем.



В последний раз подтянувшись на руках, Макарона бросила тело на уступ, и сразу же перекатилась подальше от края скалы. Лежа на животе, она выудила многострадальную мятую карту, и разложив перед собой на земле, невесело перечеркнула ногтем условное обозначение под номером «13/76» крест-накрест. «Ну все. Шлагбаум закрыт. Посмотрим, что тут ещё поблизости» - бормотала она себе под нос. На западе от 13-того находился еще один блокпост…Хе-хе… в сорока километрах… Хе! Если сейчас быстро-быстро побежать на север, то окажешься на дороге, ведущей как раз туда. Если по ней, конечно, можно пройти: в безопасность горных дорог девушка перестала верить ещё вчера. Да, бля… Чего тут в войну творилось, лучше даже не представлять! Дорога, кстати, в довершение всех бед этак 15 км идет по совершенно голому месту…Да хер с ней! Надо будет – машину достать не проблема… Сейчас куда больший интерес представляет услышанный в лагере разговор…
Людмила старалась как можно сильнее забить голову мыслями, чтобы не возвращаться в страшное вчера. В день, когда «бессмертный взвод Макаренко», как его называли за глаза, навсегда остался в ущелье…Итак…Захваченный блокпост, заминированная дорога и гибель обоих БТРов – звенья одной цепи. Эти сволочи не только оттяпали стратегически важный объект, но и сумели на нем закрепиться… В то же время им там явно некомфортно, ибо, судя по обрывкам фраз, намечается какая-то операция… Хе! Ещё бы! Чего, родные, думали – мы вам такое с рук спустим? Щас, ага… Никаких сомнений: БТРы шли просто для того, чтобы отвлечь противника… На месте нашего командования я бы лично проутюжила это ебучее гнездо с воздуха, ну да ладно – им виднее….Только странно, что о захвате 13-того речи не было. Какого хера от командира скрывают детали порученной ему и его подразделению операции? Неужели Шавлин… да, похоже, так оно и было… Какой позор! Назначить ответственным за операцию этого алкаша и выскочку… прямо при её ребятах! Ну, спасибо, товарищ Феофанов! Удружили…Сказали бы все, как есть, глядишь – и люди были бы живы… Ладно. Вторая часть марлезонского балета всё расставит на места…Наших здесь уже, кажется, ждут с тяжелой дубиной. Значит, и мы пока подождем…
Людка убрала карту, приложилась к фляжке и навела винтовку на блокпост, используя прицел в качестве бинокля. Визир скользнул по бетонной стене, по машине… Но в тот момент, когда Дикий Прапор разглядела в приоткрытом окне рожу водителя, тяжёлый удар по затылку прервал её наблюдения.


Сталкер карабкался по горному склону с ловкостью, несвойственной людям его возраста. Все его напускное безразличие сгинуло без следа, сейчас он походил на старого волка, выследившего добычу. Не выпуская из вида фигуру в камуфляже и ориентируясь по издаваемому треску сучьев, наёмник двигался позади параллельным курсом на расстоянии около трёх метров. Он видел, как преследуемый выбрался на вершину, подтянувшись на скальном уступе. Сталкер затаился, выжидая, пока чужак отдохнёт и двинется дальше. Он уже успел его рассмотреть: совсем мальчишка. Но принятая за мальчика Макарона идти дальше не собиралась, а наоборот, завозилась в камнях, пристраиваясь поудобнее и явно намереваясь остаться здесь ещё надолго. Сталкер видел, как она вынула что-то из кармана, и расстелив на земле, принялась что-то вымерять. «Карта» - догадался он.
Наемника одолело любопытство. «Диверсия? Тогда почему он так быстро смылся из вражеского лагеря? И вообще: какого *** он пялится в карту, будто маршрут выбирает? Он что – не помнит, откуда пришёл?..»
Все это выглядело полнейшим идиотизмом. Но тут странный тип поднял винтовку, и откинув сошки, навёл прицел на блокпост.
