Ведьма

               


Анечка  росла в интеллигентной семье археологов, но воспитанием в  основном  занималась бабушка, поскольку родители в  основном  находились в  экспедициях. В городской квартире  они  бывали наездами  ненадолго. Зато  какой  это  был  праздник  для всей  семьи! Девочка садилась  между  мамой  и папой и те по  -очереди тискали ее, гладили по   кудрявой  головке и целовали, приговаривая:
-Какая красавица! Как  ты выросла! Какие у  тебя красивые косы. А глаза-то, глаза…Вылитая  бабушка в молодости!
Бабушка Серафима в это время лишь сдержанно улыбалась, а глаза делались  задумчивые и  отрешенные. Вся  его жизнь, как одно  мгновение, пролетела в  ее  сознании.
Серафима  родилась в семье ученых. Папа, Алексей  Аксенов-профессор  психологии, мама, Елена  Аксенова – доцент  кафедры   биологии в институте. Девочка в этой семье росла и развивалась не по годам. Гувернантка, занимавшаяся ребенком, очень  добросовестно и как-то  радостно вела  девочку в мир искусства, мир знаний и не только по основным  предметам, но будучи  сама полиглотом, учила  ее французскому, немецкому и английскому, не говоря уже  о родном русском. Она  таскала ее на все выставки, концерты, фестивали. Часто  вдвоем  они уезжали  за город, гуляя по  лесу, Гертруда  Адамовна давала ей уроки  ботаники, биологии, анатомии… Господи! Сколько  она  знала! – изумлялась  маленькая Серафима. И неудивительно: гувернантка систематически    заглядывала в отцовскую библиотеку, читала книги   по   психологии, социологии, а в  книгах хозяйки она  находила все ответы на  житейские вопросы. У них в семье  было  заведено два дня разговаривать  по-французски, два дня по-немецки и два  дня по-русски.  В воскресенье  они осваивали все  вместе английский язык и  надо  отметить, что  Серафима преуспевала в нем  лучше   родителей, они его не изучали раньше в школе и полагались  только на Гертруду, которая нередко им  делала  переводы статей английских  мэтров   в области   психологии и  биологии.
Гертруда прекрасно рисовала, писала акварелью, чему настойчиво  обучала Серафиму.  Благодаря   гувернантке ,Серафима знала  музыкальную грамоту, неплохо  пела и могла  на пианино  исполнить незатейливый этюд и конечно  детские песенки. Но  больше всего девочку привлекал  растительный и животный мир, а  потому она  вместе со своей наставницами часами сидела в  родительской библиотеке, рассматривая мамины книги, альбомы, гербарии, коллекции насекомых. Память  у нее  была великолепной. Как-то  она открыла справочник по  детским  болезням и удивилась, что у  детей их  так  много, не помня, чтобы  она сама  когда-нибудь  болела…
-Почему,- думала она, а  разгадка  была проста: девочку с раннего детства закаляли, требовали  разумного  соблюдения гигиены, много проводили времени с ней на природе. Хождение   босиком по  траве, земле, песку , было неприемлемое  правило в семье.
И вот  девочка выросла, закончила успешно  школу, поступила в институт  народного  хозяйства. Она себя уже видела  селекционером   по садоводству, и сокурсники ей  дали прозвище -  внучка  Мичурина…
После института она попала по  распределению в поселок Садоводов, но  там  она не нашла условий  для реализации своих  амбиций. Хозяйство  занималось выращиванием саженцев  местных сортов плодовых деревьев. Иные сорта яблонь  и груш имели весьма сомнительную репутацию, но  план поставки саженцев требовал свое.  Отработав положенные   пять лет  по распределению, Серафима все же  уже имела селекционный материал, которым занималась в нерабочее время на крошечном отдаленном участке. Там  были   маленькие саженцы вишни гибридной, винограда,  морозоустойчивые яблони, ранет розовый, сливы и груши. Некоторые образцы уже  были готовы к высадке на постоянное место, о чем  Серафима по  простоте  душевной сказала  заведующему  лаборатории, чем  вызвала жуткий  гнев этого недалекого, грубого солдафона.К счастью, Серафима предвидела итог этого  разговора и поэтому заранее подготовила себе площадку  для  будущей  деятельности.  Как-то на конференции садоводов она сидела  рядом  с директором садоводческого совхоза.  Разговорились, и  он высказал свои недовольства по – поводу некоторых сортов  плодовых.  Серафима  призналась ему, что в  тайне  занимается  селекцией новых сортов, но ей   запрещают и  бьют по  рукам…Анатолий Евсеевич, так  звали  директора , удивился и предложил  работать у него и  заниматься своей мечтой…Серафима  загорелась предложением, но  предупредила, что ей  осталось  работать  по  договору2, 5 месяца.  С нетерпением  она ждала конца своей принудительной, а потому нелюбимой  работы.
