Паутина

       МАЛЫШ

       Малыш был рождён в неблагополучной семье. Его непутёвая мамочка, Алька, была молода, неопытна, беззаботна и глупа. Она решила подбросить новорожденного сына, тем самым избавив себя сразу от многих проблем. Единственно, на что хватило её разума, так это на то, чтобы взять билет на рейсовый автобус и увезти малыша в соседнюю область, а не искать крыльцо на удачу в своём посёлке, где все друг друга знают. И уже, не возвращаясь, ехать дальше, чтобы начать жизнь с чистого листа.

       МАРИНА

       Это был один из тех непогожих дней, когда сама природа словно не может определиться: хлестать холодным дождём или ласкать последними, несмелыми октябрьскими лучами солнца. К полудню хмурые тучи пролились холодным дождём. Уже вечером Марина услышала, как лает во дворе собака. Накинув дождевик, она вышла посмотреть, что там происходит, - а у ворот лежит свёрток в детском одеяльце. Она вернулась домой бледная и дрожащими руками развернула малыша. "Наконец, мои молитвы услышаны! Само провидение послало нам сына!" - в волнении думала женщина. Муж, Александр,  не сразу понял, что за детский плач в их доме. Пара была бездетной. К утру приняли твёрдое решение ребёнка усыновить. В полиции им объяснили, что малыша пока определят в детскую больницу, затем переведут в дом ребёнка, а им надо пока готовить документы на усыновление.

       АЛЕКСАНДР

       Тремя часами ранее, едва почувствовав приближающиеся раскаты скандала, Александр в спешке покидал квартиру своей любовницы, Инны. Связь эта длилась более двух лет. Ему было жалко эту женщину, которая растерянно стояла в прихожей с печально опущенными плечами и глазами, полными слёз. Инна же жалела этого крепкого мужчину средних лет, так и не познавшего счастья отцовства, тем не менее, с упрямством не желающего уходить от жены к ней, ещё молодой и здоровой, которая бы с радостью родила ему сына. Но Александр всегда уходил от этой темы. Вот и сейчас, едва коснувшись сухими губами её щеки, он скрылся за дверью.

       ИННА

       Но себя Инна всё-таки жалела больше, совсем не намного - но больше. Она не умела отстаивать свою позицию. Каждый молчаливый уход этого могучего, красивого мужчины, хуже боксёрского удара, на время выбивал её из равновесия.
Она работала медсестрой в детской больнице. Заступив в ночную смену, она подошла к кроватке вновь поступившего малыша, чтобы поставить капельницу, согласно указанию врача. Лишь один тонкий кровеносный сосуд просматривался хорошо. Он голубой "нитью" располагался на головке младенца, чуть выше правого виска. Инна отработанным движением ввела тонкую иглу под кожицу, включила медленный режим, закрепила иглу пластырем и удалилась на свой пост. Накопившиеся бессонные ночи, обида на Александра, жалость к своей неустроенной женской доле сморили её молодой организм. Очнувшись от крепкого сна, она тут же вспомнила про малыша с капельницей. Её сердце в страхе забилось и Инна бросилась в палату. Тельце малыша ещё было тёплым. Инна вскрикнула, выдернула иглу и в слезах побежала за дежурным врачом.

       ДОКТОР ГРОМОВ

       В то дежурство у доктора Громова раскалывалась голова, две выпитые ранее таблетки от боли не помогли. Накануне он в очередной раз поскандалил с тёщей, затем с женой. Он не мог и не хотел понять боль, гнев, обиду пожилой женщины. В злобе глаза её становились злыми, чужими. Лицо серело, лоб рассекали продольные морщины, голос срывался на истеричный фальцет. Весь этот ор сопровождался жестами дряблых рук, подчёркивая трагизм очередного конфликта на бытовой почве. До каких пор она собирается вмешиваться в их жизнь? Управлять ею? За что она так его ненавидит? Ну ладно - его, а собственных внуков?..
       Доктор Громов попросил не кричать молодую заплаканную медсестру, влетевшую в его кабинет и объяснить спокойно, что случилось. Осознав, наконец, чего от него хотят, проследовал в детское отделение и констатировал смерть малыша. Доктор полностью накрыл маленькое тельце детским больничным одеяльцем и устало вздохнул, крепко потирая свои виски. Боль усилилась. Предложив Инне выпить валерьянки, он подписал справку о смерти, в нужной графе указал диагноз - "Синдром внезапной смерти младенца" и удалился. Успокаивать медсестру дальше ему не хотелось.

       АЛЯ

       В эту ночь Альке приснился её малыш, он даже не плакал. На его лице также не было улыбки, он просто смотрел на свою мать не по-детски серьёзными глазами. Алька резко проснулась и оторопело уставилась в потолок. Жизнь с чистого листа как-то сразу не заладилась. Всё валилось из рук. На новом месте нашла съёмную комнату и устроилась посудомойкой в привокзальном кафе. Зарплата мизерная, зато кормили, и с собой можно было взять то, что оставалось после повара и буфетчицы. Оставалось немного, но прожить можно. Но отчего на душе такая тоска? Попросив аванс, она на первых же выходных купила билет и поехала искать сына. Тот дом она нашла не сразу. Днём городок выглядел по-другому. И всё-же ей удалось найти знакомые ворота. Уверенность придала залаявшая собака. Раздавался именно тот лай, под который она убегала в сторону станции в тот непогожий вечер. Алька набралась смелости и позвонила. Ворота ей  открыла ухоженная женщина с потухшим взглядом. Когда выяснилось кто и зачем пришёл, Марина ответила устало: "Умер твой малыш. Как хоть его звали?" "Ваня" - только и смогла ответить Алька. Она шла прочь к железной дороге, сутулясь и утирая горькие слёзы.

      ВАНЯ

      - Как им бывает больно! - говорил малыш ангелу.
      - Тебе их жалко? А себя? - спрашивал ангел.
      - Себя нет. Мне здесь с тобой хорошо! А им каково там, внизу! Зачем столько слёз? - спрашивал малыш.
      - Если бы там, внизу, они меня услышали, я бы им сказал: "К сожалению, жизнь бывает очень сложна, безжалостна, она может бить наотмашь, ставить ловушки и капканы, отнимать самое дорогое. Но надо жить дальше, иного выхода нет. Для кого-то из них это будет уже другая жизнь, с огромной болью от потери маленького, только что родившегося человека, с другим состоянием души и тела, но всё-таки - жизнь. И её надо всем им, запутавшимся в собственной паутине,  прожить с терпением, верой, любовью и надеждой. Я бы им так сказал. Но они меня не слышат, Ваня!"