«Твою мать…» - серые глубоко посаженные глаза наёмника расширились. «Никак снайпер…бля. А это чего за поебень? Ни *** себе слонобойка! Такую на себе тащить – пупок развяжется, и вообще: по-моему, следующий калибр – это гаубица…Бля».
Сталкер призадумался. В этих горах ему по праву принадлежала слава лучшего наемного убийцы, которой он, в прошлом профессиональный снайпер, не мог не гордиться. Любой каприз за ваши деньги, как говорил он сам. Известность – штука, конечно, приятная, но у неё есть оборотная сторона… Вопрос: не по его ли душу притащился странный пришелец с блатной винтовочкой? Неужели ОСВ? Ну правильно, на кого ещё можно охотиться с антиснайперской винтовкой…
Сталкер, стараясь производить как можно меньше шума, изменил направление движения по склону. Его мыслью было незаметно подобраться к мальчишке сзади, расчет на то, что тот сумеет быстро развернуть двенадцатикилограммовую дуру, нереален по своей природе…
Все произошло в точности, как и планировал Сталкер. Юный стрелок даже головы не успел повернуть в сторону появившегося откуда ни возьмись наемника. «Нет, этого кадра надо, пожалуй, живым взять…» - решил изнывающий от любопытства бывший десантник, и, перехватив дегтярёвское детище на манер дубины, опустил приклад на обтянутый чёрной банданой затылок незнакомца.
Сталкер сноровисто перевернул бесчувственное тело, заглянул в лицо. «Баба!» – уверенно определил наемник, - «Ну, ничего… наверное, еще страшнее тоже бывают, просто мне не попадались… Хм-м, ну посмотрим, что у нас тут…».
В нагрудном кармане у девушки обнаружилась карта, да настолько отвратительная, что Сталкер, знавший здесь каждую тропку, презрительно фыркнул, прокомментировав, что карта, дескать, стянута из командного штаба федералов. Брючные карманы, набитые автоматными рожками, сразу же опустели, ибо их содержимое досталось победителю. «Ух ты, у нас и для снайперки патроны тоже имеются?» – он покачал на ладони тяжелый цилиндрик и глянул на винтовку, которую девчонка так и не выпустила из рук: «ОСВ? Круто!.. Впрочем, проверим…». Холодные шершавые пальцы наемника повернули голову лежащей вправо-влево. Сощуренные глаза скользнули по изуродованному горлу и с особым интересом задержались на левой щеке. Там, на бледной коже, крохотными черными точками въелась пороховая гарь. Сомнений больше не было. «А девочка-то левша!» – отметил Сталкер про себя. – «И действительно снайпер, я был прав. Ну, ладно, чего у нас там еще есть?» - промычал он себе под нос, запуская руку в левый нагрудный карман, оттопыренный еще больше, чем остальные. « Щас посмо…» – наемник осекся и его рука отдернулась как от ожога. Такого он увидеть не ожидал.
На земле перед ним лежал мятый и грязный, словно половая тряпка, голубой берет, а в него были аккуратно завернуты нашивки федеральных войск, да потертые прапорские погоны. Бывший десантник почувствовал, что у него защипало глаза. Он смотрел то на берет, то на оглушенную им девчонку, а в голове вертелось: « Вот оно как… ВДВ, значит, да? Тоже снайпер… Да-а… Молодая еще совсем…».
Сталкер решительно провел рукой по лицу, отгоняя дурацкий приступ ностальгии; потом взвалил на плечо свою добычу (то есть Людку и ОСВ-96) и медленно побрел к лагерю. « А легкая-то какая!» – подумалось ему.