После скандала, а  он произошел в конце августа, Серафима выкопала  свои саженцы, пометила их  бирочками и  тщательно  обернула от высыхания корешки растений,  предварительно обмакнув их в  жидкой глине и немного подсушив. Потом  она  положила на стол начальника  заявление и стала упаковывать свой  нехитрый  багаж. В выходные  она съездила в этот совхоз, где руководил  Анатолий  Евсеевич, встретившись  с ним  в необычном  месте – сельском  клубе, где проходил  праздник урожая с выставкой- продажей овощей, фруктов, варенья, меда, домашних   заготовок и, конечно, пирогов. Там, за  большим  чайным столом с пирогами и медом  они  обсудили  все вопросы  будущей ее работы , жилья и перевозки  багажа. Уже в сентябре Серафима  была  на  новом  месте. Тщательно отобрала себе участок для  будущего экспериментального питомника, сделала сама  анализ  почвы в совхозной  лаборатории, обсудила с Левченко Верой, совхозным  агрономом, какие  удобрения  нужно  внести  на участок.  Верочка, как и Серафима, была сторонником органики и редко использовала химические удобрения, ну  разве что    для  борьбы с  вредителями.  Так началась новая и интересная  жизнь  Серафимы в плодовоовощном   совхозе  «Ударник».
Совхоз  находился  на левой стороне горной реки с удивительной  молочно-изумрудной водой,  фоном этой  чудной панорамы  была цепь Алтайских  гор.
Серафиме  очень  нравился ее новый, пахнущий деревом, просторный, теплый и светлый дом. Вокруг  дома  был   приличный участок земли.  Весь двор был  обособлен  за счет  длинного оврага, рассекающего совхоз пополам слева и асфальтовой  дорогой справа, а внизу  была  река и окна  лала и  детской выходили на реку. Река  была порожистая и  постоянно  шумела, напоминая  Серафиме  студенческие годы в походах. Во  дворе  дома  были все необходимые постройки.  Пятилетняя жизнь в  садоводческом хозяйстве научила  Серафиму легко и ловко  орудовать  любым  инструментом, даже колуном. Но  предупредительный  директор  распорядился привезти  новому специалисту не только   пиленые дрова, но и расколотые на крупные поленья, ей лишь  оставалось сделать их помельче.
Серафима очень  любила вечером, уставшая, но  довольная  трудовым днем. Сидеть  у печи   и слушать, как  трещат поленья.  Ей сразу вспоминался ее родной дом, большая  зала и красивый камин, у которого  сидела вся семья и пила чай.
Через  полтора месяца в  совхозе появился новый специалист, выпускник  того  же института и он  сразу узнал Серафиму. Она училась на курс  младше и на  том же факультете.  Но Антон  больше  тяготел к овощеводству и  тоже  хотел  выводить новые сорта  овощей. Они  из  конторы, где встретились, вышли  вместе. Антону  дали временно   общежитие, но  к Новому  году должны  были  отстроить  дом. Они  шли, весело болтая и вспоминая институтскую  жизнь.  Антон признался, что  давно  на  нее  заглядывал, но ее серьезный вид и, главное, пронзительный взгляд в упор, не  давали никакого шанса на взаимность. Кстати сказать, ее,  пронзительный  взгляд   уже многих  насторожил в совхозе. Многим  было  тяжко  общаться с ней, поскольку Серафима, разговаривая, смотрела  собеседнику прямо в глаза и если  душа собеседника была нечиста, грешна, лжива и способна  на  подлость, ему под  таким  взглядом  было  очень неуютно. Вот и сложилось у них  настороженное  отношение к Серафиме и ее необычному дару просвечивать взглядом насквозь.