***
Голова раскалывалась от боли. Казалось, что все содержимое черепной коробки пропустили через миксер и затолкали обратно. Судя по ощущениям, через дыру в затылке кто-то упорно продолжал запихивать эту кашу подобно тому, как мама на кухне фарширует перец. «Мозги с горошком» – проползла вялая мысль и скрылась где-то в здоровом уголке. Людка попыталась поднять руку, чтобы ощупать затылок, но не смогла. «Ну, все, ****ец, позвоночник перебит!» – подумала она с ужасом. Это испугало ее настолько, что она открыла глаза. Сфокусировав взгляд, Людка наконец поняла, что именно сковывает движения. Тело было как следует примотано к стулу скотчем и находилось в низком помещении площадью около четырех квадратных метров.
Мириться с судьбой маленькому прапору не хотелось. Она принялась раскачиваться на стуле, стараясь отодрать скотч. Размах качаний становился все более угрожающим для равновесия, но тут в комнате появился новый персонаж. От неожиданности стул резко принял первоначальное вертикальное положение, и Людку сильно мотнуло вперед. Боль вспыхнула в голове с новой силой, но девушка успела рассмотреть вошедшего.
На вид ему было лет сорок, и в коротко стриженых волосах блестела седина. Однако больше ничто на возраст не указывало:  крепко сложенное тело с широкими плечами вполне могло принадлежать и молодому парню. Камуфляж новый и чистый, похож на сатиновый офицерский, но явно нероссийского производства. Выражение лица – угрюмое, глаза недобро прищурены; при взгляде в них Людке подумалось, что сейчас будут бить. Изобразив глупую рожу и хлопая ресницами, она, как ни в чем не бывало, поинтересовалась:
- А где это я?
- Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы. – голос спокоен, ни злобы, ни сочувствия. Похоже, он привык задавать этот вопрос.
Он быстро обошел вокруг пленницы и резко, но мягко, как волк, остановился напротив ее лица. Девушка молчала, но он явно не считал разговор законченным.
-    Кто такая, на *** сюда приперлась?   
-    Сначала от стула отдерите – угрюмо буркнула она, но оппонент не растерялся:
- Я тебя щас так отдеру! Отвечай, пока спрашивают!
К удивлению Людки, он даже не повысил голос. Что ж, можно и ответить.
-    Моя фамилия Макаренко. Я прапорщик воздушно-десантных войск. – покосилась на хмурую рожу неизвестного, - дальше надо?
-    Надо или не надо – это ты сама решай, - он пожал плечами. – лично мне до твоей фамилии похуй. На кой хер тебя сюда занесло?
Серо-стальные глаза не мигая смотрели ей в лицо. Во внешне суровом взгляде -  усталость и раздражение. Только теперь до маленького прапора дошло, насколько правильно задан вопрос. А действительно – «на кой хер?». Как она попала сюда и что вообще происходит, по-прежнему оставалось тайной за семью печатями, но сохранять лицо надо до конца в любой ситуации. И Людка ответила как учили:
- Таков был приказ командования. Наше подразделение перебазировали в данный район. Больше ничего не скажу.
Человек в камуфляже усмехнулся и изучающе посмотрел на нее.
-   Да мне и не надо больше. ****ишь ты как дышишь, а дышишь часто. Знаешь, на что очень похоже, а, прапор? Это называется диверсия. А что – нет? Тогда где все остальные? В вещмешке спрятались, а? Чего молчишь?
Крыть было нечем. Надо было срочно выкручиваться из сложившейся ситуации, а так как группа погибла, то в том, чтобы честно ответить, не было ничего предосудительного. Ее краткий, но емкий из-за ненормативной лексики рассказ дважды прерывали быстрые вопросы.
Наконец Людка замолчала. Какое-то время собеседник молчал, разглядывая ее оценивающе, без неприязни и с легким интересом. Чтобы не терять его взгляда, девушке пришлось опустить глаза, так как он присел возле нее на корточки, словно возле ребенка.
- Ну… - хмыкнул он, - ладно. Ладно, верю. Дальше что собиралась делать?
-    А что делать? К своим надо добираться – осторожно ответила она. Вздохнула и добавила: - Рассказать… что… остальные все…
Серо-стальные глаза прищурились, а их обладатель невесело усмехнулся
-   И что? Надеялась, что медаль дадут, обрыдаются все? Ну ты и дура! Это же расстрел по всем статьям.
На лице вихрастой десантницы отразилось такое непонимание, что ее собеседник выпрямился во весь свой немалый рост и прошелся кружок своей странной волчьей походкой.
-    Так. – он говорил медленно, явно подбирая слова. – Ну, начнем с того, что ты предатель…
- Ни ***! – вырвалось у Людки.
Он спокойно посмотрел на нее
-  Мне - так вообще похуй. Но пойдем дальше. Предположим, что ты – это ты – доказать еще можно, хотя в кармане у тебя документы на совершенно другую фамилию с фотографией какого-то усатого мужика. Ладно, даже если предположить, что это ***ня, то остается еще штучка: как и чем ты докажешь, что осталась жива по чистой случайности. Гораздо проще предположить, что всех остальных ты попросту «сдала» местным и смылась с деньгами живая-здоровая. И главное: тебя даже искать никто не будет, потому что в официальных сводках ваша группа числится пропавшей без вести. Так что какое уж тут доверие – тебя даже судить не станут.
Мужчина в камуфляже умолк. Девчонка явно находилась в трансе от обилия невеселой информации. Вроде все поняла, умница. Сидит, молчит. Считая разговор оконченным, он все той же неторопливой, но стремительно стелящейся походкой сделал два шага к выходу, но его настиг хрипловатый девичий голос:
- А ты сам-то почему веришь?
Так же быстро он снова оказался рядом. На указательном пальце покачивалась серебряная цепочка. Присмотревшись, Дикий Прапор увидела на ней свой смертник и нательный крест.
- А это – уже мое дело – негромко ответил он, вспарывая штык-ножом толстый слой скотча, опутывавшего пленницу. Повесил цепочку на шею хозяйки. Постоял, помолчал и добавил: - ты уж извини, но отпустить тебя я не могу. Думай сама, что тебе дальше делать.
И он вышел так же неслышно, как и появился, оставляя Макарону в одиночестве и неизвестности.



Дверь распахнулась с треском. В темном проеме возник Сталкер. Было заметно, что наемник собрался в дальний путь: разгруз топорщился от боеприпасов, на ремне – две фляги, четыре гранаты, кобура ( назначение последней было совершенно непонятно – профессиональный снайпер называл все короткоствольное оружие весьма образно-собирательно – «перделки»).
-     Эй! – хрипло позвал он с порога, быстро выглянул в коридор: не идет ли кто, и крутнулся обратно. Едва лишь пленница подняла голову, в нее полетели фляжка со спиртом и снайперская винтовка. – Лови!
-      А? – откликнулась Людка, машинально перехватив винтовку в воздухе обеими руками.
-      *** на! – огрызнулся наемник, запуская в нее каким-то темным предметом, в котором девушка тут же опознала свою нарукавную перевязь со штык-ножом.
-      И чё? – застегивая на запястье ремень, тупо спросила она. – А второй нож где?
-      В ****е! Уебывай, …( далее следовал поток существительных и прилагательных, относящихся к маленькому прапору)..! Бегом!
Тут же в подтверждение его слов где-то далеко раздался взрыв, и чуть ближе – автоматная очередь. Обиженная и разозленная недомолвками девчонка замахнулась было на невежливого дядю прикладом, но тот самый дядя одной рукой ухватил винтовку за цевье, а другой – прапорщика за шкирку и швырнул в коридор, добавляя ускорение коленом. Больше Людмила не возражала.
-      Куда это мы? – отрывисто спросила Макарона,  на бегу застегивая бронежилет.
-      Лагерь оцеплен, съебывать отсюда надо, пока не поздно! – буркнула широкая камуфляжная спина.
-       Ух ты! – с напускной веселостью выдохнула Людмила, - Таки есть справедливость на свете!
Сталкер резко остановился, и, прижимаясь к стене, осторожно выглянул за угол, обернулся к девушке.