Отношения с Антоном быстро  развивались, и  они  решили пожениться, но  фамилию  решили  сохранить  знаменитого  деда . В конце  января  они  сыграли свадьбу и стали Аксеновыми. Совхоз подарил им мотоцикл с коляской и передал   документы, по  которым  дом Серафимы  переходил в их  собственность. Верочка с  мужем  подарили  диван с  двумя креслами, которые  очень гармонично вписались в  просторной гостиной. Лично сам  директор   от себя подарил   кухонный гарнитур.  Подарили  много посуды, два ковра, а соседка  Маша сшила ей красивые шторы на все окна, предварительно тайком  обмерив и пересчитав их.  Обои в квартире у Серафимы  светленькие зеленоватые и они  очень  удачно  сочетались  сочным  травянистым  цветом  штор, по  низу  которых бордюром   были  белые ромашки. Серафима  радовалась:
-Круглый год лето! А если учесть, что на ее окнах вот  уже почти полгода буйно цветут  гортензии, бегонии, амариллис, фуксии трех сортов, то  действительно в  доме  было вечное лето…. Однако некоторым  завистникам это не нравилось:
-Колдует  она что ли? Уж не  ведьма  ли  она,  -шипела Оксана, проходя  мимо окон. Другая, такая  злая на язык баба, Мария  Лыкова, вечно грязная, растрепанная, вечно стравливающая своими сплетнями совхозных  женщин, заявила:
Да  ведьма, ведьма  она! Вы  видели, как  она смотрит?! Как  будто в  душе  кочергой ковыряет!
По  поселку поползли слухи и небылицы про Серафиму. И когда та проходила мимо, сплетницы  замолкали, поджимали  губы и  отводили глаза. Серафима вежливо  здоровалась и шла  дальше, но в  ее сознании уже    шевелился  червь подозрения, что  и ей только  что  косточки  мыли, но  поскольку  она  была беременна, все  ее  мысли переключались  на  будущего малыша, работу и  любимого мужа.
Вскоре к ее дому прибилась  черная кошка с единственным белым  пятнышком во  лбу.  Она  была  худая, грязная и, конечно, голодная. Серафима накормила ее и та уснула на кухне, может  быть впервые   сытая и в тепле. Позже она очистилась от репья, шерсть  выровнялась, короста ушла, не  без  помощи, конечно, Серафимы. Кошка  оказалась крысоловка и часто  наведывалась в сарай, летнюю кухню, кладовку, а однажды пришла с трофеем – маленьким  мышонком.
-Так вот  это кто погрыз мне крышки  на  банках с вареньем, -подумала Серафима и похвалила кошку, которую назвала  Ночкой – уж больно  она  была черна.
Ночка любила сидеть на высоком столбе калитки и провожать взглядом всех проходящих мимо. Она не  реагировала ни на собак, ни  на  детей, которые   пытались привлечь ее внимание. Соседский пес из  дома напротив часто  провоцировал Ночку, прыгая перед ней, яростно  заливаясь,  лаем, но  Ночка, посмотрев на него долгим, равнодушным взглядом, зажмуривалась, игнорируя все его старания.
-У, ведьма! И сама  ведьма, и кошка  ведьма, с  остервенением говорила хозяйка  собаки, Ирина Бофт.
-Сидит как статуя  заговоренная!
Она плевала в сторону  двора Серафимы и в сердцах уходила в дом.
Летом Серафима ушла в  декрет, наказав Антону присматривать   за ее питомником, да и  сама нет, нет, да и  заезжала  туда с Антоном  на   мотоцикле.
В конце октября  у них появился малыш. Назвали   его в честь  дедушки, профессора Аксенова – Ильей. Антон души не чаял в своем  любимце и долгими  вечерами возился с ним, а когда Антону  нужно  было заняться  отчетами, бумагами, Илюшкой занималась  Ночька: она  ложилась рядом с ним и что-то  долго  и напевно мурлыкала ему и  тот  засыпал. Серафима, управившись  по  дому уносила сына в детскую, сонного переодевала, приговаривая:
-Утомился  наш  Илюша, не  дождался   маминой  песенки.
А Антон  подхватывал:
-А мамины  песенки Илюше  Ночка все пропела….
Илья  рос и  развивался  быстро, никогда не  болел (родительские гены сказались), да и капризничал  очень  редко.  В больницу они  ходили  только на плановые прививки, а порой, в пору вспышки какой-либо  инфекции, медсестра Алена сама приходила к Маркиным, чтобы сделать  прививку. Ее восхищал очень  живой и  общительный ребенок, который уже в десять  месяцев начинал  ходить  и  говорить. Первое  Илюшкино слово  было «папа», чем  безмерно гордился  Антон.