-      Если бы! – мрачно усмехнулся он. - Это не федералы. Это – местные…
Дальнейший путь бывший десантник проделал в арьергарде. Молодость победила снова, а именно: у маленького прапора, как это бывало в критические моменты, неожиданно включились мозги. Пролетев по кратчайшей территорию пылающего лагеря, она нырнула в кусты с такой скоростью, что Сталкер элементарно потерял бы ее, если б не проделал несколько часов назад тот же путь, выслеживая нагло шуршащую в кустах Макаренко.
Они бежали, потом ползли вверх по склону. Сталкер с удовольствием отметил про себя, что девушка держится на удивление хорошо: не ноет, не отстает, но и под пули не лезет. Лишь в один момент он прошипел «ложись!» и сунул ее мордой в камни, потому что метрах в десяти от склона пролетела вертушка. Когда давление жестких пальцев на загривке ослабло, Людка подняла голову и пощупала разбитый нос. Удивленно провожая глазами пятнистое брюхо «Ансата», она присвистнула:
-     Ни *** себе! У местных-то откуда вертолеты?!
Наемник хмуро посмотрел на нее:
-     Ваши же им и продают, вот откуда. Что? - он хмыкнул, - для тебя это такая новость? Давай, пошли дальше. На вершине привал.
Лагерь кипел как котел. Судя по звукам, смылись они вовремя, ибо основная стрельба только начиналась, но у ползущих по почти отвесному склону беглецов не было возможности оглянуться. Добравшись до вершины, Сталкер первым делом уселся в кустах и достал бинокль. Через пару минут на большой камень слева от него вылезла Людка и уселась рядом.
-      Ух ты! Дайте глянуть! – она нагло цапнула бинокль из рук онемевшего от такого хамства наемника и прилипла к нему глазами. Потом, словно вдруг что-то вспомнив, оторвалась от окуляров, и глядя на Сталкера и невинно хлопая глазами, спросила: - Можно?
Наемник только зубами скрипнул. Нда-а… Вытащил – теперь терпи! Если ей за каждое хамство давать ****ы, то он убил бы ее еще во время допроса. Поэтому он лишь пожал плечами.
Тем временем, Дикий Прапор подалась вперед и стала ожесточенно подкручивать настройку, делая изображение четче.
-     О, еще кто-то из лагеря съебывается! Ну правильно – не одни мы такие умные!
-      Где? – тут же оживился Сталкер. Он подхватил свою СВД, навел ее, руководствуясь направлением грязного девичьего пальца. – Щас… Щас мы их… - бормотал он, прицеливаясь. – Так…Вот ты у меня не уйдешь!.. Ты тоже не уйдешь!.. И ты не уйдешь!.. И ты –тоже…
После каждого « не уйдешь!» палец в перчатке плавно и уверенно нажимал на спуск СВД. Четыре выстрела, четыре тела. Людка опустила бинокль и воззрилась на вытирающего вспотевший лоб наемника.
- Вы что – коллекцию собираете? – поинтересовалась она.
- Угу, – бросил тот, перевешивая винтовку за спину. – Вставай, пошли, а то сами в коллекцию попадем. Вдруг еще какой нумизмат х**в объявится.

***

Сталкер, наконец, счел нужным обратить внимание на свою спутницу.
- Как тебя зовут-то?
- Людка. – Голос у девушки был «севший», глаза настороженные.
- А лет тебе сколько? – продолжал расспрашивать наемник.
-   Двадцать два. – Людка по-прежнему смотрела в землю, будто камни под ногами были единственным достойным зрелищем на свете. Молчание затягивалось. Было совершенно необходимо тоже задать какой-нибудь вопрос, хотя бы из вежливости.
-    А вас как называть? – Людмила, наконец, посмотрела в глаза собеседнику. Наемник поморщился.
-    Не надо на «вы», не люблю. Стал…, тьфу! – запнулся он. – Александр Владимирович.