-Скоро сыну год.  Зайди в детский сад к заведующей, узнай, какие документы надо  готовить к садику,- сказала Серафима,  и уже через полтора  месяца Илья первый раз  пришел с садик.
-Здласти.,- сказал  он, зайдя в  группу и  глядя, как мама, в упор на  воспитательницу.  Та  обомлела:
-Надо  же, какой воспитанный молодой  человек к нам пришел. И Илюша Надежде Ивановне сразу полюбился. Он тоже  души в ней не чаял, и порой Серафиму посещали   нотки ревности к воспитательнице, ибо любое слово  той было для него  закон. Если Серафима просила -  делай так, он обязательно отвечал:
-А Надезда Вановна говорит вот  так и  объяснял – как.
Прошло  три  года. Серафима уже  работала на своем  месте и видела, как   подрастал ее садик, ее детище, а некоторые деревца уже  цвели в первый раз. Серафима  надеялась, что  у них  будут  крупные, ароматные, вкусные и  лежкие яблоки и груши, разного срока созревания, над  чем, собственно  она и  трудилась.  Тут пришло  сообщение с  базы, чтобы получили  оборудование и  садовый вар.  Серафима  решила сама съездить и посмотреть на все, прежде чем  закупать, согласовав все с  Верочкой.
Серафима побежала на остановку – скоро  должен быть  автобус.  Идти  нужно  было  мимо  дома   Бофт. Издали она  видела Ирину, сидящую на  лавочке у  дома и  лузгающую  семечки.  Подойдя поближе, Серафима  поздоровалась, Ирина в  ответ  что-то  буркнула. Невольно взгляд  Серафимы задержался на перекошенном низеньком  плетне вместо  забора и  замерла:  На кустах картофеля ползали   красненькие в точках   насекомые, очень  похожие на  божью коровку. Но  она  - то  знала, что  это  очень  опасный вредитель, известный  ей еще из  маминых  коллекций.
-Ира, ты почему вредителей не собираешь. Их надо собрать и сжечь, иначе  погубят весь  урожай.
А картошка уже сильно  отстала в росте, побитая вредителями. Ирина фыркнула  и демонстративно ушла во двор, что-то   бурча себе под нос.  Через полмесяца огород  Ирины чернел и  лишь кое – где торчали картофельные  «будылки.» Благо, что ее двор   был  тоже изолирован от  других дорогой и  оврагом с другой стороны.
По селу новой волной  поползли толки, что Серафима ведьма, что  порчу навела на огород  Бофт – запустила к ним  каких-то  жучков.
На  общем совхозном собрании Серафима попросила слово и рассказала об  этих вредителях,  описала их  отличительные черты от  божьей коровки. Многие  с пониманием отнеслись к этому и стали следить  за своими участками.
Когда Серафима  с Антоном  шли после собрания домой, то   увидели, как из  своего  двора выскочила  с ребенком на   руках Кошкина Света, рыдая и причитая.
-Куда это  она,  на  ночь глядя? Света, что  случилось?
-Не знаю, Серафима Ильинична, Паша совсем плох, а врача нет.
-А ну пошли к нам,-  скомандовала Серафима, взяв  у Светы ребенка и передав его Антону.
Дома  они раздели  ребенка.  Одежда на нем  была влажная, тельце горячее и красное.
-Рассказывай, снова скомандовала Серафима.
-Не ест уже  второй день, кричит, а сегодня поднялась   температура.
-Не ест,  говоришь, -больше себе, чем Светлане  тихо  бормотала Серафима.
-Антон, принеси  чайную  ложку, обдай ее кипятком.
Антон принес  то, что  она просила. Серафима  сунула аккуратно  ложку в рот  ребенка и увидела   обильный  белый налет.
-Стоматит, - поняла  она.
-Так, Антоша, свежий мед,  слабый раствор  уксуса и подогрей, а  ты  Светлана   дай  соску  Павлика.
-Соска  дома  осталась, - растерялась Света.
-Ну, так  беги, неси скорей.
-Да, Антоша, запарь немного  пустырника,  тихо  попросила  Серафима.
Пока Светлана   бегала  за соской, Серафима раздела ребенка  совсем и увидела, что пупок у мальчика сильно выпирал вперед, как соска.