И тут разговор совсем уж перестал быть похож на обмен заученными вежливыми фразами. Сталкер, прищурившись, разглядывал девушку.
- Так… Ты у нас кто? Прапорщик? Хм-м, что-то больно круто в двадцать лет…
- Наоборот… - сорвалось с языка у маленькой десантницы.
-    Чего – наоборот? – тут же уцепился за слово Сталкер. Пришлось продолжать.
-    Наоборот, мне не повезло. Если бы не прозихерилась после учебки – была бы офицером, – неохотно пояснила Людка.
Неприятно было в очередной раз вспоминать собственную глупость. Но наемника ее признание заинтересовало. Он оживился.
- А чего ты натворила?
-    Н-ну-у… - если бы Дикий Прапор умела краснеть от стыда, с ней бы это сейчас случилось. Но Александр Владимирович был неумолим.
-    Давай колись, не на сцене! Мы теперь в одной лодке. Ну, так что там произошло?
-    Да... драка пьяная вышла со старлеем нашим. Ему просто ****юлей навешали, а мне старые грехи с учебки припомнили. И полетели звезды-ы – жаль, желание не успела загадать, – невесело пошутила Людмила.
-    Не верь. Желания вообще никогда не сбываются. Особенно здесь, - неожиданно мрачно заметил Сталкер, - тут все-таки война…
Продолжать разговор после такой отповеди девушке не хотелось. Они шли под палящим солнцем, поднимаясь в гору. Злополучный блокпост остался позади, закрытый от взгляда двумя перевалами. После третьего, как помнилось из карты, они должны были попасть на дорогу, ведущую к соседнему блокпосту. Планы же хмурого и немолодого наемника были не известны никому, кроме него самого.
Сталкер остановился на гребне, приложил ладонь козырьком к глазам и огляделся. Вслед за ним на вершину выбралась Людка и автоматически повторила его жест. Заметив это краем глаза, он повернулся к ней. И тогда маленький вихрастый прапор решила задать вопрос, который не давал ей покоя с того момента, как Сталкер за шиворот выволок ее из гибнущего лагеря.
- Дядь Сань! А на *** ты меня вытащил тогда, а? Только тоже – честно.
-    Да так… - Александр Владимирович, или как его фамильярно назвала Людка, дядя Саня, напрягся лицом. Он тяжело опустился на землю и какое-то время просто молчал, глядя в сторону. Потом с усилием произнес:
-   Я… сам в ВДВ служил когда-то. Давно было… Еще в Афгане…Ну ладно, замнем для ясности, - он внимательно посмотрел на ставшую вдруг очень серьезной Людмилу, - Ты вот лучше мне скажи: что ты дальше делать собираешься?
-   Кхе… - она ожидала этого вопроса, поэтому помялась пару секунд (вежливость, мать её!). – Так. Дядь Сань, хоть у вашего брата это и не в чести, но давай по справедливости…ты мне жизнь один раз сохранил, а другой раз спас – спасибо…не забуду. Но только как шли мы разными дорогами, так и разойдёмся как встретились, тихо-мирно. Каждому своё…
-     Далеко собралась-то? – её собеседник чуть приподнял выгоревшие брови.
-     К своим… Да знаю я, о чём ты подумал,   - поспешно добавила Людмила. – Что стучать побежала…Хе. Не дождёшься. Тут и без твоей персоны срочных дел хватает.
Решив, что откровенность, возможно, в данном случае явится проявлением благодарности, прапор сочла нужным прояснить ситуацию:
-   Я-то ведь и не знала, какая ***та тут творится. Этот случай в ущелье… Я сначала думала – случайность, ан нет. Феофанов не только бездарный тактик, он ещё и трус к тому же. И это уже не халатность, а военное преступление, а раз так, то виновный должен ответить. И ответит, будь уверен, уж я на суде не промолчу….Мне бы, колёса конечно, а то до соседней заставы не ближний свет, ну да ладно… Как всегда, на попутках…Удачи! – и она совершенно искренне улыбнулась, поднимая в прощальном жесте ладонь.   