-Кричал, наверное, много, так ведь и грыжу  пупочную можно  заработать.
-Антон, еще перекись и пластырь, - потребовала Серафима.
Затем  она  протерла  ребенка   теплым  раствором уксуса, но одевать не стала, затем   протерла   пупок перекисью, заправила    пупок вовнутрь и  заклеила его. Когда ребенок перестал  гореть, она его завернула в  сухую простынь.
Зашла, нет, влетела Света с  соской в  руках.
Серафима промыв горячей водой  соску, макнула ее сначала в отвар пустырника, потом в свежий мед и  сунула в рот  ребенку, тот  замер и  жадно  начал сосать.
-Света, разденься, приляг на диван. Температуру мы уже сняли, пупок  заправили, теперь  будем  лечить  стоматит.
Света спустила с плеч  плащ и плюхнулась на диван.
- Приляг, я разбужу, когда нужно  будет.
Та послушно прилегла головой на принесенную  Антоном  подушку  и мгновенно уснула.  Антон укрыл ее  легким пледом - в доме  было тепло, уютно, мягко светил   торшер.
Ребенок  затих. Серафима несколько раз  макала еще пустырник и в мед, а потом давала   Павлику.  Когда  он уснул, она убрала соску, промыла  ее в  слабом растворе  марганца, он всегда  был под рукой и,  макнув в отвар  пустырника, оставила ее в меде. Мед, надо сказать, был   от  собственных  ульев,а их  у  Антона  было  три.  Он  добросовестно   изучил  пчеловодство, побывал на   стажировке у  старого пасечника и тот подарил ему   две семьи, а уже третий улей  Антон  заселил  сам, когда пчелы начали роиться. Пчелы вместо  собаки  охраняли сад семьи Аксеновых, если кто-то  пытался  влезть на  забор, чтобы украсть  яблоки  или сливы они тут   же начинали  гудеть над вором и те, конечно, позорно бежали, помня как  аксеновские пчелы однажды искусали недотепу – алкаша  Афоньку,  залезшего в сад. 
Кстати  этот факт  тоже сыграл  роковую  роль против  Серафимы, хотя  та всегда  говорила:
-Надо яблок, надо слив или  груш – подойди, попроси, зачем  же красть.
Закряхтел Павлик, скривив  ротик, Серафима  тут же сунула ему  соску со  свежей порцией меда. Ребенок зачмокал, перевернулся  на  бочок и снова заснул.
-Антон, давай чайку  попьем,- предложила уставшая  Серафима. Антон  быстро   организовал душистый чай с мягкими булочками, медом и сыром.
Рано утром Светлана проснулась и, оглядевшись, быстро  встала. Горел  ночник, Павлик спал, раскинув  руки, и улыбался во сне, над  ним, навалившись на стол, дремала Серафима. Светлана  вспомнила вчерашний  день, и дрожь пробежала по  телу.  Она смотрела   на Серафиму, как на  бога, а та, как будто почувствовав на себе взгляд, подняла голову, улыбнулась Светлане и  сказала.
-Как ребенок проснется, так и пойдешь домой, а пока не трогай, но в больницу надо. Нет врача  здесь – поезжай  в город. У него может  быть пупочная грыжа. Кричал  он  из-за стоматита, и возможно режутся зубки. Почаще обрабатывай  соски и вот  возьмешь  с собой  эту баночку меда, он всегда   будет нужен.
В комнату вошел Антон, неся  тарелку с  жидкой манной кашей  и, обращаясь к Светлане, сказал:
-Остынет – покормишь.  Пашка  скоро  проснется. А пока пойдемте, девочки – я вас покормлю.   И уже к Серафиме:
-Не забывай, дорогая, нам  на  работу…
На кухне  они  быстро  управились с  сытным завтраком и услышали, что  закряхтел  ребенок.
Светлана  метнулась   туда. Паша лежал  открыв  глаза и увидев маму, скуксился, говоря, что  очень  хочет  есть. Покормив сына, уложив  вещи и укутав в одеяло Пашку, Светлана счастливая  побежала  домой, неся  осторожно  по темноте свой  драгоценный сверток.
Как выходила на рассвете из  дома Аксеновой Светлана с  ребенком, видела Оксана Лаптева, вышедшая  доить свою  Ромашку. Она  была   удивлена:
-Что это Светка  делала в  такую  рань у Серафимы. Небось  та  порчу снимала… У, ведьма!
И снова слухи поползли по  поселку, обрастая  как снежный ком самыми  причудливыми небылицами.
Прошел еще год. Как-то  к вечеру, в июле  Антон с  Ильей уехали на мотоцикле  на   рыбалку на  дальнюю заводь. Серафима  готовила   ужин.
-Серафима! Серафима, - послышался истошный крик. Это Верочка бежала босая, с грязными руками, видно прямо из огорода.
-Серафима! Антон с Илюшкой… и  зарыдала.
-Что с ними???
-Лесовоз сбил…
-Нет!! Закричала Серафима и рухнула, как подкошенная. Она была   на третьем  месяце  беременности, и они  ждали  девочку.
Похороны состоялись только   после  возвращения Серафимы из  больницы. Врачи  уже и  не надеялись  вывести ее из  транса, но  благодаря крепкому организму матери, ребенка удалось  сохранить. Друзья старались не  оставлять Серафиму одну и только  мерзкие сплетницы и ненавистники радовались:
-Вот  оно, возмездие за дела черные….
Придя к акушерке на  очередной  осмотр, Серафима увидела недалеко молодую  девчонку с  ребенком на руках.  Она  держала его  так, словно бы это  был плащ, брошенный через  руку. Ребенок висел, периодически  открывал и закрывал  глаза, и  был  какой-то  синюшный. Сама  же  мамаша  весело  щебетала с какой-то  беременной, но уж  очень комично  размалеванной девицей.
-Кто же  это  такие, вроде, как не  здешние? -  размышляла Серафима, а потом  обратилась в молодой  матери:
-Мамаша, возьмите ребенка по-человечески, он  же у вас уже синеет.
Та в ответ презрительно скривила  губы, продолжая   рассказывать  о  своих вчерашних  развлечениях. Серафима зашла к  врачу. Не прошло и  пятнадцати минут, как в коридоре послышался  какой-то  шум и  беготня крики. Серафима четко  услышала:
-Татьяна Сергеевна, там  у  одной  мамаши  ребенок на  руках умер.
Серафима сразу подумала  о том ребенке, что  видела в коридоре и  оказалась  права. Потом   она узнала, что  это  была   младшая  дочь Лыковой  Марии, хорошо  погулявшая в городе и вернувшаяся с ребенком, который никому из них не  был нужен и  держали его   ради  детского пособия. Работать-то  обе не привыкли. Тут  же  родилась новая  сплетня:
-В смерти ребенка виновата Серафима, это  она  на  него посмотрела и сглазила. Потом стали  бить стекла в окнах, поджигать  забор, кидать  дохлых  кошек и кур через калитку. Шикарный фруктовый  сад  просто не давал спать  завистникам. Наконец, не выдержав, Серафима  взяла  отпуск и поехала в город к дальним родственникам, Гертруда  давно  уже звала в гости. На вокзале Серафиму, конечно же, встретила Гертруда, постаревшая, но  такая же стройная и  жизнедеятельная. Дома, выслушав Серафиму, она сказала:
-Я много лет жила в  доме твоих  родителей, до и после их смерти, так решили  они, а  теперь  буду решать я. Твой  деревенский дом у тебя в собственности?
-Да, - машинально ответила Серафима.
-Ну вот.  Наши соседи  давно мечтают свою двушку обменять  на  деревенский  домик   с садиком.  Ольга Петровна  быстро  оформит обмен – это ее работа, а ты с  будущей  дочкой вернешься в свою квартиру, ну а я перейду в их квартиру. И не возражай, пожалуйста! Я не  хочу еще и  тебя хоронить. Родишь  здесь, я буду нянчиться с ребенком – а ты устроишься преподавателем в школу садоводов, я  там уже переговорила. Они  тебя  будут ждать. А то, почему ты приехала сюда – пусть  останется  нашей тайной. Через два с небольшим месяца всё  так и стало.
Шли годы, выросла дочь Ольга, закончила институт, вышла замуж  за любимого человека, умерла Гертруда, родилась  Анечка…. И теперь бабушка Серафима воспитывает свою  любимую  внучку Анечку и все время  думает:
-Нужно  ли  детям и   внучке  рассказывать о том, что  где-то их  любимую, добрую и  ласковую  бабушку считали ведьмой, только  потому, что  она   больше и лучше  других  знала  жизнь…..