Сталкер поперхнулся водой из фляжки. Он мучительно закашлялся и посмотрел на Людку так, словно у нее вдруг выросла вторая голова.
-   Ты что – совсем что ли дура?! Совсем ничего не поняла, да? Нет у тебя пути назад, ты слышишь, не-ту! – Сталкер понял, что еще немного и он начнет орать, и взял себя в руки. – Запомни, прапор: были свои – стали чужие! Пойдешь к ним, так дорога одна – под трибунал. Ясно?
-    Это они там сами разберутся, - угрюмо буркнула Людка. Слушать всяких там предателей-перебежчиков – еще чего не хватало!
-    Чем ты им докажешь, дура? Ты даже документы свои проебала! – наемник продолжал потихоньку закипать. Но, увы, на девушку не действовали никакие доводы. Она решительно вскинула голову и в карих глазах вспыхнули огоньки.
-    Дядя Саня! – голос становился все тише и ниже. Сухой щелчок передергиваемого затвора ясно говорил о ее намерениях, даже тем, кто не знал, что падающий до хрипа голос прапорщика Макаренко – первый признак неуправляемой ярости. – Уйди с дороги, по-хорошему прошу!
И тут терпение Сталкера лопнуло. Он встал во весь рост, нависая над тощей девчонкой. От его рыка у Людки слегка шевельнулись челка.
-    Я ТЕБЕ НЕ ДЯДЯ САНЯ! – орал он. – Стреляй, дура! Да с чего ты взяла, что тебя держат? Вали отсюда к ****е матери, с глаз моих на ***! – он перевел дух и продолжил: - Иди! Там тебе очень обрадуются! Праздничным салютом встретят! Боевыми патронами крест-накрест… Иди… - наемник устало отвернулся, всем своим видом демонстрируя полное безразличие к судьбе маленькой десантницы.
Людмила медленно перекинула ремень автомата через плечо, подтянула пряжку. Грустно то ли улыбаясь, то ли щурясь, она тихо произнесла:
-   Я ухожу, дядь Сань. Спасибо за все. Не могу я по-другому… Я присягу давала. Может, еще и свидимся. Бывай! – И начала спускаться по осыпи вниз.
Мелкие камни скатывались из-под сапог и с сухим дробным стуком летели вниз, подскакивая на каждой неровности. Колючий стланик, шурша по плечам и затылку, оставлял на одежде белесые смолистые следы. А за спиной вслед неслась подсердечная брань:
-    Да, да, вали в ****у! Ты думаешь, тебя здесь, бля, кто-то держит? Да кому ты, на *** нужна! Иди куда хочешь, дура ебучая, и там сдохни!
Сталкер уже не злился, теперь он просто орал по инерции, не в силах остановиться. Во-первых, что ему за дело до какой-то чокнутой бабы? А во-вторых – она все равно вернется. Видать, характер показывает. Сейчас спрячется где-нибудь в кустах и будет ждать, что я ее окликну. Щас-с! – Но тут движение на склоне привлекло его внимание.
Маленькая, почти неразличимая по цвету на фоне камней фигурка медленно поднималась по склону вверх. Наемник отрешенно следил за ней, и вдруг неожиданно осознал, что это – последний перевал! Ей осталось всего лишь подняться на гребень и оказаться в пределах прямой видимости с блокпоста… Черт! Она что – и вправду собирается это сделать?!
Матерясь сквозь зубы, Сталкер начал быстро спускаться вниз. Осыпь он обошел справа, цепляясь за ветви стланика как альпинисты – за страховочную веревку. И хотя ладони горели, ободранные шершавой корой, спуск получился настолько быстрым, как будто он съехал с горки на санках.
- Эй! – позвал он нерешительно, - Прапор!
Убедившись, что девчонка его не слышит, наемник бегом пересек узкую долину между перевалами, и, даже не отдышавшись, полез вверх.
-    Эй, как тебя там! Стой! Прапор! Да стой же ты, бля! – кричал он, быстро, насколько это возможно, поднимаясь по извилистой тропе. К счастью, девчонка поднималась медленно и где-то на трети подъема, где склон становился пологим, ему, наконец, удалось ее догнать.
Он просто схватил ее за плечи, безо всяких церемоний встряхнул, заглянул в лицо. Карие глаза были непроницаемо-стеклянными.
- Ну, и куда же ты, а? – тихо спросил Сталкер. – Еле догнал ведь, а?
Заметив, что она не отвечает и по-прежнему смотрит в пустоту, он пожал плечами: - Ты уж…прости…если обидел, – вытащил пачку сигарет, протянул Людке. – Курить будешь?
- Буду.
Они присели в камнях. Сталкер щелкнул пальцем по поясной фляжке Людмилы:
-   У тебя, вроде, спирт оставался? – получив утвердительный кивок, он решительно приказал: - Наливай!
Он отхлебнул из фляжки, занюхал рукавом и шумно выдохнул. Передал сосуд хозяйке. Дождался, пока она сделает глоток.
- Ну, а теперь давай-ка все с самого начала рассказывай. Прямо с учебки.
Людка пожала плечами, затянулась сигаретой.
-    А чего рассказывать? В 2001 году закончила Тульское училище ВДВ и по распределению попала в…ну, неважно, на один стратегически важный объект… Пока там год служила, вышел этот зихер со старлеем… Ну… Да так больше ничего и не было. Потом перевели в Ханкалу… Обычная служба в «горячей» точке, – она усмехнулась. - А потом сюда вот отправили. Н-да-а, не доехали малость…
Сталкер внимательно слушал ее, но было заметно, что многое из сказанного он просто пропускал мимо ушей, будто стремясь в рассказе найти что-то, что ему не давало покоя.
- Погоди-ка! А что с этим… старлеем потом случилось?
Людка странно посмотрела на него:
-    А старлея этого с нами… с нашей колонной на тринадцатый отправили. Он первым пулю и получил…
Сталкер вовремя заметил ее состояние. Одну руку он положил на плечо маленького прапора, другой протянул ей флягу.
-    Ты того… хлебни еще. Выпей там, покури, успокойся… А я, пожалуй, вслух подумаю. – Наемник развалился на камнях, раздумывая, потер лоб. – Так. Этот блокпост вашим уж полгода как не принадлежит…Мы когда пришли, они и сопротивляться не стали, сразу сдались, – он сплюнул, - А теперь одно из двух: либо в вашем генштабе сидят идиоты и не знают, что делается у них под носом ( что с такими картами, в общем-то и неудивительно), или…
-    Я вот тоже ничего не слышала про захват блокпоста, – осторожно вставила Людка.
-    А тебе по рангу знать не положено! – Сталкер вскочил и начал ходить кругами. – Субординация и конфиденциальность, мать их! Знали они все, суки, стопроцентно знали!
Расслабившаяся от спирта девушка только головой покачала недоверчиво.
-    Дядь Сань, я тогда не пойму: если все было известно, зачем бы они стали людей гробить? Информацию, что ли, хотели проверить? Ведь не может же командование взводами направо и налево разбрасываться.
-    Так я тебе про что и говорю! – он неожиданно резко остановился и присел возле нее. – Ты хлебни еще. Блокпост наш уже месяцев так шесть-восемь, а приказ о вашей отправке накропали от силы неделю назад. Понимаешь, о чем я? Когда последний раз с этого блокпоста кто-то возвращался? Год назад или больше?
Людка чувствовала себя так, будто ее кто-то огрел по затылку. А бывший десантник не унимался:
- Нет, ну до чего ж удобно! Место для ссылки неугодных людей. В случае чего – погибли на задании…Ты понимаешь, что от вас просто-напросто
хотели избавиться, что вы им – как прыщ на жопе?


продолжение http://proza.ru/2014/10/18/1486